Сюжет любого литературного произведения разворачивается во времени и пространстве. Не случайно, что в одной из книг Манна о Гоголе содержится раздел «Где и когда? (Из комментариев к „Мертвым душам“)». С самого начала Манн формулирует проблему: если Гоголь последовательный реалист, от него нужно ждать точного указания места и времени действий. Если же он
… приверженец (и в значительной степени создатель) особого иррационального и алогичного стиля, то такие ожидания не оправданы и неуместны[29].
Начнем с вопроса о времени действия. По мнению Манна, Гоголь как будто идет навстречу первой точке зрения, локализуя время действия:
Мол, «все это происходило вскоре после достославного изгнания французов», то есть в период, наступивший сразу же после завершения войны 1812 года. Однако косвенными данными размывается как верхняя, так и нижняя граница этого периода[30].
Далее исследователь приводит ряд примеров из текста Гоголя, которые относятся к более поздним событиям (чтение Чичиковым стихотворения о Вертере, упоминание Ланкастерской школы – 1819–1820 годы, героиня греческой освободительной войны Ласкарина Бобелина – 1821 год). Вывод, к которому приходит Манн, звучит весьма категорично: «…попытки более или менее точно локализовать действие поэмы противоречат ее поэтике»[31].
По нашему мнению, с таким выводом согласиться сложно. Приведем мнение американского исследователя Джеймса Вудворда. Он писал, что одной из целей его книги о «Мертвых душах» было показать, что структура романа «гораздо более строго организована и упорядочена, чем принято считать»[32]. Постараемся показать, что это действительно так.
Начнем с того, что Манн не совсем точно интерпретирует приведенную им цитату. По его мнению, слова «вскоре после изгнания французов» фиксируют дату действия поэмы – 1812 год. Однако продолжение этой цитаты звучит так:
В это время все наши помещики, чиновники, купцы, сидельцы и всякий грамотный и даже неграмотный народ сделались, по крайней мере на целые восемь лет, заклятыми политиками[33].
Следовательно, нижняя граница сдвигается по крайней мере к началу 1820-х годов. Упоминаемые далее Манном события вовсе не противоречат этой датировке, а некоторые эпизоды в «Мертвых душах» свидетельствуют в пользу еще более позднего периода, конца 1820-х годов. В частности, Чичикова называет «ученым человеком» жандармский полковник[34], а корпус жандармов был учрежден 28 апреля 1827 года.
Важное замечание сделал Боровой, считавший, что
Гоголь допустил некоторый анахронизм… [поскольку] безвозмездный отвод дворянам земли в Новороссии (но с обязательством в определенный срок их заселить) был официально прекращен в 1817 году[35].
Но ведь и Чичиков размышляет о безвозмездном получении земли только в самом начале своего предприятия, когда только формируется замысел проекта. Между появлением замысла и путешествием по России должно было пройти какое-то время. А в городе NN Чичиков уже представляется помещиком, владеющим имением в Херсонской губернии. В собственное же имение вывод крестьян был вполне возможен и после 1817 года.
Верхней границей повествования Манн фактически называет 1833 год, когда был издан именной указ Сенату о запрете продажи крестьян отдельно от семьи. Речь идет об указе от 2 мая «О запрещении принимать крепостных людей без земли в обеспечение и удовлетворение частных долгов, и отдаче их по купчим и дарственным записям отдельно от семейств их»[36]. С такой оценкой Манна вполне можно согласиться.
В рамках данной статьи невозможно проанализировать даже основные публикации, в которых затрагиваются вопросы времени в романе Гоголя. Отметим только, что качественный обзор существующих точек зрения на эту проблему сделан Вадимом Беспрозванным и Евгением Пермяковым. Они перечислили и прокомментировали 12 эпизодов романа, которые поддаются датировке, и пришли к достаточно аргументированному заключению о том, что «время поездки Чичикова приходится на начало 1830-х годов, а факты биографии героя подтверждают такой вывод»[37].
По поводу местоположения города NN у исследователей творчества Гоголя нет четких гипотез. «…Где, собственно, происходит действие „Мертвых душ“? Из какой полосы России взяты Коробочки, Митяи и Миняи?» – спрашивал Иннокентий Анненский. И сам дал ответ: «„Мертвые души“ не могли бы уместиться ни в одну чисто реальную обстановку»[38]. Манн, приведя ряд высказываний о месте действия романа, пришел к выводу, что суждение Анненского
… наиболее точное[, ибо] оно не оспаривает реального, базового основания гоголевского пространства, но поднимает его до более высокого, удаляющегося в перспективе, символического, до конца не определяемого и никогда не определимого уровня[39].
Екатерина Дмитриева отметила, что
… в первом томе реалии, на фоне которых разворачивалось действие поэмы, были определены скорее в общем виде[40].
