– Пусть будет так, если хотите, – сказал Леший, поднимаясь. – Однако, господа, мне пора. Не буду вам мешать. Спасибо за угощение и двойная благодарность – за общение. Вы, Фелиция, первая женщина, с которой я пообщался за все годы моего уединения.

– Так оставайтесь же, мистер Икс, – скороговоркой выпалила журналистка, глаза её молили отшельника остаться. – Поговорим, о чём только пожелаете.

– Извините, но я действительно не могу.

– Погоди, Леший, давай ещё по одной на посошок, – попытался остановить гостя Громов, протягивая ему наполненную кружку, метнув на Сойкину негодующий взгляд. – Куда тебе спешить?

– Нет, господа, спасибо ещё раз, пойду я. У меня ещё много дел, – Леший решительно направился к тропинке, которая вела наверх.

Потоптавшись на месте, Громов поспешил ему вдогонку.

– Послушай, Леший, – сказал он, поравнявшись с отшельником. – Я хотел бы попросить тебе об одной услуге.

– Извини, друг, но я не состою в штате бюро добрых услуг, – отрезал Леший.

– Прости, не так выразился, – быстро поправился Громов. – Просьба у меня к тебе есть.

– Говори.

– Дело в том, что Фелиция остаётся здесь совершенно одна. На целую неделю. Мало ли что может произойти с самоуверенной женщиной за это время? – Громов пронзительно посмотрел на Лешего. – Как мужик мужика прошу: присмотри за ней.

– А ты для чего? Почему бросаешь женщину на произвол судьбы?

– Да не бросаю я её! Фелиция сама пожелала побыть в одиночестве. Такая вот она упёртая женщина. Меня уговорила лишь подбросить её до этих мест.

– Что тебе мешает присматривать за ней тайком? – спросил Леший мрачным голосом. – Сделай вид, что уехал, а сам сиди себе в кустах, кури бамбук и попивай водочку.

– Я бы рад, но не могу, работа не позволяет, – сказал Громов.

– Она тебе кто? – в упор спросил Леший. – Жена, любовница?

– Ни то и не другое. В школе вместе учились, одноклассница она моя. Не смог отказать.

– Ну, хорошо, присмотрю, – согласился Леший, смягчившись. – Муж у неё есть?

– Нет, а что? – поинтересовался Громов.

– Так, для сведения. Не переношу семейные разборки.

– Не будет разборок, гарантирую, – заверил Громов.

– Тогда бывай здоров, – сказал Леший и загашал прочь, не протянув руки на прощание.

– И тебе не хворать, – хмуро отозвался Громов.

Совсем скоро его лодка отчалила от берега и отправилась в обратный путь. Фелиция, помахав ему рукой, скрылась в палатке, которая, быстро уменьшаясь в размерах, превращалась в синее пятно, а затем и вовсе исчезла из виду.

Глава 4

«Странно, – подумала Фелиция, оставшись одна после отъезда Громова. – Все, кто встречался с Лешим, характеризовали его нелюдимым и мрачным человеком. Со мной же он был прост и приветлив. Напрашивается вопрос: почему? Потому что прежде эти места посещали лишь мужчины, а теперь перед ним появилась женщина? Отшельник продемонстрировал неотъемлемое позёрство мужчины, для которого крайне важно произвести впечатление на женщину? Он просто не может вести себя иначе, поскольку такое устремление заложено у него на подсознательном уровне? Следовательно, мой объект внимания – бывший ловелас и бабник?»

Сделав такой скоропалительный вывод, Фелиция непроизвольно поёжилась от отвращения. Она терпеть не могла мужчин, волочившихся за каждой юбкой. Неужели судьба посмеялась над ней, преподнеся встречу с одним из них? Неужели по этой причине не появится сногсшибательный материал, на который она так рассчитывала?

Фелиция помыла посуду, отнесла продукты в грот. Там, в гранитной стене имелась небольшая ниша, её ей показал Громов и рекомендовал использовать в качестве холодильника. И действительно, камень наощупь был если на ледяным, то, по крайней мере, очень холодным.

