Глава 5

Остаток ночи практически стерся из моей памяти. Грань между сном и реальностью на время исчезла. Отдельные моменты всплывали в сознании на секунду или две и тут же тонули в густом тумане. Казалось, все происходило не со мной. Я будто смотрела фильм, только изображение постоянно распадалось на пиксели.

Со мной разговаривали люди в форме, имен которых я не запомнила. Потом появился брат. Я позвонила ему или же он пришел сам? Но каким-то образом Сашка нашел меня на пустынной улице посреди ночи, крепко прижал к себе и держал, пока я не перестала дрожать.

А дальше – пустота.

Мы куда-то поехали? Или сразу пошли домой? Я понятия не имела. Кто-то вырвал эту страницу из моей жизни, а потом смял и выбросил.

Мгла, окутавшая разум, потихоньку рассеялась лишь к утру. На рассвете я обнаружила себя сидящей на диване между Сашкой и Кириллом у нас дома. В квартире было непривычно тихо. Безмолвие нарушал только шум работающего холодильника.

Брат обнимал меня за плечи, совсем как в далеком детстве. Давно я не видела от него подобной заботы – обычно он ко мне даже не прикасался. Лицо Сашки казалось обескровленным, а под глазами залегли темные круги. Кир выглядел не лучше.

– Уже утро? – Я подняла взгляд на брата.

– Проснулась? – Он склонился ко мне.

Его глаза покраснели. Мои тоже ужасно щипало от пролитых ночью слез. Сентябрьское солнце, которое отражалось в окнах соседних домов, казалось таким ярким, что на него было больно смотреть.

Я отстранилась от брата и выпрямилась.

– Что с вами? – спросила я, поворачиваясь к ребятам. – Вы как будто привидение увидели.

Кирилл грустно усмехнулся.

– Неужели ты не помнишь, что случилось ночью?

Я честно попыталась, и воспоминания обрывками начали возвращаться ко мне. Ночной проспект, оглушительный свист покрышек, лужа черной жидкости на асфальте. Парень и девушка, лежащие без движения в неестественных позах. Я столкнулась с кошмарным сном или жестокой реальностью? Скорая, сотрудники ГИБДД, отделение полиции…

Нет, это невозможно!

 
Красный знак остановки, красный мотоцикл, красная кровь…
 

Вспомнив все, я закричала. От звука моего голоса парни подпрыгнули на диване.

– Ань, ты в порядке? – Брат встряхнул меня за плечи.

– Нет, не в порядке! – Я покачала головой, дрожа всем телом. – И вы тоже! Как кто-то вообще может быть сейчас в порядке?

Егор… Что с ним? Жив ли он? Больше меня ничего не волновало.

Я резко встала с дивана и спросила:

– Вы знаете, в какой он больнице?

– В первой городской, – бесцветным тоном сказал Кирилл.

– Тогда поехали туда!

Я решительно взяла Сашку за руку, однако он высвободил ее, оставшись на диване.

– Мы так и хотели, но пока рано. Нас никто не пустит раньше восьми утра, а сейчас только шесть, – пояснил брат.

Я хотела достать мобильный из кармана куртки, чтобы узнать точное время. Но, к моему удивлению, телефона там не оказалось. Я в панике проверила другой карман, а затем заглянула в сумочку, но все безуспешно. Неужели потеряла? В нем же важные улики!

– Это ищешь?

Сашка протянул мне смартфон. По экрану во все стороны тонкой паутинкой расползлись трещины. Я осторожно взяла его, стараясь не прикасаться к разбитому стеклу.

– Ты выронила по пути домой, а я подобрал.

В тот момент я совершенно не заметила пропажи. Наверное, из-за шока. Получив мобильный обратно, я поспешила проверить галерею. У меня вырвался вздох облегчения, когда я обнаружила фотографии с места аварии в целости и сохранности. На них запечатлелось зеленое авто, хотя и не очень четко.

– Что там важного? – поинтересовался Сашка. – Переписка с парнем?

Я зло посмотрела на брата. К сожалению, он был неисправим – даже в тяжелой ситуации нашел повод меня поддразнить.

– Дурак! – сказала я с упреком. – Вчера я сделала фото машины.

– Той, в которую врезался Егор? – вступил в разговор Кирилл.

– Да.

– Покажи! – Сашка попытался выхватить телефон из моих рук, но я не позволила ему этого сделать.

– Осторожно! Сама покажу. – Крепко держа мобильный, я дала посмотреть на фото сначала Сашке, а потом и Киру.

