Приобретение

Трава под ногами в некоторых местах пожелтела. Из-за того, что уже четыре дня подряд светит палящее солнце, почва окаменела и стала походить на песок. Делаешь лишнее движение, и поднимается столб пыли, который лезет в глаза, в рот и нос. Многие листочки кустов скрутились в трубочку, каждая зелень молила о капельке воды, но дождем в ближайшее время и не пахло.

Проходя по сухим веткам, время от времени слышался треск, прерывающий напряжённую тишину. Казалось, кому-то из нас есть что друг другу сказать, но каждый молчал, опасаясь излишеств. Меня, например, интересовало, почему Билл так жаждал отыскать убийцу? Интересно же! Но я боялась спросить напрямую, поэтому в тряпочку молчала, шагая впереди него. Я знала, куда его вести, знала, что показать, чем заинтересовать. Этот план был мною придуман ещё год назад, потому для меня это кульминационный момент.

– Слушай, – внезапно заговорил позади меня брюнет, – какого это, когда тебя все сторонятся и называют больной наркоманкой?

Да, мы думаем совершенно о разных вещах. Его вопрос меня не обидел, я научилась не обращать внимание на слова. Это не легко, но все же возможно.

– Вполне так ничего, появляется время, чтобы подумать о том, какие люди бывают дерьмовыми.

Согнув ветку дерева, я ощутила запах свежести, а к пальцам что-то прилипло, кажется, смола.

– Забавно, мы с тобой как магниты – ты всех отталкиваешь, а я притягиваю.

Самовлюблённый кретин, даже здесь думает лишь о себе. На его комментарий я только фыркнула. Теперь мой черёд.

– Если не секрет, почему ты так хочешь раскрыть маску убийцы? – я остановилась, позволив себе отдышаться. От моего быстрого шага в боку неприятно тянет. Билл переступил через высохшую грязь и сровнялся со мной. Лицо у него стало твёрдым, в глазах появилась новая эмоция, которая, оказывается, ему подвластна – тоска. Я нахмурила в вопросительной форме брови и убрала красные пряди с глаз.

– Мою маму убили, – произнес почти шепотом парень, и я почувствовала холод в его голосе. – Её нашли, как и остальных, рядом с кладбищем с разорванным животом.

Я в ужасе прикрыла руками рот, но не от необычной смерти, а от жалости и осознания того, что мать Билла – двенадцатая жертва. Ею заканчивается адская дюжина. Конечно, я знала, что очередная жертва была женщиной, но то, что она жена мэра… Карие глаза парня стали стеклянными; то ли от злости, то ли от тоски кончик его носа покраснел, а вены на шее вздулись. Теперь все стало понятнее.

– Мне жаль, это ужасно, – лишь вымолвила я, вздыхая, – но ты же знаешь, что до твоей мамы были ещё одиннадцать человек. Этим я хочу сказать, что все смерти не случайны и чем-то связаны между собой…

Парень, наконец, посмотрел на меня. От его взгляда стало не по себе…

– Хочешь сказать, что их убили намеренно?

– Посуди сам: двенадцать убийств одним способом – потрошением, и в одном месте – на кладбище. Все говорят, что это волк-людоед, но я знаю, что убийца человек, то есть, почти человек… оборотень.

Брюнет задумался, зажмурив глаза. Да, ему очень тяжело слушать о том, что его мать убита оборотнем, да и вообще вся эта ситуация… Наверное, и он думает, что я сумасшедшая, но это до поры до времени. Больше ничего не говоря, мы продолжили наш путь в полном молчании. Каждый думал о своём. Я все также иду впереди парня и не вижу его лица, чтобы сказать точно, как он. Такое ощущение, будто Билл возьмёт и пошлёт меня на все четыре стороны… Надеюсь на свою ошибочность.

Повернув направо, мы добрались до пункта назначения. Та же поляна, кусты можжевельника и сосны. На этот раз в воздухе висел запах хвойных деревьев. Я посмотрела на землю перед собой и заметила тот самый булыжник. Мы на месте.

Бледноватое лицо Билла немного перекосилось; он наверняка помнит эту местность, нашу первую встречу. Парень разглядывает высокие столбы деревьев, прислушивается к каждому шороху, каждой птице. Из-за лучей солнца его инициалы на рубашке принялись сиять подобно драгоценным камням и ослепляли мне глаза. Я прищурилась.

– У меня дежавю или мы и вправду здесь уже были? – облизал сухие губы Хофер, перешагивая через камни.

