– Серьезно? Ты серьезно думаешь, что я..? Все кончилось, никогда ничего не начнется, ты лучше меня это знаешь.

– Тогда проблема в чем? Она пришла ровно на две недели, пока Антон к родителям уехал, мне что – без референта сидеть, самому копаться в бумагах и звонках?

– А сказать мне нельзя было?

– Нельзя. Я так и представлял себе твою реакцию, но не предусмотрел, что ты решишь заехать сама. Ну, извини уж, я тоже не всесильный и не всевидящий.

– И потому у меня теперь спина в хлам?

– Это чтобы не забывалась. Ты расплачиваешься не за то, что сказала, а за то, как я это понял. Я заметил, что подобные моменты отбивают у тебя охоту к глупостям примерно на пару лет. И не забывай, что я сказал в прошлый раз – я не отдам тебя никому, этого не будет, и я не пошутил.

Определенно, мне срочно нужен на левое плечо ангел, который будет подсказывать в ухо: «сейчас самое время заткнуться», а я буду ему за это благодарна. Даже не знаю, что в этой ситуации убивает меня сильнее – спина, лопнувший от порки ремень, синяки под глазами Олега, его лицо, его слова… Не знаю. Мало было разодранной в клочки спины, так теперь еще и угрызения совести…

И, кстати, его угрызения совести тоже – они всегда куда сильнее моих, что бы я ни натворила. Потому что только садист может искренне переживать, отодрав тебя в кровь, и испытывать некое подобие стыда за то, что сделал. Наверное, так и должно быть – он удовлетворяет свою потребность, но потом его накрывает волной обратки, и сперва эта обратка положительная, но потом… Потом ей на смену всегда приходят угрызения совести, и в такие периоды он становится настолько нежным, внимательным и заботливым, что в это поверить сложно – при его-то внешних данных.

Сегодняшний вечер и ночь – не исключение. Пока я прихожу в себя, он успевает заказать суши, заварить чай, осторожно, еле касаясь пальцами, намазать мою иссеченную в хлам спину мазью. Потом долго стоит перед диваном на коленях и целует меня куда-то в шею под волосами, потому что я, отвернувшись, стараюсь сдержать слезы. Дело не в боли… дело в том, что я опять, как дура, попыталась сделать то, чего не должна была. «Мой бог, да это те же грабли», как говорится…

– Домой не отпущу, – можно подумать, я в состоянии куда-то уйти!

Ужина не получается – я не могу себя заставить, мне физически плохо. Пью чай, стараясь сидеть прямо, чтобы не прикасаться к спинке стула. Зато осанка королевская…

Самое странное во всем этом, что я не считаю, будто Олег перешел какие-то границы. Ну, как странное – это для наших отношений совершенно нормально. И чем больше я об этом думаю, тем отчетливее понимаю – а он прав, и так и нужно было. Потому что надо думать, что и кому говоришь. И особенно в чем обвиняешь. В обычной жизни я никому не позволила бы и пальцем себя коснуться, не то что ремнем пороть. Но вот потому-то, помимо обычной жизни, у меня есть еще и «тематическая»…

Мы, похоже, совсем сошли с ума. Он звонит мне ночью и произносит такие монологи, что позавидовал бы любой драматург – такое сложно придумать, если на самом деле не испытываешь. Но из этих монологов я постоянно выхватываю что-то нужное мне, что-то полезное, что-то, помогающее понять, что со мной вообще. Именно он научил меня никогда себя не обвинять в том, что сделали другие, он в буквальном смысле выбил из меня вот это «я то, что позволила с собой сделать». Он мне внушил, что проблема не во мне – а в тех, кто приближается ко мне с определенными мыслями. Я перестала себя уничтожать за определенные вещи – и стало легче.

И еще одно. Он мне дал уверенность в том, что для него я единственная, и что я нужна ему, что бы со мной ни происходило. Одно плохо – я всегда была чуть НАД всеми, теперь это усугубилось. Возраст, другие мозги, другое представление о том, как все должно быть. Но, пока он со мной, я могу себе это позволить. Восхищение в глазах мужчины способно сделать многое.

