– Приятно познакомится, святой отец, – вежливо произнесла Лала.

– Благословенны будьте, госпожа, – с достоинством ответствовал отец Тай. – Надеюсь вас увидеть в своём храме. Мне будет честью.

– Конечно, – пообещала Лала. – Завтра и зайду. Если позволите.

– Мы храм украсим празднично для вас! – обрадовался жрец. – И благовоньями душистыми окурим.

– Я буду рада получить благословенье ваше по местным правилам у алтаря, – заверила Лала добродушно.

– Наш храм был освящён самим жрецом второго ранга в день летнего солнцестоянья, – похвалился жрец взволнованно.

– Мне лестно, что смогу я посетить столь важное святое место, и прикоснуться к его таинствам духовным, – очень искренне промолвила Лала. – До свидания, отче.

Рун с Лалой отправились далее. Раньше или позже, но всё же наступил момент, когда толпа вдруг закончилась. Резко оборвалась вместе с чудесной дорожкой, и никого. Рун был в недоумении: а дальше-то что делать? Но Лала точно знала, что. Она тут же повернула обратно.

– Теперь пожалуйста, поменяйтесь местами – обратилась она к людям. – Пусть те, кто был за спинами, выдут вперёд, а те, кто впереди стоял, уйдут за спины им к оградам. Так все меня увидеть смогут вблизи и познакомиться.

Рун снова удивился, насколько быстро и послушно народ всё выполнил. По толпе сразу пошёл говор, передающий просьбу феи по цепочке, все пришли в движение – раз, и у тропки из цветов уже совсем другие персоны. Но тоже взволнованные, радостные и довольные. Рун повёл Лалу назад. И опять она всех приветствовала, всем улыбалась, и это длилось долго, бесконечно, Рун потерял счёт лицам и шагам. Дорожка под ногами их светилась и радовала взгляд сиянием цветов, придавая происходящему какое-то особое очарование. Может благодаря этой дорожке, может просто привык, но Рун постепенно полностью успокоился, шёл словно плыл по воле волн. Он чувствовал себя довольно странно. Но знал, что не забудет никогда всё, что сейчас здесь происходит. Что это очень глубоко внутри теперь останется навеки. Как нечто самое причудливое в жизни. Что с ним случалось.

Когда Рун и Лала снова достигли своей избы, уже понемногу начинало смеркаться, к тому же облачность укрыла небо, усиливая ощущенье полутьмы. Однако это лишь добавило эффектности творящемуся действу. Дорожка из цветов давала столько света, что озаряла их, как солнце в ясный день. Рун было с облегчением решил, вот и всё, отмучились, но как бы не так. Лала и не подумала поворачивать к калитке, где всё ещё топтался барон с приближёнными, просто кивнула тому вежливо с улыбкой, и пролетела мимо, продолжив движение вперёд. Дом Руна располагался на краю деревни, далее улица почти сразу оканчивалась, переходя в дорогу, ведущую в сторону леса и реки. Но на этой дороге тоже толпился народ, пусть и гораздо меньшей численностью, зато не абы какой. Опять и дворян много, в том числе судья с супругой, градоначальник, воевода, самые богатые из местных купцов. Главный жрец из храма городского. Так же не самый низкородный человек. Хоть вроде жрец есть жрец, и всё же разница в миру имеется, он ведь не сутками службы служит, бывает и в гостях, и на приёмах. Для знати он свой. Да и спесивые дворяне порой и когда молятся, предпочитают головы склонять лишь перед тем лицом духовным, в ком есть хоть капля благородной крови. С этой стороны люд стоял цельной массой, но лишь Лала приблизилась, сам расступился, давая проход, даже и просить не пришлось. Лала снова взмахнула рукой, и здесь тоже пролегла светящаяся дорожка из цветов. И опять они шли – Рун шёл, Лала летела – и она приветствовала всех, тепло улыбаясь. На сей раз толпа окончилась довольно скоро. Чуть поодаль виднелись во множестве привязанные кони, кареты, ожидающие своих хозяев. Были там и слуги, не рискнувшие подойти, бросив без присмотра транспорт господ. Таращились во все глаза. Лала весело помахала им рукой. Затем она развернулась, а народ уж снова сам всё сделал, обменялся местами без всяких просьб. Рун повёл её назад. Мелькали лица, чьи в улыбках, чьи в слезах, но все исполненные бесконечным счастьем. Сиянье под ногами веселило глаз и радовало душу. Темнело небо. Негромкий гомон множества делящихся взволнованным полушёпотом впечатлениями голосов смешивался с редким свистом стрижей и отдалённым лаем собак. Всё это было похоже на сон. Да и по сути ничем не отличалось от оного. Для яви было необычно, а вот для сна вполне б сошло за рядовое. Рун даже ненадолго забылся в этом ощущении нереальности, не совсем понимая, спит он или бодрствует. Но рядом была Лала. Её близость, её красота, подсвеченная радугой цветов, её тонкие пальчики, которые он держал в своей руке, её приятный голосок, одаряющий окружающих приязненными словами. Разве может сердце юноши в таких условиях спокойно биться, позволяя сознанию пребывать в ином месте, чем здесь и сейчас, с ней. С девушкой, что очень ему дорога.

