«Не скажи. В 410 году пал Рим, и в том же году умер разграбивший вечный город Аларих. С чего бы отдать Богу душу молодому и здоровому победителю? В эпохи перемен легче всего ловить рыбку в мутной воде. Муравьев, я уверена, уже не одну рыбешку выудил».

Столь ранние века и Рим не моя специализация, но на сей раз история не обошлась без предков моего рода, западных балтов. А их родословная – мой конек. В грабительских войнах готы и западные балты для общения между собой создали новый язык, славянский. Они приобщили к этому новому языку многие народы, а затем перешли на славянский язык и сами западные балты.

«Тогда вперед, за Муравьевым».

«Но ты не экипирован под гота или римлянина, не знаешь обычаев, языка, даже, нет «легенды»».

«Нельзя медлить. Если генерал там развернется, то его будет труднее выковырять, чем из 19 века. А мы и в нем потерпели фиаско».

«Повторяю, это не твой век и местность. Пусть Острожский отправит кого-нибудь другого, подготовленного».

«Спасибо за советы. А теперь приказ: вперед, в Рим!»

В кольце хоть и сидел строптивый дух Ионы, но оно не могло не подчиниться приказу.

Лес древней Литвы исчез, но меня окружали все те же деревья, а не городские улицы. Пес тоже изумленно озирался, несколько раз зло гавкнул, пытаясь побороть страх.

«Что это?!» – шевельнулось мало управляемое подсознание, но колечко услышало.

«Рим! – возмущенно орала во мне Иона. – Это сады Цезаря. А тебе хотелось увидеть Форум, Палантин?! Сейчас проедем до Тибра, а там, за рекой будут тебе термы, храмы и прочее».

Через несколько минут лошадь вышла на мост.

«Мост Цезаря», – уподобилась гиду Иона.

Мы миновали остров, а вскоре Тибр и мост остались за спиной. А дальше начался Вечный город.

«Театр Марцелла. Портик Октавии. Цирк Фламиния», – по мере продвижения ворковал во мне голос.

Затем мы миновали Форум, еще несколько храмов, пока колечко не довело до простенькой забегаловки.

Колечко внедрялось в мозги встречных, создавая иллюзию то всадника, то плебея. На малых расстояниях вбивать в головы мой ложный образ вполне удавалось. Но на значительном удалении у кольца не хватало мощности скрыть мундир и вооружение офицера русской армии первой половины 19 века. Но когда наблюдатель приближался, то протирал глаза и убеждался: необычность наездника ему померещилась. Одно хорошо, люди еще боялись ходить по городу, наверное, опасались возвращения готов. А в городе еще не исчезли их следы: мощеные улицы кое-где окрасились засохшей кровью, брошенный награбленный хлам валялся везде, видимо замененный более ценным имуществом. Грабителям просто не хватало рук все утащить.

Я зашел в злачное место. Кольцо надежно рисовало у всех в древнем кабачке мой новый образ. Это было не внушение, а именно рисунок ложного образа. Он непосредственно посылался в мозг, а реальные сигналы изображения, звука, запаха, осязания стирались.

Реальных денег не было. Пришлось бросить хозяину иллюзорную монету, целый ареус. Хозяин попробовал воздух на зуб, но не нашел подвоха. А кольцу досталась дополнительная работа стирать с моего лица стыд обманщика, оно же подсказало слова заказа, и я как мог, повторил их. С таким произношением, во мне мигом признали бы не всадника, а шпиона. Но колечко мимоходом справилось с оплошностью, откорректировав скверную лексику до вполне приемлемого говора коренного римлянина.

«Лучше молчи, а то весь запас энергии уйдет на реабилитацию речи. Что ты за историк, если латинским языком не владеешь?»

Хоть этот простенький совет электронная Иона подала в язвительной форме, но он утихомирил гордыню. По сути, она права. Дальше я избегал разговоров и просто слушал, что переводила острая на слух Иона.

