Служанки лепетали: «Ах, госпожа, его величество не велели». Дочери аристократов, приглашённые ко двору ей в подруги, мило улыбались и интересовались, какие цвета больше нравятся Эдуарду и предпочитает ли он розы или орхидеи – каждая воображала себя потенциальной королевой и считала вправе смотреть на младшую сестру будущего супруга с обидным снисхождением. Дворцовые стражники и королевские рыцари при её приближении делали каменные лица и на вопросы отвечали односложно – как будто боялись, что за каждый лишний взгляд король лично поотрубает всем головы.

Конечно, у неё была няня. Стоило только попросить, и Хелен расчесала бы её волосы зачарованным гребешком, шепча заклинания, отгоняющие злые сны, а потом просидела бы у её кровати до утра, напевая колыбельные, совсем как в детстве…

Вот только детство прошло. Нянюшка, кажется, и не заметила, но самой Беттине до ужаса надоело чувствовать себя в её присутствии маленькой глупой девочкой. Ей нужны друзья, с которыми можно было бы общаться на равных… Ну почти на равных, она ведь всё-таки принцесса!

Но друзей не было.

И взять их тоже было неоткуда.

Вдруг стало ужасно жалко себя. В горле набух комок, Беттина всхлипнула, опустила голову и обхватила руками плечи. Вот она тут сидит, одна-одинёшенька: поговорить не с кем, послать на кухню за пирожными некого, да и вряд ли в этой глуши найдётся кто-то, умеющий печь настоящие кремовые пирожные. Она-то мечтала, что вырвется из дворца и получит свободу от брата и этикета, но…

Свобода обернулась ещё более тесной клеткой.

– Ладно, как хочешь. Сиди там, под кроватью, как дурак, – бросила она, стараясь, чтоб голос не дрожал. – А я вот лягу и буду спать. – При мысли, что странные сны вернутся, Беттина поёжилась и снова закусила губу – вредная привычка, от которой няня тоже пыталась её отучить, ведь останутся некрасивые следы…

Да кому теперь есть дело до её красоты? Престарелому мужу? Его капитану? Служанкам?

Сдержать слёзы не удалось. Тёплые ручейки побежали по щекам, закапали на подол ночной рубашки. Она совсем одна, заботливый братец сослал её с глаз долой подальше от столицы, и никому не интересно, что с нею станет.

– Эрик говорил, что дорога опасна, – пробормотал она сквозь слёзы. – Если меня кто-нибудь сожрёт, всем будет только лучше, да? Эдуарду я точно не нужна, и герцог найдёт себе другую дурочку… Вот умру молодая и красивая, и тогда… И тогда всем тоже будет всё равно-о-о!..

Она закрыла лицо ладонями – и разревелась в голос.

***

Бьорн был готов к капризам, провокациям и даже очередной дурацкой книжке – но не к слезам.

Его принцесса плачет. Плачет из-за него! Ну, не только из-за него, из сбивчивого бормотания сквозь слёзы он уловил что-то об обидах на брата, няню, герцога и весь свет в целом, хотя в том, что Беттина всерьёз решила окончить жизнь в зубах какого-нибудь лесного монстра, он крепко сомневался. Но ведь прямо сейчас ей грустно, плохо, одиноко – а он сидит и совсем ничем не может помочь!

И дело было даже не в королевском приказе – в конце концов, король остался в столице, и кто узнает? Но мерзкий гном уже наверняка вернулся в кабинет к зеркалу. Что, если снова решит подсматривать, а потом доложит своим дружкам-вампирам об оборотне в охране?

Нужно срочно рассказать об услышанном Эрику, дорога каждая минута. Но как можно уйти, если она сидит тут, такая трогательно-несчастная?!

Бьорн тихонько тявкнул и ткнулся носом в вышитую туфельку.

– Отстань, – всхлипнула Беттина. – Вот умру, найдёшь себе другую принцессу и будешь… с ней…

Мысль эта оказалась обидной, причём для обоих. Беттина залилась новым потоком слёз, а Бьорн едва сдержал возмущённое рычание. Да разве ему нужна другая? Кто вообще можно смотреть на иных женщин, если есть она?

Вот только ему запрещено даже думать о чём-то большем, чем смотреть.

Бьорн сел и уставился снизу вверх преданными глазами. Тявкнул. Ещё раз, погромче. Беттина всхлипнула и выглянула между пальцев.

– Не смотри на меня, – буркнула она. – У меня глаза красные… И нос наверняка распух.

Он снова тявкнул и застучал хвостом по полу. Она самая красивая, милая, добрая, нежная, и горе тому, кто в этом усомнится!

– И не подлизывайся.

Вопреки собственным словам Беттина протянула руку и несмело улыбнулась, когда в ладонь ткнулся мокрый нос. Остальные пёсики тут же оказались рядом – как же, хозяйка кого-то гладит! – но заслышав негромкое рычание, тут же улеглись на коврик.

– Они тебя слушаются, – удивилась принцесса. – Вы подружились?

Пожать плечами в собачьем теле не удалось, и Бьорн неопределённо мотнул головой. Попробовали бы они его не слушаться!

– А ты можешь подружиться… Со мной? – Бьорн растерянно тявкнул, и принцесса тут же опустила взгляд. – Хотя тебе и этого, наверное, нельзя. Но я же ничего такого, просто… Дружить. Разговаривать. У меня ведь больше совсем никого нет, и…

Она убрала руку, сжалась, плотнее завернулась в шаль и уставилась куда-то в пустоту.