Наконец настал момент, когда Рун с Лалой поравнялись со своей избой. И тогда уж остановились. Рун теперь-то был уверен, что всё, окончено, сейчас домой и скроются от глаз. Но как оказалось, и в этот раз ошибся. Лала снова не повернула к калитке.

– Дорогие мои, я рада была с вами повстречаться, – очень тепло обратилась она к людям. – Надеюсь, не обидела ничем. Теперь пусть те, кто с маленькими детками, выходят на дорожку, а детки ручку вытянут ладошкой вверх, и уж не убирают хоть минутку, чтобы не случилось. Пожалуйста. И подходите ближе сюда прям по дорожке, кто с детками, коли свободно место.

По толпе быстро передали её слова. С малышами были только местные деревенские. Вот они и выдвинулись во множестве на светящуюся тропку. Дети с радостным любопытством разглядывали чудесные сияющие цветочки, которые в тускнеющем обрамлении наступающего вечера казались ещё ярче и красивей. Родители стали говорить им вытянуть ручку, кому-то и помогали, сами держали как надо. Лала взмахнула рукой. У всякого малыша на ладошке появилось яичко, необычное, явно не куриное. Послышались удивлённые возгласы. Вдруг яички зашевелились и из каждого вылупилось небольшое забавное существо, у всех разное. У кого-то это был гномик в шляпе, у кого-то миниатюрный зайчик во фраке и с тросточкой, у кого-то изящная фея-дюймовочка в красивом платьице, у кого-то котёночек в сапожках, у кого-то уточка в сарафане, и т.д. И все эти существа начали танцевать на ладошках у малышей. Гномик задорно выделывал залихватские коленца, зайчик выплясывал чечётку, фея грациозно кружилась. Взрослые заахали, детишки изумлённо вылупили глазёнки и принялись весело смеяться.

– До свидания, дорогие мои, – попрощалась Лала. – Устала, отдыхать пойду. А чудо ещё несколько минут побудет с вами. А потом исчезнет. Простите коли что не так. И я хочу просить вас всех сердечно. Вы постарайтесь с завтрашнего дня поменьше обращать вниманье на меня. Не слишком сильно. По возможности. Если начнут за мной ходить гурьбой всё время, мне будет тяжело. Ещё раз до свиданья.

Люди тоже стали прощаться с Лалой растроганно и благодарить её. Лала сделала пред ними воздушный реверанс, Рун отвесил поклон. И они направились к калитке. Барон со свитой всё ещё был тут.

– А вы всё ждёте, добрый лорд. И господа, – тепло сказала Лала. – Мне очень лестно. Прошу вас, не серчайте на меня, и не сочтите за неуваженье, но я сейчас вас не могу принять. Устала, нету сил. Через денёчек я к вам прилечу. На целый день, если хотите.

– Хочу, мечтаю, грежу, жажду, на целый день, на год, на век стать счастлив чести видеть вас своею гостьей, – горячо поведал барон. – Вам не за что пред нами извиняться, госпожа. Это уж вы простите нас за то, что и мы тоже со всей толпой зевак стоим тут, утомляя вас.

