– Привет! Меня зовут Элеонор, но ты можешь звать меня Элли. Я твоя новая соседка.
– Я занята.
– Конечно, конечно! Извини за беспокойство. Мы поболтаем позже! Папа, здесь еще одна девушка!
Элли немного задержалась, ожидая, что незнакомка откроет дверь. Но дверь никто не открыл, и она пошла по лестнице на третий этаж, где воняло жареной курицей и картошкой. Источник запаха находился в комнате в конце коридора. Дверь была открыта, и она увидела парня; он сидел на кровати с наушниками на голове и листал журнал, между колен зажата коробка с готовой едой. На стене криво висел плакат группы Bon Jovi.
Заметив Элли, парень вытер руки о джинсы и снял наушники.
– Привет, – сказал он.
– Привет! Я – Элли, – представилась она.
– Холлис.
Элли топталась в дверях, не зная, что еще сказать. Парень с набитым курицей ртом ждал, что она снова заговорит. Тишину нарушило пыхтение – на этаже появился отец с чемоданом в каждой руке.
– Нашла, малышка? Добрый день, – сказал он, заметив Холлиса.
– Давайте помогу.
Холлис спрыгнул с кровати и взял у него один чемодан. Элли заметила, что пальцы у парня блестят от куриного жира, но решила промолчать.
– Очень любезно с твоей стороны. Элеонор, дорогая, найди, пожалуйста, свою комнату.
– Ой, да. Извини, папа.
Ее ключ открыл дверь слева от комнаты Холлиса.
– Смотри-ка! Мы соседи.
Холлис пожал плечами. Отец нахмурился.
Элли захлопала в ладоши. Комната оказалась больше, чем она представляла. На окнах засохли грязные потеки, но из них открывался вид на очаровательный садик. Кремовый ковер был весь в пятнах непонятного происхождения, но она положит половичок, чтобы закрыть их.
– Думаю, ты взяла с собой слишком много вещей, – заметил отец, когда Холлис внес чемодан.
– Не глупи, папочка. Тут понадобятся несколько подкроватных коробок и несколько ящиков. И мы упаковали тканевый шкаф, да? Как ты думаешь, если я попрошу, агентство разрешит мне повесить пару полок?
– Ладно. – Отец посмотрел на часы. – Давай уж принесем все остальное. У твоей сестры сегодня спектакль. Мама будет недовольна, если я опоздаю.
Когда коробки и сумки были перенесены, Элли спустилась за отцом вниз, чтобы проводить его.
– У тебя все есть? – спросил он. – Ключи?
– Да, папочка.
– Кредитная карточка?
– Да.
– Которая для…
– Только для экстренных случаев.
– Позвони маме или мне, если тебе что-нибудь понадобится.
– Позвоню, папочка.
– Тогда хорошо. Старайся, учись. Будь умницей.
– Буду.
Посигналив, он уехал, а Элли махала рукой вслед, пока машина не скрылась из виду.
Оставшись одна на незнакомой улице, она почувствовала, как по коже побежали мурашки. Ну что же… Потерла руки, чтобы согреть их, и вернулась в дом.
Дверь в комнату Холлиса была закрыта. Элли подняла руку, чтобы постучать, но тут же опустила и пошла к себе. Заваленная чемоданами, сумками и коробками, комната теперь уже не казалась такой большой и с каждой распакованной сумкой продолжала уменьшаться. Половина привезенных из дома вещей была неизвестно где. Другая половина валялась под ногами и мешала. В полном отчаянии Элли пинком отправила любимого плюшевого мишку через всю комнату и зарыдала в подушку. Потом, глубоко вздохнув, села на край кровати, пригладила выбившуюся прядь волос и уставилась на катастрофический беспорядок вокруг, не представляя, что делать.
Пока Элли ждала, когда ее спасут от одиночества, на улице рядом с тротуаром с визгом остановился BMW. Оливер Холкомб выскочил из машины чуть ли не раньше, чем заглушил двигатель. Осмотрев дом сверху донизу, он швырнул окурок на асфальт.
– У-у… Обосраться, какая красота.
Парень схватил сумки, готовясь занять свою территорию, но, пройдя два шага от двери, остановился от тошнотворного запаха смеси лимонного ароматизатора с отбеливателем. Стильная блондинка, наклонившись, протирала плинтусы.
– Об услугах горничной не упоминалось.
– Ой! – Она уронила тряпку. – Просто мне стало скучно ждать остальных. Моя мама всегда, когда ей скучно, убирается, так что я, наверное, становлюсь как мама, и это будет страшным сюрпризом для нее, я уверена, и…
– Это здорово. Оливер.
