День второй

Рун проснулся от скрипа открывающейся задней двери. Той, что выходила в огород. Вроде и скрипнуло-то негромко, но почему-то пробудился. Уж рассвело совсем. Обычно он всё же раньше просыпался. День не из лёгких выдался вчера, чрезмерно полный ожиданий, и волнений, и напряженья нервного. Даже от работы так не устаёшь, как от тревог. Вошла бабуля.

– Ты только воротилась? – удивился Рун.

Говорил он тихо, чтобы сон Лалы не потревожить.

– Да, Рун, – кивнула старушка.

– Где ты была, бабуль? Я уж и не знал вчера, что думать. И не пойдёшь искать. Не бросишь же Лалу одну. Решил, заночевала у кого-то.

– Так и есть, внучок. И не поверишь, у кого, – со значимостью произнесла бабушка.

– И у кого же?

– В городе, в хоромах у господ у знатных.

– Правда?! – поразился Рун.

– Истинная правда. Мы с Шашей обошли вчера всю-всю деревню. От края и до края. У каждого подворья побывали. Ох, Рун, ты б это видел. Сколько люду за нами хаживало. Не счесть, как муравьёв. И все-то удивлялись, и ахали. И все с таким почтением меня встречали. Очень много почёту было. Даже те, кто нос обычно задирает пред нами, все как один так вежливо, и уж не «бабка», а «баба Ида» говорили. Даже глава меня так называл и жёнушка его. А Шаше сколько перепало ласки. И все-то её гладили, и угощали, кто морковкой, кто хлебушком, кто даже пряничком. Уж она довольна была. Моя родная. Боюсь, объелась только, как бы не приболела от этого. И даже знатные господа, кто попадался, со мной здоровались.

– Здоровались с тобой? – недоверчиво спросил Рун.

– Да, – гордо ответствовала старушка. – Бабушкой меня называли. Вот один господин, разодетый весь такой, в шляпе, в вышитом камзоле, и говорит мне: «Здравствуй, бабушка». Представляешь? Да так… Ну, уважительно как будто. Я ему отвечаю с поклоном: «здравствуйте, добрый господин». А он мне: «бабушка, ты б не могла со мной проехать в город. С козой своей. Хочу, чтоб детки да супруга подивились на эдакое чудо». Сказал, что их в деревню не возьмёшь, когда тут собралися толпы, опасно и неприлично. И предложил мне за это… пять серебряных монет.

– Ничего себе! – только и смог вымолвить Рун.

– Да, Рун. Но я за вас переживала. И задумалась, соглашаться или нет. А он тогда мне «десять монет». Ну я и согласилась. Такие деньги. Да и знатному вельможе отказывать-то боязно.

– Ну да, – понимающе кивнул Рун.

– И он меня повёз. И Шашу. Не на телеге, Рун. В карете! Красивая внутри, прям загляденье. Отделана богато. Сиденья мягкие. И как будто трясёт гораздо меньше по дороге. Я в первый раз в карете побывала. За все мои года. Ну вот, привёз в свой дом. Богатый и красивый. И набежало к ним гостей немедля, всё дамы местные из знати, да детки их во множестве. Все Шашу гладили, с ней говорили, она немножко с детками играла. Меня ещё расспрашивали дамы. Про Лалу, что да как, про платье её очень интересовались, про её туфельки, как волосы уложены. Каждую мелочь хотели про неё узнать. Ну вот, а там уж и стемнело, и я со слугами у них заночевала. Потом с утра со слугами поела, и мне их управитель принёс монетки. Десять серебра, как обещалось. И поблагодарил. И один слуга ещё меня прям до деревни проводил, чтоб не ограбил кто-то ненароком.

– Вот это да! – сказал Рун. – Да мы теперь богаты!

– Не то чтобы богаты. Но при деньгах, – довольно молвила старушка.

– А что ж не спросишь, что у нас тут было? Такие чудеса происходили.

– Да я всё знаю, внучок.

– Откуда же?

– Да рассказали.

– И кто ж успел?

