Взятие Бастилии

 
Ты шутишь, что взял Бастилию
С теми, с кем пил вчера –
Французский приятен для русского слуха
К тому же привычен с утра…
О, мадам, как я скучал
Томительно шли часы…
Месье, какой вы право, проказник
Шесть лет вы шутите понапрасну
Не дрогнет бровь и не зальётся краской
Загорелое как у мулатки лицо…
В фейерверке вспыхнувшем жарко в ночи
Встретятся губы и руки чьи-то
Брать приступом прекрасных жён
Что может быть отважнее…
 

Имя роза

 
И утонувший в пышном цвете лета
Печаль не ведает, –
Соленая вода проникнет в поры
Словно вглубь вселенной
Где ты никто
Но имя тебе роза
Бегущая из детства в небеса.
Где все большое: корабль, облака
Похожие на великанов;
Рвущие полотна на кусочки
Где каждое то лебедь, то овца
Ты беспричинно плачешь и смеешься
И время года – вечность
Перетекающее из лета в лето
Как платье подвенечное – одно
 

Дульсинея Лазурная

 
Выйдешь замуж,
По большой любви или залёту
Ветряные мельницы теперь твоя забота
Дон Кихот сисадмин,
Санчо Пансо продвинутый юзер
Дульсинея – любимый типаж
Поэтесс, малахольных и дурочек
Святая наивность и простота
Лежишь, созерцая волну, бронзовеешь
О, Дульсинея, пока ты не стала
Самой худшей из жен – молись;
Пошли мне, Боже,
Волшебника Фрестона
На облаке, летящем мимо нас
Чтобы когда кому-то станет плохо,
Всегда найдётся тот, кто победит хоть раз
Иллюзию любви, где я теперь не маюсь
Не каюсь, не спрягаюсь, не склоняюсь
Тобой не задыхаюсь
И даже не влюбляюсь,
Но возвращаюсь к жизни
Как будто не жила
 

Июльский день

 
Я хожу близорукой, вдаль сощурив глаза,
Чтобы вычислить точку зенита – напротив надира
По утрам звон цикад, перистальтика мышц
От веганских причуд, где три блюда
Как саше в золотистом кашпо
Перламутровой устрицы
Что поила вчера тебя своим молоком.
Твои черты, запечатленные однажды
Не видеть четко – целое искусство…
И пусть тепло как плод в моем саду
Отогревается и подставляет левый бок.
Не видеть черной тли
На шероховатости ствола,
Но вздох летящей бабочки,
Где тоньше шёлка
Легчайшее крыло
Услышать под палящим солнцем.
И радость как купаж –
В июльских днях закатных
Пропорцией добра уравновесит мир
 

Экзюпери

 
Когда кончается свет,
Пальцы рук помогают нащупать тьму…
Когда твоё сердце давно в плену
То ему ничем не помочь
Здравствуй, маленький Принц
Пишет твоя принцесса
На горошине, от стола два вершка
Замороженная в прошлом веке,
Как и ты непохожая
Ни на угол, квадрат,
Ни на тангенс, котангенс
Такая правильная гипотенуза
Натянутая как тетива лука
На упрямую голову тех,
Кто любит поспорить
На свежую голову, натощак
И ревет белугой, когда что-то
Где-то идёт не так
На Планете людей
Идут постоянно дожди
Здесь обманывают и предают
Друг друга
Средиземное море не чище
Других морей
Где-то здесь покоится тело друга
Я ныряю каждый день
И пытаюсь узнать у рыб
Есть ли жизнь после смерти
И как это будет выглядеть?
Как морская трава или пиренейская
Выхухоль на границе испании-франции
На стабильном уровне,
Быть в ответе за тех,
Кого приручил – это сложно
Люди думают о собаках и кошках
Но на самом деле каждый принц
Отвечает за свою принцессу
И король отвечает за свою королеву
На планете людей безмятежное солнце
Мы такие какими оставил ты нас
Возвращайся, мон шер
Чтобы в каждом оконце
Засияло небо как в твоих
Небесного цвета глазах
 

Утренняя прогулка

 
Миллионы цикад
Одержимые с ночи
В жерновах перемелют в прах
Всю округу: кто круче?
Маховик земли раскрутился
И поршень прислугой
Цилиндру, так видимо лучше
И в сосновой роще
Бородой запутался Вакх
Озорной, веселый, могучий…
То-то волны сегодня притихли
Изумленные,
Сверху им,
Партитуру дня надиктовывает
Джованни Боккаччо,
Любовь моя,
В наступившем рассвете
Боги Кришна, Брахма и Шива
Поцелуи задумчиво
Посылают лазурной воде
И она вся блестит, отзываясь
Кругами, серебряной рябью
Словно прожорливый кит
Заблудился, заплыл,
Полагая что
Догоняет селедку
После вчерашнего бриза
 

