Глава 3

Дворец короля Руанда угнетает своим величием.

В воздухе витает аромат невиданных цветов и редких специй. Высокие потолки украшены картинами великих битв, стены облицованы драгоценными камнями и всюду изображения герба дома Цезариус – черного волка, вцепившегося в горло красному льву.

Художник не постеснялся прорисовать агонию и кровь, да так реалистично, что невольно хочется зажмуриться и сжаться от страха. Всюду дежурит вооруженная до зубов охрана. Я не сомневаюсь: стражники без колебаний пустят свои клинки в дело, едва поступит такой приказ.

Служанки пересекают коридоры маленькими шажками, будто торопливые мышки. Я то и дело ловлю на себе их любопытные взгляды. Некоторые девушки вытягивают шеи, пытаясь разглядеть мои запястья, и я смущенно прячу их за длинными рукавами.

Управляющий идет впереди, гордо выпятив грудь. Точь-в-точь пес, что несет хозяину добычу. Вот только добыча – это безродная, невзрачная девушка, да еще и обманщица, у которой не может появиться метки… потому что она уже есть. Просто не там, где этого ожидают оборотни.

Я заранее чувствую себя до чертиков неловко. Представляю, как расстроится управляющий. Он возложил на меня столько надежд! Другие кандидатки точно начнут ехидничать… А еще – страшно увидеть Алана. И одновременно – очень хочется.

Мне не нравится это признавать, но я соскучилась. Принц занозой вошел в мое сердце, растревожил душу, и оттого еще больнее знать, что он считает меня злодейкой. Ведь иначе бы объявления о моем розыске не висели бы по всему городу!

– Катя, когда подойдем к трону, не забудь поклониться, – шепчет управляющий. – Глаза поднимешь, когда разрешат, и говорить будешь, когда к тебе обратятся, поняла?

Я киваю. Мы как раз подходим к золотым двустворчатым дверям. Они величественно расходятся перед нами, открывая взору огромный светлый зал. Склонив голову, я вхожу в него. Пока мы идем к трону, я смотрю только на носки своих неказистых туфель. Волнение стискивает легкие, я чувствую, как горят мои уши.

«Неужели, я сейчас увижу его?! Увижу Алана?!»

Когда управляющий останавливается, я тоже замираю, на всякий случай склоняясь еще ниже. Поясница немеет от неудобного положения.

– Подними голову, дитя, – разносится по залу тихий, но твердый голос.

Я выполняю приказ, выпрямляясь.

Передо мной на высоком троне восседает седовласый мужчина в струящемся черно-золотом одеянии – король. Рядом на троне чуть меньше сидит молодая женщина в шикарном платье, с тонкой диадемой в платиновых волосах и с костяным веером в руке – королева. Принцев тут нет… И я вздыхаю свободнее. Напряжение немного отпускает.

Король рассматривает меня из-под полуприкрытых век, его руки безвольно лежат на подлокотниках, на лбу и щеках глубокие морщины, углы губ печально опущены. Если бы меня попросили описать короля, то первое, что пришло бы на ум – уставший… Очень уставший человек с застарелой печалью в выцветших глазах.

«Ничего удивительного, – думаю я. – Ведь уже прошло много лет с тех пор, как он потерял свою пару… Это невосполнимая потеря».

Если истинная погибает не от руки своего нареченного (как это описано в книге Элизы), то второй из пары вовсе не обязательно умирает следом. Но бедняга теряет смысл жизни. И король – тому доказательство.

– Ну здравствуй, дитя, – печально улыбается король Руанда. Он же – Диорт Цезариус. Отец Алана.

Краем глаза я замечаю, что королева недовольно кривит красивые губы, в ее взгляде отчетливо читается брезгливость. Эта женщина – третья жена короля, мать младшего брата Алана. Судя по всему, она из оборотней и недолюбливает обычных людей.

– Добрый день, Ваше Величество, – вежливо говорю я.

