Анонимный секс

В детстве мама и бабушка называли Кирилла ласково Котей, но сейчас он был Никто. После недельного почти запоя в ожидании судебного процесса его мучило дикое похмелье. Он сидел в кафе «Маленький принц» и ждал, когда принесут суп. Ничего другого организм не принимал, в ожидании пока же рылся в телефоне. Мутное сознание зацепилось за статью о японцах, которые, потеряв работу, семью или уважение общества, навсегда уходят из дома, чтобы скрыться от позора. Некоторые заканчивают жизнь самоубийством, некоторые навсегда исчезают из жизни родных и знакомых. Большинство из них мужчины, которые не смогли выполнить финансовые обязательства перед семьей. Эти «умершие» для своих родных и близких продолжали жить где-то на задворках общества, зарабатывать нехитрой работой на жизнь. Кириллу казалось сейчас, что он чем-то похож на такого японского «мертвеца». С определенными допущениями.

Бабушка давно умерла, с матерью отношения не ладились. Ежемесячно он получал от нее переводы, на что, собственно, и жил – снимал квартиру, покупал еду, кое-что из одежды. На выпивку приходилось зарабатывать. Университет он давно закончил, в период учебы примкнул к неформалам, шныряющим по всем акциям протеста, в связи с этим устроиться на работу все как-то не получалось. Да и не хотелось. Ничего он в жизни не достиг, и даже не было желания к чему-то стремиться. «Умершим» для общества он стал ощущать себя, когда собутыльники по институту перестали отвечать на звонки, справедливо прогнозируя, что разговор с Кириллом сведется либо к приглашению на пьянку, либо к просьбе одолжить денег. Зачетные девушки, которые еще могли себе позволить встречаться с ним, когда он был студентом, тоже куда-то со временем пропали – встречаться с безработным пьянчугой без целей в жизни стало неинтересно. Студенческая разгульная жизнь из Кирилла никак не выветривалась.

Между тем принесли тарелку ухи. Сегодня Кирилл решил прервать запой и с опаской оглядел кафе. Если бы тут оказались знакомые, то встреча трансформировалась бы в опохмел и новую пьянку. Знакомых, слава богу, не оказалось. Заведение пустовало. Только в глубине зала сидели две стареющие лесбиянки. Одна старела с чашкой капучино, другая – с коктейлем из водки и апельсинового сока. Как это часто бывает, блондинка была коротко стрижена под мальчика. Другая деловито собрала в пучок роскошные каштановые волосы и, блеснув из-под очков жестким и колючим взглядом бывшей зечки, процедила смазливому официанту: «сдачу не надо». Ее короткостриженная любовница мелодично рассмеялась и, пожав кокетливо плечами, снова пригубила коктейль. Было им ближе к сорока.

– Послушай, я не собираюсь…

– Я – тоже. Хи-хи.

– Прекрати, ради бога, паясничать.

– Прекрати радибогать…

Тут каштановая брезгливо зыркнула в сторону Кирилла и, зло потушив сигарету, задернула штору кабинки. Кирилл непроизвольно покрылся чувством вины, – все-таки невольно подслушал разговор, – усугубленной похмельем да жирной ухой, и уткнулся, обливаясь ручьями пота, в тарелку – не лезет, а надо.

С каждой съеденной ложкой накатывала отвратительная ясность бытия. Окружающее представало без мути, без слоя полировки ежедневными взглядами тысяч и тысяч прохожих в истинном и, безусловно, реальном виде. Убежденный трезвенник не поймет, насколько иллюзорно все, что он видит, и не узнает, что скрывается за потемкинскими деревнями, выстроенными обыденным сознанием в качестве рекламы трезвого образа жизни. Нужно пройти через многодневный запой, чтобы, усыпив на время бдительность внутренних цензоров, увидеть мир в его истинной неприглядности. В пьяном угаре реальность воспринимаешь через фильтры отчаяния, оптимизма или агрессии. Длительный период трезвости подсовывает тебе пыльные фильтры и также является исказителем бытия. Выход из запоя – именно тот период, когда ясность такая, что ощущаешь себя пророком. Сейчас Кириллу, например, было отчетливо ясно, что в ближайшее время примирение лесбиянок не состоится.