Освободившись от дел, она решила искупаться и позагорать, благо небо оставалось безоблачным, а солнце, скатываясь от зенита к горизонту, стало не жарким, и казалось ласковым.

«Вот и увижу я, кто ты есть на самом деле, господин Леший, – рассудила Фелиция, вышагивая вдоль кромки воды, выбирая место на горячей гальке, где можно было бы прилечь. – Если в прежней жизни ты был большим любителем женского пола, то сейчас, голубчик, долго не выдержишь. Увидев меня обнажённой, обязательно клюнешь на сладкую приманку! Ты, милок, выдашь себя с головой, а я уж потом решу, в какую сторону вытягивать твой язык».

Фелиция самодовольно рассмеялась, а затем внимательно посмотрела на вершину утёса, за которым, по словам Грома, располагалось жилище Лешего. Убедившись, что за ней не ведётся наблюдение, сняла бюстгальтер, нацепила солнцезащитные очки и улеглась на расстеленный коврик.

«А мужик-то он, всё-таки, видный и примечательный – мысленно отметила она с внутренним удовлетворением. – Фигура статная, лицо благообразное, ухоженные волосы, аккуратная и красивая борода. А глаза какие!? Необыкновенно живые и, что удивительно, меняются каждое мгновенье! Когда я ухаживала за ним – они вспыхивали и горели эмоциями, излучали теплоту, а потом, стоило мне спросить его настоящее имя, вдруг угасли, сделались печальными. Видать, в вопросе о имени таится какая-то загадка. Однако, какие бы эмоции не отражались в глазах Лешего, его взгляд не менялся, оставался мудрым и нежным».

Её мысли унеслись в прошлое пятнадцатилетней давности, когда она, очарованная внешней красотой мужчины, быстро потеряла голову и совершила непростительную ошибку. Тогда юная Фелиция ещё не успела постичь науку распознавания типов мужчин. Все они были для неё добрые и порядочные, и никто из них был не способен совершить подлость по отношению к ней.

Дожив до двадцати лет, она, по сути, ещё не знала и не понимала, что такое любовь и с какой коварностью такое явление может безжалостно разъедать изнутри весь организм. Ей не довелось испытать даже подростковой влюблённости. Выглядело это довольно странно, ибо к двадцати годам все девчонки уже имели определённый любовный опыт. Вероятно, её случай – исключение, однако, это исключение являлось неопровержимым фактом.

Когда влюблённые и обманутые подружки, уткнувшись зарёванным лицом ей в грудь, делились своими горестями, всхлипывая от обид и невыносимых переживаний, она не могла понять их внутреннего состояния. В то время неискушённая в любви Фелиция была не способна проникнуться чувством сострадания к ним. Ей казалось, что все они преувеличивают драматизм создавшегося положения.

– Перестань переживать по пустякам, – говорила она страдающей от безответной любви подруге. – Любовь – она, как простуда, быстро приходит и быстро излечивается. Мой тебе совет: возьми себя в руки и плюнь обидчику в лицо.

– Как это… плюнь? – в недоумении спрашивала подруга, со страхом заглядывая ей в глаза.

– А вот так: подойди к своему ненаглядному, выскажи всё, что думаешь о нём, а потом плюнь в лицо и уходи, не оглядываясь. Поверь, подруга, любовь сразу отступит, тебе тут же станет легче.

– Но я не могу так поступить?

– Не можешь плюнуть – прогуляйся по физиономии подонка своими острыми ноготками.

– Но он не подонок, он любит меня. Просто так сложились обстоятельства, из-за которых мы не можем быть вместе, – пыталась оправдать своего возлюбленного подружка.

– Тогда прекрати ныть и меняй обстоятельства, – выносила свой вердикт Сойкина, не предполагая, что в скором будущем сама будет подхвачена вихрем этих самых обстоятельств.

Любовь пришла на двадцать первом году жизни.

Бог, словно смилостивился над ней, с запозданием ниспослав первого мужчину.

Избранником оказался преподаватель университета, в котором она обучалась. Красавец-мужчина был старше по возрасту на целых тринадцать лет, однако, данное обстоятельство ничуть не смущало Фелицию. Она влюбилась в кандидата философских наук по уши.

