Глава 8 – Первая ночь в новом мире

Рейк не обманул. Не успели они сделать и десяти шагов, как ночную тишину нарушил нестройный хор голосов в разных тональностях. Он доносился из высокого, слегка покосившегося здания, круглые окна которого то вспыхивали сиреневатым цветом, то вновь гасли и прятались в каменных стенах.

В тусклом свете единственного фонарика Джек разглядел над крыльцом грубо вырезанную вывеску с лаконичной надписью «Якорь».

Рейк жестом остановил их.

– Вы двое, ни с кем не спорьте, – обратился он к Джеку и Тони, – вообще старайтесь не разговаривать – любое неосторожное слово или косой взгляд могут стать причиной конфликта, а это никому из нас не нужно.

Несколько секунд он рассматривал Самиру, словно пытался найти в ней какие-нибудь изъяны, и наконец щёлкнул пальцами.

– Точно. Убери куда-нибудь волосы.

Ростом Рейк был намного выше Самиры, но в ответ на дерзкое указание он был удостоен того самого взгляда, который способен магически или хотя бы ментально уменьшить человека до размеров букашки. Джек даже приревновал немного, ведь раньше Самира смотрела так только на него.

Очень медленно, каждым движением демонстрируя нежелание, принцесса скрутила волосы в лёгкий хвост на затылке – точно такой же, как у Грэйс. Джек подумал, что с новой причёской Самира не стала выглядеть менее привлекательно. Чтобы оставаться незамеченной, ей следовало надеть на голову мешок и спрятаться в тёмном чулане.

– Замечательно, – Рейк остался доволен преображением, – а теперь пошли.

Он распахнул дверь, выпустив наружу полоску тусклого света, и жестом показал следовать за ним.

Джек слышал удары собственного сердца. Сказывались усталость и тот аттракцион из горок и каруселей, на которых последние сутки каталось его настроение. Сквозь дрожащую пелену перед глазами Джек отстранённо наблюдал, как его ноги преодолели три ступеньки и ступили на старый брусчатый пол.

Помещение, удостоившееся чести послужить путешественникам ночным приютом, оказалось довольно просторным. В сером полумраке Джек разглядел с десяток круглых столов, два из которых заняли посетители. У дальней стены догорали дрова в камине, их треск заглушал тихие разговоры собравшихся, которые, впрочем, тотчас прекратились. Все взгляды устремились на вновь прибывших.

– Стойте пока здесь, – шёпотом предупредил Рейк и направился к барной стойке.

Трактирщик, высокий и очень худой старик в сомнительно чистой рубашке, протирал кружки замызганной тряпкой. Он цепко следил за Рейком, а потом завёл с ним тихий, но эмоциональный разговор, время от времени взмахивая руками и показывая некоторое количество пальцев.

– Они торгуются, – тихо предположила Грэйс.

– У нас ведь есть свои деньги, – вспомнил Тони, – из сундука мистера Маршалла. Может быть, стоит сказать об этом Рейку?

Самира шикнула на него:

– Не стоит, пусть за наш комфорт платит лорд Алакрион.

Пока без их участия устраивался их же ночлег, Джек глазел на других посетителей.

За одним круглым столом сидели трое мужчин и женщина с такими формами, что ткань её платья трещала выразительнее дров в камине. Этот стол не представлял опасности, потому что женщина захватила всё внимание собеседников; начнись в другой части зала оргия, те не обратили бы внимания.

Двое мужчин за другим столом прикидывались, что вовлечены в свой разговор. Эх, не хотелось бы Джеку стать темой этой беседы… он обрадовался, когда Рейк вернулся со свечой в одной руке и связкой ключей в другой. Под пристальным наблюдением алчного хозяина они молча прошли мимо барной стойки, за которой обнаружилась лестница на верхние этажи.

Джек достиг той критической точки усталости, после которой организм продолжает существовать только благодаря резервным запасам силы духа. Если бы он не держал за руку Грэйс, то устроился бы спать прямо здесь, между второй и третьей ступенькой. И не сдалась ему эта комната на верхнем этаже.

– Одна комната? – возмутилась Самира. – Я не буду ночевать в одной спальне с мужчинами.