– Рун, сейчас все разговоры лишь об этом. Везде. Пока я со слугою шла, он всю дорогу и рассказывал, что было. Не замолкал ни на секунду. Жаль, не увидела сама такое диво. Но денежки важней, чем чудеса. Зимой-то ох как пригодятся.

– Бабуль, – смущённо посмотрел на неё Рун. – Не можешь дать немного денег? Из тех, что Шаша заработала. Сегодня Лала обещалась в гости, домой к Тияру нашему. И дочке его младшей пообещала дудочку. Но у неё нет магии. Истратила вчера почти что всю. Ей не наколдовать никак, я думаю. Сбегаю на рынок в город, покуда она спит. Глядишь за час и обернусь. Вдруг да дудочку куплю. А если нет, куплю хоть что-нибудь другое. Коровку деревянную или кота. Игрушку. А то придёт без ничего к Тияру. Девочка огорчится, будет неловко.

Бабуля улыбнулась неподдельным переживаниям, слышимым в его голосе.

– Уж так ты её любишь, внучок. Печалишься из-за подобной ерунды.

– Это вовсе не ерунда, – не согласился Рун. – Фея обещала, даже не чудо, просто дудочку. И не исполнит. Ей будет стыдно. Расстроится сильно, я думаю. Не хочется её расстраивать.

– Зачем же обещала, коли не может исполнить?

– Не знаю, может не ожидала, что магию потратит всю. А может не подумала.

– Рун, у нас теперь есть серебро. А сколько там игрушка может стоить. Медяк иль два. Ну даже если пять. Что вряд ли. У меня в узелке припрятано. Немножко меди. Скопила. Возьми оттуда… да хоть десять медяков.

– Спасибо, бабуль! Ты лучшая! – безмерно обрадовался Рун.

– Внучок, по совести-то это её серебро. Она нам заработала. И ещё продуктов столько надарили. Поэтому я как бы возвращаю ей, а не дарую, – скромно заметила старушка.

– Наверное, – согласился Рун. – Но всё равно, спасибо. Выручила. Очень.

– Только, Рун, – серьёзно посмотрела на него бабуля. – Надо ей сказать. Твоей невесте. Чтоб всё-таки не обещала никому того, что стоит денег. Ведь мы не господа поди, чтоб тратиться направо и налево. Начни лишь тратить, скоро угодишь на паперть.

– Неловко как-то ей про деньги говорить. И даже грубо. Ведь всё же гостья. Давай, если ещё раз так случится, тогда уж и скажу, – попросил Рун.

– Ну… ладно, – согласилась бабушка.

– Только ты уж с ней побудь, пока я бегаю. Я быстро. Если проснётся, а тут никого, испугается наверное.

– Я побуду, внучок. Но ты уж поторопись. Дела в огороде сами-то не сделаются. Особенно, когда без магии фея твоя.

– Ну да, не сделаются, – улыбнулся Рун. – Прости, бабуль, что всё не помогаю. Я постараюсь в скорости помочь. Не бросишь её никак. Страшно ей без меня.

– Мне тяжело одной, Рун, – немного с укором сказала бабуля. – И из лесу ничего не принёс. Ни шкурок, ни мяса, ни хоть кореньев и грибов.

– Бабуль, Лала не выносит убийств. Феи не выносят. К ней зайчики приходят на поклон. Она их гладит. И что, я должен их при ней схватить и удавить? Содрать с них шкурки? Она плакать будет. Никак.

Бабушка вздохнула.

– Я понимаю, внучок. Но и ты пойми. Ну ладно, если ты на ней женишься, тогда не пропадём, я думаю. Но ты же говорил, быть может нет, может отпустишь. И как мы зиму будем зимовать тогда? Если не заработаем, не сделаем припасов? У тебя было целых три желания! А станет ни одного. Поймал фею, и остался ни с чем. Ох, внучок, простофиля ты у меня. Как будешь жить, когда меня боги приберут. Я и не знаю.

Она покачала головой.

– Бабуль, я постараюсь сегодня уже начать что-то делать. Свожу её к Тияру, и в храм наш ещё обещала отцу Таю зайти. И во второй половине дня поди освободимся.