– Моей усталости сегодняшней причина совсем не в том, что вы стоите здесь. Поверьте, мне приятно очень ваше внимание, – искренне и душевно заверила Лала. – До свидания, милорд.

Она сделала свой чудной воздушный реверанс, Рун поклонился в пояс господам. Господа поклонились Лале, барон расшаркался в сложном галантном поклоне.

– До послезавтра, госпожа Лаланна. И благодарю, что вы сочли возможным мои края почтить своим визитом. Большая честь.

– Милорд, – улыбнулась Лала. – То что я здесь, заслуга не моя. А вот его. Моего суженого. Руна.

Барон посмотрел на Руна с некоторым удивлением, словно впервые осознал, что оказывается тут есть ещё кто-то, причём так рядом.

– Спасибо, парень, – не растерявшись, произнёс он не без доли юмора, усмехнувшись про себя, что выражает признательность деревенщине-холопу.

А вот Руну было не до смеха, он смущённо молча снова поклонился в пояс. После они с Лалой наконец миновали спасительную калитку и вскоре скрылись от всех за дверью. Оба они остановились прямо в сенях, не в силах боле передвигаться. Лала даже опустилась с крыльев на ноги. Рун чувствовал себя полностью опустошённым.

– Устала? – спросил он тихо.

– Очень, – еле слышно ответила Лала.

– Хочешь, обниму.

– Конечно, – молвила она тепло.

Он прижал её к себе.

– Так гораздо легче, – с ещё большей теплотой проговорила она утомлённым голосом.

– Мне тоже, – улыбнулся Рун. – Осталось хоть немного магии?

– Почти ни капли, Рун. Но мне не жалко. Красиво было. И чудесно. И детки так смеялись. По-моему неплохо получилось.

– Всегда меня ты удивляешь, Лала. Своею магией. Дорожка из светящихся цветов. Забавные созданья из яичек. Такого даже в сказках не услышишь. Включая те, которые про фей.

– Ты просто не был в нашем мире, Рун. В моей стране. У меня в… дома. Там много всякого такого. Что тут никак не наколдуешь. Это счастливое колдовство. Чтобы его творить, нужно быть счастливой. Или быть рядом с тем, кто очень дорог. От кого трепетно сердечку. И нужен повод. Или праздник. Какой-нибудь. Помолвка, например, или вот детки, собравшиеся фею посмотреть впервые. Что-то особенное, значимое.

Она вздохнула.

– Хочешь прилечь? – участливо спросил Рун.

– Хочу. Но лучше постоим ещё. А то уляжемся, а тут твоя бабуля. Придёт. А я хочу объятий. Поболе, чем лежать, Рун. Мне легче в них.

– Хорошая моя, – ласково произнёс он.

– Любимый мой, – ответствовала Лала с умиротворённой нежностью.

– Довольно искренно как будто прозвучало, – порадовался Рун.

– Да искренно, мой зайка, искренно, – добродушно улыбнулась Лала.

***

На землю опустился поздний вечер. Луна взошла, заглядывая в окна. Горели ярко масляные лампы. Барон сидел в своих покоях, задумчиво поглаживая подбородок. Недавно дети спать ушли в опочивальни, блестя восторженно глазами от рассказа о доброй фее и о чудесах её, взволнованные радостною вестью, что собирается она с визитом в замок. Приятные моменты жизни, когда тебе внимают благодарно, с счастливым изумлением на лицах, те кто тебе столь важен. Приятно было им о ней поведать. И сам как будто снова пережил. Событья удивительные эти.

– Ваша милость, – вдруг постучали в дверь.

– Входи уже, – приказал барон.

В покои вошёл советник.

– Милорд, вы меня звали?

– Звал. Садись. Что, тоже ещё не ложился?

– Да где тут лечь, милорд. Всё не приду в себя, – советник пристроился на боковом диванчике.

– Да уж, – кивнул барон. – Какие дела творятся! Я и в походах ратных в молодые годы так не был… взбудоражен. Перед глазами до сих пор стоит. Всё, что случилось. Размышлений столько. Ум переполнен. И вот что я скажу. Не жирно ль фею-то холопу?! В какой-то мере это даже унижает. Меня, мой род. Когда он будет с ней под носом жить. Её нам надо у него отнять. Что думаешь?

