Часть 5. Всадник без головы

На станции, скрипя и раскачиваясь под ветром, горел единственный фонарь. Вокруг него густым звенящим облаком вилась мошкара. В станционных домишках не горело ни единого огонька. Я поправил сумку на плече и зашагал в ночь.

У меня было два маршрута. Короткий – по дороге вдоль лесополосы, потом через кладбище и затем через лес. Всего около 4,5 км, это где-то минут сорок быстрым шагом. Длинный маршрут пролегал по проселочной дороге через поля, шел вокруг деревень и составлял километров шесть.

Перспектива идти по ночному лесу меня особо не пугала. В окрестных лесах не было хищников, да и разбойники в кустах не прятались. Я перевел взгляд туда, где заканчивалась лесополоса, и почувствовал, что моя решимость быстро тает. Там, на пригорке, залитое бледным лунным светом, виднелось заброшенное деревенское кладбище. Идти глубокой ночью мимо разрушенных оград с облупившейся краской и осыпавшихся могил, с покосившимися от времени крестами, мне совершенно не хотелось. Быстро убедив себя, что я просто не хочу вымокнуть в густой и мокрой от росы некошеной кладбищенской траве, я выбрал маршрут через поля.

Я шел быстро, время от времени гладя рукой тяжелые, мокрые пшеничные колосья, склонившиеся на дорогу. Где-то в лесу кричали совы, летучая мышь заложила крутой вираж у меня над головой, издала тонкий писк и пропала. Ночной воздух приятно холодил, ритмичная ходьба успокаивала. В голове беспокойно роились мысли: «Третий человек за сегодняшний вечер говорит мне о профессии врача. Совпадение? Может, я так строю разговор, что сам навожу на эту тему? Я выбирал между армией и учебой и выбрал учебу… а учусь ли я на самом деле? А у парня в вагоне не было такого выбора… его просто отправили в Чечню… А если бы меня туда отправили? Мент в метро сказал, что я больной… А может, действительно только больной будет толкаться вечером на вокзале, заполненном ворами, бомжами и проститутками, для того, чтобы поехать… на дачу…»

Мысли подгоняли меня, и я пошел быстрее. Рубашка на спине начала промокать от пота, лоб покрылся легкой испариной. «Семен, а может, ты действительно что-то делаешь не так? – задавал я себе неприятный вопрос. – Зачем ты учишься на врача, если не собираешься работать врачом… или собираешься?»

Дорога постепенно поднималась в гору, чтобы на самой ее вершине круто повернуть влево, в сторону деревни. На повороте лес подходил к дороге вплотную, и две огромные старые березы, склонившись навстречу друг другу, почти соприкасались верхушками, образуя что-то вроде диковинной древесной арки. Там по середине дороги, в тени берез что-то стояло… Сначала я решил, что мне показалось и это просто тень от корявого древесного ствола, но луна ушла за тучи и теней не было. Большой темный объект не двигался, не издавал никаких звуков. Во рту стало неприятно сухо, ладони вспотели, я остановился. Для лося объект слишком маленький, да и чего лосю там стоять неподвижно? Ушел в лес, и нет его. Кабан? Не бывает таких высоких кабанов. Человек? Очередной местный алкаш напился и пошел странствовать в ночи? Ага… в трех километрах от ближайшей деревни… Да, объект был, наверное, высотой с человека, но крупнее и почти квадратный… Я медленно шел вперед, не спуская глаз с темного силуэта… ближе… еще ближе. Объект стоял абсолютно неподвижно, и у него было… две ноги. Слава богу, значит все-таки это человек стоял в тени двух берез. Какой-то здоровый мужик… и у него… нет головы… Я застыл как вкопанный. Сердце бешено стучало, я часто дышал, но воздуха не хватало. Теперь я абсолютно четко видел огромную, почти квадратную, человеческую фигуру. Две огромные ноги, широченная спина… но… ГОЛОВЫ НЕТ!!! Плечи соединялись друг с другом, и там, где должны были быть шея и голова, просто ничего не было. Мокрой от пота рукой я пошарил в сумке. Нащупал на самом дне большой складной нож, достал его и с трудом раскрыл дрожащими пальцами.

Дикие мысли проносились в голове, одна за другой: «Против чудищ и демонов нож бесполезен… А ты, Семен, ни одной молитвы не знаешь… Это все, Семен…»

Я до сих пор не понимаю, почему не повернул назад. Меня никто не видел, и я бы мог незаметно уйти. Возможно, я до последнего не хотел признать в себе труса. Может быть, это был гипнотический эффект удава, притягивающего взглядом обреченного на съедение кролика. Хотя, скорее всего, я чувствовал, что бегство не имело смысла. Чудище, встреченное мною на ночной дороге, теперь будет преследовать меня всю жизнь. Оно будет являться мне в ночных кошмарах или наяву, но я не смогу от него избавиться.

