Глава вторая. Природа и причина болезней

Из Гигиенического словаря

Токсемия

[1] «Токсемия является основной причиной всех так называемых болезней. В процессе построения тканей (метаболизма) происходит построение клеток (анаболизм) и разрушение клеток (катаболизм). Разрушенная ткань токсична. В здоровом организме (когда нервная энергия в норме) этот токсичный материал выводится из крови так же быстро, как он вырабатывается. Но когда нервная энергия рассеивается по какой-либо причине (например, физическое или умственное возбуждение или вредные привычки), организм ослабевает или ослабевает. Когда организм обессилен, выведение приостанавливается. Это, в свою очередь, приводит к задержке токсинов в крови – состоянию, которое мы называем токсемией. Это состояние вызывает кризис, который является не чем иным, как героическими или чрезвычайными усилиями организма по выведению отходов или токсинов из крови. Именно этот кризис мы называем болезнью. Такое накопление токсинов, однажды возникнув, будет продолжаться до тех пор, пока нервная энергия не будет восстановлена до нормального уровня путем устранения причины. Так называемая болезнь – это попытка природы вывести токсины из крови. Все так называемые болезни – это кризисы токсемии».

Джон Х. Тилден, доктор медицины, «Объяснение токсикоза»

[2] Токсины делятся на две группы: экзогенные, те, которые образуются в пищеварительном тракте в результате ферментации и разложения после несовершенного или неправильного пищеварения. Если ферментация происходит с овощами или фруктами, токсины раздражают, стимулируют и ослабляют, но не так опасны или разрушительны для органической жизни, как гниение, которое представляет собой ферментацию, происходящую в азотистых веществах – продуктах, содержащих белок, но особенно в продуктах животного происхождения. Эндогенные токсины генерируются автоматически. Они являются отходами метаболизма.

Доктор Джон Х. Тилден, Нарушение здоровья: его причина и лечение, 1921.

Предположим, в быстрорастущем городе пробки. «Нам это не нравится!» – протестуют избиратели. «Почему возникают эти проблемы?» – спрашивает городской совет, пытаясь сделать вид, что они что-то с этим делают.

Затем эксперты предлагают ответы. «Потому что слишком много машин», – говорит общество Get A Horse Society. Автопроизводители предполагают, что это из-за несогласованных светофоров и из-за того, что почти все предприятия отправляют своих сотрудников домой в одно и то же время. Легко исправить! И нет никаких причин ограничивать количество машин. Асфальтовая промышленность предполагает, что это из-за неадекватных размеров и количества дорог.

Что же нам тогда делать? Обложить автомобили суровым налогом, пока немногие не смогут себе его позволить? Узаконить часы работы предприятий, чтобы они двигались туда-сюда? Нанять более умного инженера-дорожника, чтобы синхронизировать светофоры? Строить более широкие и эффективные улицы? Потребовать, чтобы автокомпании делали автомобили меньше, чтобы больше их могло вместить на существующие дороги? Обложить бензин непомерным налогом, раздавать и раздавать бесплатные велосипеды в практически неограниченных количествах, одновременно строя системы общественного транспорта? Что? Какие?

Когда мы останавливаемся на решении, мы одновременно выбираем то, что считаем настоящей, глубинной причиной проблемы. Если выбранная нами причина была настоящей причиной, то наше решение приводит к настоящему излечению. Если мы сделали неправильный выбор, наша попытка решения может не привести ни к какому излечению или создать худшую ситуацию, чем та, что была до этого.

Стиль медицины Американской медицинской ассоциации (философия, которую я буду называть аллопатической) имеет модель, которая объясняет причины болезней. Она предполагает, что любой больной является жертвой. Либо на него напал «плохой» организм – вирус, бактерия, дрожжи, пыльца, раковая клетка и т. д. – либо у него «плохой» орган – печень, почка, желчный пузырь, даже мозг. Или жертва также могла быть проклята плохими генами. В любом случае, причина болезни – не человек, и человек не несет ответственности за создание собственной жалобы, а жертва не способна заставить ее исчезнуть. Эта институционализированная (примечание переводчика: институционализированный: ставший, являющийся общественным институтом) безответственность кажется полезной для обеих сторон болезни, врача и пациента. Пациент не обязан ничего делать со своей жалобой, кроме как платить (много) и послушно следовать указаниям врача, беспрекословно подчиняясь его лекарствам и операциям. Затем врач приобретает роль, которую считают жизненно важной для выживания других, и таким образом получает большой статус, престиж, авторитет и финансовое вознаграждение.