– Милорд, поверите ли мне, я те же мысли неотступно имею в голове последний час.

– Ну, поделись, чего надумал.

– Здесь целых три проблемы возникает. Во-первых, как отнять. Она-то не холопка. Ни силой не заставишь, ни прельстишь богатством. Быть может титулом? Не знаю. Сложно. Плюс, влюблена, как говорят, в холопа, причём магически возникла та любовь. Второе – как удержать, когда её отнимем. У нас-то нету трёх желаний. Как у холопа. Нет и одного. Не пожелаешь, чтоб она осталась невестой или по иной причине. И третье – политический момент.

– Политический? – удивился барон.

– Милорд, соседи ваши. Да и сам король. Навряд ли будут слишком рады. Когда у вас есть фея. Их это уязвит.

– Что, думаешь, пойдут войной на нас? – с усмешкой посмотрел на него барон.

– Кто знает, ваша милость, – покачал головой советник. – Тут загадывать нельзя. Тем более что фея. По сути неизведанная мощь. Чем одарить способна, неизвестно. Что если силой, иль богатством? Иль вечной молодостью?

– А, глупости! – отмахнулся барон. – Когда она служить нам станет, да пусть они от зависти хоть лопнут. Никто на нас войною не пойдёт. Ведь я-то не холоп. Её у меня точно не отнимешь. Когда и у холопа отобрать столь затруднительно. Зачем же воевать тогда? Наоборот, начнут заискивать, искать контактов, дружбы. Чтоб и её почаще видеть. Монарху в милость попаду. Поверь, так будет.

– Вы мудры, милорд, – уважительно сказал советник. – Вы вероятно правы. И всё же нам подстраховаться надо. Ну, например, когда её отнимем, спрятать. И всем сказать, ушла в свой мир, домой. Иль постараться выдать её замуж. За вашего наследника. Благо, не женат. И даже не помолвлен.

– Но он уже обещан.

– Договориться можно.

– Ну да, пожалуй можно, – согласился барон, призадумавшись. – Почётно породниться с феей. Да и девица так прелестна. Что дух захватывает. На любом балу, на любом приёме все взгляды будут только на неё. Все устилаться будут перед ней. А значит перед нашим родом.

– Ещё и чудеса творить охотней станет. Когда они для собственной семьи, – заметил советник.

– И тут ты прав. Сие немаловажно, – кивнул барон. – Итак, осталась одна «мелочь». Как нам всё это провернуть. Как их женить. Советник, посоветуй.

Он не без доли иронии но в то же время с явной надеждой в глазах уставился в ожидании на подчинённого.

– Милорд, – очень серьёзно произнёс тот, – я предложить могу сейчас вам лишь одно. Пред нами крайне сложная задача. Решить которую нам мудрости не хватит. Вдвоём. Нам надобно опять собрать совет. Но только тех людей, смекалист кто и предан. Кто точно распускать язык не станет. И мысль способен дельную подать. И вот тогда быть может мы найдём, что делать. Но может быть и нет. Не просто это. Не гневайтесь милорд за прямоту.

Барон посмотрел на него пристально, так что заставил испытать холодок внутри.

– Мой друг, – молвил он спокойно, – ты должен уяснить одно. Сия девица вроде как святыня. Богиня, непорочный ангел. Отдать её холопу в жёны, чтоб с ним она делила ложе, рожала ему смердиков сопливых, это такая мерзостная скверна, которую мне тошно и представить. Я рыцарь, у меня есть честь. Я не могу остаться безучастен к беде богоподобного созданья. Её отнять нам надо точно. «Быть может» мне здесь не подходит.

– Я уяснил, мой лорд, – ответственно заявил советник. – Я вас не подведу. Одна лишь просьба.

– Говори.

– К вам фея в гости собралась. Вы, ваша милость, у неё узнайте, в беседе светской ненароком. Когда у них намечено венчанье. От этого и будем исходить. Поймём, сколько есть времени у нас. На то, чтоб свадьбу им расстроить.

– Я выясню, – пообещал барон. – Теперь ступай.

– Да сохранят вас боги, ваша милость, – склонил в поклоне голову советник и поспешил уйти. Барон же ещё долго не ложился, погруженный в волнительные грёзы открывшихся манящих перспектив.