А говорили больше всего, конечно же, об Аларихе. Говорили: опекун императора Стилихон, хоть и вандал, но сумел несколько лет назад отразить нашествие Алариха, а Радагайса и вовсе разгромил. Но царедворцы убили Стилихона, сами укрылись в отлично укрепленной среди труднопроходимых болот Равенне, а на судьбу Вечного города им наплевать. Проклинали рабов, открывших ворота Рима неприятелю и перебежавших к нему. Говорили о племяннике Алариха Атаульфе.

«Атаульф станет конунгом готов после смерти Алариха», – по ходу дало справку кольцо.

Большинство сплетен вилось не сколько вокруг племянника венценосного предводителя покорителей Рима, а об его правой руке, всесильном чародее. Ассоциации быстро связали искусного не по времени чародея с беглым сумасшедшим профессором Муравьевым. Не зря зашел в питейное заведение, можно вкусно поесть и заодно многое узнать. Где еще витает дармовая информация обо всем?

Легко предположить, что после смерти Алариха Муравьев займет место второго человека среди всесильных готов. А потом, если помочь умереть Атаульфу, то и первым.

«Аларих умрет вскоре после появления в своем стане Муравьева?» – закралось страшное подозрение.

«Да, вскоре после взятия Рима, в возрасте 34-х лет».

«Умер слишком молодым. Не помог ли отправить конунга к праотцам Муравьев?»

Колечко не подтвердило мои опасения, но и возразить, видимо, оказалось нечем. Оно промолчало.

«Все, – решил я. – Пора отправляться в лагерь готов. Он далеко?»

«Рядом с Римом. Но ты отсюда не далеко успеешь уйти».

«Почему?»

«Мы выйдем за порог. Мои чары развеются. Хозяин сразу же устроит погоню за исчезнувшей золотой монетой, а она обязательно исчезнет с нашим уходом. Значит, гнаться будут за тобой».

«Тогда воспользуемся пространственно-временной щелью, и ты перенесешь меня в лагерь готов».

«Но всякий прыжок в пространстве-времени съедает уйму энергии, а ее почти не осталось. Мы не сможем сразу же вернуться в наше время с Муравьевым. На подзарядку аккумуляторов уйдет около суток».

«Рискнем, – решил я. – В лагере замаскируешь меня под гота. Сутки как-нибудь продержимся».

Я запил кусок мяса тягуче-красным фалернским вином и вышел за порог. Конь встретил радостным ржанием, а пес зашелся в счастливом повизгивании, вилянии хвоста и вычесывании блох о мою ногу. И когда он их успел набраться?

Не успел, как следует приласкать милых сердцу животных, а на крыльце уже сыпал проклятья разъяренный хозяин и за ним теснились пьяные римляне. Они недавно лишились иллюзии граждан всесильного города, властелинов мира и сейчас готовились хоть чуть-чуть поднять растоптанный готами престиж. Ох, как им не терпелось покуражиться надо мной.

«Пора», – приказал я.

«Слушаю и повинуюсь, мой господин!» – подобно джину из волшебной лампы проворковал насмешливый голос, и хозяин забегаловки с огромным тесаком и вся его свора распалившихся сограждан растаяли.

На миг все заволокло густым туманом, но его быстро развеяло. Картинка подвыпивших разъяренных римлян сменилась на лица в стельку пьяных веселых готов и их товарищей в грабежах из иных племенных союзов. Они общались на достаточно понятном мне праславянском языке, понятном также как западным балтам, так и готам.

На первый взгляд в стане царила анархия. Но приглядевшись, заметил построение лагеря по типу римского. Он был окружен валом и рвом. Внутри прямые ряды улиц с палатками для воинов.

«Для победы над цивилизованной армией пришлось перенять ее военное искусство варварам, а отвага и стимул к грабежу у них в крови», – оценил фортификационные достижения разноплеменных завоевателей.

Я стоял на площади заполненной ушедшей в веселый транс вооруженной толпой, а в центре площади стояла палатка полководца. Там наверняка располагался Аларих и его приближенные. Скорее всего, там и Атаульф с неуловимым Муравьевым.

