В Церковь «Свидетелей Нового Воскрешения» Кирилла привел здоровый, похожий на викинга бородатый рецидивист Дмитрий Скрытник. Познакомились они, отбывая наказание в виде обязательных работ, во дворике полицейского участка. Подметали листву, складывали кучи в черные одноразовые пакеты и уносили на свалку. Мокрая листва прилипала к асфальту, что сильно затрудняло процесс уборки. Осужденные, впрочем, никуда не торопились, работу выполняли неспешно, в охотку.
– Так, значит, ты на суде пургу про адреналин гнал? – громогласно ржал Дмитрий над Кириллом. Сам он четырежды побывал на зоне, и, наверное, из-за буйного характера вернулся бы туда еще не раз, если бы не Церковь. Не то, чтобы он был сильно верующим, просто в общине его как-то быстро отметили как хорошего организатора и поставили сразу на пару направлений бизнеса (ремонт, строительство). Церковь вкладывала в раскрутку вверенных ему фирм приличные деньги, Дмитрию лишь требовалось набрать работников и обеспечить выполнение заказов. Он достаточно легко находил общий язык с зеками, наркоманами и алкоголиками, руководил ими жестко, нередко пуская в ход огромные кулаки. Церковь обеспечивала заказами. Иногда он тайком от общины перекидывал и бригады, и стройматериалы на объекты, заказы на которые получал от знакомых, что позволяло класть в карман несколько больше положенного. Деньги текли рекой, дело оказалось выгодней, чем разбой и другие уголовные делишки, за которые он мотал срока. Дмитрий взялся за ум, стал ограничивать себя в выпивке, женился, завел детей. Даже, по настоянию пастора, выдвинул на выборах свою кандидатуру в депутаты. Срывы, разумеется, случались. Вот и выборы он проиграл, уйдя по непонятной причине в двухнедельный запой.
Во время запоя немного похулиганил (обоссал чью-то машину, на замечание водителя полез в драку), за что ему и присудили 120 часов обязательных работ. Кирилл его мало интересовал, но раз уж поставили в напарники – приходилось общаться. За разговорами ни о чем время быстрей пролетало. Рассказы о протестной деятельности Кирилла он пропускал мимо ушей, то и дело, без сожаления о прерванном рассказе, отвлекаясь на телефонные звонки по работе. Кирилл и сам видел, что ему нечем заинтересовать бывалого напарника. А уважение собеседника из-за возраста, житейского опыта, огромных габаритов молодому Кириллу бессознательно заслужить хотелось. Предложил даже как-то вместе после работы выпить, но Дмитрий тяжело вздохнул и с грустью сообщил, что в завязке: «Я, братан, как начну, так остановится не могу, так что – не искушай».
Как ни странно, напарник проявил неподдельный интерес к его рассказам о раннем детстве, проведенном в сельской глуши. Кирилл охотно делился воспоминаниями, искренне не понимая, что может быть в его детстве занимательного. Особенно Скрытника зацепили байки про мертвецов, которые восставали из могил и сосуществовали с живыми. Кирилл ввиду того, что уехал из поселка еще в дошкольном возрасте и с тех пор туда не возвращался, с трудом выковыривал из недр памяти рассказы о мертвецах. Иногда ему казалось, что он даже видел в детстве мертвецов, явственно различал их лица с бледной пергаментной кожей, серыми белками глазниц. Иногда возникали картинки, как бабушка о чем-то с ними разговаривала, когда отпускала в магазине товар. Он считал эти воспоминания местным локальным фольклором, страшилками для непослушных детей и не понимал, что может заинтересовать в них такого бывалого и прагматичного уголовника.
Скрытник, однако, требовал подробностей про мертвецов чуть не в каждую рабочую смену – и когда они кронировали деревья, а затем приходилось отмывать голову от опилок, и когда приколачивали линолеум в кабинете оперов, поскольку клея не было, и когда загружали и разгружали всякий бумажный хлам. Отвлекся от рассказов о мертвецов Скрытник только один раз, когда выгружали из «Газели» кипы каких-то документов, в которые рецидивист украдкой все пытался что-то вычитать. Выросшему без отца Кириллу льстило внимание взрослого опытного мужика и то, что хоть чем-то он смог его, бывалого, заинтересовать.
Так в разговорах и «общественно-полезном труде» срок Кирилла подошел к концу. Дмитрию оставалось работать на благо государства еще неделю. В последний день напарник стал вербовать Кирилла вступить в Церковь «Свидетелей Воскрешения». Кириллу аргументация вступления в секту понравилась – никаких нравоучений про веру, бога и прочей теософии. «Братан, ты все равно, как говно в проруби болтаешься, ничем не занят, – проникновенно убалтывал его Дмитрий. – Давай займемся делом. Ты парень неглупый, пора лавэ зарабатывать. Я тебя научу, есть схемы. Они тебя на бизнес поставят, бабло ввалят на первое время – организуй процесс, и все! Ты в шоколаде. Я помогу, если что!» Буквально на следующий день он привел Кирилла знакомиться с пастором. Познакомив их, Дмитрий потерялся для Кирилла уже навсегда.
Церковь располагалась в необычном месте. Община с помощью западных кураторов в свое время купила один из крупнейших дворцов культуры областного центра. Раньше дворец культуры им. Ленина числился на балансе завода, где когда-то работала Надежда. Акционеры решили избавиться от непрофильного актива и предложили властям выкупить эту недвижимость. Для того, чтобы не платить откат, выдвинули в депутаты директора завода, однако выборы он проиграл и переговоры о продаже зашли в тупик. В какой-то момент в качестве покупателя объявились «Свидетели Нового Воскрешения», оплатили полностью запрашиваемую сумму и очень быстро оформили все документы. Разразился скандал. Жители возмущались, что их детей, которые занимались в кружках, теперь либо выгонят, либо начнут вербовать в последователей секты. Власти попытались оспорить сделку и перекупить объект, но, как это обычно у властей бывает, ничего не вышло.
