На Марсовом тоже было классно. Главное – тепло, потому что ночи ещё всё-таки прохладные, а на мне только тонкий свитер и джинсы. Куртку не сообразила взять, о чём сейчас пожалела. Время перевалило за полночь, а у вечного огня собрались такие же любители ночных прогулок, как мы. Маринка откровенно висла на Ветале, который с мученическим видом слушал её щебет о какой-то там грандиозной попойке с девчонками, Костик вовсю измывался над приятелем, Виталик огрызался, Маринка никого кроме себя не слышала. Мы с Катькой хихикали, наблюдая весь этот цирк.

– Она вообще не умеет пить, – шепнула соседка, улучив момент. – Ей крышку дай понюхать, уже уносит, а пьяная так чудить начинает! – Катька сдавленно хрюкнула. – И потом ничего не помнит! А когда ей начинают рассказывать, громко возмущается и отнекивается! При этом строит из себя, что ей море по колено и вообще она бывалый алкоголик!

Я уткнулась Катьке в плечо, тихонько всхлипывая от смеха – могу представить, что творила Маринка в подпитии… Читала в инете всякие истории, угорала так, что живот от смеха болел. Как же хорошо, что меня алкоголь почти не берёт, да и не люблю его. Так, бокал вина, или мартини чуть-чуть, или коктейль.

А Колька, когда не кривляется, оказался нормальным парнем: даже поделился курткой, заметив, что я зябко ёжусь, несмотря на огонь поблизости. Как и полагается, были песни под гитару, нестройный орущий хор разномастного народа, тот самый халявный ящик пива, про который Катька рассказывала… Часам к двум ночи я начала откровенно зевать и сонно хлопать глазами, но увы, до сведения Дворцового ещё часа два, не меньше, чтобы на родную Ваську перебраться. Всё же за неделю недосып набирался, непривычно утром на пары вставать. Ладно, пару часов продержусь, на край, забреду в какую-нибудь кофейню, кофе тресну для поддержания тонуса. Бодрости добавил возникший за спиной Стёпка, ещё один Катюхин одногруппник.

– Так, девушки, совершаем диверсию, – с заговорщическим видом прошептал он, приобняв нас за плечи. – Хотим свалить ко мне домой, я тут недалеко живу, но Маринка нам нафиг не нужна, – Степан подмигнул. – Так что наблюдайте за бесплатным концертом!

– Вы что сделали? – поинтересовалась Катька, покосившись на задумчиво притихшую Марину.

Она держала в руках бутылку с колой, видимо, не желая приобщаться к алкоголю и лелея в голове далеко идущие планы в отношении Виталика. Которые совершенно не совпадали с его собственными.

– Да тут у Стаса было, – Стёпка тихо хохотнул. – Пока в магаз ходили, добавили ей в колу коньяка немного. А Маринке же мало надо!

Меня кольнула мысль, не слишком ли жестокая шутка, но я промолчала. Излишним человеколюбием не страдаю, и Марина мне тоже не слишком нравилась. И тут началось. Звезда вечера встрепенулась, обвела почтенное собрание орлиным взором и задала вопрос:

– А у нас же в мае Вальпургиева ночь, да?

Словив пару удивлённых взглядов, но не дождавшись ответа – народ как раз пел под гитару, и не все расслышали её сакраментальную фразу, – Маринка вдруг рванула к Вечному огню, взгляд девушки загорелся нехорошим азартом. Веталь не ожидал такой резвости и не успел поймать разошедшуюся жертву зелёного змия.

– Давайте через костёр прыгать!! – завопила вдруг Марина и…

Я ахнула, во все глаза глядя, как она со счастливым лицом и громким визгом, разом перекрывшим всех поющих – они, кстати, заткнулись, едва Мари вскочила на бортик, – реально сигает сквозь огонь… Повезло, что порыв ветра пригнул пламя, и Маринкин вояж обошёлся без серьёзных повреждений. Кто-то ухватил барышню за руку и грубо сказал:

– Дура, что ли?! Куда лезешь?!

– Пусти, я ведьма! – гордо заявила Марина и выдернула локоть, а потом её взгляд упал на гитару в руках одного из музыкантов. – О, а вот моя метла!!

Всё, занавес. Бедный парень бегал от разошедшейся Маринки, твёрдо нацелившейся на его гитару, пока остальные с хохотом ловили буйную, больше мешая друг другу, чем действительно пытаясь остановить Мари. В конце концов, Веталь схватил упиравшуюся и громко кричавшую о нарушении прав и свобод честных ведьм Маринку в охапку и понёс куда-то к дороге. Надо понимать, посадить на таксо и отправить домой, к нашему общему облегчению. Кто-то заснял художества Марины на телефон, и подозреваю, завтра она проснётся звездой ютьюба. Ничего, в следующий раз не будет без присмотра оставлять свои напитки.