Кольцо подтвердило мою версию: – «Беглый сумасшедший профессор в палатке предводителя готов».

Еще сам не осознав зачем, протиснулся сквозь хмельную толпу, пока не уперся в свирепых огромных постовых. Пройти и пытаться не стоило, и так ясно – не пустят.

«Что там происходит?»

«Слишком много шумят вокруг палатки, но постараюсь отсеять лишнее».

«Ты уж постарайся, а иначе, зачем ты мне нужна?» – подтрунил над колечком наподобие Ионы. Плохое быстро перенимается. Сначала собачьи привычки, а теперь язвительность Ионы.

«Аларих говорит: Рим обобран до нитки, нет смысла дальше стоять у города лагерем. Атаульф, ты как считаешь?

Атаульф отвечает: давай сначала посоветуемся с моим прорицателем, он творит чудеса и видит наперед. Это он предложил привлечь на нашу сторону рабов, они открыли ворота Рима, в значительной степени обеспечив нашу победу.

Аларих: что посоветуешь, колдун?

Муравьев (это точно Муравьев, я четко распознала его тембр голоса): после падения Рима, весь мир трясется в страхе. Направь армию на Равенну, сейчас она будет сговорчивей. Равенна отдаст тебе все золото за обещание не грабить город. Им придется согласиться, так говорят звезды.»

14. Колдун.

«Аларих мне не помощник, слишком независим. Вот Атаульф совсем иное дело. Будь он правителем, он бы и не догадался, что все его решения нашептаны мной».

– Эй, колдун, где твое зелье? Неси быстрее.

– Уже, уже несу.

«Еще пять капель, для надежности. В вине он не почует горечь яда».

– Выпей до дна, – я протянул Атаульфу золотую чашу.

Аларих диагностировал мою совесть колючими глазами не хуже рентгена и отстранил напиток.

– Сам отпей.

Я пригубил, потом под его тяжелым взором отпил еще пару глотков, затем вернул отравленное вино.

– Пей, кашель быстро пройдет.

Аларих, все еще не веря мне, медленно пил свою смерть. Откуда ему знать, что на все яды я имею антидот. Антидот для яда Алариха я проглотил еще вчера. Так что, жить великому конунгу осталось месяц-другой, а я не почувствую даже расстройства желудка. И умрет он внезапно крепким и сильным 34-х летним здоровяком. А кто свяжет смерть предводителя готов и давно забытый невинный напиток против простуды?

Я уже смаковал будущее правление совместно с Атаульфом. Но трезво представлял, какой обузой в моих гениальных планах вскоре станет и Атаульф. И мечты переключились на избавление от него и подтягивание власти к себе над всеми воинственными племенами. Мечты явственно рисовали передачу Равенной всей власти мне над Римской империей, а это ключ к правлению всем миром.

Так вот, не успел в мечтах испить счастье своего могущества на вершине абсолютной власти, как в ухе пропищал зуммер.

«Опять погоня?! Как они мне надоели!»

Сигнал в ухе предупреждал около часа назад, но я думал, прибор случайно сработал. По край мере, тогда радар не сумел засечь незваных гостей из будущего. Сейчас же стрелка наручного радара бешено вертелась, уверенная – гость рядом, но не могла справиться с направлением.

«Глушит сигнал! – без особого напряжения мозговых извилин понял я. – Но коль прибор вопит о посетителе, значит он совсем близко, в лагере. Власть была почти в моих руках. Еще чуть-чуть и я бы построил технологически развитую мировую империю. Империю, огражденную от ищеек из будущего. Неужели придется опять бежать? Куда? Лучше ситуации осуществить задуманное не будет, так стоит ли отступать? Нет, уничтожу назойливого охотника и закрою в панцирь Время! Больше никто не проскочит в мой век. И щелочки не оставлю – не просочатся не проползут!»

Аларих вытер рукавом губы от кровавых капель отравленного вина, все еще подозрительно покосился на меня, но обратился к Атаульфу.

– Рим обобран до нитки, нет смысла дальше стоять у города лагерем. Атаульф, ты как считаешь?