– И что, она будет сидеть скучать в доме, пока ты работаешь? – скептически поинтересовалась бабушка.

Рун с виноватым лицом промолчал в растерянности, не зная, что ответить.

– Ладно уж, в огороде я и сама справлюсь пожалуй. Не привыкать, – промолвила старушка. – Но воды я сама не натаскаю. А её на донышке осталось. И дождей совсем мало было. И гусениц собрать бы с посадок. Я их почти не вижу, глаза уже не те. Надо их собрать, Рун. А то сожрут всё. И останемся ни с чем. Зимой. И крышу подлатать бы. Течёт.

– Бабуль, я понял. Не позже чем завтра всё сделаю. Воду хоть ночью буду таскать, если что. Я помогу, – пообещал Рун.

– Ну ладно, – кивнула бабушка.

– Народу-то там много болтается у дома? – спросил Рун. – Поди с утра уж собираются.

– Ты что, не знаешь ничего, внучок? – удивилась она.

– Про что?

– Вчера, как вы ушли домой, барон сам лично сделал объявленье перед всеми. Сказал, кто фее станет докучать, следить за ней, ходить за нею следом, просить чудес, прохода не давать. Тому не поздоровится. И стражу ещё выделил в деревню. Там нету никого, у дома. И видимо не будет. И стражники уж ходят вдоль домов, порядок охраняя. И даже рыцарь придан им. Сюда. Начальствует над ними.

– И даже рыцарь! – подивился Рун. – Я о таком не слыхивал ещё. Чтоб рыцари в деревне караул несли.

– Простые стражники могут заробеть, коль знатный кто у дома станет ошиваться, – мудро заметила бабуля. – А с рыцарем уже не заробеют. Погонят всякого.

– Это… У меня словно гора с плеч! – безмерно обрадовался Рун. – Ай да барон наш! Мудрый человек. Как позаботился. Теперь Лала сможет смело ходить по деревне. Пожалуй даже и без меня, если захочет.

– Барон умён, – кивнула бабушка. – Но мы для него ничто. Смотри, как бы он глаз не положил на фею. А то уведёт. Невесту-то. У такого простофили. Оглянуться не успеешь.

– Лала со мной по своей воле, – ответил Рун. – Если надумает уйти, кто я такой, чтоб ей препятствовать. Но ты же видишь, она хочет быть со мной.

– Рун, – словно услышав его слова, пробормотала Лала во сне.

– Да вижу уж, – умилённо улыбнулась старушка. – Но всё же, Рун, будь осторожней.

Скоро Рун вышел из дому. В кармане у него лежали завязанные в тряпицу 10 медяков. Небывалая для него сумма, и в руках-то не держал никогда. Ещё стояла утренняя прохлада, но и поднимающееся солнышко припекало, даря коже тепло. Неподалёку возвещал кукареканьем о начале рабочего дня петух, собака деловито погавкивала, слышалось мычание, чьи-то невнятные голоса, стук колуна, раскалывающего дрова, пастух вёл коров на пастбище, бабы во дворах суетились, давая корм курям и свиньям, двое мужиков на телеге ехали в сторону леса, рыбаки спешили к реке, Ниор, сосед через два дома, что женился недавно, шёл на луга, держа косу на плече и узелок с провизией в руках, старики возились в огородах, на поленнице неторопливо умывался лапкой серый кот, из кустов доносился жизнерадостный гвалт воробьёв, временами с порывами ветерка немного тянуло запахом навоза. Обычное рутинное деревенское утро. Всё как всегда. Почти. Необычного было два. Первое, это пара стражников, стоявших чуть в стороне от избы Руна, негромко перебрасываясь словами. Бывают путники в деревне, включая и в доспехах, и с мечами, но они в основном около постоялого двора или трактира, и не настолько рано. А тут на зорьке на краю деревни два воина, и никуда не движутся. Стоят. Ну а второе, гораздо более диковинное для Руна, это что все кто был на улице, мгновенно его заметили. Обычно он что есть, что нет, как будто невидимка. Окинут его равнодушным взглядом, и всё, бывает и поздороваются даже, если совсем рядом пройдут. Ито далеко не каждый. Рун так к этому привык, что ему уж и нравилось – никто не отвлекает, не обратит вниманья, что ни делай. Свободу внутреннюю какую-то ощущал от того. А тут вдруг… все смотрят с неподдельным любопытством. Рун вышел за калитку и хотел было, как обычно, быстрым шагом, отправиться по своим делам, но поравнявшийся с ним в этот момент Ниор неожиданно повернул к нему, остановившись подле.