Рейк немного смутился.

– С величайшим почтением, принцесса, других свободных комнат нет. Мне ещё намекнули – хотя это не точно – там, кажется, всего три кровати.

Про единственную комнату Рейк не обманул. На пути мимо закрытых дверей им удалось послушать и раскатистые переливы храпа, и грохот, подкреплённый проклятиями, и что-то, похожее на стоны.

– Это недопустимо, – Самира топнула ногой и спровоцировала волну скрипа половиц аж до противоположного конца коридора.

У принцессы начали электризоваться волосы, и Джек ненавязчиво подтолкнул её в комнату, опасаясь какого-нибудь неуместного волшебства.

Рейк остался снаружи и передал Джеку зажжённую свечу.

– Хочу навестить одну барышню – он лукаво усмехнулся, – вернусь утром. Закройте дверь на задвижку.

Хорош защитник! Джек плотно закрыл дверь и осмотрелся.

Помещение с трудом можно было назвать спальней. Здесь стоял стол, стул и три узкие койки. Маленькое окошко находилось выше головы, но сквозь него проглядывалась полная луна – зрелище, окончательно сломившее боевой дух.

Тони и Грэйс расставляли у свободной стены их пожитки, а Самира уселась на кровать под окном и старалась выглядеть несчастной.

– Ты же умеешь делать волшебство, так сотвори нам ещё одну кровать и чистое постельное бельё? – предложил ей Джек.

– Сотвори себе мозги, – огрызнулась Самира.

– Не ругайтесь, – устало пробормотал Тони. Он положил очки на стол и потёр переносицу, – я могу спать на полу.

Джек фыркнул.

– Нет уж, на полу буду спать я.

– На полу не будет спать никто, – заявила Грэйс. – Я чувствую, что наш завтрашний день будет ещё насыщеннее сегодняшнего, нужно хорошо отдохнуть.

– То есть ты хочешь наколдовать нам ещё одну кровать? – чуть резковато ответил Джек, скидывая с себя куртку и рубашку. Самира показательно отвернулась.

– Нет, я поделюсь с тобой своей, – ответила Грэйс и принялась взбивать плоскую подушку.

– Я буду спать с тобой? – Джек вздрогнул.

Кажется, у Грэйс начинало проявляться сходство с её сестрой, иначе как объяснить вот этот уничтожающий взгляд?

– Нет, – отчеканила она, – ты не будешь спать со мной, ты будешь спать на одной кровати со мной – это принципиально разные формулировки.

– Я у стены.

– Пожалуйста.

Джек рухнул на постель, заняв примерно половину. Желудок скрутился в узел – как теперь вести себя? Можно обнять её или это неуместно? А если во сне они случайно будут касаться друг друга, и это повлечёт за собой определённые процессы в организме? Джек отвернулся к стене, ругая себя за глупые мысли.

Места на кровати осталось мало, но когда Грэйс прямо в платье легла рядом, то даже не задела своего вынужденного соседа. Только её волосы чуть пощекотали затылок.

Тони, который всё это время наблюдал за ними, постоял ещё немного в лёгкой растерянности и тоже лёг, не раздеваясь.

Принцессе было труднее. Она ещё долго сидела на кровати, упрямо вздёрнув подбородок, но усталость всё же оказалась сильнее. Джек уже не мог открыть глаза, но услышал лёгкие шаги, резкий выдох – Самира потушила свечу, затем снова шаги и, наконец, скрип третьей койки.

***

В кабинете отца было прохладно, хотя в камине потрескивали дрова.

Как всегда. Джек любил смотреть на языки пламени – они жили собственной жизнью и, повинуясь только лёгким колебаниям воздуха, двигались в своём особенном танце. Огонь мог позволить себе беззаботность, он ведь не знал, что достаточно всего лишь стакана воды, чтобы потушить его существование.

Несмотря на регламентированную температуру в девятнадцать градусов, у Джека потели ладони. Он не отрывал взгляда от фигур на шахматной доске, пытаясь просчитать комбинации, но словно читал первую строчку учебника: снова и снова начинал сначала и никак не мог уловить основную мысль.

