Не знаю, сколько времени я провела без движения, уставившись на экран телевизора. В передаче показали еще несколько новостей – про подготовку к празднованию Дня города и ремонт детской поликлиники. Затем усатое лицо ведущего сменила реклама стирального порошка, но я продолжала смотреть в одну точку, крепко сжимая в руке разбитый мобильник.
Я вспомнила, как вчера сотрудник ГИБДД передавал по рации информацию о зеленом авто своим коллегам.
Чья-то ладонь коснулась моей руки, заставив вернуться в реальность.
– Солнышко, что с тобой? – Мама обеспокоенно смотрела на меня.
– Ничего, – покачала головой я. – Можно, я пойду?
– Конечно.
Мама отпустила мою руку, позволяя встать с дивана. Я будто на автопилоте отправилась по знакомому маршруту. Голова гудела от десятков мыслей, которые взвились в черепной коробке, как рой растревоженных ос.
Захлопнув за собой дверь комнаты, я сделала еще пару нетвердых шагов, а потом ноги окончательно подкосились. Я рухнула на кровать и закрыла глаза.
Какой же страшный, длинный день… Мне до ужаса хотелось, чтобы он оказался сном. Я проснусь в понедельник, приду в университет и снова встречусь с Егором в коридоре. Увижу его лукавую улыбку и солнечные зайчики в растрепанных темных волосах, а он помашет мне рукой в знак приветствия.
Внезапно в ладони завибрировал телефон – в мессенджер пришло новое сообщение. Неужели опять спам? Я нехотя открыла глаза. На экране загорелось уведомление – сообщение от Дары.
«Аньон! Как прошла вечеринка?»
Я не знала, что сказать подруге. Правду? Врать не имело смысла – такие новости распространялись со скоростью лесного пожара. Дара в любом случае узнает о произошедшем из аккаунта группы. Скоро Сашка и Кир опубликуют пост, и тогда всем станет известно о событиях прошлой ночи.
«Егор попал в аварию».
Напечатав эти слова, я тяжело вздохнула и перевернулась на спину. Надо было собраться с силами, прежде чем продолжать. Мне нужно было время, чтобы превратить сумбурные мысли во внятные предложения.
«Вчера я видела, как он столкнулся с машиной. Он жив, но в критическом состоянии. Врачи говорят, что ему очень повезло», – каждое слово давалось так, будто я писала его собственной кровью.
В ответ Дара прислала только одно слово. Она, в отличие от меня, не боялась крепко выругаться.
«Ты где?» – напечатала вдогонку подруга.
«Дома», – набрала я и уставилась в потолок.
Казалось, комната вертелась вокруг люстры, как карусель в парке аттракционов. Я на секунду закрыла глаза, чтобы остановить головокружение, но пришлось снова их открыть и прочесть очередное сообщение.
«Ясно», – коротко написала она.
Я устало потерла виски, подтащила к себе подушку и забылась беспокойным сном.
Там, во сне, у меня на коленях лежал раненый Егор. В кромешной темноте я не могла видеть его лица, но аромат сандала и мятной жвачки подсказывал – это точно он. Мои руки были по локоть перепачканы липкой жижей, которая неприятно пахла железом. Я пыталась поговорить с Егором и успокоить его, но на мои слова он только шепотом повторял:
– Что случилось?..
Его слабый голос периодически заглушал шум прибоя. Волны с грохотом разбивалась о прибрежные скалы, а разъяренный ветер трепал мои распущенные волосы.
– Это я… Аня, – говорила я Егору в ответ. – Помощь уже близко. Только продержись до рассвета.
Где-то я слышала одну фразу: «Ночь темнее всего перед рассветом». Нам просто нужно было оставаться сильными. И верить, что лучи восходящего солнца разгонят кошмар.
Странный звук вывел меня из дремы. Я с трудом разлепила веки и приподнялась на кровати, тщетно пытаясь понять, откуда он исходил. После тревожного сна голова стала тяжелой как гиря, а уши будто набили ватой. Звук повторился. Кажется, в дверь моей комнаты только что постучали.
Ну и кому еще я понадобилась? Почему нельзя оставить меня в покое на несколько часов? Вставать с постели не хотелось.
– Кто там? – пробормотала я, прежде чем снова упасть лицом в подушку. Но мне не ответили.
Тогда я сползла с кровати и поплелась к двери, шаркая тапочками по полу. Сейчас уже вечер. Наверное, мама решила позвать меня к ужину. Скажу ей, что не голодна, и пойду спать дальше.
Я взялась за ручку и открыла дверь. На пороге стояла совсем не мама.
– Дара? – Я удивленно отшатнулась.
Лучшая подруга пристально разглядывала меня из-под челки. Ее волосы разлохматились, а щеки горели, будто она пробежала спринт.