Не оспаривая символического значения великого романа Гоголя, попробуем разобраться в «реальном гоголевском пространстве». Первый намек на местоположение города появляется уже на первой странице романа. Два мужика, стоявшие у кабака напротив гостиницы, куда приехал Чичиков, обсудили колесо его брички. По их оценочному суждению, это колесо могло доехать до Москвы, но не доехало бы до Казани. Следовательно, город NN ближе к Москве, чем к Казани. Примерная середина пути от Москвы до Казани – город Арзамас. Все города, расположенные западнее Арзамаса, уже подходят под критерий, заданный мужиками. Разделительная линия проходит примерно от Архангельска до Арзамаса и далее до Царицына (ныне – Волгограда). Западнее этой линии – бо́льшая часть европейской территории России. Это мало что нам дает.
Но в тексте есть и другая полезная информация. Нам сообщается, что NN – «губернский город» и что «город был не в глуши, а, напротив, недалеко от обеих столиц»[41]. Следовательно, это главный город губернии, и расстояние от него до Санкт-Петербурга или Москвы относительно небольшое и не очень отличается. Таких губернских городов всего пять: Псков, Новгород, Тверь, Вологда, Ярославль. Дмитриева упоминает версию Самуила Шварцбанда, что за обозначением NN мог скрываться Нижний Новгород[42]. Конечно, Нижний Новгород – губернский город. Но, во-первых, он ближе к Казани, чем к Москве, и, во-вторых, трудно считать, что Нижний Новгород близок к Санкт-Петербургу (расстояние более 900 км).
Забегая вперед, скажем, что Чичиков на покупку без малого 400 душ «потратил» около 100 тыс. руб., то есть примерно 250 руб. за одну душу. Что это дает? В указе «О гербовом и крепостном сборе» от 21 ноября 1821 года была утверждена
… табель, определяющая цену в разных губерниях… ниже которой запрещается писать в крепостных актах при переходе от одного лица к другому[43].
Смысл этого запрета понятен. Поскольку от размера сделок зависели величины комиссий, взимаемых в пользу казны, государство было заинтересовано в том, чтобы помещики при продаже не занижали цены на крепостных. Нам нужна губерния, где можно зарегистрировать покупку крестьянина за 250 руб. В указе все губернии подразделялись на шесть классов. Ярославская губерния попала в третий класс, для нее минимальная цена составляла 350 руб. Вологодская, Новгородская и Тверская – четвертый класс, минимум 300 руб. Это значит, что в этих губерниях сделки Чичикова с помещиками просто не могли бы быть зарегистрированы. И только Псковская губерния попала в пятый класс, там минимальная цена равнялась как раз 250 руб. за ревизскую душу. Отметим в скобках, что Нижегородская губерния – это второй класс, в ней минимальная цена – 400 руб.
Итак, можно сделать вывод о том, в первом томе поэмы поездка Чичикова состоялась в начале 1830-х годов, а действие происходит в Пскове.
Первый том романа «Мертвые души» начинается с приезда Чичикова в город NN и заканчивается его спешным отъездом из города. «Три недели сидели на месте», – говорит Чичиков в день отъезда[44]. В тексте достаточно четко описывается хронологическая последовательность событий[45].
1-й день. Приезд, заселение в гостинице, прогулка по городу.
2-й день. Чичиков наносит визиты, на вечеринке у губернатора знакомится с Маниловым и Собакевичем.
3-й день. Обед и вечер у полицмейстера, знакомство с Ноздревым.
4-й день. Вечер у председателя палаты.
5-й день. Вечер у вице-губернатора.
6-й день. Обед у откупщика.
7-й день. Закуска после обедни у городского головы.
8–9-й дни. Чичиков прожил в городе более недели, приятно проводя время, и, наконец, решил навестить помещиков Манилова и Собакевича. Может показаться, что Чичиков напрасно тратил время, но это не так. Он обзавелся полезными знакомствами со всеми влиятельными персонами, собрал сведения о ситуации в губернии. Употребляя современную терминологию, Чичиков изучил рынок и включился в местную социальную сеть – это поможет ему в дальнейшем. Конечно, все это можно было сделать быстрее, но как получилось, так получилось. Будем считать, что «более недели» – это 7 + 2 дня, то есть вся подготовка заняла 9 дней.
10-й день. Чичиков приезжает к Манилову. Тот не знает, сколько крестьян у него умерло, но, будучи очарован общением с Чичиковым, соглашается бесплатно отдать ему все свои мертвые души и даже обещает взять на себя издержки по оформлению сделки.
Уехав из имения Манилова, Чичиков сбился с пути и уже поздно вечером попадает в деревню помещицы Коробочки. У нее он остается на ночлег.