Из философских размышлений меня выдернул вернувшийся Виталик с широкой радостной улыбкой.

– Всё! – громко объявил он и демонстративно отряхнул руки. – Стёпка, пошли! А то холодно и хавать хочется!

– У меня только пельмени «Колпинские», – весело отозвался Степан. – Чисто холостяцкая еда!

Катька скривилась и закатила глаза.

– Фу-у-у-у-у! Опилки в картонном тесте!! Как ты их ешь?

– Когда голодный, и хлорка за творог сойдёт, – наставительно ответил Стёпа, подняв палец, а потом не выдержал и расхохотался. – Да ладно, я просто в магаз не заходил ещё. И да, кстати, у меня только одна кровать, ибо ремонт, – далее последовала драматическая пауза, во время которой я успела подумать, может, два часа пошляться где-нибудь, а потом в общагу?.. – Но широкая, – добавил Степан, с удовольствием наблюдая, как настороженность и растерянность на физиях однокурсников сменяется радостью. – Ладно, пошли, тут недалеко, до Шпалерной.

Не успели мы отойти от Вечного огня, как рядом нарисовался Виталик, и я поняла, что он не оставил идеи свести со мной знакомство поближе.

– Ну вот, я наконец-то в полном твоём распоряжении, о звезда моих очей! – с преувеличенным энтузиазмом произнёс Веталь, и воодушевлённо улыбнулся.

Хорошо хоть, обниматься не полез. Нахальные молодые люди со слишком развязными манерами мне категорически не нравились, поняла я, глядя на неудобного поклонника. Как бы так повежливее ответить, и довести до сведения Веталя, что он не герой моего романа? Чтобы уже понял и отстал? Катька, заметив мои нахмуренные брови, уже открыла было рот, чтобы отбрить настойчивого одногруппника, но положение спас Колька. Он втиснулся между мной и недовольно скривившимся Виталиком, по-свойски обнял меня за плечи и прижал к себе.

– Тебя дома ждёт пьяная жена, а Таня на сегодняшний вечер любезно согласилась стать моей дамой сердца! – с пафосом произнёс он, и Катя рядом тихо захихикала.

– Какая жена, окстись, болезный! – возмущённо прошипел Веталь. – Да нужна мне эта Маринка сто лет!..

– Всё равно, прекрасная дама уже приняла мой плащ, так что, смотри, но не трогай, – невозмутимо сказал Колька и подмигнул, повернувшись ко мне.

– Ну хоть телефончик оставишь, Тань? – не сдавался его приятель, проигнорировав слова Коляна.

Я включила дурочку и захлопала ресницами, не торопясь сбрасывать руку Кольки с плеча – так, между прочим, теплее было, вместе с его курткой. Ну и он не приставал так откровенно, как Виталик, и откуда-то я чувствовала, что у Кольки ко мне чисто дружеский интерес, без всякого подтекста.

– А мне он самой нужен, – протянула, глядя на него кристально честными глазами.

Веталь хмыкнул, ответил долгим взглядом и молча отошёл.

– А со мной поделишься номерочком? – выдал вдруг Колька вкрадчивым шёпотом.

Я повернула голову и улыбнулась.

– Коль, со мной лучше дружить, чем встречаться, – хотя ответила весело, но в моём голосе звучали предостерегающие нотки.

Почему все считают, что невозможна дружба между мужчиной и женщиной? Неужели так сложно, отключить инстинкты и руководствоваться не низменными желаниями, а тем, что тебе интересно общаться, куда-то вместе ходить, что-то обсуждать? И совсем необязательно при этом обниматься, целоваться и хватать за все выступающие места.

Колька вздохнул, но настаивать и задавать дурацкие вопросы не стал, хотя руку с плеча так и не убрал.

– Ну, тогда я просто поохраняю тебя от Веталя, идёт? – он бросил на меня вопросительный взгляд.

– Идёт, но без фанатизма, – легко согласилась я.

Он тихо рассмеялся и слегка прижал к себе.

– Понял, не дурак, – весело отозвался Колян и мне стало совсем хорошо.

Вот, пожалуйста, вполне вменяемый парень. Может, даже и поделюсь номером. Когда-нибудь. Позже.