– Давай сначала…

15. Встреча.

Полог палатки распахнулся, пропуская Муравьева. Его мало кто бы узнал без генеральского мундира, но умное колечко не обманулось медвежьей шкурой на плечах экс-генерала и черепом медведя вместо шлема. Я уже догадался о переквалификации генерала в придворного колдуна, но не ожидал настолько убедительного перевоплощения. На груди колдуна и прорицателя висело ожерелье из огромных медвежьих когтей, а в левой руке внушительный дубовый посох. Он прощупал злющим взглядом хмельных готов, весело гогочущих прямо у палатки конунга.

«Прячь меня, Иона, прячь!» – как-то съежился под двумя сверлящими бегающими по лицам глазами сумасшедшего.

«Не дрейфь, герой, в вещмешке есть пакет памперсов, – Иона противно расхохоталась, но сразу добавила чуть серьезнее. – Генерал твое лицо не узнает, я позаботилась. Только веселись, как все, а то и слепой выделит белую ворону из стаи».

Я сразу же сверкнул двумя рядами зубов в улыбке дуралея, а глаза продолжали напряженно следить за колдуном.

«Расслабься, не прессуй Муравьева глазками. Он определенно знает о нашем присутствии в лагере. Вживайся в образ гота-победителя, а то он тебя вычислит и распнет, четвертует, отравит. Представляешь, он казнит придурка, а не ты упрячешь генерала в дурдом. Не забывай, нам необходимо сутки продержаться в тени, пока аккумуляторы не подзарядятся. С пустыми аккумуляторами ты практически беззащитен».

Хорошо еще, что колечко черпало энергию не из электросети (в древнем Риме электрогенераторов не было, если их только не успел украсть из более поздних веков Муравьев), а из источников тепла. Оно впитывало солнечные лучи, тепло костров и тела. Сейчас оно усиленно высасывало энергию из меня, даже палец едва не замерз, а кожа немного посинела.

Муравьев грубо отпихнул одного из охранников, несколько загородившего путь. Вольнолюбивый гот схватился за рукоять меча, но все же унял вспышку гнева. А колдун, не обращая внимания на страсти охранника за своей спиной, шел прямо на меня. Я благоразумно отступил на шаг в сторону, продолжая глупо скалиться. Правда Иона преобразила напряженную дурацкую ухмылку в пьяную, а неестественно идеальные зубы в гнилые и кривые. Злой колдун прошел мимо, огрев моего Тузика посохом. С подачи Ионы я все чаще пса именно так называл, и он отзывался. Правда, он отзывался на любую кличку, как бы ни назвал дворнягу.

У пса, готового вонзить зубы в беглого сумасшедшего ученого, вздыбилась шерсть на загривке.

«Это он, убийца!» – узнал Муравьева пес.

– Р-р-р!!! – плескалась грозная ненависть в собачьей глотке, но я успокоил гнев одним ласковым прикосновением к рыжей голове.

Глаза Тузика мигом сменили выражение и интенсивно излучали преданность, а, чтобы я не сомневался в искренности пса, он лизнул мою руку.

«Неразлучная парочка! – хихикал в черепе девичий голос. – Даже вся твоя мудрость умещалась в бездомной дворняге. Умный песик, ты даже научил Иосифа искать блох. А у него хватило ума передать тебе хоть крошечку чего-нибудь?»

В ответ на Ионины подтрунивания псина пару раз брехала в мою защиту, словно слышала речь кольца. А может быть, действительно слышала?

16. Ночь.

Все места в палаточном лагере строго расписаны среди захватчиков, для меня места нет. А ночевать в проходах между палатками опасно, привлеку внимание стражи или просто напросто затопчут. Вот и, став по моему хотению и колечка велению невидимым, вошел в просторную палатку Алариха. Прилег в пустом углу и мигом захрапел, а Иона, хоть и чертыхалась, но камуфлировала мои рулады под мышиную возню. Правда ее конспирация совсем не понадобилась, ибо конунг и все его слуги крепко спали, сладко сопя, мощно храпя, отдавая боевые команды в мире сновидений.

