Да кто там, твою мать, никак не угомонится?!

Именно в этот момент, находясь в шаге от взрыва, находясь в шоке от того, во что превратилась галерея, я вижу девушку. Источник раздражающего звука. Она сидит в углу. Мелкая, белобрысая, с пачкой салфеток в руках. Сидит и носом дергает на всё здание. Никакой это не аллергик! Она приперлась сюда больная. Откуда у людей привычка таскаться со своими бациллами в общественные места?

– Хотите выйти из программы?

Хочу, чтобы из здания вышла эта болезненная соплячка. Если она тут всех позаражает, то подготовка обернется сушим адом. Серьезно, неужели родители больше не говорят детям не шляться по общественным местам простуженными?

– Виктор Александрович? – Вопросительная интонация Александра не колышет, потому что девочка опять чихает. Управляющий оборачивается. Ловит мой взгляд и смотрит на неё.

– А! Это, кстати, уже отобранная нами стажёрка. – Чего? Эта чахоточная успела сходить на собеседование? – У меня тут была ее характеристика от Марии. – Саша быстро в планшете листает письма.

Мигрень сейчас начнется от всего происходящего. Не дай Бог Маша заболеет! Она ведет кучу бумажно-бюрократических дел, она отвечает за спец.приглашения для особых клиентов, способных скупить половину выставочных образцов. Без ее помощи нам всем будет хреново. Моя команда прилетит из Казани только в среду, а штатный персонал галереи до среды вытягивает тут в одиночку.

– О, вот она. Никольская Василиса, двадцать один год, студентка государственного … – Александр снова без запинки тарабанит, читая текст с планшета, но я отключаюсь и не слушаю.

Девочка прислоняется головой к углу стены и закрывает глаза. Этого еще не хватало. Если ей станет хреново, нужно будет вызвать «Скорую» прямо в галерею. По такому ливню и почти за город ехать они будут не пять минут.

Да к черту.

Подхватываюсь с места раньше, чем соображаю, что вообще собираюсь сделать.

– Я сейчас. – В несколько быстрых шагов оказываюсь у ее стола.

Господи, и это наш стажер?! Курносая, с веснушками, с какими-то детскими вьющимися волосами у висков. Кто взял на стажировку ребёнка?Что она вообще будет тут делать? Она хоть знает, чем AR отличается от VR? Каким образом она собеседование прошла?

Стою полминуты. Александр наблюдает за разворачивающимся представлением с интересом и усмешкой, а девушка так и сидит, не открывая глаз. «Спокойной ночи, малыши» просто.

– Кхм. – Надо помочь ей проснуться.

Она резко садится прямо. Моргает, но как-то потеряно.

– Девушка? – А вот теперь абсолютно не смущаясь рассматривает меня.

У неё нос напротив ремня и ширинки, перед ней здоровый взрослый мужик, а она пялится, не краснея. Дотошно так, словно я – один из экспонатов.

Не знаю почему, но она дико меня раздражает. Хотя нет, знаю. Наглое, малолетнее, безмозглое создание. Один плюс, что хоть симпатичное. Поставить её на вход – пусть гостей встречает, молча улыбаясь.

Не повезло тебе, девочка. У меня отвратительное настроение, а ты так не вовремя со своей простудой и манерами.

– Простите, что отвлекаю. – Она наконец-то соизволила поднять красные, слезящиеся глаза на уровень моего лица. Супер, рад что с пахом мы закончили. – Но, пожалуйста, покиньте здание.

А у нее глаза не красные. Зелёные. Но этот оттенок не вызывает тех же чувств, что напиток Саши. Напротив: зелёный такой яркий, словно листва деревьев после майского дождя. Она смотрит молча пару секунд. Видно, что старается носом не дергать.

Фак. Даже неловко. Сорвался на ребёнка, ей-богу.

Приступ злости испарился, стоило ей вот так посмотреть. Не испуганно, скорее, как на идиота. Салфеток что ли еще предложить? Или такси вызвать, чтоб не шлялась под дождем?