– Эх, Аннет… – покачала головой Дара. – Ты меня очень разочаровываешь. Я неслась к тебе со всех ног, а ты…
– Я просто уснула.
– Ладно, забей.
Не дожидаясь приглашения, она вошла в комнату. Я заперла за ней дверь, а потом прислонилась спиной к холодному дереву – колени еще подгибались, и мне отчаянно требовалась опора.
– Ты как вообще? – спросила Дара, с тревогой глядя в мою сторону.
– Отвратительно, – призналась я.
Сегодняшний день с большим отрывом занял первую строчку в десятке худших в моей жизни. Еще вчера я была полна надежд на будущее и сердце замирало в предвкушении чудес. Я надеялась преодолеть свое смущение, сблизиться с Егором, стать ему интересной. А еще начать новую жизнь в университете и познакомиться с классными людьми. Но мои наивные мечты разбились вдребезги вместе с красным мотоциклом.
– Иди-ка сюда.
С этими словами Дара заключила меня в объятия. Я попыталась отстраниться, но она лишь сильнее прижала меня к себе. К горлу подступил ком, и горячие слезы, которые я с самого утра отчаянно сдерживала, хлынули из глаз и обожгли щеки.
– Прости, – пробормотала я, уткнувшись носом в ее плечо. – Я намочила тебе футболку.
– Не беда, – ответила она, легонько похлопывая меня по плечу.
– Я потом ее постираю…
– Помолчи и поплачь.
Не знаю, как долго мы с Дарой стояли посреди комнаты. Пять минут? Десять? Полчаса? Дав волю эмоциям, я потеряла счет времени. Моя спина содрогалась от рыданий, которые я не могла остановить, а Дара продолжала меня утешать. У меня не было сестры, но мне очень повезло иметь такую подругу.
Наконец-то успокоившись, я отстранилась от Дарины и вытерла глаза салфеткой.
– Ну что, стало легче? – спросила она.
Я несколько раз кивнула в ответ. Тогда Дара задала еще один вопрос:
– Готова рассказать все по порядку?
– Думаю, да…
– Если опять захочешь пореветь, мое плечо всегда рядом.
Дара ободряюще улыбнулась, и уголки моих губ впервые за день невольно приподнялись. Я опустилась на кровать, предложила ей тоже сесть, а затем сделала глубокий вдох и начала рассказ. Пока я говорила, на ее лице сменилась целая гамма эмоций – предвкушение, удивление, радость, гнев, сочувствие, ужас и печаль. Она внимательно слушала меня, только изредка вставляя «Ничего себе!», «Офигеть!» и «Какой кошмар!».
– Да уж… – сказала Дара, дослушав мою историю до конца. – Я не представляю, что ты чувствуешь. Пережить такое…
Она привалилась спиной к стене, и я последовала ее примеру.
– Просто до сих пор не могу поверить, что это правда, – произнесла я, устало глядя в потолок.
– Я тоже, – ответила Дара и перевела взгляд на мелкие облака, проплывавшие за окном.
Слезы и боль покинули меня. Исчезли без следа, будто прямо в сердце вкололи анестетик. Я чувствовала себя пластиковой куклой, абсолютно пустой внутри.
Мы долго сидели плечом к плечу, и ни одна из нас не говорила ни слова. Но даже молчать с подругой оказалось приятно. Она не оставила меня страдать в одиночестве, за что я была безумно ей благодарна.
Закатное солнце окрашивало комнату в оранжевый оттенок, создавая атмосферу тепла и спокойствия. Агония сегодняшнего дня подходила к концу. Я всей душой желала, чтобы поскорее наступило завтра – вдруг оно принесет хорошие новости. Даже одной такой оказалось бы достаточно, но, как назло, время тянулось с черепашьей скоростью.
– А Егор везунчик, – наконец нарушила тишину Дара.
– Что ты имеешь в виду?
– Он выжил. Это как выиграть миллиард в лотерею. Настолько удачливым надо родиться.
– Если бы ему действительно повезло, он бы вообще не разбился.
– Возможно, – покачала головой Дара. – Но байкеры бьются чуть ли не каждый день. У меня дядя – фельдшер на скорой, постоянно рассказывает истории про них.
Я не могла полностью с ней согласиться, но она была в чем-то права. Машины всегда считались куда безопаснее мотоциклов.
– Посмотри на это с другой стороны. Если он не умер, значит, он нужен здесь, на земле, – сказала Дара.
Егор и правда многое не успел. Он собирался записать свой первый альбом, сыграть большой концерт, стать настоящей звездой, а вчера рассказывал Сашке, что мечтает проехать через всю страну от Калининграда до Владивостока.
– Хоть бы он поскорее очнулся, – пробормотала я, уставившись в стену невидящим взглядом.