Так и знала, он помнит.

– Мы здесь впервые встретились. И здесь я нашла то, что поможет мне тебя убедить, – больше не проронив ни слова, я села на корточки и передвинула булыжник в сторону. Огромный след чудовищна остался, но был уже не таким четким и глубоким, как прежде; некоторые следы когтей и вовсе разгладились. Черт… Но благо у меня есть фотографии! Билл неожиданно подкрался ко мне изо спины и начал разглядывать след, сложив руки на пояс. Судя по выражению его лица, он ничего не понимает.

– Тебя ничего не смущает? – решила подытожить я.

Брюнет вгляделся в след усерднее, но ничего… Он, как человек не понимающий в искусстве, пытается понять идею художника. Четно.

– Нечеткий след человеческой стопы?.. Эм, что это? – он перевёл туманный взгляд на мое лицо. Хофер в замешательстве, а значит, почти верит мне.

– Это и есть след оборотня. В тот день, когда мы впервые встретились, я изучала этот самый след, дома у меня есть снимки. Размер этой стопы, как у взрослого, жирного дядьки – сорок пятый! А когти… – я резким движением указала на размытые линии и не глубокие ямки, – восемь сантиметров. На стопе присутствует подушечка, прямо как у кошек, собак, тех же самых волков!..

Тут серьёзный и низкий голос Билла перебивает мой монолог:

– Стоп! Что это? Объясни мне.

Собравшись с силами, я встаю на ноги и перевожу взгляд на растерянное лицо брюнета. Неужели, он верит мне?..

– Я бы могла сказать, что это след снежного человека или чупакабры, но это будет ложью. Судя по росту существа, это точно принадлежит ему.

Хофер перевёл взгляд с меня на получеловеческий след и попятился назад, схватившись за голову. Он шатается из стороны в сторону, тихо выругавшись. Вдруг телефон в моем кармане завибрировал, и я быстро достала его, застав мамин звонок. Прости, мам, но не сейчас. Удерживаю палец на кнопке, и сотовый выключается.

– Допустим, я поверил тебе, допустим… – привлёк мое внимание Билл, выставив перед собой руки. – И что мы будем с этим делать? Пойдём в полицию? Напишем СМИ? ФБР?

Я засмеялась.

– Да, и ты заработаешь репутацию психа, собственно, автоматически став членом моего клуба.

Но для брюнета данная ситуация не казалось смешной, он всерьёз напуган, как я в ту самую ночь на кладбище.

– Слушай, мы должны поймать эту тварь! Поймать и убить! – вскрикнул он, напугав меня.

Если сейчас его не успокоить, будет плохо.

– Ты сейчас находишься под потрясением, но попробуй успокоиться, – сделав шаг навстречу, я сокращаю между нами дистанцию. – Для начала надо понять, в какие дни он охотится, где спит и когда превращается в человека или наоборот. Слишком рано выходить на охоту, как говорится: на ловца и зверь бежит!

Голова Хофера медленно покачалась.

– Как ты с этой правдой можешь жить?

Трудный вопрос, однако… Пришлось месяц спать с ночником.

– Ты привыкнешь. А сейчас идём ко мне домой? Я покажу тебе фотографии, журнал с подробностями о смерти дюжины и книги о оборотнях. Может сможем что-то раскопать?

Морщинистый лоб парня разгладился, а на губах скользнула легкая улыбка.

– Я бы с радостью, но давай завтра? Во-первых, мне нужно время, чтобы привыкнуть к тому, что я услышал. Черт… У меня встреча с Урией, – подмигнул Билл, и я закатила глаза.

– На эту девчонку у меня рвотный рефлекс…

Мы направились в сторону, из которой вышли на поляну. Подул тёплый ветер, и мои волосы растрепались в разные стороны. Билл пытался переварить полученную информацию. Но главное, он верил мне, а это уже полдела. Стало легче.

Новое – значит, странное

На следующий день для всех жителей Салли Хилл у погоды был сюрприз – хоть и ничего не предвещало беды, откуда не возьмись сгустились чёрные тучи над городком, готовясь обрушиться на каждого человека с сокрушающим ударом дождевых капель. Ветер сбивал с ног пластиковые стаканчики, пакеты, срывал листья с деревьев, вдобавок насылал странное чувство, от которого бежали мурашки по спине. Эта непогода что-то значила. Когда ты встречаешь оборотня, хочешь не хочешь, но начинаешь искать подвох в любых мелочах, в том числе и в дожде. На самом деле, в жизни много знаков, просто никто их не замечает.