Дружить с принцессой?

Стоило только поглядеть на её заплаканное лицо, на мокрые ресницы, на прикушенную губу, как ужасно захотелось плюнуть на все предосторожности и запреты и… Превратиться. Обнять её. Гладить её волосы, вдыхать её запах, обещать всё, чего ей захочется – и никогда больше не позволять ей плакать в одиночестве…

То есть, тьфу, плохая собака, фу!

Бьорн зажмурился и лёг прямо на пол, надеясь, что холод камня поможет слегка охладить голову. Что-то было нужно сделать…

Ах да. Эрик. Ведьма. Вампиры. Запертая дверь. Ме-е-едленно приоткрывающееся окно.

– Вот ведь тухлая кровь, – пропищал кто-то на грани слышимости. – И почему эта дрянь такая тяжеленная…

На подоконник со стуком и звяканьем что-то поставили, вернее, почти уронили, судя по сдавленному возгласу. В следующий миг в оконном проёме возникла тощая фигура в чёрном.

А вот эта ситуация, пожалуй, подходит под упомянутые королём условия!

Вампир даже не попытался притвориться удивлённым, когда Бьорн взвился на ноги и прижал его к стене.

– Ай, какая отважная собачка! – умилился он. – Защищаешь хозяйку? Умница, хороший мальчик! А теперь лапки прочь, я по делу.

– Шею свер-р-рну, – пообещал Бьорн.

– Вправлю, а потом пожалуюсь Хелен на рукоприкладство, и она лишит тебя обеденной косточки, – парировал Теобальд. – Да ладно-ладно, парень, мы в одной лодке! Убери уже ла… Хорошо-хорошо – руки! Руки убери, порвёшь мой сюртук, а он старше тебя страшно представить насколько!

Упоминание ведьмы позволило Бьорну лишь слегка ослабить хватку. Доверять кровососу он не собирался, нужно немедленно позвать Хелен сюда, пусть сама разбирается с этим типом. Бьорн повернул голову, намереваясь отдать приказ своре…

Беттина стояла посреди комнаты, смущённая, порозовевшая, и смотрела на него так, что все мысли вылетели из головы. Бьорн даже дышать перестал, а когда совладал с собой, принцесса уже перевела взгляд на ночного гостя.

– А я тебя помню, – проговорила она. – Ты ведь тот вампир с кладбища! Как панталоны, подошли?

Теобальд разулыбался.

– Как приятно, когда о тебе помнят, особенно очаровательные юные дамы, – почти пропел он. – А сей щедрый дар поразил меня в самое сердце! Прошу прощения, госпожа, но поклониться не могу, ваша милая собачка… Ну хорошо, нечего на меня рычать! Ваш верный страж вознамерился сделать из меня барельеф на этой стене, и кто я такой, чтобы сопротивляться творческому порыву?

Принцесса хихикнула и прикрыла рот ладошкой.

– Бьорн, отпусти его.

Вдох-выдох, не рычать, не заикаться, не поворачиваться к ней сверх необходимого.

– Он… Может быть опасен, – выговорил Бьорн наконец. – Ваша няня…

– А, так я её позову! – обрадовалась Беттина, спешно вытирая глаза уголком шали. – А вы ждите здесь и не вздумайте сбежать без меня!

На то, чтобы сформулировать ответ без рычания, Бьорну потребовалось некоторое время, но тут в разговор вклинился новый собеседник:

– Я прошу прощения, господа и… дамы? Я… где я? Что произошло?

Бьорн резко повернулся к окну. Где-то он уже слышал этот голос…

– Зер-р-ркало? Ты спёр-р-р у гнома зер-р-ркало?!

– А ты бы не спёр, будь такая возможность? – хмыкнул вампир. – Да отпусти уже, вот пристал… – Он вывернулся из рук Бьорна и покровительственно похлопал по чему-то, завёрнутому в плотную ткань. – Тише, дорогуша, ты будешь моим презентом прекрасной… ну, относительно прекрасной даме. К ней-то я и летел, но не рассчитал силы, а это окно оказалось ближе.

Бьорн припомнил некоторые особенности поведения вампиров и нахмурился.

– Как ты вообще вошёл? Тебя не приглашали!

Теобальд снисходительно усмехнулся.

– Здешний хозяин на диво гостеприимен, – пояснил он. – Видел плакат над воротами? Любой хоть немного соображающий вампир воспримет это его «Добро пожаловать» на свой счёт. Никогда не встречал такого дружелюбия по отношению к нашей братии, вот бы все брали с него пример! – Он причмокнул губами и хитро глянул на принцессу. – Так что, ваше высочество, пригласите госпожу Хелен для беседы? Мне есть что ей сказать, и вот ему тоже. Кстати, приятель, ты не мог бы одеться? А то ты так на меня косишься, что это может быть воспринято двусмысленно.

Беттина звонко рассмеялась. Бьорн встретил её сияющий взгляд, фыркнул от досады и поспешно отвернулся к окну, встав так, чтобы между ним и принцессой оказалась тяжёлая пыльная штора. За спиной послышался ещё один негромкий смешок, потом лёгкие шаги, скрип двери…

А всё-таки не рычать куда проще, чем не краснеть.