Подруга положила теплую ладонь мне на плечо и тихо произнесла:
– Да, это главное…
Понедельник оказался таким же ясным и теплым, как предыдущие три дня. Я надела темные очки, чтобы по дороге в университет яркий свет не бил по воспаленным глазам.
Прошлую ночь я спала урывками и несколько раз просыпалась в мокрой от пота постели. Хотя благодаря разговору с Дарой мне действительно стало легче, после ее ухода мгла сгустилась вновь.
Сразу после аварии еще не верилось в случившееся. Однако теперь я больше не могла ничего отрицать. Егор сильно пострадал, его пассажирка погибла, а водитель бросил авто и скрылся. Это была моя жизнь. Моя реальность.
Я лежала на боку в своей кровати, наблюдая, как по полу скользит тускло-голубой квадратик лунного света. А когда мои опухшие веки закрывались от усталости, я в очередной раз оказывалась в том самом сне – практически в полной темноте на берегу ревущего моря, где мы с Егором мучительно ждали рассвета.
Я осторожно поправляла его короткие волосы и стирала со лба кровь, сквозь шум ветра шепча на ухо что-то ободряющее. Мой голос казался спокойным и ласковым, хотя на самом деле я отчаянно пыталась не падать духом и не забывать, что ночь не вечна.
Во сне и наяву мне оставалось только одно – верить в него. Я мечтала о том, чтобы он поскорее к нам вернулся. Некоторые люди отделывались одними царапинами, упав с высоты девятиэтажного дома. Другие выживали после удара молнии. Если случались подобные чудеса, у Егора тоже был шанс.
«Даже когда нельзя надеяться, всегда есть какая-то надежда, вопреки любой безнадежности, даже самое невозможное иногда может оказаться возможным», – говорил известный австрийский психолог Виктор Франкл.
Когда-то мне в руки попала его книга[25], в которой он рассказал о том, как прошел через концентрационный лагерь в годы Второй мировой войны. Его жена и родители погибли в таких же лагерях, в то время как сам он выжил и помог спастись другим заключенным. Книга Франкла настолько меня поразила, что я захотела тоже стать психологом. Цитаты из его книг, которые я помнила наизусть, сейчас придавали мне сил.
Я толкнула тяжелую дверь университета и вошла в холл. Студенты смеялись, спеша на занятия. Жизнь шла своим чередом. Все выглядело так же, как и в пятницу. Почти так же. Но одного человека здесь не было. От воспоминаний о нем сердце кольнуло, и я сняла очки, чтобы вытереть снова подступившие слезы.
Неожиданно в кармане куртки завибрировал телефон. Я вытащила его, зашла в мессенджер и обнаружила сообщение. От Ники.
«При) Я тут заболела, сегодня не жди. Постараюсь прийти в форму», – писала она.
«Привет, выздоравливай скорее!» – набрала я, стараясь не порезаться о разбитый экран.
Ответ пришел незамедлительно.
«Спс) Ты же поделишься со мной конспектами?»
«Конечно».
«Ты лучшая!)»
Что ж… Оказывается, у Ники выходные тоже прошли плохо.
Я спрятала телефон обратно в карман и побрела к лестнице. Сейчас я точно знала, куда идти, хотя еще не успела выучить расположение аудиторий. Первой парой стояла «Общая психология», которую вел Владимир Сергеевич Коновалов, тот самый грозный мужчина, на лекцию которого мы с Никой опоздали в пятницу. Лучше больше его не злить.
На третьем этаже меня окликнул высокий голос:
– О, Астафьева!
Я обернулась и обнаружила у себя за спиной рыжую девушку с россыпью веснушек на щеках. Марьяна, еще одна одногруппница. В первый день учебы ее единогласно выбрали старостой группы, потому что других желающих занять эту должность не нашлось.
– Привет, – пробормотала я себе под нос.
Кажется, от Марьяны не укрылся мой апатичный тон. Она поправила большие круглые очки, оглядывая меня сверху вниз.
– Выглядишь как вампир, – покачала головой одногруппница.
Сегодня я натянула первую попавшуюся футболку и джинсы и поспешила на учебу, забыв накраситься. Теперь же пришлось столкнуться с последствиями такой опрометчивости – красные глаза и безжизненный цвет лица оказались заметны окружающим.
– Что-то случилось? – спросила Марьяна участливо.
– Нет. Просто не выспалась, – махнула я рукой.
Обсуждать причины моего состояния хотелось меньше всего, особенно со старостой. Я долго привыкала к новым людям и не могла открыться так легко.
– Нам же в 316 аудиторию? – спросила я, хотя прекрасно знала ответ. Просто решила перевести тему и отвлечь Марьяну.
– Да, давай поторопимся, – сказала она, ускоряя шаг. – Я слышала от старшекурсников, что Коновалов никому не ставит автоматов, представляешь? А если чем-то ему не понравишься, и вовсе отправишься на пересдачу.