Возможно, потому, что больной человек рассматривается как жертва, а логически невозможно рассматривать жертву как что-то иное, кроме как нечто злое, лечение врача часто бывает жестоким, конфронтационным. Сильные яды используются для перестройки химии тела или для остановки размножения болезнетворных бактерий или для подавления симптомов; если возможно поддерживать жизнь без них, «плохие», плохо функционирующие органы удаляются.

У меня было много проблем с медицинской профессией. На протяжении многих лет врачи пытались посадить меня в тюрьму и держать в страхе. Но они никогда меня не останавливали. Когда у меня умирал клиент, почти неизбежно проводилось коронерское расследование с участием детективов и шерифа. К счастью, я работаю в сельской местности Орегона, где местные жители глубоко верят в свободу личности, и где власти знают, что им было бы очень трудно найти присяжных, чтобы осудить меня. Если бы я выбрала практику с высоким статусом и разместила свою школу здравоохранения Great Oaks в крупном городе, где врачи могли бы брать высокие деньги, я бы, вероятно, провела годы за решеткой, как и другие герои моей профессии, такие как Линда Хаззард и Ройал Ли.

Итак, я приобрела нелестное отношение к врачам, точку зрения, которую я собираюсь поделиться с вами неохотно, несмотря на то, что это оттолкнет некоторых моих читателей. Но я делаю это, потому что большинство американцев полностью очарованы врачами, и это поклонение врачу-богу убивает многих из них.

Однако, прежде чем я начну с медиков, позвольте мне заявить, что существует одна область, в которой я испытываю фундаментальное восхищение аллопатической медициной. Это ее работа с травмами. Я согласна, что тело может стать настоящей жертвой быстро летящих пуль. Его можно невинно порезать, разбить, сжечь, раздавить и сломать. Травмы – это не болезни, и современная медицина стала довольно искусной в восстановлении травмированных тел. Генетическая аномалия может быть еще одним нежелательным физическим состоянием, которое находится за пределами компетенции натуральной медицины. Однако проявление генетики, направленной на снижение выживания, часто можно контролировать питанием. А проявление такой плохой генетики часто является результатом плохого питания и, таким образом, похоже на дегенеративное заболевание, и, таким образом, вполне входит в сферу действия натуральной медицины.

Сегодняшняя страдающая американская общественность прочно находится во власти Американской медицинской ассоциации. Людям фактически не дают много узнать об альтернативных методах лечения, им фактически промывают мозги умные медиа-менеджеры, которые изображают другие медицинские модели как опасные и/или неэффективные. Законодательство, на которое повлиял союз врачей-аллопатов, Американская медицинская ассоциация, серьезно ограничивает или запрещает практику целостного здоровья. Люди неоднократно направляются к врачу-аллопату, когда у них возникают проблемы со здоровьем, вопросы или замешательство. Другие типы целителей считаются в лучшем случае безвредными, пока они ограничиваются незначительными жалобами. В худшем случае, когда натуропаты, гигиенисты или гомеопаты пытаются лечить серьезные заболевания, их называют шарлатанами, обвиняют в нелицензированной медицинской практике, и если они упорствуют или развивают широкую, успешную, громкую и (это самое худшее) прибыльную практику, их часто сажают в тюрьму.

Даже лицензированные врачи подвергаются давлению со стороны властей, если предлагают нестандартные методы лечения. Поэтому, когда кто-то ищет альтернативный подход к здоровью, это обычно происходит потому, что его жалоба уже не исчезла после консультации с целой серией врачей-аллопатов. Этот крайне несчастный тип страдальцев не только имеет дегенеративное состояние, которое нужно исправить, они, возможно, еще больше пострадали от жесткого медицинского лечения, и, кроме того, им приходится преодолевать значительную промывку мозгов.