За пару недель до Нового года обязательно происходит какая-то непредвиденная ситуация – традиционно. Обнаружив у себя непростительную задержку, чего со мной не случалось последние два с половиной года, иду в клинику к знакомой. Выхожу с растерянным лицом – семь недель. Выбора у меня нет, рожать нельзя по медицинским показаниям, потому никаких моральных мучений по этому поводу я не испытываю, даже если кажусь кому-то чудовищем.

Но есть еще кое-что. Вернее, кое-кто. Олег. Мне придется ему сказать – я уже умолчала как-то об аборте, но это было во время нашего расставания, я все тихо сделала и думала, что он не узнает. Узнал. Был скандал. Это странно – разумный, рациональный человек, отлично понимающий, почему «нет», отреагировал как неадекватный. Ну, пусть даже дело было только в том, что я не сказала сразу, как узнала. Мы давно это обсудили и закрыли тему – мне нельзя беременеть, нельзя рожать – я не успею выносить, всплеск гормонов приведет к стремительному росту опухоли, потому я всегда начеку в этом плане. Все, о чем говорить? Но нет – природа иной раз выкидывает весьма специфические фортели…

Текст речи я составила, возвращаясь из клиники, решила, что завтра с утра пойду и поговорю. Но с утра было уже поздно. Всегда есть тот, кто расскажет обо всем раньше меня. Денис.

Я не знала, что он устроился в эту клинику массажистом, не видела его в коридоре – да, собственно, я и не оглядывалась, зачем? А он меня видел. Влезть в компьютер и посмотреть карту ему не составило большого труда. Разумеется, он тут же поделился знаниями с Олегом, а тот решил снять стресс ровно так, как мне не нравится – водкой. Я терпеть не могу даже крайне редких его запоев, мне это морально очень тяжело, и он держится. Но тут… да я и не сомневаюсь, что Денис вместе с новостью принес еще и пару бутылок, потому что, придя к Олегу утром, я обнаружила все атрибуты ночного загула – бутылки, окурки, валяющиеся девайсы, расхристанного Верхнего с мутными пьяными глазами и примерно настолько же несвежего Дениса, спящего в «норе» на диване.

И, опять-таки, все бы ничего, если бы Олег с порога не начал вот это свое «ты все решила за двоих». Впервые в жизни я не сдержалась и ударила его по щеке, совершенно не подумав о том, что в этой ситуации легко могу получить бумерангом, и это будет куда печальнее – лицо он мне разобьет одним ударом ладони. Но – нет. Он вдруг как-то сник, развернулся и ушел, хромая, в спальню, хлопнул дверью. По стону кроватных пружин я поняла, что завалился поперек, и сейчас уснет. Ладно…

Иду в «нору», безо всякого почтения пинаю распластавшегося на диване Дениса. Тот вскакивает, видит меня и первое, что делает, хватает за горло двумя руками. Роковая ошибка, Мастер…

У меня есть поклонник, с которым ничего, кроме прогулок, а он – сотрудник центрального аппарата МВД, сам в прошлом мент. И вот он-то меня и научил нескольким приемам, способным помочь уберечься от такого, например, захвата. Я тут же хватаю руки Дэна за средние пальцы и делаю резкий рывок в стороны и вниз. Слева хрустит кость – совсем как куриная, когда выламываешь сустав. Дэн орет дурниной, выпускает меня и присаживается на корточки, зажимая левую руку. Палец сломан.

– Ты, бля, бессмертная, что ли? – шипит он, поднимая голову. – Мне же на работу!

– Ничего, отсидишься на больничном, а то, смотрю, крыша потекла у тебя. Собирайся и вали отсюда, поезжай в травмпункт, гипс накладывай. И запомни – больше ты никогда меня пальцем не тронешь. Иначе будет опять так же.

– Ишь ты, наблатыкалась… мортал комбат… – бормочет он, по-прежнему зажимая палец здоровой рукой.

– Скажи спасибо, что рука левая – ложку до рта донесешь.

– Заткнись, говорю.

– Тогда сваливай, ты же слышал.

На пороге возникает восставший из полумертвых Олег:

– Что тут у вас?

Денис молча демонстрирует ему деформированный палец. Лицо у Олега становится растерянным:

– Это как?

– Ну, похоже, что неудачно в носу поковырял? – зло спрашивает Денис, поднимаясь с пола. – Идиотка твоя сломала.