– Вот как! – Я поспешила за старостой по коридору.
– Ага!
Марьяна решительно вошла в открытую дверь аудитории, а я последовала за ней. К счастью, преподавателя еще не было, из-за чего однокурсники с потока могли в полный голос переговариваться между собой и заниматься своими делами. Марьяна решительно села в первом ряду, чему я совершенно не удивилась. Наверняка ей хотелось обратить на себя внимание лектора, запомниться ему и примелькаться.
Я же преследовала противоположную цель, поэтому заняла ближайшее к проходу место. Не слишком близко, но и не слишком далеко. Так, чтобы находиться на периферии поля зрения преподавателя. Идеально, если не хочешь лишний раз попадаться ему на глаза.
– Эй, Астафьева! – услышала я высокие нотки краем уха. Оказалось, Марьяна заметила, что я не села с ней рядом, и обернулась в мою сторону.
Я сглотнула и крепко стиснула ручку сумки, кожей почувствовав десятки глаз, устремленные на меня. Кажется, сегодня не удастся побыть невидимкой. Из-за окрика старосты внимание всего потока оказалось приковано ко мне, и произошло это уже во второй раз за пару учебных дней. Я рисковала превратиться в местную знаменитость, сама того не желая.
– Ты чего так далеко села? Давай сюда! – помахала мне рукой Марьяна.
– Я здесь посижу. У меня дальнозоркость. – Я поспешно выложила на парту тетрадь и ручку, сделав вид, что готовлюсь писать конспект.
– Ну ладно, как хочешь, – сказала она и отвернулась.
Однако я не успела вздохнуть спокойно, потому что в следующую секунду длинноволосый однокурсник, сидевший на ряд ближе к доске, тоже решил ко мне обратиться.
– Случайно не знаешь, сколько времени? У меня телефон разрядился.
– Пять минут десятого, – ответила я, взглянув на разбитый экран своего собственного.
Однокурсник нахмурил соломенные брови.
– Ясно… – протянул он. – Опаздывает…
Через секунду я услышала шаги и подняла голову, ожидая увидеть преподавателя, однако вместо него к нам зашел какой-то парень. Он точно был не с нашего курса. Я впервые видела его лицо, да и выглядел он гораздо старше и выше нас – вчерашних школьников. Взгляды всего потока тут же обратились к нему.
– Ребят, пары не будет, – сказал незнакомец. Он показался мне встревоженным.
Услышав эту новость, аудитория затихла, будто кто-то на секунду отключил громкость. А в следующий миг взорвалась вопросами.
– Как не будет пары?
– Почему?
– Где Коновалов?
Старшекурсник только развел руками:
– Я ничего не знаю. Меня просто просили передать, чтобы вы его не ждали.
С этими словами он вышел за порог, а шумная толпа студентов устремилась вслед за ним в коридор. Я убрала тетрадь и ручку обратно в сумку и тоже поспешила покинуть аудиторию.
Странно, что у нас отменили пару в самом начале учебы. Часть однокурсников под предводительством Марьяны решили сходить в деканат и узнать, что же случилось, и я направилась вслед за ними.
Возле кабинета декана собралась внушительная толпа. Внутри небольшой комнатки все не поместились, поэтому многим пришлось остаться в коридоре.
– Что они говорят? – спросила я у длинноволосого парня, который стоял в метре от двери.
– Что препод не смог прийти по личным причинам, – ответил он.
– Мне друзья говорили, что Коновалов никогда не пропускает лекции. У него прозвище Коршун. Как-то даже в снежный буран явился, – вмешалась оказавшаяся рядом девушка с пирсингом на губе. – Так что странно все это…
– Да уж…
Я отошла подальше от ребят и в задумчивости присела на подоконник. Каждый день сентября продолжал преподносить сюрпризы. К сожалению, почти все они оказывались неприятными. Я надеялась, что на учебе смогу хотя бы ненадолго отвлечься от переживаний, перестать думать, как там Егор и скоро ли поймают виновника аварии. Но пару отменили, и меня опять начало засасывать в дикий водоворот тревоги.
– Астафьева!
Услышав свою фамилию, я инстинктивно обернулась и увидела рядом Марьяну, длинноволосого парня и еще пару девчонок.
– Не хочешь посидеть с нами у фонтана до следующей пары? – предложила староста. Быстро же она заводила друзей!
– Простите, но у меня есть одно дело, – соврала я. – В следующий раз – обязательно.
Я постаралась изобразить вежливую улыбку, хотя она наверняка получилась вымученной. Как много раз я представляла, что сижу с однокурсниками в сквере возле университета, смеюсь и обсуждаю всякие глупости. Это казалось мне квинтэссенцией студенческой жизни. И вот, когда моя фантазия могла стать реальностью, я сама от нее отказалась.
О проекте
О подписке