Странности любви

 
Чьи вы? Чьи вы? Чьи вы? –
Любопытный чибис
Я сама хотела бы об этом знать,
Там за океаном, дальними морями
Есть страна, в которой не бывать.
Звёздная поверхность,
Вышитый узор
Сумрачная нежность,
Погаснувший костёр
Я здесь, я здесь, я здесь, –
Курлычут журавли
Чёткий чей-то профиль
Странности любви…
 

Чужой дождь

 
Своих алмазных слез
Дождь не жалел,
Смыть желая тщетно
Пороки, праздность, суету
Когда из грозовых раскатов
Молния пытается
Догнать проворного гонца
Из темной мути появляется
Красивейшая девушка
По телу её гибкому
Восторженно сбегает
Ошалевшая вода…
Но льющийся поток скрывает
Лик сияющий
Целуя мокрые, озябшие кусты
И на цветы в пределах
Божеского рая
Падут несбыточные сны
Сто лет одиночества
Гонит подальше вечер
И стоя у окна в уснувшем доме
Ты не поймешь моей тоски
Когда тяжелый крест
Надломленным стоит
И одичавший ветер
Гонит обратно
Своё холодное объятье
Как стаю черных галок и ворон
В небытие
Ходящий молча круг
 

Вещь в себе

 
Я вещь в себе. Сама себе приют
Терпенье, безысходность чувств
Рука в браслетах, замерев от пут
Высвобождается, очерчивая грусть
И плетью обуха не перешибешь,
Когда повиснет долгое молчание
Как приближенье губ, когда ты врешь
Сама себе, что это в наказание…
Хочу кораблик, чтоб было как всегда
Толпились люди – небо как вода,
Вода – морщины старого любимого лица
Которые пытаешься разгладить как всегда
Чтобы набегая, упругая волна могла стереть
Печаль луны, печали дна…
Когда ты оттолкнувшись, поплывешь
Замрет и небо и идущий прямо флот,
И не найдётся дурня, что закричит тогда
Человек за бортом, все будет как обычно
Как всегда: равнение на середину
И внутрь околоплодных вод тебя затянет
Как в тот водоворот, когда смеющийся
От счастья рот вздохнуть старается поглубже
И крик из оболочки дня повиснет радугой
Сверкающей стеной,
Чтоб торжество предшествующего дня
Было очевидным, полным
А белый стих забытый навсегда,
Когда из тягостного плена снов –
Выныриваешь и уходишь вглубь размытый
И волны омывающие вслед приносят
С песком и илом берег чистый
И ты вновь счастлив. На белые страницы
Ложится луч весёлый золотой
 

Когда не пишется

 
Когда не пишется
И тени все короче
Тогда другой эстетствующий поэт
Залечивает жвачкой угол ложа
Без задней мысли, просто по привычке
Ища слова как зимнею порою нищий
Высматривает очертанье пищи
В зловонном ящике остатков трапезы
Удачливых собратьев по всему
Их облики с утра идут, качая нимбом
Напоминая как изжога, что вчера
Как будто ты в такой толпе плыл с ними
Но вспомнить не удастся: что, когда
На нижней ветке как на жёрдочке тепло
Привычно осязанье – мир ничтожен
Когда костер у мусорного бака греет ноги;
Ты нищий и король и тот, кто вел тебя по
Жизни – его распяли такие же как он,
Что после сочинили – выдумка жрецов.
А за углом, за три квартала, на прекрасной
Улице есть мусорные баки, полные жратвы
Так миру мир и с нами Боже, что шар
Слегка расшатывает – пересчитать все
Твари божьи, чтобы погладить каждого,
Когда ему совсем-совсем неможется
 