– Молодой человек, не угостите даму… – блондинка с короткой стрижкой отдернула штору кабинки и через весь зал обращалась к Кириллу. Она хотела показать рукой, что хочет курить, но локоть соскочил со стола. Она пьяно рассмеялась. Каштановая подруга вскочила, выплеснула ей в лицо бокал воды, и кинулась к выходу. Затем также порывисто вернулась и прямо в нос любовнице истерично проорала: «Дура!». Пьяная блондинка попыталась отодвинуть от лица подругу, но рука ткнула пустоту. Та уже убежала.

Официант равнодушно наблюдал за происходящим. Вообще-то курить в кафе «Маленький принц» не разрешалось, только кальян в кабинках, но персоналу уже объявили, что заведение дорабатывает последние деньки и затем закрывается. Их место займет фастфуд «Ешь-ка!». Поэтому официанту было наплевать на то, что делают посетители – он был занят. Искал в интернете и среди знакомых варианты дальнейшего трудоустройства.

– Молодой человек… – вытершись с излишней тщательностью салфеткой, она, видимо, уже забыла про сигарету, и хлопала место рядом с собой, – чего мы в самом деле будем одиночками сидеть?

Пьянеющая женщина у трезвеющего мужчины в виду разнонаправленности устремлений вызывает раздражение. Мужчине хочется выпить, но пьет женщина. Это бесит. С другой стороны Кириллу дико был нужен секс.

– Что мне от понимания вашей ссоры? – слегка осоловевший от ухи, спросил Кирилл, пересев к пьяной.

– А, ты про это… она просто, ну да не важно, у тебя, ик, девушка есть?

– Зачем тебе? Ты ведь поклонница не меча, а орала.

– Зачем орала? Дура, ик, потомычто, не хочу о ней… Забыла, кста, как тебя зовут?

– Мы не знакомились еще. Познакомимся после секса, ок?

– Ой, погоди, смска пришла… Вот сука какая! Пить закончилось, что ли?

– Можно по дороге купить.

– Ага… Помоги одеться. Все, ик, забываю, как тебя зовут.

– Трупариан.

– Труп… гриван. Тьфу, не выговоришь! И сока апельсинового купим, да? Я без сока, ик, не могу.

После второго раза в ее квартире блондинка впала в спячку, пролив на ковер бокал с коктейлем. Желтое пятно, увядающая голая женщина с натертой до красноты вагиной и полуоткрытым ртом, из которого доносился мужицкий, задорный храп – все это, как ни странно, не вызывало у Кирилла отвращения. Он был расслаблен. Ему думалось про японцев. И про то, что вот он уйдет, и женщины помирятся. И снова станут жить вместе. Как будто его и не было.

Пока же образовалась проблема. Оказалось, что дверь в квартиру не захлопывалась, ее можно было закрыть только ключом. Более того, от сквозняка она открывалась настежь, так что, даже вложив между дверью и косяком газетку, закрыть ее не получалось. Оставлять квартиру с распахнутой дверью Кирилл посчитал слишком рискованным – мог кто-нибудь залезть и обокрасть, а подумали бы на него. Проблем с ментами ему и так хватало. Блондинку разбудить не получалось. К счастью, вскоре завибрировал ее телефон с обнадеживающей смской: «Ты живая? Я приеду?» Кирилл ответил: «Приезжай. С пивом» – снова разделся и ушел в душ избавляться от нового приступа алкогольной испарины.

После контрастных обливаний он вышел более-менее посвежевший и столкнулся нос к носу с каштановой подругой: «Пиво привезла?» Она сунула пакет и прошипела: «Одевайся и вали со своим пивом!» Кирилл на агрессию не обратил никакого внимания и радостно потер руками: «Ну, наконец-то. Я уж думал не смогу из квартиры выбраться. А тут и пиво, и свобода».