Только собираюсь открыть рот для объяснения своих слов и грубо прозвучавшей просьбы, как она перебивает.

– Добрый день. Извините, не разобрала, когда вы здоровались. – Так мило улыбаясь, елейным голосом пытается ткнуть носом в мое хамское поведение. – А вы кто?

Давай, крошка. Собирай вещи и не вступай со мной в перепалку сейчас.

– Я тот, кто беспокоится о здоровье других людей. – Пытаюсь изо всех сил говорить вежливо, киваю в сторону помещений галереи, где сейчас находятся десятки людей. – Хотите заразить коллектив и всех этих людей?

И она что? Фыркает?!

– Вы же не охранник, чтобы прогонять посетителей.

Ты посмотри, какая уверенная.

– С чего вы взяли?

Зачем я вообще с ней спорю?

– У вас нет бейджа сотрудника.

Раздражение захлестывает с удвоенной силой. Она может просто уехать?

Обычно не срываюсь на людях, но чёрт… Это возвращение далось с трудом, гора планов, сжатые сроки, вытрепавшая всю душу Пожарская… Девочка оказалась не в том месте и не в то время. Попала под горячую руку, так еще и неимоверно глупит.

– Вы сейчас заразите всех присутствующих, вы понимаете?

Она тяжело вздыхает. Смотрит на стол. Становится еще меньше, когда обхватывает себя руками.

– Я же не специально. Жду друга. Через пять минут уйду.

– Так ждите на улице!

Девушка молча переводит взгляд на стеклянную стену и поджимает губы. Головой от удивления трясет. А, ну да-да. Питер, мать его. Там все еще ливень, а я не собирался выгонять же её под дождь. Просто выбесила эта… Наш новый стажёр.

– Давайте я… – «вызову вам такси» договорить не успеваю.

– Знаете, что?! – Она резво вскакивает с места. Это даже смешно: курносый нос достает мне до груди, а она думает, что сурово выглядит? Кажется, раздражение сейчас найдет другой выход. Кролик на удава никогда еще не нападал.

– Столько раз я тут была, но впервые вижу в этом месте такого… такого…

Вид её злости смешит. Девчонка явно старается подобрать какое-нибудь грязное словечко, отсутствующее в её лексиконе.

– Подсказать? – Учтиво улыбаюсь, вскидывая бровь.

– Такого напыщенного индюка!

Она. Назвала. Меня. Индюком?

Правда, я не собирался превращать это всё в фарс, но её попытка оскорбить заканчивается взрывом хохота. Выдала так выдала. Ты, Витя, напыщенный индюк, понял?

– Вы что, идиот? – Тихое шипение и не слышно было бы за моим явно не самым здоровым смехом, но я все же слышу. Кажется, даже головная боль прошла.

– Вот так уже лучше. Попробуйте ещё. Говорят, третья попытка самая удачная.

Приступ внезапного веселья, больше похожего на выход скопившегося напряжения, заканчивается, когда девушка хватает со стола телефон и сумку. И снова чихает. Ладно, все. Пошутили и хватит. С места не сдвигаюсь, но уже без злости, спокойно, но четко и ясно предупреждаю:

– Послушайте меня внимательно. Можете ждать вашего друга сколько хотите. Но если завтра мои сотрудники поголовно окажутся на больничном, клянусь, в галерею вы больше не зайдете.

Чёрт!

Фраза «мои сотрудники» вырвалась непроизвольно. Редко я не контролирую речь и эмоции, но возвращение в родной город превращает в несдержанного юнца, каким отсюда уезжал.

И стоит светлым бровям удивленно выгнуться, а губам приоткрыться в забавно-мультяшном немом «О», резко разворачиваюсь и ухожу. Все, перепалка закончена. Хоть выражение крайнего удивления на её лице и доставило удовольствие, давить на девочку положением не собирался. Просто хотел, чтобы она уехала домой. Перестала чихать на сотрудников, которые сегодня и так совершили подвиг, обрабатывая весь этот поток кандидатов.