Дворец выглядел солидно – фронтиспис монументального трехэтажного здания был украшен гранитным десятиколонным входным портиком. Здание проектировали московские архитекторы в стиле классицизма с добавлением греческих архитектурных ордеров. В элементах оформления были использованы два барельефа, изображающих жизнь советского общества, на площади перед дворцом на массивной колонне возвышался бюст Ленина. Дворец являлся архитектурным памятником областного значения. Все это советское великолепие теперь принадлежало секте. Даже памятник Ленину.
Кирилла это несоответствие формы и содержания дико рассмешило, поэтому знакомился с пастором он в благодушном настроении. Ожидания, что ему тут же начнут рассказывать что-то о вере, не оправдались. Пастор, сухонький энергичный старичок с орлиным профилем, деловито повел его в свой кабинет пить кофе, где показал «семейный» (мы все – одна большая семья) альбом рентгеновских снимков общины, поскольку «не во внешней оболочке проявляется человек и вера его». Он с упоением демонстрировал чьи-то кривые и запломбированные зубы, снимок треснувшей ключицы, чьи-то ребра и смещенные позвонки. Кирилл с интересом наблюдал за этим неподдельным восторгом и еще больше веселился над происходящим – пастор рассказывал о каждом снимке с таким неподдельным восторгом, как будто это были не рентгеновские снимки, а фотографии. Затем его повели на экскурсию по зданию.
– Все кружки работают, – объяснял пастор гостю, – как работали. Зря жители возмущались. Мы никого не выгоняем. Разумеется, дети наших прихожан в кружках занимаются бесплатно, но мы никого не принуждаем вступать в нашу общину. Все по доброй воле. Мы используем прогрессивные методы вовлечения новых прихожан в Церковь. Помогаем решать действительно насущные проблемы – избавиться от пагубных страстей, вроде алкоголя, наркотиков, или трудоустраиваем, даем возможность реализовать себя в бизнесе. Вы, Кирилл, каким бизнесом хотели бы заняться?
– Да я как-то не думал…
– Мы обязательно поможем его создать. А вот наша гордость – информационный центр.
Они прошли в самый конец коридора, и пастор торжественно открыл массивную дверь в большую, хорошо проветриваемую комнату. Жужжание вентиляторов системных блоков, которых было, кажется, не меньше полусотни, напоминало гул пчелинного роя. Единственное рабочее место, – стул, монитор, стол, – в комнате пустовало.
– Вы, Кирилл, слышали что-нибудь про Искусственный Интеллект, нейросети?
– Что-то слышал, и даже общался со специалистами на эту тему, но сам, разумеется, не специалист. Это он и есть?
– Да. Наша гордость. Наш Искусственный Интеллект находит в социальных сетях потенциальных членов нашей общины. С некоторыми даже общается. Наиболее подготовленным обитателям сети дает задания, выполнив которые они приближают себя к новому воскрешению. Я ведь вам говорил, что мы используем самые прогрессивные технологии для работы с паствой?
– Угу. Только мне друзья с физико-математического факультета определенный скепсис по отношению к перспективам развития Искусственного Интеллекта внушили. У меня нет оснований им не доверять. Есть определенные барьеры.
– Очень интересно. Какие же? Вот ведь как здорово, что мы с вами встретились. Божье провидение!
– Самый главный барьер состоит в том, что тренированная на один тип операций нейросеть не может быть применена к другой задаче. То есть у нее будет очень узкая специализация. Поэтому я вполне допускаю, что искать потенциальных прихожан по заданным параметрам ваш ИИ может. И даже, наверное, вполне успешно. А вот по поводу общения, а это другая операция и совершенно другая специализация, по крайней мере, более-менее успешно – в этом я сомневаюсь. Второй барьер для развития Искусственного Интеллекта – проблема контроля. Как вы контролируете его алгоритмы? А вдруг нейросеть в процессе общения не вербует, а отпугивает вашу потенциальную паству? Ну и третий барьер – электроэнергии много жрет нейросеть. Даже больше, чем на майнинг крипотвалют. Поэтому прежде чем ставить задачу, приходится очень тщательно считать экономику процесса.
– Вы правы, Кирилл, но лишь отчасти. Нейросеть, которая на наших серверах работает, действительно заточена только на поиск новых прихожан. Общением и распределением заданий занимаются другие нейросети – они находятся в общинах других городов. У наших зарубежных братьев. Ваши знания меня приятно удивили, у нас мало таких – в основном люди заблудшие, слабые, с исковерканной судьбой. Полагаю, мы сработаемся, а вы сможете построить какой-нибудь бизнес. Нам уже пора. Не хотите остаться и послушать мою проповедь?
Они вышли из кабинета, и пока пастор запирал дверь, выискивая в связке ключей нужный, все рассказывал и рассказывал. Про коучеров, разъезжающих по России, и бизнес-тренинги, под видом которых в массы внедряли мысль о том, что надо «возлюбить смерть». Кирилл же изучал вывеску на кабинете: Информационный центр «Синий кит» и слоган: «Семь шагов к осознанной жизни после смерти». А и действительно – почему бы не сходить на проповедь?
О проекте
О подписке