Настороженность в глазах девушки растаяла.
– Элли.
– Итак, Элли, теперь, когда ты навела в доме порядок, как ты смотришь на то, чтобы устроить маленькую вечеринку сегодня вечером?
– Я не…
– Отлично. Назначим на десять. Люди соберутся в одиннадцать или одиннадцать тридцать. Если бы ты захватила чипсы, пиво или что-то еще в этом роде, было бы замечательно. Наверху есть туалет?
Элли кивнула.
– Этажом выше, первая дверь справа. А с другой стороны холла есть еще одна лестница, которая ведет на последний этаж, там моя комната. Там еще один парень живет. Его зовут Холлис, и он помог донести мой багаж…
– Супер!
Оливер взмахнул рукой, и Элли замолчала. Он побежал вверх по лестнице, одновременно прикидывая, дает ли явная неуверенность Принцессы Трещотки шанс на успешное преследование. Но сначала нужно посмотреть, кто другие соседки. Ого, еще одна – из ванной комнаты вышла коротко стриженная брюнетка. И какое вымя, а!..
– Привет. – Он прислонился к стене. – Я…
– Я прекрасно знаю, кто ты. Перестань пялиться на мою грудь.
Она исчезла в комнате напротив.
– Лесби…
Оливер пинком закрыл дверь в ванную, расстегнул молнию и, наконец, облегчился. Он терпел с самой трассы А25. Запрокинув голову, уставился на скопления черной плесени на потолке и удовлетворенно выдохнул. Стряхнул последние капли, застегнул молнию и пнул ногой выкрашенную в белый цвет фанеру, которая закрывала борт ванны.
– Дешевое дерьмо.
К досаде Оливера, его комната находилась рядом с ванной, сразу за спальней Грудастой Суки. Ковер был настолько тонким, что его могло бы и не быть вообще, а светло-голубые занавески, перешитые из старых простыней, не задерживали свет. Кровати не было вообще, только матрас на полу. В целом комната гордо заявляла: «Да пошел ты…» Оливер произнес то же самое вслух.
Бросив сумку у двери, он плюхнулся на матрас. Черная плесень скопилась в углах и здесь. Если прищуриться, выглядело как рисунок на обоях. Может, все обойдется, подумал он, закуривая сигарету.
Идею об отсутствии кровати можно продать как новомодную чушь о свободной любви хорошеньким молоденьким цыпочкам, за которыми он приударит на Неделе новичков. Плесень можно прикрыть плакатами. Да, с плесенью он справится, но вот матрас будет вреден для его спины. Так бы сказал его физиотерапевт, подумал Оливер, пытаясь выпрямить правое колено. Не проблема, позвонит матери, скажет ей, какой размер и дизайн кровати ему нужен и когда хотелось бы ее получить. Сейчас маман дремлет у колыбельки его сводной сестры, но звонок разбудит ее.
Оливер поднялся, здоровой ногой отпихнул сумки к стене и переоделся в чистое. До вечеринки полно дел, и самое главное – найти людей, которых можно пригласить. Он схватил бумажник и вышел. В холле встретил парня в капюшоне, от которого несло жареной курицей. Из каких же трущоб ты явился?
– Оливер.
– Холлис.
Они пожали друг другу руки.
– Как насчет вечеринки сегодня? – поинтересовался Оливер.
– Классно. Карлинг?[7]
– Ну да.
Кивнув, Холлис двинулся дальше, закуривая.
Так, с Трущобами порядок, решил Оливер. С телефона внизу он позвонил домой. Молчок. Повесил трубку, потом попробовал еще раз. То же самое.
– Ну и ладно.
Есть дела поважнее, решил он, рысью выбегая из дома. Не нужна ему эта чертова кровать.
К сумеркам две комнаты все еще оставались пустыми. Однако вечеринка, устраиваемая Оливером, так заняла мысли всех заселившихся, что они и не думали о том, что кого-то, возможно, не хватает. Но для Мэв добраться до дома было главной целью.
– Сюда! Сюда! Нет, поверни здесь!
– В какую сторону?
– Туда, куда я показываю!
Они дважды объехали кольцевую развязку. Мэв так крепко вцепилась в дорожную карту, что бумага могла порваться. На заднем сиденье постанывал ее младший братец – Макса тошнило.
– Вон Колдуэлл-стрит. Там! – Она махнула рукой, и мать резко свернула налево. Машину дернуло.
– Осторожно!
– Эта улица плохо освещена, – сказала мать.
– Если бы мы выехали вовремя, это не имело бы значения.