– Сядь ровно, Джек, – сказал отец. Он сидел напротив и терпеливо ждал, когда Джек сделает свой ход. Будто не было для него большего удовольствия, чем слушать тиканье шахматных часов.

Десятилетний Джек выпрямился, и спина заныла от напряжения. На всякий случай он поправил воротник застёгнутой на все пуговицы рубашки и расправил стрелки на брюках. Отец любил ровные линии. Это отражалось как в стиле его одежды, которому Джек стремился подражать, так и в интерьере кабинета. Обстановка комнаты была подобрана скрупулезно и не допускала пошлых излишеств. Здесь был антикварный стол из красного дерева, удобное кожаное кресло для хозяина кабинета и стул для тех, кому доводилось сидеть напротив. Стул с прямой спинкой, отполированной крышкой и без всяких там пыльных подушек.

А ещё здесь был камин. Потому что подобный интерьер предполагал наличие камина.

– И почему мне это снится? – спросил Джек, точнее, его взрослый эквивалент. Он наблюдал за сценой, прислонившись спиной к двери. Не беспокоился, что та может в любой момент отвориться – отец всегда запирал дверь на ключ и прятал его в верхнем ящике стола, пока они здесь вместе проводили время.

– Я точно не уверен, – мистер Маршалл, который составил ему компанию в этом сне, пожал плечами, – возможно, ты чувствуешь себя некомфортно, и твоё подсознание пытается компенсировать это счастливыми детскими воспоминаниями?

Джек не удержался от ироничной усмешки.

– Скорее, это напоминание вселенной о том, что не стоит жаловаться на обстоятельства. Всегда может быть ещё хуже. А что вы здесь делаете?

– Меня сюда к тебе прислали.

– Кто?

– Я не знаю, Джек, это ведь твой сон.

Преподаватель литературы выглядел так, словно пришёл на одну из своих лекций: аккуратно причёсанный, в любимом пиджаке; в одной руке портфель, а в другой – бумажный стаканчик с остывшим кофе. Трудно поверить, что этот человек когда-то был увлечённым искателем приключений.

– Видите, как расположены на доске чёрные фигуры? – спросил Джек. – Я упустил шанс выиграть эту партию ещё два хода назад, но почему-то никак не мог это сообразить.

Мистер Маршалл поморщился.

– По правде говоря, я не люблю шахматы. Они всегда казались мне довольно скучными.

– А я и вовсе их ненавижу.

– Зачем же ты тогда в них играешь?

Джек не ответил.

Тем временем Джек десятилетний раздумывал, стоит ли ему предложить ничью и пойти уже поужинать. Робко поёрзав на стуле, он сделал произвольный ход, который, во всяком случае, не противоречил правилам.

– Так откуда у тебя синяк под глазом, Джек? – спросил отец.

О нет, нет, он всё-таки заметил! А ведь Джек так тщательно замазал его маминой жидкой пудрой.

– Я не хотел, – ответил Джек.

– Это не ответ на мой вопрос, – заметил отец.

Но правильный ответ Джек не мог сформулировать. Сперва нужно было найти объяснение, вернее, оправдание своему поведению. Он молча уставился на свою последнюю пешку и решил подождать, пока ситуация разрешится сама собой.

– Сегодня днём мне позвонила твоя учительница, миссис Поннс. Она сообщила, что ты вновь начал проявлять нездоровую склонность к насилию и подрался с Эндрю Картером.

Ну вот и ответ.

– У меня нет склонности…

– Затем, – перебил отец, не повышая голоса, но звуча при этом почему-то громче и убедительнее, – я имел удовольствие общаться с Картером старшим, который пытался научить меня лучше воспитывать сына.

Последовала оглушительная пауза длиной в сто двенадцать секунд – вместо того, чтобы продолжить придумывать достойное оправдание, Джек зачем-то их посчитал. Он даже позабыл об ужине, в горле всё равно образовался комок, который вряд ли пропустит через себя хоть кусочек еды.

Отец больше ничего не спрашивал, он терпеливо ждал. Джек знал, что ожидание это может продолжаться несколько часов.

– Этот дурак назвал Тони психом, – пробормотал он, всё ещё наблюдая за пешкой. В свете играющих языков пламени в камине та как будто пошевелилась.