Спящие доселе девственные чувства в ней вдруг словно ожили. В голову стали приходить неведомые прежде мысли, от которых на душе делалось стыдливо и тревожно. Она пыталась гнать прочь такие мысли, и вначале у неё это получалось, но затем они стали посещать её всё чаще и назойливее, мучительно атакуя непривычными и сладострастными ощущениями внутри.

Её сердце трепетало всякий раз, когда она видела своего возлюбленного, слышала его голос, заразительный смех. Не было предела умилению смотреть в его искрящиеся карие глаза.

Фелиция вспомнила сейчас о тех мучительных отрезках жизни, которые ей пришлось тогда пережить.

Её роман был бурным и скоротечным. Уже через месяц любвеобильный философ, обещавший ей райскую жизнь, переключил своё внимание на другое наивное создание и перестал её замечать.

Это стало шоком для Фелиции. В глубине души она знала, что любимый ею мужчина потерян навсегда и возврата к прежним отношениям быть уже не может, однако принять это за действительность у неё не получалось.

Ни плюнуть обманщику в лицо, ни ударить его по ненавистной уже физиономии, ни расцарапать в кровь лицо, как она ранее советовала подружкам, у неё самой, почему-то, не хватало духу. Более того, она готова была пойти даже на унижение и пожертвовать любыми благами, лишь бы вернуть возлюбленного, лишь бы вновь очутиться в его жарких и страстных объятиях – так сильно прикипела она к нему. Однако все концы были обрублены, для возобновления прежних отношений не осталось никакого варианта.

Фелиция повернулась на живот, сняла очки, приподнялась и посмотрела на кромку скалистого берега. Утёс по-прежнему был безлюден.

«Интересно, чем он сейчас занят, о чём думает? – мелькнула мысль о Лешем. – Как воспринял моё появление? Не может быть, чтобы он, вернувшись в свою берлогу, тотчас выбросил меня из головы. Он, хоть и отшельник, а, всё-таки, мужик, и всё мужское, надо полагать, ему не чуждо», – Фелиция в очередной раз самодовольно хихикнула.

Если бы кто со стороны посмотрел в этот момент в её глаза, то непременно заметил бы, как они озорно вспыхнули.

«Раскрою я твою тайну, Леший, – с твёрдой уверенностью подумала журналистка, поворачиваясь снова на спину. – Чего бы мне этого не стоило».

Перед глазами тотчас всплыло его благообразное лицо.

– А ведь он понравился тебе, – произнесла Сойкина негромко, обратившись сама к себе, и снова на её лице проскользнула озорная улыбка. – Признайся, Фиса, от себя-то зачем скрывать? Никто ведь об этом не догадается и не узнает.

Высказавшись вслух, она вдруг испугалась своих слов. Резко приподнялась, опустила очки на кончик носа, огляделась внимательно по сторонам в поисках того, кто мог её подслушать.

«Вот глупая, – подумала журналистка, успокоившись. – Взбредёт же в голову такая чушь! Кто здесь может находиться кроме тебя самой? Гром уже далеко отсюда, Леший уполз в свою берлогу».

Фелиция хотела снова прилечь, как вдруг её мимолётный взгляд зафиксировал на утёсе человека. На том самом утёсе, на котором когда-то стоял совсем ещё юный Виктор Громов.

До сидящего на скамейке человека было далековато, однако его можно было разглядеть детально. Это, несомненно, был Леший. Другого человека в яркой бирюзовой футболке здесь просто не могло быть. Фелиция сразу узнала его. Он сидел неподвижно, и смотрел совсем не в её сторону.

«Не иначе, переваривает в голове встречу со мной, – отметила она с удовольствием и развеселилась от пришедшей мысли. – Размышляет, бедняга, как вести себя в сложившейся ситуации. Что ж, Леший, посиди, подумай, а я подожду. Мне спешить некуда. Статью о тебе я всё равно напишу, а вот сюжет её будет зависеть от твоих поступков».

Фелиция пролежала, периодически переворачиваясь с живота на спину, около часа. За это время солнце успело скатиться с горизонта и готовилось полностью укрыться за верхушками старых елей. Тень от них, крадучись, медленно ползла по галечнику, норовя в ближайшее время накрыть путешественницу своим покрывалом.