– Я говорила тебе, что надо закончить сборы вчера вечером, а не дожидаться утра.
– Вообще-то я стояла у машины и ждала, когда мы поедем. Это ты топталась в доме.
– Это здесь? Не сказать, что безопасно, на первый взгляд.
Из окон доносились глухие удары музыкальных басов.
– Это здесь. Я возьму вещи, и можешь ехать.
Мэв отстегнула ремень безопасности.
– Я должна зайти в дом, – упорствовала мать.
– Не нужно.
– Мэв.
Братец схватился за спинку сиденья:
– Я хочу в туалет.
– Твоему брату нужно в туалет. Мы зайдем.
– На дороге есть бензоколонка!
– Поторопись, Макс.
– Вот так, да?
Мэв рывком вытащила свои вещи из багажника. С сумкой в одной руке и с коробкой в другой она поспешила к входной двери, опередив мать и брата. На стук никто не ответил.
Она постучала еще раз. Дверь открыла очаровательная белокожая девушка с длинными светлыми волосами.
– Привет! Ты на вечеринку?
– Ну, типа того. Предполагается, что я здесь буду жить.
– Ой, это замечательно! Я тоже здесь живу!
Девушка обняла Мэв и потянула в дом.
– Меня зовут Элеонор, но ты можешь звать меня Элли. Оливер – он тоже живет с нами – решил, что мы должны отпраздновать новоселье.
Элли потащила ее в переполненную гостиную. Мэв почти ничего не слышала из-за музыки, но заметила на полу кальян, от которого поднималась струйка дыма.
– Все внимание! Это Мэв! Она будет жить здесь!
Несколько рук поднялись в знак приветствия. Кто-то уже вырубился на потрепанном пастельно-розовом диване. Пустые банки из-под пива были сложены перед замурованным газовым камином.
– Ты нас здесь бросишь?
Мать с вещами вошла в холл.
– Мама, подожди.
– Я хочу писать!
– Твоему брату нужно в туалет. Где… Ох. Здравствуйте.
Те же руки снова поднялись, приветствуя мать Мэв.
– Здравствуйте! Меня зовут Элли!
– Мне. Нужно. Пописать. Пописать!
Макс топнул ногой.
– Привет, малыш. – Элли улыбнулась. – Работающий туалет наверху.
Макс убежал. Мать Мэв старалась не смотреть на компанию нетрезвых студентов.
– Мэв, я начну заносить наверх твои вещи.
– На верхнем этаже, напротив моей, есть свободная комната, – сообщила Элли.
– Спасибо. – Мэв поспешила за матерью.
– На вид вроде бы милая девушка.
– Это же просто вечеринка, мам.
– Я ничего не сказала.
– Я вижу по твоим глазам.
Они поднялись по лестнице.
– Завтра первым делом пойдешь и заберешь ключи у агента.
– Да, мама.
– Нужно уметь входить и выходить из дома, где живешь.
– Я знаю, мама.
– Зачем они так громко заводят музыку? Когда я была в…
Макс бросился к ним и чуть не сбил Мэв с ног.
– Осторожно!
– Девушка у туалета зашипела на меня, – пожаловался он.
– Ты, наверное, это заслужил.
– Помягче, Мэв, он все-таки твой брат. Ну и где эта комната?
Комната под номером четыре, расположенная на третьем этаже, была огромной. Мэв не могла поверить своему счастью. В два раза больше ее комнаты дома, окна выходят на улицу. Внизу стояла их машина. Багажник и пассажирская дверь остались открытыми. Мать прищелкнула языком.
– Надеюсь, ничего не украдут.
– Кто может что-то украсть? Там никого нет.
– В темноте кто угодно может. Давай перенесем остальные вещи.
Вещи выгрузили за десять минут, но ее семейству понадобилось не меньше четверти часа, чтобы уехать. Мать никак не могла прекратить раскладывать вещи и переставлять то небольшое количество мебели, которое имелось в комнате. При этом она все время жаловалась на шум. Хотя Мэв уверяла ее, что все в порядке, мать не хотела уезжать до тех пор, пока дочь не пообещала приехать домой в следующие выходные.