– Мне сообщили, ты сумела достать из шкатулки потерянную ведьмину слезу. Это так?

– Да.

– Как же ты сумела, дитя? Этот артефакт был утерян в пожаре много лет назад.

– Это чудесная случайность, Ваше Величество.

– Чудесная, да, – кивает король, – но точно не случайность. По крайней мере, я на это надеюсь. Как ты наверняка слышала, мои сыновья еще не встретили своих истинных. Мудрецы подсказали, что узор судьбы на их запястьях указывает, что нужно обратить взор к соседним государствам. Если для кого-то из моих сыновей ты окажешься парой, мне будет спокойнее покидать этот мир. Ведь для нашего народа нет счастья больше, чем жить и дышать одним воздухом с половинкой, избранной Богиней судьбы.

Не зная, что ответить, я приседаю в реверансе. Образ короля совсем не вяжется с тем, что я рисовала себе в голове. В жизни он куда мягче и кажется хорошим человеком.

– Дорогой, – вдруг говорит королева, обмахиваясь веером, – не давай девочке надежд, крах которых она не сможет пережить. Возможно, ее находка в шкатулке не более чем магический каприз.

Судя по тону, слова короля ее задели. Еще бы, ведь она – третья королева. По сути – замена истинной короля, как бы грустно это ни звучало.

Я пытаюсь вспомнить имя этой женщины, но оно ускользает из памяти. Слишком редко оно упоминалось. В отличие от ее сына… судьба которого весьма печальна.

А в следующий миг мое сердце пропускает удар. Я слышу, как за спиной вновь открываются двери, шеи касается поток свежего воздуха. Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто зашел в зал. Каждой клеточкой тела я знаю… это Алан!

Мои чувства обостряются, нервы натягиваются струнами. Твердые шаги эхом разносятся по тронному залу, потом следует короткий миг тишины, а в следующую секунду шаги приближаются, да так быстро, что у меня сердце уходит в пятки. А потом мужская рука ложится мне на плечо и разворачивает… Как уже было когда-то… на балу. Тогда я пыталась сбежать – но не вышло. Неужели не выйдет и теперь?

Я вскидываю испуганный взгляд. И вздрагиваю.

Передо мной стоит вовсе не Алан… а незнакомец.

Высокий, худощавый парень с короткими волосами цвета платины, растрепанными, как у мальчишки. Ярко-зеленые глаза смотрят насмешливо, по красивому лицу аристократа гуляет надменная усмешка.

– Ну-ка, – говорит он и, не спрашивая разрешения, берет мои руки в свои и переворачивает запястьями вверх. – Что-то не вижу никакой метки. Очередная пустышка!

Я слышу его слова словно издалека, потому что мой взгляд уже перепрыгнул за спину аристократа, к дверям… Возле них застыл еще один человек.

Высокий, сильный и напряженный как струна.

Алан…

Стальными глазами-рапирами он впивается в мое лицо. А у меня от этого взгляда все внутри опрокидывается, словно я на американских горках, перевернулась в мертвой петле и едва не потеряла сознание!

Время замирает. Мы с Аланом смотрим друг на друга глаза в глаза. Сердце тяжело бьется в груди.

Краем сознания я чувствую всеобщее внимание. Королева презрительно щурится, король подается вперед, вглядываясь в мои запястья. Чтобы метка появилась, достаточно прикосновения. Или взгляда, при условии, что мужчина и женщина стоят близко. Например, как мы с Аланом сейчас.

Проходит секунда. Другая… Но ничего не происходит. И я слышу разочарованный вздох короля и тихое хмыканье королевы. На лице Алана мелькает растерянность пополам с облегчением. «Он рад, что метка не появилась? Или разочарован?» – думаю я.

Так или иначе, но кронпринц отводит взгляд и больше на меня не смотрит, словно я перестала быть ему интересна. Сердце сжимает непонятная обида.

Не узнал. Не понял… Это хорошо, верно? Но почему так больно на душе?