Обнаружив, что солнечным ваннам приближается конец, Фелиция встала и осмотрелась вокруг. До ужина оставалось ещё достаточно времени и возвращаться к палатке вовсе не хотелось. Нужно было отыскать новое место, куда солнце будет посылать золотые лучи до вечернего заката.

Её взгляд остановился на небольшом островке, который намыла река. Посредине островка зеленели кусты ивняка, а по краю простиралась песчаная полоска. В ярких лучах солнца песок казался золотым.

«Вот там и проведу время до ужина, – окончательно решила Фелиция. – Пока позволяет погода и время, нужно хватать загар».

Она вскинула глаза на утёс – отшельник продолжал сидеть, взирая вдаль.

– Аристотель, – насмешливо проговорила Фелиция, не опасаясь быть услышанной. – Размышляешь о вечном и никак не можешь отыскать ответ на избитый вопрос: есть ли жизнь после смерти и, если есть, то какой почести тебя удостоят на небесах?

Ей в голову пришла сумасбродная идея. Что если сейчас сбросить с себя тру- сики и на глазах Лешего перейти протоку вброд полностью обнажённой? Когда ещё у этого нелюдима представится возможность узреть эротическое шоу?

Всего пару секунд потребовалось ей для принятия безрассудного решения.

Сделав вид, будто не усмотрела Лешего на утёсе, Фелиция неторопливо сняла трусики и, подхватив коврик, шагнула в воду.

Протока была неширокой, её глубина достигала авантюристке по пояс.

Преодолев водную преграду, Фелиция не стала выходить на берег. Она бросила коврик на песок, а сама осталась стоять по колено в воде. Развернувшись лицом к солнцу, вытянула руки вверх. Её подмывало вскинуть взгляд на Лешего и увидеть его реакцию.

«Не стоит этого делать, Фиса, ты можешь оказаться невольной свидетельницей падения человека со скалы», – подумала журналистка, фантазируя. На её лице скользнула ехидная усмешка.

Когда она, всё-таки, осмелилась искоса взглянуть на вершину утёса, Лешего там уже не было. Фелиция очень удивилась и машинально прошлась взглядом по противоположному берегу – вдруг он свалился со скалы на самом деле? Но её глупая мысль не подтвердилась.

Леший словно испарился.

«Что, Аристотель? Увидел голую женщину и сразу нашёл ответ на все вопросы? – обратилась она мысленно к отшельнику и фыркнула от досады. – Думаешь, сбежав от жаркой эротики, тебе удалось положить конец моим фантазиям? Нет, дорогой мой человек! Наивно полагаешь, что тебе удастся так просто избавиться о меня. Не для того я тащилась в эту тьму-таракань, чтобы провести неделю в полном одиночестве. Я поставила перед собой цель, и я добьюсь её. Ты здесь одинокий волк, а я явившаяся к тебе хитрая лисица. Тебе даже в голову не может прийти, на что способна журналист Сойкина!»

Она вышла из воды и распласталась на тёплом песке, даже не подстелив под себя прихваченный коврик.

Глава 5

Фелиция валялась на песке до тех пор, пока он не остыл.

Солнце ещё не скатилось за горизонт, но его лучи уже не грели и не ласкали тело. Над островком поднялся ветерок, от реки потянуло свежестью.

Пора было возвращаться к палатке и заняться ужином.

Свернув коврик и сунув его подмышку, Фелиция, поёжившись, зашла в воду. Благополучно добраться до берега ей не удалось.

На середине протоки, ступив на большой голыш, покрытый слизью, она поскользнулась и, взмахнув руками, ушла под воду с головой. Коврик выскользнул и, подхваченный течением, устремился вперёд.       Встав на ноги, Фелиция рванулась за ним, но снова поскользнулась и почувствовала пронзительную боль в лодыжке. Охнув, снова скрылась под водой.

Вынырнув во второй раз, она с удручённым видом посмотрела вслед уплывающему от неё коврику и матерно выругалась.

Кое-как добравшись до берега, Фелиция прихватила оставленную здесь одежду и, не одеваясь, по-прежнему оставаясь голой поплелась к палатке, с осторожностью ступая на травмированную ногу.