Я зажал нож в вытянутой вперед дрожащей правой руке, а левую руку с сумкой приподнял, закрываясь ею как щитом (прямо Персей, твою мать… мелькнуло в голове) и на негнущихся ногах медленно пошел вперед. Осталось 10 шагов, 9… 8… 5… Теперь я четко видел огромную черную спину, две толстые ноги, мощные плечи… головы и шеи нет… значит, это ОНО… 4 шага… 3… Я сместился к краю дороги… чудище стояло спиной ко мне… Если оно не повернется, пройду мимо и уйду… но если оно дернется, я ударю ножом, сумкой, буду орать и бить… бить… бить… Если останусь жив, я стану врачом – мелькнула последняя мысль… 2 шага…

Из-за тучи вышла огромная луна, внезапно и удивительно ярко осветив все вокруг. Я посмотрел на «чудище»… его спина была КОРИЧНЕВОЙ… потому, что это была КОЖАНАЯ КУРТКА. От неожиданного облегчения меня вдруг затошнило, я убрал нож за спину, зажал рот рукой и быстрым шагом прошел вперед. Пройдя метров двадцать, я обернулся: парень с девушкой, прижавшись, друг к другу, накрылись с головой кожаной курткой. Влюбленные, застывшие в страстном объятии… под луной… на полной романтики ночной дороге.

Я медленно шел и медленно думал: а если бы парень обернулся, услышав мои шаги, чтобы он сделал, увидев направленный на него нож?? А если бы он бросился на меня, чтобы сделал я? Сказал: «Простите ребята, я думал, это всадник без головы…». Ага, а он бы ответил: «Ничего, все нормально, на нас все с ножом бросаются, мы уже привыкли…» И медленно, постепенно, приходило неотвратимое понимание того, сколько раз сегодня я мог бы попасть в неприятную, НЕТ, идиотскую историю из-за этой ночной поездки, из-за этой дурацкой дачи, из-за этой моей дурацкой жизни.

Добравшись до дома в половине третьего ночи, я вяло поковырял вилкой оставленный мне на столе холодный ужин и, не раздеваясь, улегся на кровать. Решение было принято: это мой последний «дачный» сезон. Я бросаю работу на авторынке и с сентября устраиваюсь в ветеринарную клинику. Кем угодно, хоть сторожем, хоть санитаром. Настало время перемен…

Досталось на орехи

Середина девяностых, лето, жарко. Я, студент третьего курса, работаю дворником в круглосуточной ветеринарной клинике. В то время устроиться в ветеринарную клинику было ой как непросто… Клиник было мало, а клиентов было много. Должность ветеринарного врача считалась весьма «хлебным местом», и получить работу даже ассистента или санитара можно было лишь по знакомству или большому блату. Моего «блата» хватило лишь на место дворника, но в свободное от работы время мне было официально разрешено помогать санитару. В основном я до посинения драил полы, выносил мусор и мыл грязные инструменты, зато имел возможность наблюдать за выполнением лечебных процедур и проведением операций.

Территория вокруг клиники была огромной. Зимой ее изрядно засыпало снегом, а весной, летом и осенью огромные старые тополя щедро забрасывали асфальт липкими почками, пухом и опавшими листьями. Так, что про мозоли от метлы, совковой лопаты и лома я знал не понаслышке… Но я очень старался все успевать и все свободное время торчал в кабинете врача. Не скажу, что работа дворником меня воодушевляла, но за мои трудовые старания меня «прикрепили» к лучшему врачу клиники – доктору с необычной немецкой фамилией Шпигель. Шпигель вместе со своим санитаром делали самые сложные операции, у них было больше всех клиентов, и для меня их кабинет стал настоящим храмом ветеринарной науки. То, что мне преподавали в институте, не шло ни в какое сравнение с тем, что я видел в реальной практике.

В тот день произошло сразу два знаковых события. Первое, санитар Шпигеля, Митя, уехал в институт сдавать сессию, и я остался заменять его как полноценный ассистент врача. Второе, на прием к Шпигелю пришел сам директор клиники, которого я раньше вблизи никогда не видел. В общем, я был рад, горд и напуган.

Директор заглянул в дверь:

– Григорий, у тебя посетителей нет?

– Нет никого, Сергей Викторович, заходите.

Директор широким шагом зашел в кабинет, увидел меня и улыбнулся:

– Григорий, я смотрю, у тебя новый санитар? А Митя где?

– Митя в институт уехал на экзамен. Семен его временно заменяет. Что случилось?