– Что, уже успела размечтаться, как станешь принцессой? – издевательски спрашивает незнакомый парень с платиновыми волосами.

Не нужно много ума, чтобы понять – это брат Алана, младший принц, заносчивый и избалованный Джаред. Вот только его судьбу никому не пожелаешь… Она не сильно-то отличается от моей.

Джаред отпускает мои руки. Те безвольно падают и повисают вдоль тела.

– Ты опять переполошил нас из-за ерунды, – говорит младший принц, подходя к управляющему и делая вид, что смахивает с его рубашки пылинки. – Может, ты перепутал «слезу ведьмы» с куском подкрашенного известняка?

– Ваше Величество, я никак не мог перепутать, – сдавленно отвечает тот, белея лицом. – Ведь такой редкий артефакт…

– Ну, тогда эта простолюдинка могла прятать камень в рукаве, а потом ловко подложить.

– Джаред, прошу тебя! – вмешивается король. – Относись с уважением к нашим гостям и слугам!

– Зачем? Будущий правитель не я. Мне репутацию беречь не нужно.

– Но ты мой сын. – Король выглядит подавленным и печальным. А его супруга, наоборот, кажется довольной, приложив веер к лицу, она прячет за ним улыбку.

Алан никак не реагирует на перебранку, вместо этого он подходит к отцу и что-то тихо ему говорит. Я подмечаю, что Алан выглядит куда лучше, чем в нашу последнюю встречу. Свежий, здоровый, движения уверенные… Кристиния не обманула, ее лечение сработало.

Джаред идет к матери, на меня больше никто не смотрит.

– Пойдем, – тихо говорит мне управляющий. В его голосе досада и разочарование.

Поклонившись, я отхожу спиной к дверям, как того требует этикет. До последнего я жду, что Алан поднимет на меня взгляд… но этого не происходит. Двери в тронный зал закрываются, вставая между нами непреодолимой преградой.

Вот и все… Вот и долгожданная встреча. Стало ли мне лучше? Наоборот… Я будто разбередила едва зажившую рану, и теперь она кровит и ноет, забирая силы.

Управляющий ведет меня по коридорам, по пути хмуро объясняя, что пусть метка и не появилась, вполне возможно, реакция будет на другого оборотня. Так что крест на мне ставить рано.

Блондин отводит меня на территорию слуг, где, повинуясь его приказу, мне выдают форму для работы. Должность – младшая служанка кухни. Я подписываю договор на работу… Хотя «договор» – громкое слово! Текст в нем такой, что глаз задергается.

Особенно нервирует лист с перечислением наказаний. Так, за воровство положено отсечение руки. За оскорбление аристократа могут высечь. За любое неповиновение – уволить. Часы работы – от заката до рассвета.

По словам управляющего, на неделе положен один выходной и один сокращенный день. Жить буду во дворце, питанием меня обеспечат, как и остальным необходимым для жизни. Выплата раз в месяц. Также я обязана присутствовать на всех крупных мероприятиях и непременно здороваться с каждым гостем. Видимо, именно так увеличивают вероятность появления меток.

«Ничего. Справлюсь! Найду книгу и стану свободна!» – думаю я, настраиваясь на боевой лад.

– Будешь помогать на кухне, – говорит управляющий. – В свободное время могут назначить убираться. Подчиняться будешь Марте. Если какие-то жалобы – то ко мне.

Мартой оказывается толстая женщина с носом картошкой и дряблыми щеками. Она окидывает меня безразличным взглядом и тут же ногой пододвигает ко мне ведро с нечищеной картошкой.

«Все могло быть и хуже!» – уверяю себя, берясь за нож. Но за ведром картошки следует второе такое же. Потом назначают мыть котлы, потом перебирать лук, оттирать полы, носить воду и снова картошка…

К концу дня я едва стою на ногах. Руки трясутся, голова гудит, а Марта все накидывает и накидывает заданий. Кроме меня на кухне трудятся и другие девушки, но они явно привыкли к бешеному рабочему темпу. Когда Марта не видит, они даже успевают переговариваться и хихикать. На меня смотрят с любопытством и даже с сочувствием.