Она облачилась в спортивны костюм, достала бинт и туго перевязала лодыжку. Боль немного утихла, но передвигаться, опираясь на ступню, было мучительно.

«Надо изготовить костыль, – пришла в голову дельная мысль. – Напрягать ступню нельзя».

Фелиция взяла топор, с трудом доковыляла до разлапистого куста ивы, принялась перерубать одну из веток.

От неумелых и слабых ударов топора ветка пружинила и отскакивала, лезвие оставляло на ней лишь незначительные зарубки. В результате ей пришлось очень долго тюкать по одному месту, прежде чем боковой побег куста очутился у неё в руке.

«Кажется, я переоценила свои способности по выживанию, – с тревогой отметила она про себя. – Первая же трудность привела к замешательству, а впереди ещё целая неделя одиночества. Грома не вызовешь, Лешему теперь до меня нет никакого дела. Сколько ещё выпадет испытаний на мою голову? Справлюсь ли я, самонадеянная дура? А главное, что с ногой? Вывих? Разрыв связок? Что же, чёрт подери, нужно сделать при такой травме?»

Чертыхаясь, Фелиция дотащила ветку до кострища, где Громов уложил бревно. Взмахнув топором, отрубила второй конец, оставив развилину для упора под плечо, и принялась снимать кору. С горем пополам ей удалось изготовить костыль. Скрутив кофту в комок, она вложила его в развилину, ткнула подмышку, сделала несколько пробных шагов и почувствовала, что передвигаться стало намного легче.

«Может, позвать на помощь Лешего? Заголосить благим матом на всю округу, как предлагал Гром? – подумала Фелиция, но тут же отвергла такой вариант. – Нет, пожалуй, не следует унижаться перед ним. Подумает ещё, что я преднамеренно травмировала ногу, чтобы привлечь его внимание к себе. Впрочем, он может и не думать так, если наблюдал за мной. Он однозначно видел, как всё произошло. Тут и объяснять ничего не нужно. Надо лишь немного подождать, и Леший сам спустится ко мне. Не жлоб же он в самом деле?»

После такой мысли Фелиция немного успокоилась и приступила к разведению костра. К её удивлению, дрова воспламенились сразу, бойкие языки пламени принялись с жадностью лизать сухой хворост. Через несколько минут костёр обрёл силу.

«Спасибо тебе, Гром, за хороший урок, – мысленно поблагодарила она егеря, подвешивая над огнём чайник. – Одной проблемой у меня будет меньше».

Поужинав банкой рыбных консервов и попив чаю, Фелиция, опираясь на костыль, направилась к реке помыть кружку с ложкой.

В эту минуту её, опирающуюся на самодельный костыль, увидел Леший, который оказался неподалёку.

Не раздумывая, он свернул к палатке.

– Что с вами стряслось? – спросил Леший озабоченно.

– Чуть шею не свернула, когда переходила протоку со стороны островка, – доложила Фелиция. – Поскользнулась на камне и вот результат.

– Вывих, ушиб или ещё хуже?

– А чёрт его знает, – высказалась Фелиция, хорохорясь. – У травматолога сегодня не приёмный день, диагноз поставить некому.

– А ну-ка, позвольте мне посмотреть вашу ногу, – потребовал Леший, опускаясь перед женщиной на колено. – Если вовремя не предпринять необходимых мер, промедление может сотворить с вами злую шутку.

– Вы что, врач?

– Типа того, – ответил Леший неопределённо.

Фелиция беспрекословно подчинилась ему, села на галечник и закатила штанину брюк.

Леший размотал бинт, внимательно осмотрел ногу.

– Щелчок слышала? – спросил он.

– Какой щелчок?

– Когда поскользнулась – щелчка в суставе не слышала?

– Вы издеваетесь?

– Ничуть. При полном вывихе слышен щелчок – кость выскакивает из сустава.

– Я с головой под воду ушла, когда нога подломилась. Адская боль пронзила, не до прослушивания было.

– У вас появилась гематома, повреждены кровеносные сосуды, уже возник отёк, возможен частичный разрыв связок.