Олег размахивается и отвешивает ему такого звонкого леща, что я аж приседаю.

– Да идите вы на хрен оба! – орет Денис, стараясь попасть ногами в тапки. – Запарили!

– Дверь закрой с той стороны, – мрачно советует Олег и делает шаг ко мне.

Дверь хлопает. Я стою прямо перед Верхним, скрестив на груди руки и глядя ему в лицо – поза откровенного вызова.

– Ну?

– Что – ну?

– Ударишь?

– Нет.

– Тогда запомни – если сегодня, сейчас, сию минуту ты не прекратишь бухать, я от тебя уйду. Все. Обсуждать это не буду. Проспишься и примешь решение – звони. А я пошла домой. Мне еще в больницу собираться. Спасибо, кстати, за подарок, хоть ты и не один в этом виноват.

Через пару дней у меня день рождения, а потом – Новый год. Тот еще подарочек, конечно…

– Погоди… – он прижимает меня спиной к косяку в тот момент, когда я пытаюсь протиснуться к выходу. – Мари… прости меня…

– Не надо, – морщусь я. – Ты тут почти ни при чем. Меня убивает другое – ты всегда сперва выслушиваешь его – и никогда меня. А стоило бы делать наоборот, дорогой.

– Ты бы не сказала.

– Ты уверен? Ну, зря. Я как раз шла к тебе за этим, но как-то не рассчитывала на такой бурный прием. Все, Олег. Ты – спать, я – домой.

– Погоди… когда..?

– Что – когда?

– Ну, когда ты… пойдешь..?

Слово «аборт» произнести мой Верхний не может. Какие все нежные…

– В пятницу, раньше не получится.

– Я пойду с тобой.

– Что делать? Сидеть в приемном покое? Карантин, в отделение не пускают.

– Я хочу быть рядом.

– Я это ценю, но лучше останься дома. Все, Олег, я пойду.

Он притягивает меня к себе, обнимает и, уже выпустив, внезапно на секунду задерживает руку на животе – как будто прощается. Все, надо бежать отсюда, пока не разревелась…

Вечером звонит Лера. Сто лет ее не видела и не слышала. Не соскучилась, надо признать. Денис предпочитает появляться без нее, хотя уже давно ни для кого не секрет, что они вместе, что пара, и что она теперь – снизу.

– Ты сдурела? – вместо «здравствуйте» говорит она.

– А полегче?

– Мари, ты нормальная вообще? У Дэна палец сломан!

– Да ты что… ну, бывает. Пусть не сует его в другой раз туда, где его быть не должно.

– Ты не понимаешь, что у него три работы сразу накрылись?

– Ну, он об этом не подумал, когда за горло меня схватил. Или решил, что сможет, как обычно, сухим из воды выскочить? А вот нет уж, хватит. И ты будь добра, сделай с этим что-то, иначе в следующий раз я уже не палец сломаю, а что посерьезнее.

– Ты вообще соображаешь, что говоришь? Что я могу сделать, я нижняя!

– Ух ты, как звучит… ну, тогда привыкай. Это к остальным бабам он может лезть безнаказанно, а я терпеть больше не собираюсь. Если у тебя все, то давай, пока.

Она бросает трубку, а у меня остается такое послевкусие, словно мне в чай половую тряпку сунули.

День рождения, семейные мероприятия и аборт проходят, как в тумане. В пятницу вечером я оказываюсь дома, укладываюсь в темной холодной спальне и засыпаю мертвецким сном.

Предложение провести остаток новогодних каникул на даче у Дениса во мне большого отклика не находит, но Олег не задает вопроса – он просто называет время. Ну, как скажешь… После того, как за отказ прийти к нему он меня выдрал ремнем до кровавых просечек – совсем как за измену – я не рискую спорить. Спина только недавно зажила и стала нормально выглядеть.

Едем на три дня и две ночи, это долго, мы давно там не ночевали. Ни о чем не спрашиваю, вообще стараюсь задавать как можно меньше вопросов. Чувствую себя не очень, после аборта прошло всего ничего, и меня то и дело донимает температура. Но это мелочи. Ванильный секс нас практически не увлекает, а способов доставить друг другу удовольствие в арсенале двух извращенцев всегда достаточно.