Когда день переходит в ночь, а за окном темнеет, нас наконец отпускают. Девушки помогают мне добраться до комнаты. Оказывается, слуги живут по двое.

– Ты заселяешься ко мне, – говорит одна из тех, с кем я работала, открывая передо мною дверь в узкую, темную комнату с двумя кроватями, столиком и тумбами для вещей. Посередине небольшое круглое оконце.

С соседкой мне везет… Эта узколицая девушка с двумя косичками и очень большими, словно испуганными, глазами чем-то напоминает олененка из мультика. От такой не ждешь подвоха.

– А всегда так тяжело? – спрашиваю я, падая на свою кровать. – Так устала, что даже руки не поднять.

– Да, на кухне так всегда, – пожимает плечами девушка. – Меня, кстати, Славкой звать. А тебя Катя, да? Ты вроде новенькая? Что-то уже успела натворить? За что тебя на кухню сослали?

– Сослали? – я приподнимаюсь на локтях.

– Ну да, к Марте только провинившихся отправляют. Она баба без жалости. Продыху не дает. Если работы нет, так она специально рис с гречкой смешает и прикажет разбирать, – вздыхает Славка, распуская косички. Волосы волной распадаются по ее плечам.

«Сослал, значит… Да уж, удружил мне управляющий, – устало думаю я. Злиться нет сил. – Если так пойдет, то на поиски книги не останется ни энергии, ни желания».

В памяти всплывает весь сегодняшний день от начала до конца. Как пришла в замок, как оттолкнула наглого оборотня-управляющего, как залезла в шкатулку… В воображении как живое возникает лицо Алана, и сердце тут же болезненно сжимается.

Вздохнув, я поднимаюсь с кровати. Свои небольшие пожитки убираю в тумбу. Там, среди одежды, спрятаны пахучие палочки, чтобы дополнительно сбивать мой запах, несколько флакончиков особых зелий для поиска книги. А еще… лунный камень. Тот самый, что подарил мне Алан.

Я решила, что если вдруг очень понадобятся деньги, то можно будет продать дорогое украшение… Или это просто оправдание, чтобы взять его с собой? Завтра обязательно перепрячу камень получше, может пристрою за какой-нибудь сколотый кирпич.

Пока переодеваюсь, поворачиваюсь к Славке так, чтобы она не увидела метку на спине. Соседка тем временем продолжает болтать, рассказывая, как ужасна Марта и что саму Славку сослали на кухню за разбитую вазу. Что работает она тут уже полгода и отчаялась найти истинного. И не верит, что он у нее есть… Зато она влюбилась.

– Да-да, – шепчет Славка, прикладывая ладони к красным от смущения щекам. – И эта любовь настоящая! И метка никакая не нужна. Он из стражников, из клана медведей… Это значит – медведем оборачивается. Такой высокий и сильный, м-м… а какие у него руки! Он на мне женится, это точно.

В глазах Славки столько светлой надежды, что мне не хочется ее расстраивать. Поэтому я говорю:

– Любовь – это прекрасно.

– Да… – мечтательно шепчет соседка, укладываясь на подушку и закрывая глаза.

Я тоже ложусь, но глаз не смыкаю, хотя очень хочется. Чтобы не уснуть, щипаю себя за ногу, а в уме отсчитываю мучительно тянущиеся секунды. И вот минут через десять с кровати Славки доносится сопение. Соседка сладко спит. Тогда я высвобождаю руку и аккуратно тяну из-под подушки кусочек зеркала, который положила туда чуть раньше.

Магический светильник едва разгоняет тьму, но этого света достаточно. Я отворачиваюсь к стене и, глядя в зеркало, шепотом зову:

– Мама…