Американской медицинской ассоциации удалось сделать свое влияние на информацию и СМИ настолько всепроникающим, что большинство людей даже не осознают, что профсоюз врачей является источником их медицинских взглядов. Всякий раз, когда американец жалуется на какую-то болезнь, обеспокоенный и искренне заботливый друг потребует, чтобы он консультировался с врачом. Не сделать этого от своего имени считается крайне безответственным. Обеспокоенные родственники тяжелобольных взрослых, которые отказываются от стандартной медицинской терапии, могут, с большим самодовольством, добиться признания больного психически недееспособным, чтобы навязать ему лечение. Когда родитель не обращается за стандартным медицинским лечением для своего ребенка, взрослого вполне могут признать виновным в преступной халатности, поднимая интересный вопрос о том, кому «принадлежит» ребенок, родителям или государству.

Вполне приемлемо умереть, находясь под обычной медицинской помощью. На самом деле, это происходит постоянно. Но целостные альтернативы представляются как глупо рискованные, особенно в случае серьезных заболеваний, таких как рак. Люди с раком не видят иного выбора, кроме как пройти химиотерапию, облучение и радикальную операцию, потому что это современный аллопатический медицинский подход. На каком-то уровне люди могут знать, что эти средства очень опасны, но лечащий онколог сказал им, что насильственная терапия – это их единственный шанс на выживание, каким бы плохим оно ни было. Если жертва рака не приступает немедленно к такому лечению, ее официальный прогноз ухудшается с каждым часом. Такая тактика запугивания распространена среди медицинской профессии, и она оставляет получателя настолько напуганным, что он смиренно и послушно отказывается от всякого самоопределения, подписывает отказ от ответственности и подчиняется, не задавая вопросов. Многие затем умирают, сильно страдая от терапии, задолго до того, как так называемая болезнь могла бы на самом деле стать причиной их смерти. Позже я предложу альтернативные и часто успешные (но не гарантированные) подходы к лечению рака, которые не требуют как можно более раннего выявления, хирургического вмешательства или ядов.

Если бы холистические практики применяли болезненные методы лечения, как аллопаты, с такими плохими статистическими результатами, как аллопаты, наверняка началась бы охота на ведьм, и все такие безответственные, жадные шарлатаны были бы надежно заключены в тюрьму. Я нахожу весьма ироничным, что в течение по крайней мере последних двадцати с половиной столетий основным принципом хорошей медицины было то, что лечение не должно причинять вреда. Это настолько очевидный трюизм, что даже врачи Американской медицинской ассоциации обещают делать то же самое, когда принимают клятву Гиппократа. Однако практически каждое действие, предпринимаемое аллопатом, является сознательным компромиссом между потенциальным вредом терапии и ее потенциальной пользой.

В абсолютном противоположности, если человек умирает во время программы естественной гигиены, он умирает, потому что его конец был неизбежен, независимо от того, какая терапия была предпринята. Почти наверняка получение гигиенической терапии способствовало тому, что его последние дни были намного более комфортными и относительно менее болезненными без использования опиатов. Я лично принимала клиентов, отправленных домой умирать после того, как они вынесли все, что могли с ними сделать врачи, сказав, что им осталось жить всего несколько дней, недель или месяцев. Некоторые из этих клиентов выжили благодаря гигиеническим программам даже в столь поздний срок. А некоторые – нет. Удивительно, что кто-то из них вообще выжил, потому что лучшее время для начала гигиенической программы – как можно раньше в дегенеративном процессе, а не после того, как организм был резко ослаблен инвазивными и токсичными методами лечения. Позже я расскажу вам о некоторых из этих случаев.

Что я считаю особенно ироничным, так это то, что когда умирает пациент врача, неизбежно думают, что благословенный врач сделал все, что можно было сделать, редко кто-то обвиняется. Если врач был особенно небрежен или глуп, его вина может привести только к гражданскому иску, покрываемому страховкой от врачебной ошибки. Но пусть практикующий врач лечит больного человека и заставляет этого человека следовать любым из его советов или принимать любые натуральные средства, и этот человек умирает или ему становится хуже, и это мгновенно становится ошибкой врача-натуропата. Большая вина возлагается, и практикующий врач сталкивается с расследованиями, большим жюри, обвинениями в непредумышленном убийстве, тюремным заключением и гражданскими исками, от которых нельзя застраховаться.