– Здорово, Рун, – сказал он спокойно.

– Здорово, – кивнул Рун.

– Как там фея?

– Нормально. Спит ещё. Вчера устала. Переволновалась сильно.

– А ты куда?

– На рынок надо.

– Понятно.

Тут и рыбаки и подошли. Четверо мужиков. Поздоровались. Рун чувствовал себя очень странно от подобного внимания. Ответил им небольшим кивком.

– Кланяйся от нас фее, – произнес Аур, белокурый здоровяк лет 35-ти. – За чудеса её, дарованные нам. Какое ж было диво!

– И мой поклон ей передай, – вставил Ниор.

– Да, диво так диво! – покачал головой Дарий, другой рыбак, с чёрной кудрявой шевелюрой и седеющей бородкой.

– Самое дивное диво, это она сама, – пылко заметил Мьян, рыжеватый тёмный от загара парень.

– Это да! – согласился Аур. – Только платье у неё… Я прям не знал, прикрыть ли глаза своему старшему, чтоб не смотрел, или нет.

– Феи безгрешны, – сказал Рун. – Они все так ходят. Вы, когда смотрите на неё, думаете о греховном. В мире фей ни у кого подобных мыслей не возникает. Вот и вся разница. Поэтому и не смущаются. Нарядов, где ноги видно.

– По мне так это очень красиво, – заявил Мьян.

– Ну ещё бы, – усмехнулся Дарий.

– Так ты, Рун, выходит, вроде как колдун. Фей умеешь ловить, – задумчиво проронил Аур.

– Я знаю ритуал призыва. И всё. Дедушка научил, – ответствовал Рун. – Где бы я научился колдовству? В лесу у медведей?

– А свадьба когда у вас намечена? – поинтересовался четвёртый рыбак, дед Фаар.

– Не решили ещё. Не скоро видимо. У фей традиции разные надо соблюсти, да ритуалы, перед свадьбой. Нельзя так сразу, только обручились, и тотчас под венец.

– Сочувствую, – улыбнулся беззубым ртом Фаар.

– А я завидую, – молвил Мьян.

– Да все завидуют, не сомневайся, Рун, – сказал Дарий. – Ну, кроме нашего дедушки Фаара. У него всегда своё особое мнение. И где рыбу крупную искать надо, и как горестно быть фее женихом.

– Да говорю я, там весь крупняк! Я-то поболе некоторых рыбу ловлю, – загорячился Фаар.

– Неужели это того стоило? – с искренним непониманием посмотрел на Руна Аур. – Два желания потратить из трёх, чтобы сделать фею невестой. Ты мог бы такого назагадать на эти два желания. Любая б девка за тебя пошла. Эх, мне бы три желания. Уж я бы… загадал.

– Так она поди и сама колдовать для него может, без желаний, – предположил Фаар. – Или ты, Рун, третье желание вчера истратил, чтобы она народ потешила?

– Нет, она по собственной воле колдовала. Моё третье желание всё ещё при мне, – отозвался Рун.

– Вот и выходит, что Рун-то поумнее будет, чем некоторые здесь, – произнёс Фаар с усмешкой. – Женится, и всё её волшебство станет его.

– Она не очень сильная фея, – поведал Рун. – Не всё может. И магию в нашем мире ей сложно восстанавливать. Вот вчера поколдовала для вас, и магии в ней почти и не осталось. И когда восстановится, неизвестно. Наверное нескоро. Вы уж не ждите от неё чудес. А то расстраивается, знает, что ждут все, а сделать не в силах. Переживает из-за этого. И расскажите всем, чтоб не ждали. Она же чувствует, когда ждут.