– Если я попрошу тебя сварить борща – откажешься? – спрашивает Олег, когда мы заезжаем на рынок. Мороз такой, что из прогретой машины не вышел бы под угрозой пистолета, но продукты нужны.

– С чего бы? Какая сложность в борще?

– Тогда – за мясом?

– А в багажник ты что уносил? В пакете?

– Это фарш куриный.

Ну, хитрец… от моих куриных зраз с начинкой из сливочного масла и чеснока еще никто не отказывался, и Олег, значит, это предусмотрел. Ну, ладно, тоже не великое искусство.

Идем – бежим – в здание рынка, там, правда, не намного теплее. Выбираем кусок мяса с косточкой для борща, потом идем за овощами и сметаной. Вроде бы все.

– Ты алкоголь-то будешь какой-то? – спрашивает Олег уже в машине, когда проезжаем сетевой магазин спиртного.

– Не знаю. Мне нельзя, если по-хорошему… но опять коситься будут – ты не пьешь, и я туда же.

– Может, ликер? Ты его не любишь и много не выпьешь.

– Ну да – а дури и своей полно. Давай ликер, чего уж…

Он паркуется, идет в магазин, возвращается с пакетом – там бутылка «Амаретто» (я думала, что его уже давно не производят и не завозят, примерно с конца девяностых), несколько пачек сигарет – его и моих. А я-то забыла об этом…

Дороги пустые, мороз, праздники – за город едут мало, все, кто хотели, там еще с прошлого года. Въезжаем в поселок, когда уже начало темнеть. Здесь что-то странно мало светящихся окон, но это и к лучшему. Ворота дома Дениса распахнуты настежь, я вижу, как паркуется Историк – отлично, хоть будет, с кем словом нормальным перекинуться. Зимой Денис разбирает теплицу, потому парковочных мест достаточно – хоть на весь участок разъезжайся. А сегодня еще два снегохода на телегах, да у нас в кузове «китайца» квадроцикл и лебедка. Я, правда, была категорически против – у Олега едва зажил перелом, но кто ж меня слушал… Вот возьму и назло ему сяду и поеду, чего никогда не делала.

Денис в накинутом на плечи пуховике запирает ворота – видимо, все уже тут. Выхожу из машины – так и есть. Вижу машину Севера, джип Дениса. Похоже, Лера с Денисом приехала, а не на своей.

Во дворе только Денис, Историк и выбирающаяся из его машины Лена. Макс открыл багажник, выгружает на снег сумки, Денис накидывает на голову капюшон и закуривает. Средний палец на левой руке в гипсе. Ну, а как же… Этот самый палец он мгновенно демонстрирует мне, многозначительно качая головой.

– Даже не начинайте! – предостерегающе говорит Олег и толкает ему в руки мороженую тушку форели. – На веранде кинь, пусть полежит, я потом разделаю.

Денис, сунув сигарету в угол рта, идет в дом. Лена провожает его взглядом:

– Кто это ему палец сломал?

– Мари, – без улыбки говорит Олег.

– Да ну!

– Ну да. И все, закрыли тему.

– Слышь, Мари, не вздумай тут обмен опытом устроить – эти безголовые нас потом переломают всех, – смеется Историк.

– Ой, да как скажете, доцент. Могу и не устраивать.

Я вижу, что у Лены просто физически свербит узнать, как все было, но она опасается задавать вопросы, пока рядом Олег – уж его-то ослушаться в этой компании не решается никто. Я незаметно подмигиваю и киваю в сторону дома – мол, потом. Она заговорщицки улыбается. Я ее давно не видела – Лена похудела, отрастила волосы, очень хорошо выглядит. Интересно, что у нее произошло… Мысль о том, что Историк, например, позвал ее замуж, меня не посещает – я хорошо знаю Макса.

– Мари, возьми, пожалуйста, – Олег протягивает мне свой черный саквояж с девайсами и чуть заметно улыбается. У нас давно ничего не было – с того дня, когда он располосовал меня ремнем в наказание. Ну, значит, сегодня-завтра что-то замутим, отлично.

Берусь за ручку, Олег не выпускает, тянет к себе. Я утыкаюсь лицом ему в грудь, он разворачивает нас так, чтобы Лена и Историк не видели, наклоняется и целует:

– Соскучился…

– И я, господин….