В этом году всё обязательно должно пройти без косяков и неожиданностей. А наличие десятерых стажёров – почти стопроцентная гарантия косяков.

Напыщенный индюк, значит?

Надо запомнить. Василиса подобрала прекрасное описание для всех присутствующих здесь молодых людей. Василиса, точно!

Усаживаюсь за свой стол лицом к выходу. Раздражение больше не беспокоит, и даже зелёная жижа в кружке Саши не вызывает тошноту.

Через пару минут наблюдаю за тем, как девчонка в одной рубашке выскакивает под дождь и бежит в сторону парковки. Друг, видимо, приехал.

– Саш, пришли мне сейчас её резюме и характеристику.

Посмотрим, что вы из себя представляете, Василиса.

 
—–♡♡♡♡♡♡–
 

В закрытом коттеджном поселке сонная тишина. В сумерках окна современных частных домов светятся теплым желтым светом. Здесь не водится алкоголиков-родителей и брошенных на произвол судьбы детей. Нет матерей-одиночек, нет убийственной нищеты, безысходной проституции, детской кровожадности. Нет ни капли всего того, с чем я рос до десяти лет в Купчино.

Паркуюсь. Фары гаснут, двигатель замолкает. Несколько секунд сижу и смотрю на дом отчима, оставшийся нам с Каем в наследство. Если все сложится удачно, я больше сюда не вернусь. Ни домой, ни в поселок, ни в город.

Мотоцикла нет. Кай наверняка где-то развлекается и думать забыл о том, что я приеду в этом году раньше, чем обычно, но не мне его винить.

Ужин со стюардессой прошел удачно. Салат. Сангрия. Секс. С мыслью о волонтёрах примирился. Даже резюме этой самой выскочки из кофе-бара оценил по достоинству. Все, в общем-то, не так плохо, как показалось на первый взгляд.

Ставлю машину на сигналку, иду домой. Крыльцо. Дверь. Прихожая. Тишина. Свет не горит. Точнее, вижу, что горит только подсветка в кухне-гостиной. Вдох. И с ног сбивает аромат, которого в этом месте быть не может. Пахнет свежеприготовленной едой. Охренно так пахнет, что я сглатываю вязкую слюну и замираю на пороге. Даже мать в хорошие времена не готовила.

Запах домашнего куриного бульона – в этом доме так никогда не пахло.

Брат нанял домработницу? Отлично, супер, то есть сам он даже не готовит? После окончания универа мать должна была прекратить содержание Кая. Но, видимо, все ещё переводит на его счёт своеобразные извинения за свое полное отсутствие в его жизни.

Да и я хорош. Поступил точно так же. Ладно, возможно, решение о найме домработницы стоит одобрить. Но график нужно поменять: не верится, что женщина торчит у нас поздним вечером.

Скидываю тренч и ботинки. По-хорошему сначала нужно в душ и переодеться, а потом спуститься на кухню, но желудок завязывается в тугой узел, протестуя против выбранной последовательности. Ресторанная еда выветрилась еще в отеле, где мы завершили приятный вечер.

Ужин так ужин. Тем более, пока ем, могу ответить на все накопившиеся за день сообщения.

Захожу на кухню, собираясь познакомиться с домработницей. Женская фигура в какой-то несуразной свободной футболке повернута ко мне спиной. Блондинка стоит у варочной панели. Высокая барная стойка скрывает всё, что ниже талии.

– Добрый вечер.

Ноль реакции. Слышу только ее неразборчивый бубнеж под нос.

– Добрый вечер! – В тишине дома голос звучит грубее и громче, чем хотелось бы, но зато теперь она слышит. Выдергивает из уха маленький белый наушник и оборачивается с улыбкой на губах.

– Ка… – Имя до конца она так и не произносит.

Фа-а-а-ак.

Это выражение лица я видел сегодня. Только глаза были красные. Сейчас простуда ее не портит.

– Не может быть… – В этот раз испуг отчётливо слышен в девичьем голосе.

Точно, Василиса. Именно. Не может, на хрен, быть.