– Григорий, ты знаешь, нашу клинику серьезные люди крышуют, впрочем, – директор грустно вздохнул, – сейчас всех крышуют… Короче, сегодня приедет серьезный человек «от своих», там что-то с котом. Сделай все как надо, но денег не бери. Я буду у себя, если что нужно – зови. Григорий Павлович, – директор перешел на «вы», – очень прошу, не подведите меня.

– Не переживайте, Сергей Викторович, все сделаем.

Прошло часа два. Вдруг послышалось рычание мощного мотора, и через окно я увидел, как к клинике подъехало огромное, черное, блестящее авто. Хлопнула дверь автомобиля, в коридоре послышались тяжелые шаги, затем открылась дверь, и в кабинет вошел стриженный «под ноль» двухметровый мужик типичной внешности и формы одежды.

– Кто здесь доктор Шпиндель? Ты, что ли? – обратился он к Шпигелю, сидевшему за столом.

Григорий Павлович, не вставая, повернул голову и тихо, но твердо и спокойно сказал: «Молодой человек, если вы ко мне, пожалуйста, подождите в коридоре, ассистент вас пригласит. И еще, меня зовут Григорий Павлович, я лечащий врач. Будьте добры, обращаться ко мне на «вы».

Лицо посетителя застыло от изумления. Такой реакции он явно не ожидал…

– Оп-па… Вот это заява… Ты ваще хоть знаешь, от кого я?

– Знаю. Меня предупредили. Берите кота из машины и подождите, пожалуйста, в коридоре. Мы вас пригласим.

Повисла напряженная тишина. Мужик озадаченно разглядывал врача, потирая костяшки огромных кулаков. Потом хмыкнул и вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.

Шпигель выждал минуту, нервно барабаня по столу пальцами. Потом встал, поправил халат и глубоко вздохнул.

– Ну, что, Семен… Успокоились и начинаем работать. Приглашай клиента.

Я открыл дверь:

– Заходите, пожалуйста.

Мужчина снова зашел в кабинет и поставил на стол переноску с огромным рыжим котом. Кот возбужденно втягивал воздух широким розовым носом и с удивлением таращился на нас большими зелеными глазами.

Мужчина протянул Шпигелю руку:

– Доктор, прошу прощения, был неправ. Я как-то привык по-пацански, так сказать. Без обид. Меня Василием зовут.

– Здравствуйте, Василий. Что с котом?

– Короче, доктор, кота этого мы серьезному человеку подарили, так сказать, подарок от «коллектива». У кота кликуха, то есть кличка солидная – Бандитом назвали. Ну а он, зараза, как подрос, стал вести себя неправильно…

– Подождите, Василий, неправильно, это как?

– Да как это, по-вашему, сказать то… Короче, сношает все, что видит. То подушку, то тапочки, то покрывало. Теперь еще стал дуть по углам, а сегодня хозяину в ботинки нас…л. В квартире воняет, как в помойке, да и перед людьми неудобно. Короче, доктор, надо решить вопрос конкретно. Чикнуть ему орехи, чтобы вел себя нормально…

– То есть вы говорите про кастрацию? Хотите кастрировать кота?

– Не знаю, доктор, как это у вас называется… Мне грамотные люди сказали, что нужно ему орехи чикнуть, чтобы он перестал вонять и чтобы он перестал это самое… с подушками и тапочками делать… В общем, чикните орехи ему, и все. Короче, вот кот, заберу его вечером. Только доктор, сделайте, чтобы все путем было. И еще, чуть не забыл, орехи чикните, но чтоб яйца у него остались… Все, я уехал.

Хлопнула дверь авто, и черный лимузин медленно выплыл с территории клиники.

Григорий Павлович вытер пот со лба:

– Семен, будь добр, сходи, пригласи директора.

Директор вошел быстрым шагом:

– Григорий Павлович, что случилось, есть проблемы? С котом?

– Есть, Сергей Викторович. Не с котом, а с владельцем, вернее, с его требованиями. Во-первых, кот уже взрослый, поэтому его половые рефлексы и тип поведения уже хорошо и прочно сформировались. Даже если мы его кастрируем, его «упражнения» с подушками и одеялом никуда не денутся. Да, писать по углам он больше не будет, и запах неприятный уйдет, но половое поведение в определенной степени останется.

Во-вторых, что значит «орехи чикнуть, но, чтобы яйца остались», этого я не знаю, как понимать.

Директор задумчиво почесал подбородок:

– Давай, Григорий Павлович, кастрируй кота, а с яйцами и орехами я сам разберусь.

Директор ушел.

– Семен, – обратился ко мне Шпигель, – какие инструменты нужны, знаешь?

– Знаю, Григорий Павлович.

– Тогда начинаем. Готовь операционную.