Когда мать с братом ушли, Мэв осталась в своей комнате, прислушиваясь к музыке, доносившейся снизу. Комната была удобной, уединенной и полностью принадлежала ей. Все говорило о том, что можно расслабиться, что теперь она свободна и независима и впереди ее ждет яркий год. Однако Мэв сосредоточилась на другом. Она решила переодеться, прежде чем спуститься вниз, но никак не могла найти подходящий наряд. Одно платье было слишком официальным. Другое – слишком повседневным. Третье она не надевала уже три года. Зачем она его вообще взяла? В конце концов решила остаться в джинсах и надеть топ, от которого не пахло бы «Макдоналдсом». Подумала, что надо бы освежить макияж, но не могла найти сумку, где была упакована косметика. Поэтому ограничилась тем, что нанесла блеск для губ со вкусом ирисок, обнаруженный на дне ее сумочки, и осмотрела себя в маленькое зеркальце.
У тебя получится. Все будет хорошо. Они такие же, как ты.
Мэв подняла большой палец вверх.
Внизу Элли похлопала по сиденью рядом с собой:
– Мэв! Садись сюда.
Подушки на диване продавились, когда она села, и Мэв оказалась на полу, словно ее поглотило что-то огромное. Она вспыхнула, думая, что случайно сломала диван, но тут же успокоилась, когда увидела, что тоненькая блондинка опустилась на тот же уровень.
Элли показала на парня, сидящего по другую сторону от Мэв.
– Мэв, познакомься. Это Оливер.
Мэв выпрямилась и пожала ему руку. Небрежная прическа. Темные карие глаза. Похож на Томаса Кинси, а она больше не интересуется Томасом Кинси, потому что он был придурком, который никогда не обращал на нее внимания. Мэв поклялась никогда больше не быть такой идиоткой. Она – сильная, независимая молодая женщина, которая не нуждается во внимании мальчиков. С Оливером она разговаривала с непринужденной сдержанностью, вежливо отвечая на его вопросы. Ни намека на флирт. А потом сморозила какую-то глупость. Что-то незначащее о ее семье, но это рассмешило Оливера, и все усилия пропали даром. Мэв влюбилась.
Вечеринка закончилась, когда закончилось пиво. Спотыкаясь, гости плелись по Колдуэлл-стрит, надеясь, что запомнили дорогу к своим временным жилищам, а новые жильцы дома номер 215 проделали куда более короткий путь к своим комнатам наверху. Кроме Лорны, которая в тот вечер так и не вышла.
На следующее утро все пятеро проснулись от щелканья алюминиевых консервных банок и запаха бекона. В коридоре за дверью каждого ждал маленький подарок: печенье, чай, чипсы, завернутые в коричневую бумагу. В каждом свертке лежала записка на голубой канцелярской бумаге с одинаковым текстом:
С трудом разлепив глаз, спотыкаясь, жильцы побрели вниз.
Там они увидели его в первый раз.
То есть увидели подсвеченную утренним светом высокую, долговязую фигуру парня, который убирал оставленный ими беспорядок и жарил бекон. Бекона хватило бы на целую дивизию. На шее у парня висела камера. Заметив их, он помахал лопаткой, и на стену полетели капли жира.
– Ох! Прошу прощения. – Он поморщился. – Надеюсь, вы не против? Я заехал сегодня утром. Вы все спали, и я решил приготовить нам завтрак?
Почти каждое его предложение заканчивалось вопросом, как будто парень все время спрашивал разрешения, даже когда называл свое имя.
– Я Каллум? Вы нашли записки? Простите, я не знал, что каждому из вас нравится? Мой учитель в шестом классе делал нам подарки на Счастливую среду. Ну, знаете, чтобы мы были мотивированы до конца недели? Я подумал, что это хороший способ представиться? Это устарело, да? Извините.
Он показал на сковородку:
– Ребята, хотите бекона?
Они хотели. И пока расправлялись с беконом, лучше узнавали друг друга. Неловкость от того, что они были едва знакомы, исчезала по мере того, как Каллум заполнял паузы в разговоре каким-нибудь смешным анекдотом. В то утро он стал тем стержнем, вокруг которого они все сплотились.
Девять месяцев спустя Каллум споткнется на лестнице и так сильно ударится коленом о нижнюю ступеньку, что останется огромный синяк. Так пьян он еще никогда в жизни не был и никогда не будет, потому что его жизнь продлится всего несколько минут. Но он не знал этого, как не знал и того, что кто-то будет следить за ним, пока он идет к телефону. Не знал, что за ним следят, когда он положил руку на трубку. Что его услышат, когда он пробормочет: «Я сделаю это. Должен. Должен. Должен сдать их. Это неправильно. То, что мы сделали, неправильно».
И кто-то, кто сидел сейчас за этим шатающимся столом, разделяя с ним и со всеми остальными хрустящий, жирный бекон, подойдет, когда он снимет трубку, и спросит: «Что ты делаешь, Каллум?»
О проекте
О подписке