Другая

Джек швырнул рюкзак на пол и рухнул на кровать Августа, выдернув его из сна.

– Ч-чего-о-о?

– Август, я познакомился с девушкой. Она тебе понравится!

Август приоткрыл один карий глаз, потом снова закрыл. Черные как смоль волосы торчали во все стороны, точно он кубарем скатился с холма. Он потер лицо и шумно вздохнул.

– Не будь букой. Ты, кстати, тоже можешь ее знать. Она закончила школу в прошлом году.

– И зовут ее?

– Рина Медина. Дело было в библиотеке: она хотела взять кое-какие книжки, но забыла читательский и к тому же спешила, так что я дал ей свой. Подумал, для нас это хороший повод встретиться с ней снова.

Август открыл оба глаза – единственно для того, чтобы смерить Джека презрительным взглядом.

– Прекращай заводить разговоры с незнакомцами.

– Она не незнакомка, просто старше нас на два года. И мы оба в курсе, что это правило не распространяется на людей нашего возраста. Вдобавок она пригласила нас на поэтический вечер, и мы туда идем, – объявил Джек.

– Ты же не любишь поэзию. – Август почувствовал приближение головной боли.

– Ну да, блин, не люблю. Унылое говнище. Но ты-то любишь! Зуб даю, она тебе понравится. Давай, одевайся. Выдвигаемся в восемь.

Рина Медина, королева пустыни

Внутри было темно и многолюдно.

Августа так плотно притиснули к Джеку, что его подбородок практически лежал у Джека на плече. Он закинул руку другу на плечо: пускай выглядит, будто он намеренно принял эту позу, а не просто неловко дышит Джеку в шею.

Первые двое выступавших были вроде ничего, однако читали стихи того сорта, что затрагивают какие-то очень личные темы и декламация постепенно превращается в завывания. Такая поэзия Августу не нравилась.

– Вот она, – прошептал Джек ему в щеку.

Август вытянул шею.

Она оказалась миниатюрной девушкой, по виду индианкой или пакистанкой, в переливающемся платье, золотых туфлях на шпильке и с розовыми заколочками в волосах. Благодаря густым и темным бровям при взгляде на ее лицо складывалось впечатление, словно ты всматриваешься в бурю. И с макияжем она явно переборщила, хотя нанесен он был весьма умело.

– Всем привет, меня зовут Рина Медина, и я прочту свое стихотворение: «Генератор бессмысленных слов, опус № 17»^[2]:

 
бласнес себеч липундрый наурнель,
дхибсил ойцобно шайгон нещи
зносфают мимщи ррыгие дмитости,
жаляч трайдрех львуатый пртыц
камочкакор матиксит бласнес квации
простинят бродко лепеющный корр
трилят фиоры, бравон сверчет
отбриашнейше местерли тампсо Валеен.
 

– Спасибо.

Зал тут же наполнился растерянным гулом. Под редкие прохладные хлопки Рина медленно спустилась со сцены, опасно покачиваясь на высоченных каблуках.

Джек, сияя, рывком развернулся к Августу.

– Вот сейчас молчи, – сказал Август. – Ты прав, Джек, она неебически крута. Только молчи.

Rosé

^[3]

Рина протолкалась сквозь толпу.

– Джек из библиотеки! – Она порылась в огромной красной сумке. – Твой читательский у меня. – Рина протянула читательский билет Джеку, тот сунул его в карман.

– Большое спасибо, мне очень…

– Суперское стихотворение, – выпалил Август, как будто не контролировал собственную речь, и сжал полные губы.

– Для этой публики оно чересчур абстрактно, – пожала плечами Рина. – Я пробую делать нечто новое. Если честно, меня здесь не жалуют…

Она говорила что-то еще, но все внимание Августа было приковано к крупным блесткам, облепившим ее веки. А если такая блесточка в глаз попадет? Ясное дело, худо будет.