Забираю саквояж, разворачиваюсь к дому – с крыльца спускается Денис, щелчком отправляет сигарету в стоящее рядом ведро:

– Все обжимаетесь?

Пожимаю плечами – ну, ничего нового. Слышу, как за моей спиной Олег произносит:

– Я тебя предупреждаю.

– Что – бить будешь аккуратно, но больно?

– Не сомневаюсь, что ты из кожи вон вывернешься, чтобы это получить. Но постарайся себя сдерживать.

– Как скажешь, босс.

– Ответ неверный.

– Я понял, господин.

Я фыркаю, не сдержавшись – Олег специально стебет его, заставляя произносить вслух эту фразу. Денис ему не нижний, не саб, и звать его «господином» вовсе не обязан, да даже я не обязана. Но Олег просто напоминает Денису его место таким образом. Смешно то, что Денис всякий раз на это ведется. Надеется, что Олег, расслабившись за три дня, выпорет его под предлогом демонстрации какого-нибудь девайса. Но этого не будет – не в этот раз точно, Олег сам мне об этом сказал еще дома, чтобы я не переживала.

– А то мне постоянно кажется, что ты меня к нему ревнуешь.

– Не сомневаюсь, что тебе бы этого хотелось.

– Мне – нет, а вот ему… – ржет Олег.

В доме меня встречает Лера, кивает, здороваясь. Я сразу иду наверх, чтобы оставить в комнате саквояж и свой рюкзак с вещами, потом, сняв пуховик и оставшись в костюме, спускаюсь в кухню. Стол еще пустой, на нем только скатерть. Ира курит у печки, встречает меня не слишком приветливым взглядом. Ой, да расслабься ты, заколебала… Все никак не успокоится, думает, что Север уделяет мне излишнее внимание. Север не идиот, он никогда себе не позволит при Олеге даже посмотреть на меня два раза, а не то что. Но Ира это Ира, у нее свои резоны.

– Макс предложил, пока не совсем стемнело, на поле выехать, – из комнаты выходит Север в толстом свитере и брюках от горнолыжного комбинезона. – Привет, Мари.

– Привет.

Ира опять мечет в меня недовольный взгляд – не по этикету приветствую ее Верхнего. Но меня за это никто не гоняет, у нас с Олегом такое не принято – я могу вести себя на равных с любым Верхним в компании, главное – не язвить и не отпускать колких шуточек.

– Ты с нами поедешь? – продолжает Север, обращаясь только ко мне и словно не замечая Иру и вернувшуюся с улицы Леру.

– Я ж не катаюсь. Поезжайте, я на стол накрою. И девчонок возьмите, если они хотят.

– Ты как тут одна? – возражает Лера.

– А кого бояться? Вы ж все уедете, – шучу, вытаскивая из кармана сигареты. – Нет, серьезно – поезжайте, пока еще что-то видно.

– Фонари возьмем, – решает Север и орет: – Дэн! Дэн, где фонари у тебя?

– На чердаке. Но я не уверен, что они заряжены. Ну, один точно нет.

– Да нам двух и хватит.

Север уходит на веранду, я закуриваю, присев к столу. Ира швыряет мне по столу пепельницу, полную окурков, они ожидаемо разлетаются по скатерти. В глазах у Иры торжество – предвкушает, как сейчас Денис заставит меня их убрать. Но просчитывается.

– Лерка, стол в порядок, быстро! – и Валерия Андреевна, бывшая Верхняя, мухой летит исполнять приказание, пока господин не придумал наказания покруче, чем просто вариант с совком и метелкой.

Я смотрю на Иру, качаю головой:

– Не задолбалась?

– Нет! – с вызовом бросает она.

– Ну, тогда продолжай.

– У тебя точно разрешения не спрошу.

– А зачем? Тебе и без меня не разрешат.

Ира фыркает, как рассерженная кошка, встает и выходит на веранду.

– Лера, я тут ни при чем, – произношу, глядя на сметающую окурки и пепел в совок Леру.

Та только наклоняет голову, быстро орудуя метелкой по скатерти. Что тут, на фиг, вообще происходит? Мы как-то выпали из общения, но, смотрю, здесь даром время не теряли – махровый Д/с, все, как Денис и хотел.