11-й день. Утром Чичиков ведет непростые переговоры с Коробочкой, которая все же соглашается продать ему 18 мертвых душ за 15 рублей. Чичиков дарит ей лист гербовой бумаги ценой 1 рубль.
Уехав от Коробочки, Чичиков заезжает в трактир, где встречается с Ноздревым. Тот зазывает Чичикова к себе. Чичиков соглашается, остается ночевать у Ноздрева.
12-й день. Сделка с Ноздревым не состоялась. Попытка играть с ним в шашки на мертвые души закончилась ссорой, и Чичиков смог выбраться, едва избежав побоев.
Приехав к Собакевичу, Чичиков сталкивается с настоящим деловым человеком. По-видимому, Собакевич сразу понял, зачем его собеседнику понадобились мертвые души. Зная, что крепостных можно заложить по 200 руб. за душу, он запрашивает за душу 100 руб. Таким образом он и Чичиков получили бы одинаковую выгоду. Однако Чичиков как покупатель смог воспользоваться своим монопольным положением и сбил цену до 2,5 руб. за душу. Собакевич, правда, слегка надул Чичикова. Тот покупал только умерших крестьян мужского пола, поскольку в банке в залог брали только мужчин. Собакевич включил в свой реестр мертвых душ женщину по фамилии Воробей, записав ее имя так, чтобы оно было похоже на мужское – Елизаветъ. К сожалению, в тексте не сообщается, сколько душ Чичикову удалось купить у Собакевича.
Уехав от Собакевича, Чичиков в тот же день посещает Плюшкина. В книге Елены Чирковой сформулирован вопрос:
… есть ли в русской литературе образ помещика или помещицы, дела у которого идут хорошо, особенно после отмены крепостного права? До отмены – да. Я бы отнесла к ним персонажей «Мертвых душ», например Коробочку или Плюшкина. Хоть Гоголь и не пишет об этом, подозреваю, что дела у этих персонажей, у которых зимой снега не выпросишь, шли прекрасно[46].
О деревне Коробочки Гоголь действительно не пишет, но картина разрухи в хозяйстве Плюшкина нарисована яркими красками. Уже при въезде в его имение Чичиков заметил
… какую-то особенную ветхость… на всех деревенских строениях: бревно на избах было темно и старо; многие крыши сквозили, как решето[47].
И сам дом помещика выглядел «каким-то дряхлым инвалидом». Прекрасно идут дела у другого персонажа романа, у Собакевича:
Деревенские избы мужиков тож срублены были на диво: не было кирченых стен, резных узоров и прочих затей, но все было пригнано плотно и как следует. Даже колодец был обделан в такой крепкий дуб, какой идет только на мельницы да на корабли. Словом, все… было упористо, без пошатки, в каком-то крепком и неуклюжем порядке[48].
Именно то, что Плюшкин довел свое хозяйство до полной разрухи, позволило Чичикову сделать самую дешевую покупку. У Плюшкина оказалось 120 с лишком умерших крестьян. При всей своей скупости он не может адекватно оценить своей выгоды: когда Чичиков изъявил готовность платить подати за всех умерших, Плюшкин согласился передать их Чичикову и был весьма доволен, что затраты на оформление купчей тот берет на себя[49].
Подушную подать за умерших крестьян действительно надо было продолжать платить – вплоть до следующей ревизии, и в рассматриваемый период она составляла 3,5 рубля в год. Если считать, что «120 с лишком» это 124, то годовой платеж равнялся 434 руб. Экономия, достигаемая избавлением от этих душ, очевидна, но в тексте нет никакого упоминания о том, что Чичиков за них что-то платит. Получается, что сами мертвые души Плюшкина он получает бесплатно.
Денежные расчеты происходят только тогда, когда речь заходит о беглых крестьянах. Их у Плюшкина 78 человек. Чичиков готов их купить. «А сколько бы вы дали? – спросил Плюшкин и сам ожидовел; руки его задрожали, как ртуть»[50]. Чичиков предлагает 25 коп. за душу при оплате сразу, наличными. Плюшкин просит 40, Чичиков готов дать только 30. Плюшкин все же просит «по две копеечки пристегнуть» и получает согласие. Чичиков определяет итог:
Семьдесят восемь, семьдесят восемь, по тридцати копеек за душу, это будет… – здесь герой наш одну секунду, не более, подумал и сказал вдруг: – это будет двадцать четыре рубля девяносто шесть копеек! – он был в арифметике силен[51].
Чичиков считал в уме, и в одном из вариантов романа говорилось, что «Плюшкин поверял и два, и три раза на счетах, а все выходило так»[52]. Здесь Гоголь допускает незначительную неточность, которую ранее никто не замечал. Хотя Чичиков говорит, что цена – 30 коп., расчет он ведет исходя из цены, на которую дал согласие, – 32 коп. Сумма в 24 руб. 96 коп. получается при умножении 78 на 32, а не на 30 коп.