– Ребят, может, вы где-нибудь в другом месте побеседуете? Тут вообще-то выступление идет. – Бариста и добрая часть публики, а также человек на сцене устремили на них гневные взгляды.

– Да, конечно. Отличная идея, – отозвалась Рина и опять посмотрела на Джека. – Спасибо за билет. Ну, вряд ли еще увидимся. С вами было круто!

Она развернулась на каблуках и исчезла – Август даже не успел сказать: «Рад знакомству».

– Она само совершенство, – заявил Джек на обратном пути. – Злючка, прямо как ты любишь.

– Злючки мне не по душе. – Август откинулся на подголовник автомобильного сиденья и закрыл глаза.

– Тебе по душе Горди, – подчеркнуто произнес Джек.

Не придумав веского контраргумента, Август предпочел уснуть.

Вторник

Уроки физры в основном сводились к пробежкам. Обеспечить всестороннюю подготовку и гармоничное физическое развитие старших школьников учитель особо не стремился. Они просто наматывали круг за кругом, а физрук восседал на раскладном стуле в центре спортзала и держал наготове свисток, дабы придать ускорение решившим перейти на шаг.

Горди пристроилась к Августу слева и выровняла темп.

– Как дела, космический ковбой?

– Ничего. А у тебя?

– Идут на лад. Я порвала с Джорданом.

Август театрально запрокинул голову и протянул:

– Ну наконе-е-ец-то. Ты про того качка с маллетом?

– Иди на фиг, никакой это не маллет, просто на затылке немного удлиненные волосы.

– Да без разницы, – выдохнул Август. – Ты заслуживаешь лучшего.

Горди смерила его взглядом.

– Уже заслужила.

– Надо же… как резво… для восьми… утра, – пропыхтел Август. – А я… обхожусь… тем… что есть.

– Курить надо меньше, – фыркнула Горди, – тогда и бегать будет легче.

– Да, да, да.

Они ухмыльнулись друг другу, потом Горди ткнула его кулаком в плечо.

RATM

^[4]

Он ее обожал.

До того как Горди перешла в их школу, весь знакомый Августу народ в общем и целом смирился с убогой жизнью в захолустье и довольствовался тусовками в лесу, на пустырях или под трибунами стадиона. Но в один прекрасный день Горди вывезла Августа, Алекс и близнецов чуть подальше, в городок поприличней, о существовании которого они даже не подозревали. Там даже нашелся магазин, где продавали сигареты подросткам, что стало для Августа самым ярким событием первого года учебы в старшей школе.

В том году Август и Горди стали встречаться, хотя на свиданиях он бóльшую часть времени терпел от нее игривые (крайне болезненные) побои. На взгляд Августа, в статусе друзей у них клеилось лучше. Тогда же он вместе с Горди ходил на рок-концерты – сборища не для слабаков, где было много крика, агрессии и бесни перед сценой.

Честно говоря, это была ее арена, не его. Горди с боевой раскраской на лице ныряла в гущу толпы, тогда как Август просто стоял, прислонившись к стене, и равнодушно смотрел или закрывал глаза и слушал.

После концерта он угощал ее мороженым и тако, а потом они расходились по домам, и Август возвращался в свою пустую постель. Ему снились татуировки, пирсинг, теплые бедра, и проснувшись, он пытался решить, стоит ли отказываться от всего этого только ради того, чтобы больше не получать тумаков.

Затык

Обедал Август обычно в компании Александрии фон Фредрих, Горди и близнецов.

Алекс была настоящей светлой головой. Держалась надменно, однако могла, если нужно, дать дельный совет, проверить сочинение или контрольную. Невысокая и пухленькая, вся в веснушках. Горди же была «бунтар-р-ркой»: обритая голова, тяжелые ботинки на толстой подошве, подтяжки. Симпатичная, но ужасно злая, просто бешеная.