– «Хендай солярис»… Выглядит знакомо, – задумчиво протянул Кирилл.

– Да таких «солярисов» – сотни! – парировал мой брат. – Они по всему городу ездят.

– Может быть, – согласился его друг. – Просто конкретно этот уже как будто попадался мне на глаза. Зеленый – не самый популярный цвет. И еще тут можно разглядеть последние две цифры и две буквы номера. Жалко, остальное заляпано грязью, но я точно где-то видел похожий номер.

Кирилл бросил на меня быстрый взгляд.

– Ты показывала фото полиции?

– Да. Я все им переслала.

Закрыв галерею, я зашла на городской новостной сайт. Несмотря на раннее утро, журналисты уже успели обо всем написать. Новость висела на главной странице с фотографией покореженного красного мотоцикла.

К сожалению, в материале не оказалось новой информации ни о состоянии Егора и его пассажирки, ни о водителе авто.

– Родители Егора в курсе? – поинтересовалась я.

– Да, им сообщили, – ответил Кир.

Я безвольно опустилась обратно на диван. Неизвестность пугала, но сейчас никто из нас не мог изменить ситуацию. Состояние Егора зависело только от врачей и его собственного организма.

Егор жил так, будто был бессмертен. В последние годы он постоянно рисковал и ходил по краю, испытывая себя на прочность. Я понимала, из-за чего ему нравилась езда на мотоцикле – скорость и опасность обостряли чувства до предела. Егор горел ярко. Совсем как фейерверк. Но я отказывалась верить, что прошлой ночью он сгорел дотла.

– Получается, мы можем только ждать, – констатировала я.

– Я бы выпил кофе, – сказал брат, вставая с дивана. – Если хотите, сделаю на всех. Сегодня будет долгий день.

* * *

Электронные часы, прикрепленные к потолку в коридоре больницы, показывали без десяти одиннадцать. Уже почти три часа я, Сашка и Кирилл сидели на жесткой скамье перед отделением реанимации и интенсивной терапии. У меня давным-давно свело все тело, а запах антисептика насквозь пропитал волосы.

У окна поодаль от нас плакала мама Егора. Помню, что при первой встрече с ней я сразу поняла, кому он обязан своей внешностью. Мать и сын были удивительно похожи – те же темные волосы, карие глаза и правильные черты. На ее точеном лице уже пролегли морщины. Они практически не портили ее красоты, но бессонная ночь сделала их глубже.

Отец Егора стоял рядом с ней, опираясь ладонью на подоконник и низко опустив голову. Высокий мужчина с седыми висками напоминал грозовую тучу, готовую вот-вот ударить молнией.

До нас доносились обрывки их разговора. И я могла точно сказать, что любящие друг друга люди не общаются в подобном тоне.

– Я же говорил, не надо было ему покупать чертов мотоцикл! Еще и подержанный! – процедил сквозь зубы отец Егора.

– Что толку говорить об этом сейчас? – покачала головой его жена.

– Да, конечно! После драки кулаками не машут.

– Ты же помнишь, что он не спрашивал ничьего мнения. Сам на него заработал.

– Ага. Нашел, понимаешь ли, подработку! Нет бы доучиться, получить нормальную профессию, я бы передал ему часть дел в компании… А у него в голове только музыка и мотоциклы. Твое воспитание! – Отец Егора распалялся больше и больше.

– Будешь винить меня? Прекрасно! Просто прекрасно! – закатила глаза его супруга.

– Так это ты ему даже слова не сказала, когда он пошел учиться на гитару! И когда бросил плавание! А потом вообще ушел из дома и устроился в ресторан, где его могли видеть мои деловые партнеры! Избалованный мальчишка делал что хотел, а ты ему потакала. Когда я пытался наставить его на путь истинный, что ты говорила? Не надо давить на ребенка! И вот результат!

– А ты сам-то где был? То в командировках, то на деловых встречах. Мог бы тоже заниматься воспитанием сына чаще, чем раз в месяц!

Я знала, что полтора года назад Егор переехал из родительского коттеджа в квартиру в соседнем с нами доме, которую ему завещали бабушка и дедушка. Знала я и о том, что он подрабатывал официантом в дорогом заведении за городом, а также иногда играл там и пел. Но я понятия не имела, при каких обстоятельствах все произошло, и теперь чувствовала, как горят уши.

– По-твоему, я должна была запрещать нашему сыну заниматься тем, что ему нравится? Или, может, отбирать зарплату? – Мама Егора вытерла слезы платком и демонстративно уперла руки в бока.

– Да хоть бы и так! – Ее муж ударил кулаком по стене. – Тогда бы он не купил чертов мотоцикл!