– А она где? Дрыхнет? – тут же успокоилась почему-то подруга блондинки, – Пойдем на кухню, там холодное пиво есть. Я поняла, что это не она ответила. Она пиво не пьет. Только водку с соком.

Кирилл прошел на кухню, краем глаза увидев, как подруга одной рукой укрывает голую блондинку одеялом, другой прихватывает водочную бутылку и коробку апельсинового сока, третьей – затирает пятно на ковре. О, многорукие, расторопные и хозяйственные женщины!

– У нее такое бывает. Как начнет пить, так мужика подавай. Не остановить. А трезвой так не надо. – Каштановая села напротив, сняла очки и медленно стала протирать стекла. Кириллу подумалось, что она сейчас может линзой от очков хладнокровно убить, а ее спокойствие напускное, чтобы усыпить бдительность жертвы, но женщина, вздохнув, добавила – я уж привыкла. Слава богу, ты порядочный оказался. В прошлый раз, она так же отрубилась, а мужик деньги и золото вынес.

– А тебя на мужиков не тянет?

– А тебе ее мало?

– После запоя секса много не бывает.

– Так мы, поди, староваты для тебя? Хотя ты тоже неважно выглядишь.

– Ну, я так понимаю – ты уже согласна, просто на комплимент нарываешься.

– Я не знаю (задумчиво). У меня мужика уже два года не было.

Она оказалась более отзывчивой и приятной на ощупь. Обхватывала ягодицы, спину и плечи Кирилла сначала двумя, затем четырьмя ладонями и взахлеб частила: «вот так-так-так-да-так».

Чуть позже он устало откинулся на спинку кухонного стула и машинально достал сигареты. Она моментально подставила блюдце под пепельницу и открыла окно, в которое ворвался грохот трамвая и теплый воздух бабьего лета, обдавший его по голым и влажным ляжкам. По стеклу карабкалась сонная пчела. Налила себе и Кириллу пиво.

– Я ведь даже не знаю, как тебя зовут.

– Я тоже не знаю, как вас обеих зовут. Это важно? Я чувствую себя мертвецом. У них имен нет. Свои имена они передают могилам.

– Не хочешь говорить? А и правильно – все равно продолжения не будет. Чего ты вдруг о мертвецах?

Кириллу не хотелось вдаваться в долгие объяснения, он пожал плечами и стал потихоньку одеваться. Каштановая усмехнулась:

– Вспомнила одно поверье, уже не помню какого народа, что после смерти человека к его родным и близким приходит мальчик с пустыми бутылками и собирает их слезы.

– Да, я тоже что-то подобное слышал. Только никогда не мог понять – зачем их собирать?

– Думаю, что чем больше соберет слез – тем легче на том свете покойному будет. Или что-то в этом роде.

Кирилл уже стоял у порога, но видел, что женщина запнулась, соображая, как лучше закончить мысль, а потому из вежливости ждал.

– Так вот… Мне почему-то хочется уже сейчас тебя оплакать. Хотя, наверное, это плохая примета. В любом случае знай – без моей порции слез ты на тот свет не уйдешь.

Кирилл уткнулся губами напоследок в роскошную гриву хозяйки: «Не задерживай мертвеца – возможно, он спешит к новой жизни». Каштановая закрыла дверь и поймала себя на мысли, что это малолетнее позерство ее ни капельки не взбесило. Если бы у людей, – думалось ей, пока она закрывала окно и выгоняла пчелу, – было устроено как у насекомых, было бы справедливо. Пчела вступает в физический контакт с соцветием и как бы занимается сексом, хотя оплодотворение происходит от пыльцы, которую она подцепила на другом растении. Вот бы этот мальчик выполнил такую же функцию – позанимался сексом с двумя, но оплодотворил бы каждую не спермой, а нашими женскими выделениями, от которых родились бы дети. Обеим подругам этого хотелось.