Взрослая колыбельная

 
мы близнецы, что спят в обнимку вместе
как корни дерева, переплетясь ветвями
как зрение и речь, что спорят меж собою
но звуки исторгает круглый рот: ЛЮБЛЮ
с холодной непреклонностью богинь
я отвечаю: всему что зримо
– прообраз есть, на берегу ручья
тот краснощекий мальчик с тоскующей душой
несется за бегущею волной из Остенвальда
к животворящему началу
мой Зигфрид, рыцарь и герой…
«Шипит брошенная в ручей свеча,
из неё выходит душа
плачет кинутый в воду крот
и слепыми глазами читает небосвод»
по Введенскому все мы частицы ночи
сутки прошли. Спи мой хороший
ты мой любимый мужчина-герой,
время не властно, пока я с тобой
каждое утро ты всходишь с росой
капельки света, миры во вселенной
мера твоя, когда слушаю песни
это и звуки разбуженных птиц
это и шелест растущих пшениц
это цветение, нежность бутонов
дружба и шепот ленивой волны
пусть Бытие равнозначное Богу
переплетается денно и нощно
сутки прошли. Спи мой хороший
Баюшки-баю…
 

Желток луны на мантии небес

 
Когда приходят в сны
Ночные призраки
Мне не уснуть
Пока они тревожат…
Ту память, загнанную в угол
Дальней комнаты
Где музыка звучит, звучит, звучит…
И невесомость пальцев
Словно бабочек
Освобождающих из плена тишины
Дотронувшись к небритому виску
И шелест платья
Первым звуком флейты
Оставив в приоткрытой двери
Пугающую тьму
Вот тогда кино: недвижное немое
Вдруг обретёт и плоть и ракурс
Чтоб в чёрной комнате
Стать чёрной кошкою
На мягких лапах
Уходящих в полутьму
И в бархат синей ночи
Прошитой гаснущими звёздами
Мое сознанье золотыми рыбками
Выпрыгивает вдруг из темноты
И память – переполненный садок
Спешит, освобождая место
Для другого сновидения
Из небытия открывшегося вдруг…
На снимке, что хочу запечатлеть
Одно большое рваное пятно
Где сгусток памяти
Желток луны на мантии небес
Надев пальто
Выскальзывает в дверь
И ты кричишь, –
Но крик неслышен твой
И все чужое: голос, руки, память
Как будто Бог следивший
За мирозданием
Забыл тебя, но ты идёшь к нему
С закрытыми глазами
Вытягивая руки
И отталкивая тьму…
Ты трансформатор счастья
Ты антилопа гну
Ты только появился,
Тебе день от роду
И только мама помнит
Где ты живёшь и как тебя зовут
 

На плывущем лепестке

 
я больше не завидую цветам и красным листьям
на месте спящего третьего глаза щемит,
когда влюблен
биенье сердца быстрое –
что наковальней бьет –
это любовь
и мой покой благословен
избытком света
и все похищенное когда-то
сполна с лихвой вернулось мне
одною мерой нам дано любить
одно светило нам сияет с небосклона
тот воздух свеж и чист
когда в полдневном зное
жасмин смешался с травяным настоем
так липы аромат сливается с душицей
и кто-то сверху песней обручальной
мне жизни суть в гармонии открыл…
 

Безумие и его Бог

 
Код доступа неизвестен
Письма идут в никуда: Здравствуй!
У вас, на востоке, штормит и пылает гроза…
Вглядываясь в неизвестность,
Ловлю сообщения, {хоть что-то}
Никто не знает – как Коста?
Автор мятежных строк?
Жизнь одного человека
Достойна прозы хайкай
Зло навалилось и губит
Сжигающим жалом вся
В поэзии не стало красок,
Как назвать эту БОЛЬ
Тысячи гибнут – гражданская?
{Иль мировая стезя??}
О, если б только звук мечей…
Вдруг перестала колоситься рожь
И гонит ветер смог и пепелище,
Косым дождем колотится в окно
Не жалуйся на монотонность слуха
И как не прячь ты голову свою в песок
Из фраз, ужимок и кивков могущих
В умах врагов {вы их хотите знать?}
Легко рождает подозренье,
Вымысел и ложь
На грани ужаса, безумства –
Дети-орхидеи
Нас содрогаться заставляют
Так хрупок этот маятник
Веры и надежды
Ступай, моё печальное перо!
Всему начало есть и есть конец
Средь мировой стихии есть купина –
Неопалимая как родина моя
Не для меня одной
Пусть небо зажжено сегодня
И не одной мне пить небесное вино
На все есть воля божья, но Господня
Пусть не выключает звезды над тобой,
Пусть флейта как Архангела труба
На рідній Україні больше никого не призовет
Пока бегущая за нами жизнь нас не разлюбит
И счастье, что ты над прожитым не властен
Каин убил Авеля – пророчество или безумие?