– Мы всем расскажем, – пообещал Дарий.

– Она и сама такое чудо, что и не надобно других, лишь бы её видеть хоть изредка, – с чувством заметил Мьян.

– Я тоже так считаю, – кивнул Ниор.

– Согласен, – произнёс Аур.

Пока Рун с мужиками стояли, другой люд тоже начал было подтягиваться к его дому. Но тут в дело вмешались стражники, подойдя быстрым шагом.

– Что встали-то у дома феи?! – сурово воскликнул один из них, крепко сложенный молодой человек лет под двадцать пять. – Баронского указа не слыхали? Идите куда шли.

– Да мы с соседом только поздоровкаться. Уже уходим, – миролюбиво молвил дед Фаар.

Рыбаки и Ниор зашагали прочь.

– Рун, – сказал второй стражник, чуть более высокий, чем его товарищ, чуть более старший – с виду лет тридцати, с уверенной невозмутимой физиономией.

– Да? – вопросительно посмотрел на него Рун.

– Ты, зови если что, сразу придём. Даже кричи, коли надо, ну: «Стража!» Не тушуйся. Понял?

– Ага, спасибо, – вежливо поблагодарил Рун. – А правда, что тут с вами рыцарь? А то не видно.

– Да спит ещё. Чего ему в такую рань шататься, – охотно ответил стражник. – Навряд ли он будет с нами в карауле. Это не рыцарское дело. Он здесь на всякий случай. Вот когда случай этот вдруг возникнет, тогда он и вмешается. А так… ищи его на постоялом дворе. Ну или в таверне. Ежели он фее зачем-то понадобится.

– Понятно, – кивнул Рун.

– Ты-то далеко ль собрался? Чтоб знать, – молвил стражник.

– На рынок в город, скоро ворочусь.

– Ну, бывай, Рун. Помни, зови по любому поводу, даже если кто просто докучать станет.

– Спасибо, я понял, – заверил Рун.

Развернувшись, он быстро зашагал по дороге из деревни, всё так же чувствуя на себе любопытные взгляды. На душе его было легко, и как-то… солнечно. За Лалу он теперь совсем не боялся. Странно было. Всё. Стражники с ним говорили, как будто он имел значение. Мужики… разговаривали на равных, словно он один из них. Слушали его, внимали его словам. Если задуматься, это была самая длинная беседа его с деревенскими за последние годы. Что-то менялось в его жизни, и он не знал, радоваться тому или нет. Непривычно. Слишком. Но вроде ничего дурного. Наоборот, как будто бы сулит надежды. Что может кто-нибудь возьмёт его теперь в работники, иль даже в подмастерье. Когда Лала воротится в свой мир. И станет он как все. Одному… вроде тоже неплохо. Но как-то малость… безрадостно. Всегда спокойно. Что достаточно удобно. Избавлен от волнений и тревог. Вот только хорошо ли быть всегда в покое? Когда ты не покойник. Ах, если бы осталась Лала. Навеки с ним. Как было бы прекрасно. Но ей непросто жить среди людей. Пусть лучше возвращается домой. Где будет в безопасности, с родными.

Пройдя ещё немного Рун вдруг осознал, что скорее всего ошибается. Ничего не изменилось в отношении людей к нему. Это всё только из-за Лалы. Когда она уйдёт, все опять от него отвернутся. Скажут, вот дурак, поймал фею и остался ни с чем. И стража потеряет интерес. И мужики. А может его недруг, сынок главы, попакостит ещё. В отместку за удачу, за то, что красовался с феей. Он на это способен. И станет даже хуже. Готовым надо быть к обоим вариантам. И к лучшему, и к худшему. Но так или иначе сейчас всё отлично. И Лала под защитой. И односельчане приязненней себя ведут. И надежды есть. На будущее. И даже настроение… чудесное. Тепло очень на сердце. Слово лучики солнца проникают прямо в него и согревают. Ещё бы дудочку купить. Да поскорее к Лале воротиться, прижать её к себе, полюбоваться на неё, на её счастье, на её улыбку. Прямо не терпится. Поторопиться надо.