Ну, и близнецы. Странная парочка. Общались по преимуществу взглядами и жестами, заканчивали предложения друг за друга и вообще упивались собственной криповостью. Любили носить одинаковую одежду и путать окружающих, кто есть кто, хотя один из них явно отличался более колючим характером, чем другой. Первого звали Роджером, второго, того, что вреднее, – Питером. Правда, все называли их просто близнецами: к чему утруждаться, запоминая имена по отдельности, если эти двое в буквальном смысле не расставались ни на секунду? Однажды Август видел даже, как один из братьев дожидался другого возле туалетной кабинки – подпирал стену с недовольной миной.

Август теперь и не припомнит, когда именно они начали зависать вместе с ним, Горди и Алекс. Кажется, в какой-то из дней близнецы просто присоединились к компании, и никто не стал их выгонять.

Кремень

– Я, блин, тебя обыскался. – Джек плюхнулся за стол рядом с Августом. Солнечный луч блеснул в его светло-русых волосах.

Алекс, Горди, близнецы, да и почти все остальные, сидевшие поблизости, вытаращились на него. Спортсмены обычно в эту часть столовой не заглядывали и уж тем более не подсаживались к кому-то за столик.

– Ты что тут делаешь? – потребовала ответа Алекс.

Джек на нее даже не взглянул.

– Я выяснил, где работает Рина, – сообщил он.

– А до после школы нельзя было подождать? И вообще стремно это как-то. – Август закинул в рот ломтик жареной картошки.

– Я же не следил за ней, идиот, а увидел, как она в униформе заходит в кафе. – Джек торжествующе скрестил руки на груди.

Август лишь молча выпятил квадратный подбородок.

– Она работает официанткой, – радостно выдал Джек.

Алекс оторвала взгляд от книжки.

– Вы о ком это?

– О Рине Медине. Училась раньше в нашей школе. Она поэтесса и, получается, официантка. Я когда ее впервые увидел, то подумал, что она, наверное, танцовщица какая-нибудь, ну, судя по наряду.

– Джек, меня не волнует, что там девчонки носят и где работают. Это их дело, – отозвался Август. – Больше тебе скажу: любая работа лучше никакой.

Горди закинула руку ему на плечо и смачно поцеловала в щеку.

– Когда-нибудь из тебя выйдет прекрасный муж, – провозгласила она.

– Если только он не загремит в тюрьму за распространение, – фыркнула Алекс и эффектно располовинила ножом свой гамбургер.

– Давай сходим к ней на работу, – предложил Джек.

– Нет. Джек, я не собираюсь никого преследовать. Иди за свой стол.

Джек встал и попятился, изобразив, будто в гневе стреляет в Августа пистолетами из пальцев.

– Ладно, чувак. Все равно не отвертишься.

Милота

– С чего тебе вдруг так загорелось? – Август помешал соус для пасты, добавил щепотку соли.

Джек молчал, пока Август не закончил с приготовлением ужина.

– Просто хочу завести нового друга. Типа крутого тайного друга, с которым мы могли бы проводить время после школы…

– Я, значит, тебе уже надоел? – пошутил Август и поставил перед Джеком тарелку.

– Не-е, без тебя я реально сдохну от голода и не осилю домашку. Так что, если уж честно, ты со мной навсегда, – ответил тот.

– Это радует. Приятно знать, что я одновременно твой шеф-повар и папаша.

– Скажи спасибо, что тебе не надо ходить на родительские собрания, – подмигнул Джек.

– А по-моему, твои предки там появляются исключительно ради того, чтобы к ним не прикопались органы опеки, – ехидно заметил Август.

Джек нахмурился. Его родители работали консультантами и почти все время находились в служебных разъездах. Для него это было больной темой, однако сейчас Август лишь разозлился.

– Кроме того, мы не пойдем ни к какой Рине на работу, – объявил он, после чего схватил перечницу и принялся угрожающе ею размахивать.

– Говори что хочешь, все уже решено.

Август с энтузиазмом посыпáл перцем еду Джека, пока тот не выбил перечницу у него из рук и она не отлетела на другой конец кухни.