– Как ты себе это представляешь? Забыл, что ему уже двадцать лет?!

– Двадцать лет, а ума нет! Додумался катать в ночи какую-то девку! Вот же…

– По-твоему, Егор сам виноват? Зачем тогда полиция ищет того негодяя-водителя, если не он отправил в больницу нашего мальчика?!

С каждым словом ситуация накалялась сильнее, и неизвестно, чем бы все закончилось, если бы Сашка не встал и не направился прямо к родителям Егора. Заметив его приближение, они сразу замолчали.

– Елена Владимировна, Михаил Юрьевич, не переживайте. Ситуация прояснится, и Егор точно будет в порядке. Он у вас везучий, – примирительно сказал мой брат, когда подошел ближе.

Мать Егора подняла на него красные от слез глаза.

– Спасибо, Саша, – ответила она, а затем обратилась к нам с Кириллом: – Спасибо вам, что пришли. По крайней мере, у нашего сына есть настоящие друзья.

Елена Владимировна и Михаил Юрьевич присели на разные стороны скамьи и больше не произнесли ни слова. В это же время в реанимации врачи боролись за жизнь Егора. Каждый звук, доносившийся с той стороны, заставлял меня вздрагивать и оборачиваться к двери отделения. Мы ждали, что кто-нибудь из врачей или медсестер подойдет к нам. Но они проходили мимо, не обращая на нас внимания.

Время тянулось медленно и вязко. Хотелось ненадолго выйти на улицу, чтобы сделать глоток свежего воздуха. Но я не могла. Боялась пропустить момент, ради которого мы здесь собрались.

В пятнадцать минут двенадцатого дверь реанимации в очередной раз открылась, и из нее вышел высокий мужчина в белом халате. Он решительным шагом направился к родителям Егора. Заметив врача, они встали. Мы с Сашкой и Кириллом тоже подскочили со своих мест.

– Вы – родители Егора Свиридова? – спросил доктор.

Отец и мать нашего друга одновременно кивнули.

– Меня зовут Андрей Григорьевич, я дежурный врач. Вашего сына недавно привезли к нам из операционной, все прошло успешно.

Елена Владимировна улыбнулась сквозь слезы, у Кирилла вырвался вздох облегчения, а я бросилась на шею Сашке. Счастье оттого, что Егор жив, накрыло меня с головой. Только на лице врача не появилось и тени радости.

– Он выжил, однако…

– Однако? – повторил Михаил Юрьевич.

– Его состояние остается критическим.

– Что? – вскрикнули мы в унисон.

– Как это? – Улыбка матери Егора сменилась гримасой ужаса.

– У вашего сына черепно-мозговая травма и многочисленные переломы. К счастью, внутренние органы не пострадали. Ему очень повезло. Большинство мотоциклистов погибают в таких авариях.

Елена Владимировна побледнела и осела на скамью.

– Вам принести нашатыря? – предложил врач.

– Нет. Я просто посижу пару минут, – проговорила она.

– И когда Егор придет в себя? – спросил его отец.

– Не могу вам точно сказать.

Глядя на Андрея Григорьевича, я впервые поняла, что значит профессиональная деформация. Он ежедневно спасал тех, кто находился на волоске от гибели, и видел столько боли и горя, сколько большинство из нас не увидит за всю свою жизнь. А потому должен был привыкнуть к чужим слезам. Неудивительно, что он оставался спокойным и без эмоций говорил страшные вещи.

– Доктор, можно к нему? – спросила Елена Владимировна.

– Пока нет. К тому же у нас есть приемные часы для родственников. Тогда и приходите, – сказал Андрей Григорьевич.

Он собирался закрыть за собой дверь, но Кирилл схватился рукой за косяк, не давая этого сделать.

– А что с девушкой? – спросил он.

– Какой девушкой? – не понял врач.

– С пассажиркой мотоцикла. Ее зовут Оксана Терентьева.

– Она скончалась.

Лицо Кирилла побелело, а Сашка ошарашенно уставился на врача. Я в ужасе закрыла рот рукой, пытаясь осознать сказанное. Погибшая была ровесницей ребят, всего лишь на пару лет старше меня. И пусть мы и не общались, вчера я невольно оказалась свидетельницей последних часов или даже минут ее жизни.

– Вы ничего не путаете? – спросил Сашка.

– Хотел бы я ошибаться, но нет. Мы уже сообщили ее родным. До свидания.

С этими словами доктор захлопнул дверь в отделение, а мы впятером так и остались в коридоре.