Аллопатическая медицина редко устанавливает связь между реальными причинами дегенеративного или инфекционного заболевания и его лечением. Причины обычно считаются загадочными: мы не знаем, почему поджелудочная железа капризничает и т. д. Больным сочувствуют как жертвам, которые ничего не сделали, чтобы способствовать своему состоянию. Лечение – это высокотехничная битва с болезнью, оружие которой дано на латыни и далеко за пределами понимания неспециалиста.

Гигиеническая медицина представляет противоположную точку зрения. Для натуропата болезнь не является озадачивающим и таинственным явлением, над которым вы не имеете контроля или понимания. Причины болезни ясны и просты, больной человек редко является жертвой обстоятельств, а излечение очевидно и находится в компетенции самого умеренно умного больного человека, чтобы понять и помочь его применить. В натуральной медицине болезнь является частью жизни, за которую вы несете ответственность и с которой вы вполне способны справиться.

Существует утверждение, что больные – это жалкие жертвы, финансово выгодно врачам. Это делает медицинское вмешательство жизненно необходимой потребностью для лечения каждой боли и страдания. Это делает больных зависимыми. Я не имею в виду, что большинство врачей сознательно являются потворствующими вымогателями. На самом деле большинство врачей искренне имеют благие намерения. Я также заметила, что большинство врачей в глубине души очень робкие люди, которые считают, что наличие степени доктора медицины и лицензии доказывает, что они очень важны, доказывает, что они очень умны, даже делает их полностью квалифицированными для ведения проповедей по многим вопросам, вообще не связанным с медициной.

Врачи получают огромное чувство собственной важности в медицинской школе, где они гордо выдерживали сильное давление, отсеивая любого свободного духа, не желающего работать в ночную смену в течение семи или более лет. Любой, кто не способен усваивать и изрыгать огромные объемы механистической информации. Любой, кто проявляет неуважение или непочтительность по отношению к старшим врачам-богам, которые высокомерно служат профессорами медицинской школы, любой, кто был таким, устранялся с особой быстротой. Когда полностью покорные, гомогенизированные выжившие наконец получают лицензию, они принимают статус младших врачей-богов.

Но становление официальным медицинским божеством не позволяет создавать собственные методы. Нет-нет, система профессионального надзора и контроля Американской медицинской ассоциации делает сохранение лицензии на практику (и высокий доход, который обычно с ней приходит) полностью зависящим от постоянного соответствия тому, что Американская медицинская ассоциация определяет как «правильная практика». Любой врач, который вводит новшества, выходящие за строгие рамки, или использует нестандартные методы лечения, подвергается реальной опасности потерять средства к существованию и статус.

Не только лицензированные выпускники медицинских школ, одобренных Американской медицинской ассоциации, находятся на очень коротком поводке, врачи других убеждений, которые используют другие методы для лечения больных или помогают им вылечиться самостоятельно, подвергаются преследованиям и судебным преследованиям. Расширение контроля Американской медицинской ассоциации посредством регулирующего законодательства и полномочий полиции оправдывается во имя предотвращения шарлатанства и обеспечения того, чтобы невежественная и доверчивая общественность получала только научно доказанную эффективную медицинскую помощь.

Те, кто по другую сторону забора, рассматривают притеснения Американской медицинской ассоциации как эффективный способ убедиться, что у общественности нет реального выбора, кроме как пользоваться услугами профсоюзных врачей, платить им высокие гонорары и сильно страдать от непонимания истинной причины болезни и ее надлежащего лечения. Если и есть какие-то настоящие злодеи, ответственные за эту подавляющую трагедию, то некоторые из них находятся во внутреннем ядре Американской медицинской ассоциации, среди чиновников, которые, возможно, полностью и осознанно понимают подавляющую систему, которую они пропагандируют.