По пути к Степану зашли в магаз, затарились едой и ребята взяли ещё пива – поскольку я к алкоголю равнодушна, как и Катюха, мы обошлись соком. Дожидаясь, пока Стёпка откроет дверь парадной, я скользнула рассеянным взглядом вдоль улицы, и заметила, смутно знакомую машину, мелькнувшую на перекрёстке. Потом сама же посмеялась над своей паранойей: ну мало ли по Питеру вишнёвых джипов катается? Тем более, вряд ли Макс следит за мной, и уж тем более, ночью – вот делать ему больше нечего, да. Развернулась, решительно задвинула нелепые мысли подальше и потопала со всеми в подъезд. Есть и спать, пожалуй, хотелось с одинаковой силой, и уже плевать, какой ширины там у Стёпки кровать, главное, отвоевать себе кусочек и вырубиться. Улучив момент, оттащила Катьку к окну и посовещалась с ней.

– Катюх, ты как смотришь на то, чтобы покемарить пару часиков и потом утром в общагу вернуться? – тихо предложила я, краем глаза наблюдая за Веталем.

Он, несмотря на покровительство Коляна, то и дело бросал на меня косые взгляды, и я подозревала, попытается под шумок устроиться спать рядом. А вот фигу! Спецом с края лягу и Катьку положу с другой стороны!

– В общем, положительно, – так же тихо ответила она и добавила. – Стёпка мне глазки строит, а я как-то не горю желанием, – соседка вздохнула. – Третий месяц от него бегаю, – она скривилась.

На том и порешили. Честно, купленную и разогретую в микроволновке пиццу ела уже в полусне, с вожделением косясь на кровать – сей предмет мебели гордо возвышался у окна, действительно широкий. Кроме него ещё был стол, рулоны обоев у стенки, пара стульев обычных и складные кресла для пикника, шкаф-купе в углу и закрытая дверь в соседнюю комнату. Плюс голые оштукатуренные стены и свисающая с потолка одинокая лампочка. Да уж, ремонт – это состояние души… Как сказала Катька, Стёпа в такой обстановке живёт с сентября, как родители ему презентовали эту квартиру к поступлению. Какие-то они у него шишки в бизнесе.

Зевая так, что рисковала вывихнуть челюсть, доползла до кровати, пока мальчишки покурить вышли на балкон, и свернулась на краю. Катька пристроилась рядом.

– М-м-м, слушай, а как мы все на этой кровати уместимся-то? – задумчиво изрекла соседка. – Она двуспальная, максимум трёх, – Катька хихикнула. – А нас восемь…

Обсудить сию животрепещущую тему не успели, вернулись парни. Разочарование на лице Виталика и предвкушение на Стёпином чуть не заставили неприлично заржать в голос, но я сдержалась. Катька, уткнувшись мне носом между лопаток, сдавленно и тихо застонала.

– Не перелягу! – весело и непреклонно прошептала я.

– Злая ты, – грустно отозвалась соседка с мученическим вздохом.

В результате бурных дебатов, шуточек и подколок Стёпа всё-таки устроился за недовольно сопевшей Катькой, остальные на боку – за ним. Как шпроты в банке.

– Ой, Кать, ты такая тёплая… – сонно и с явным удовольствием протянул хозяин квартиры – зуб даю, вовсю пользуясь моментом и обняв соседку.

– Руки фу! – грозно окрикнула Катя, вовсе не собираясь позволять ему вольностей.

– Да я же только обнять! – с искренним возмущением отозвался Стёпка.

– У меня талия на бедро переместилась?! – прошипела раздражённо жертва поползновений.

– Ладно, ладно, – явно пристыжено отозвался Стёпа, пока делающие вид, что типа засыпают, то и дело издавали негромкие смешки, слушая диалог.

Только я закрыла глаза…

– Васья, а чито это мне в задницу упирается, а? – с явным кавказским акцентом и преувеличенно игривыми нотками вдруг спросил Коля.

– Моё колено, придурок! – огрызнулся вышеупомянутый Вася весьма раздражённо, а народ снова грохнул хохотом.

– Ай, шалу-у-у-у-ун! – раздался ещё более игривый ответ, после чего хохот усилился, и тут же послышались звуки возни.

– Да заткнись, Колян!! – взревел Вася.

Поскольку все лежали очень плотно, а я с самого краю, и резких движений лучше бы не делать, чего не учёл выведенный из себя Вася, его попытка применить к Кольке репрессивные меры привела к тому, что я чуть не свалилась с кровати.

– Да блин!.. – сдавленно отозвался кто-то с другого краю, кажется, Веталь. – Харэ уже, а! Тут батарея жёсткая, между прочим!

– Так, все заткнулись, перестали прижиматься друг к другу, лапать за выступающие части тела и проявлять свои низменные инстинкты, всем спать! Поворачиваться только по команде! – раздался громкий голос Степана. – А то на полу будете дрыхнуть! Или сидя в креслах!