В результате Чичиков заплатил только за беглых, а мертвые души достались ему даром. Неудивительно, что он покинул деревню Плюшкина в самом веселом настроении: состояние Чичикова увеличилось на «двести с лишком душ» (полагаем, что он получил 202 души, 124 + 78 = 202). В гостиницу он вернулся совсем поздно.
13-й день. Утром Чичиков проснулся и «вспомнил с просиявшим лицом, что у него теперь без малого четыреста душ». Не мешкая, он занялся оформлением документов. Чтобы не платить ничего подьячим, Чичиков сам составил купчие крепости – за два часа он подготовил все бумаги и отправился в гражданскую палату. Поначалу чиновник, занимавшийся оформлением купчих крепостей, отказался оформить бумаги в тот же день, несмотря на то что Чичиков сослался на знакомство с председателем палаты. Но небольшая взятка[53] сыграла свою роль – документы были зарегистрированы и переданы председателю палаты.
Крепости произвели, кажется, хорошее действие на председателя, особливо когда он увидел, что всех покупок было почти на сто тысяч рублей[54].
Чичиков должен был заплатить пошлину за совершение покупки – половину процента от общей суммы. Но председатель приказал взять с него только половину пошлинных денег, а вторая половина была отнесена на счет другого просителя. Все было оформлено быстро.
Поначалу Чичиков собирался уже на следующий день уехать из города, что было бы совершенно правильно. Однако все пошло не так. Председатель палаты не хотел отпускать Чичикова, не организовав банкета, чтобы отметить сделку. На банкете чиновники стали уговаривать Чичикова задержаться в городе, даже обещали подобрать ему невесту. Чичиков был так доволен заключенными сделками, что расслабился, прилично выпил и решил остаться погостить.
14–15-й дни. В принципе его можно понять: дело сделано, можно сначала отдохнуть, а потом поехать в банк оформлять кредит под залог купленных душ. Правда, в залог можно было отдавать только крестьян с землей, а земли у Чичикова не было. Официальная версия Чичикова, которую он всем озвучивал, заключалась в том, что крестьяне куплены на вывод. Он собирался поселить их в деревне, которую назвал бы «Чичикова слободка» или «сельцо Павловское»[55].
На самом деле задачей Чичикова было только получение денег. Каким-то образом он решил бы вопрос о земельном владении. Для банка он предоставил бы свидетельства о собственности на землю, должным образом зарегистрированные договоры о покупке крестьян (купчие крепости) и судебные решения о переселении крестьян. При необходимости он был готов даже предоставить дополнительные справки о крестьянах от капитана-исправника (несомненно, за взятки). Кредит Чичиков собирался брать в Сохранной казне Опекунского совета Воспитательного дома – это был небанковский финансовый институт, занимавшийся не только благотворительной деятельностью, но и ломбардным кредитованием.
Между тем в городе начались разговоры и споры о Чичикове. Обсуждались вопросы, связанные с выводом крестьян на большое расстояние, думали о целесообразности и возможности найма хорошего управляющего для имения Чичикова. Рассуждали даже о том, не разбегутся ли его крестьяне. На это, впрочем, Чичиков отвечал, что его крестьяне – народ смирный. Словом, общественное мнение было взволновано. Однако вскоре произошли события, которые все изменили.
Помещица Коробочка с большим трудом поддалась на уговоры Чичикова продать ему мертвые души. Ее одновременно заботило и то, как же можно продать мертвецов, и то, какова должна быть на них правильная цена, – она очень боялась продешевить. Коробочка
… вскоре после отъезда нашего героя в такое пришла беспокойство насчет могущего произойти со стороны его обмана, что, не поспавши три ночи сряду, решилась ехать в город[56].
Когда это произошло? Чичиков купил у Коробочки мертвые души на 11-й день со дня приезда. Она пришла в беспокойство «вскоре». Это вряд ли один день, тогда Гоголь написал бы «назавтра», и, наверно, три дня – это уже слишком долго. Скорее всего, можно говорить о двух днях. Затем она три ночи не спит. Итак, она приезжает в город NN на 16-й день, поздно вечером (11 + 2 + 3 = 16).
16-й день. В этот день у губернатора состоялся большой бал, на котором появился Ноздрев и совершенно неожиданно для Чичикова громогласно раскрыл его тайну. Ноздрев всем рассказал, что Чичиков хотел купить у него мертвые души. Все знали, что Ноздреву верить нельзя, более того, вскоре выяснилось, что он был пьян, и его вывели. Однако Чичиков был совершенно выбит из колеи и уехал к себе намного раньше, чем обычно.
17–19-й дни. Чичиков получил легкую простуду, флюс и воспаление в горле и решил денька три посидеть дома.
О проекте
О подписке