Муравьев нервно отбросил полог своего хоть и небольшого, но отдельного шатра.

– Да будет свет! – властно, словно актер в роли грозного правителя, приказал он.

Автоматика сработала вспышкой стоваттной лампочки. Подобные фокусы давно позволили бывшему генералу занять место первого придворного колдуна в стане завоевателей Рима. Но раньше радовавшая душу, рассчитанная на театральность автоматика, сейчас лишь раздражала. Посетителя грядущих тысячелетий можно в большем случае рассмешить волшебством лампочки накаливания, и Муравьева не обманывала анекдотичность его дутого величия.

Муравьев проверил приборы. Несомненно, охотник за его душой прибыл. Но где он? Стрелка, как он ни постукивал по радару, равнодушно молчала. Ну, ладно, я тебя не вижу, но и ты меня не найдешь. Так решил бывший профессор лаборатории Времени, совершенствуя антирадар. Конечно, Муравьев понимал: его уже засекли, знают кто он в этом мире, а найти любимого колдуна Атаульфа проще некуда. Но, что-либо решив, настоящий ученый всегда доводит до конца. И когда радар на него тоже перестал реагировать, придворный колдун отложил новый прибор. Но удовлетворение не пришло. Что-то в нем свербело, не давало уснуть.

«Кольцо!!!» – внезапно прорвалось в полудрему озарение.

Память колдуна явственно рисовала такое же кольцо на пробитом ядром сотруднике Острожского. И такое же украшение на уже ожившем госте из будущего, когда он, Муравьев, еще был русским генералом. И еще собака. Собака рядом с недоумком возле палатки Атаульфа. Копия такого же рыжего пса искусала мне ногу. Да нет, не копия, а именно тот же пес. Уж кого, но эту зубастую тварь он запомнил на всю жизнь.

«Но почему пришелец не выдернул меня из Времени? Ведь я прошел рядом с ним, в зоне действия кольца. Что-то у него не склеилось?! У него разрядился Аккумулятор! Несомненно, это единственное объяснение пассивности охотника. Значит, он сам беззащитен, теперь посмотрим кто охотник, а кто дичь! Поднять тревогу?! Но Аларих за самоуправство любого сотрет в порошок, даже его племяннику, Атаульфу не поздоровилось бы. Ничего, как-нибудь оправдаюсь».

– Тревога!!! – орал в ночь колдун, выискивая врага мощным лучом переносного прожектора, водя им вдоль улицы между палаток.

– Ищите рыжего пса и его хозяина! – кричал выбежавшим из палаток воинам. – Хватайте любого незнакомца. Он отравил Алариха.

«Заодно есть на кого списать будущую неожиданную смерть здоровяка конунга», – смекнул подлый колдун.

«Вставай! Вставай! Тебя Муравьев ищет», – прорвался в это же время вопль Ионы в мой сладкий сон.

Я перевернулся на другой бок, промямлив нечто малосвязанное по поводу наглых колец, не дающих и ночью покоя. И нежно засопел, переходя на легкий храп.

«Проснись, лентяй и лежебока, если не хочешь встретить свой последний рассвет на колу, в петле, в кипящем масле, на дыбе…»

Не знаю, сколько бы еще длилось предсказание ближайшего и весьма недолгого будущего, но Ионин прогноз никак не вплетался в сюжет с нежными объятиями белокурой красавицы во сне. А когда она меня грубо отпихнула, и нежные губки вместо поцелуя огласили перечень мучительных казней, то, конечно же, проснулся.

«Неужели нельзя было оставить меня невидимым? Не дала доспать до утра!» – спросонья обиделся я.

«Но как мне одновременно прятать тебя в палатке и твоего пса и коня снаружи? Твои животные вне моей зоны досягаемости, а по ним не только Муравьев, но и любой недотепа смекнет, где ты прячешься».

«Что же делать?»

«Бежать! Бежать, пока не поздно из лагеря. Пока не зарядятся аккумуляторы, ты беззащитен».