После общего урока истории, мы с Биллом бегом поспешили к выходу, бурно обсуждая последние новости. И, наверное, отчасти в том, что я научилась не обращать внимание на взгляды сверстников, была его заслуга. Хотя более, чем уверена, все пялились на Хофера. Как известный парень, сын мэра, может дружить с больной наркоманкой, у которой день ото дня едет крыша? Он либо больной, либо готовит страшный план позора. Ох, если бы вы только знали… Ничего так не сближает двух людей, как общая тайна.

Спустившись по серым ступенькам вниз на тропинку, каждый замедлил темп шага, склонив голову вниз, чтобы ветер перестал резать глаза. Благо перед выходом я додумалась завязать волосы в хвостик, но прохладные порывы воздуха умудрились взъерошить пряди, и те лезли мне в рот. Чудесно!

– Как тебе новенький? – внезапно прорезал голос Билл, засунув свободную руку в карман своих классических брюк. Он крепко ухватился второй рукой за рюкзак с парой тройкой книг и повернул голову ко мне, щурясь из-за ветра.

Люди вокруг нас проносились с небывалой скоростью. Кто-то прыгал в автобусы, за другими приезжали родители, а остальная часть, которой повезло меньше всего, садится на свои велосипеды и уезжает прочь.

Новенький парень, насколько мне известно, прибыл в Салли Хилл из Бостона. Покинуть большой город, чтобы переехать в дыру?.. Я считаю это мазохизмом, но, возможно, на то есть причины? Генри Ридл (так его окликают) ходит со мной на английский и испанский, а с Биллом на анатомию, и спешу сообщить, паренёк не промах – его смело можно заносить в список будущих отличников, закончивших нашу школу с красным дипломом. Я сглотнула комок в горле, заправив пряди красных волос за ухо.

– Да так, вроде приятный тип, а что?

Лицо Билла в тени казалось ещё бледнее, чем обычно, а скулы остры, как лезвие бритвы.

– Ну знаешь… Новенький… И все дела, – закатил глаза тот.

Мы остановились прямо посередине дороги, загораживая всем путь, потому получая «приятные» словечки в спину. Однако, нам глубоко все равно.

– О Боже, нет… – от намёка брюнета я залилась неловкой улыбкой. – Он не оборотень. Ему семнадцать, а переехал он в город только вчера. Чушь.

Хочу вновь продолжить идти, как тяжелая рука Билла меня останавливает. Я разворачиваюсь, и теперь ветер воет мне в спину, будто что-то пришёптывая на ухо. Стало немного прохладно.

– Может оборотни не стареют, откуда мы знаем? И может он вовсе не переехал, а вылез из своей норы?

Его взгляд окаменел на мне, зубы стиснулись то ли от холода, то ли от темы разговора.

Когда-то и я вешала подозрения на каждого второго, боясь ошибиться. Билл все ещё с трудом понимает новую реальность, реальность, где существуют оборотни, возможно, вампиры и другая нечисть, которая раньше встречалась только на экранах телевизора и в сказках. Забавно? Вовсе нет. Возможно все, во что мы верим, всего-то иллюзия. От своих мыслей я поёжилась.

– Билл, расслабься. Ты бредешь, – сложив руки на груди, ответила я.

Парень задумался. Над нами послышался оглушительный грохот, и земля задрожала. С минуты на минуту пойдёт леденящей душу ливень, пора валить отсюда.

– Наверное… Не знаю… Черт, это так странно! Странно то, что мы вообще говорим об… оборотнях! – Хофер схватился руками за голову и тяжело выдохнул. – Не так я представлял себе последний год перед колледжем.

Ничего не ответив парню, я лишь кивнула. Когда же он пришёл в себя, мы добрались до его машины с крутыми номерами (он явно этим доволен) – три семёрки. Запрыгнув в салон автомобиля, в котором пахло мятой, Хофер завёл своего «коня», после чего мы тронулись с мертвой точки. И, бурно обсуждая вчерашнее «не свидание» с Фурией, никто из нас даже не заметил белобрысого паренька, стоящего под козырьком школы и провожавшего нас взглядом.