Народ внял предупреждению и затих. Едва наступила тишина, мои веки моментально налились свинцом, и последней была мысль, что будильник в телефоне я всё же услышу – поставила на семь утра. Остальное в общаге досплю.

Макс, нахмурившись, побарабанил пальцами по рулю. Ему не понравилось, что феечка отправилась с толпой малознакомых студентов, да ещё и судя по всему, на квартиру. Первой Танечка достанется только ему, а не какому-нибудь прыщавому неучу с потными ладошками! Казанцев с силой сжал баранку, чуть не сломав, и осознав, что готов прямо сейчас выскочить из машины и выдернуть фею из компании, сделал несколько глубоких вдохов, унимая раздражение. Да уж, помнится, когда полгода назад ему попалась девственница-нимфа, он не успокоился, пока не соблазнил девчонку, хотя настолько тогда крышу не срывало. Сейчас же хотелось догнать и вытащить Таню оттуда от греха подальше, сделав внушение, чем такие посиделки в компаниях могут закончиться. Опомнившись, Макс разжал пальцы и тронулся, свернув на ближайшем перекрёстке – Таня уже зашла в подъезд. После недолгого раздумья он решил не ехать домой и дождаться, когда девушка покинет место случайной ночёвки, чтобы убедиться: она там просто спала. Тем более, демон в сне нуждался значительно меньше, чем остальные люди и нелюди. Заприметив круглосуточный бар, он остановился и зашёл – ждать удобнее здесь. Недалеко, и Макс сразу учует вожделённый запах.

Будильник я всё-таки услышала, пусть и с трудом. Нашарила рядом с кроватью телефон, выключила, чтобы не перебудить остальных, разлепила глаза, в которые словно песка насыпали. Катька пошевелилась за спиной, зевнула прямо в ухо и хриплым шёпотом спросила:

– Всё, пора?

– Ага, – так же ответила я, сползая с кровати.

Комнату заливал нежно-розовый рассвет, народ спал и ухом не вёл, так что наш побег остался не замеченным. Соседка осторожно выпуталась из рук Стёпы, тихо матерясь, я сдержала хихиканье – вот он удивится, когда проснётся! Поесть решили по пути, в тот же Макдак заскочить, и у меня уже стали закрадываться крамольные мысли, а не забить ли нафиг сегодня на пары и не выспаться ли… Не-е-е-е-ет, у меня зачёты на следующей неделе! Танька, проснись и пой! Да, такова студенческая жизнь, надо чем-то жертвовать. Но не учёбой. Зевая и ожесточённо протирая глаза, мы выползли на улицу – хорошо, у Стёпки дверь можно закрыть, не будя хозяина. Бодрячок, однако, меня аж дрожь пробрала.

– Предлагаю пешком до Дворцухи, а там на троляйбусе каком-нить до общаги, – зверски зевнув, пробормотала Катька. – Заодно и согреемся.

– Угу, – согласилась я. – А около метро пожуём в святом Макдаке, – добавила, сцедив зевок в кулак.

И мы побрели по потихоньку оживавшим умытым, свежим улицам Питера: проносились мимо машины, спешили на работу люди, солнышко постепенно взбиралось на небо, прогоняя утреннюю свежесть и наполняя воздух теплом. Я жмурилась и улыбалась, сонливость потихоньку отступала. С Марсова ветерок доносил сладкий запах сирени, сами кусты выглядели потрясающе: разноцветная накипь кистей самых разных цветов, от нежно-нежно-лилового до густо-фиолетового, чернильного. Подстриженная на газонах трава казалась бархатной, и по контрасту с сиренью всё в целом смотрелось обалденно.

– Кать, а чего тебе Стёпка-то не нравится? – спросила соседку, пока мы неторопливо шагали вдоль Михайловского сада. – Он ничего вроде, да и хата своя есть. Чем не жених?

Катерина длинно вздохнула.

– Не знаю, – вяло отозвалась она. – Ну не лежит душа, Тань. Общаться с ним прикольно, да, а что-то большее – неа, не тянет. Звёзды не так встали или химия не сошлась, – она пожала плечами. – Короче, не моё.

Мы снова замолчали, перешли улицу и по Аптекарскому направились к Миллионной. По ней до Дворцовой рукой подать, а там и остановка. Однако далеко уйти не успели: у тротуара тормознул вишнёвый джип, окно приоткрылось, и я узрела свой кошмарный сон.

– Девушки, вас подвезти? – бархатистый голос Макса наждачкой прошёлся по нервам, сердце скакнуло к горлу, а мозг машинально отметил, что глаза у него тёмные, почти чёрные, как хорошо прожаренное кофейное зерно.