*  *  *

Дождь только-только начинался, когда мы остановились напротив моего дома. Тучи плыли по небу слишком низко, а в лесной части и вовсе сгустился туман. Открыв дверцу машины, я вдруг замираю. Внутри полное замешательство, давящее на голову. Просто это в новинку – иметь рядом человека, единственного поверившего мне. Хорошо, когда рядом есть те, кому ты можешь доверять, не боясь оказаться с ножом в спине.

Билл тем временем вынул ключи с замка зажигания и спрятал их в карман синего пиджака. Солнца нет, и его инициалы не сверкают ослепительным блеском, как вспышки камер на красной дорожке, даже не привычно…

– Слушай, – откашлялась я, привлекая к себе внимание, – проведу маленький инструктаж перед бурей… Не обращай внимание на маму и на её странные выходки. Она психолог.

Тёмные брови Хофера жалобно нахмурились, а на губах застыла полуулыбка.

– Твоя мама психолог? Вот жуть.

Не могу не согласиться!

– …А насчёт отца не переживай, тебе повезло, он уехал, – с этими словами я выхожу из салона и хлопаю дверцей, но сумела расслышать возмущение друга.

Перед нами стоял белый одноэтажный дом с цветочными клумбами на крыльце. На зелёных черепицах крыши, у антенны кабельного телевидения, неспокойно кружится вокруг своей собственной оси флигель в виде стрелы. Открыв дверь ключом, я сперва пропускаю в дом гостя, а затем захожу сама, услышав запах запеченного картофеля. Оставив позади прихожую с верхней одеждой, мы поплелись в гостиную, где, как я и думала, на диване лежит мама и смотрит свой бразильский сериал её молодости. Такое ощущение, что этот сериал никогда не закончится, а главные герои уже потеряли первую свежесть. Наша гостиная примечательна только плазменным телевизором и мягким диваном с подставками для бокалов. Рядом с мебелью уместился стеклянный столик с белой скатертью и хрустальной вазой. Мозаичный паркет смело охраняет пушистый небольшой коврик. В комнате стоял полумрак, поскольку мама задвинула тяжёлые кремовые шторы. Все замерли. Заметив какое-то движение со стороны, женщина повернула в нашу сторону голову и онемела. Её широкие глаза бегают туда-сюда, а губы, наконец без макияжа, приоткрыты. Так, если я ничего не сделаю, мы так и будем стоять до завтрашнего вечера.

– Привет, мам, – помахала рукой я, и она заморгала. – Знакомься, это Билл Хофер, мы вместе ходим на историю.

Подробности об оборотне нужно было опустить. Женщина скидывает с себя клетчатое одеяло и встаёт на ноги, через секунду оказавшись напротив растерянного парня. Кажется, ему неловко. Ага, ему неловко, а мне-то как! Хорошо, что предупредила, не то он бы сейчас бежал к машине.

– Здравствуй, Билл, я мама Марго – Мередит, – внезапно для всех мама берет брюнета за руку и сочувственно глядит в глаза. – Прими мои соболезнования. Это большая трагедия.

Ага, значит, она узнала сына мэра. Билл опешил, покосившись на меня взглядом «что за?..», бедный.

– Спасибо, миссис Ван де Шмидт, – сглотнул тот.

– Ладно, у нас задание, нам нужно работать, если позволишь, – взяв за вторую руку, я потянула Хофера в свою сторону, проталкивая его к белой двери, к счастью, он был только этому рад.

– Конечно! Занимайтесь! А я принесу вам что-нибудь вкусное! – когда Билл уже вошёл в комнату, мама вдруг меня задержала, шепотом проговорив: – Почему ты не сказала, что дружишь с сыном мэра? Почему вообще не сказала, что с кем-то дружишь?

Началось! Этим людям невозможно угодить.

– Потому что ты бы и это разрушила, – холодно процедила я, а затем спокойно ушла в комнату.

Сердце сильно сжалось, отдавая болью висках. Даже и не заметила, как ладони сложились в кулак, а длинные ногти впились в кожу. Самое мерзкое, что это правда. Когда твоя мать говорит всем, что её дочь наркоманка, можно всего ожидать. Углубляться в подробности о нашей семье другу не стоит, он пришёл не за этим.

– Ты в порядке? – донёсся до меня голос.

Осознав, что я все это время стою лицом к двери, я выругалась и повернулась к гостю всем телом, натянув беспечную улыбку. Наши глаза находят друг друга.

– Да-да, все нормально, не обращай внимание, – кинула рюкзак на пол, а сама прошла к столу с кучей книг и всяких бумаг.