– Рун, небо выбирает непредсказуемым образом, кого одарить, – ответствовала Лала. – Чем руководствуются боги в принятии решений, нам не постичь. Но всё творится волею небес.

– Зачем же зло тогда творится?

– Не знаю, мой котёнок.

– Ирония судьбы в том, Лала, что когда ты уйдёшь, я буду горевать. От одиночества. Которое доселе особо не тревожило меня. Хорошенький подарок от богов.

– Уж так он плох? Бедняжка, фею встретил, – рассмеялась Лала. – Значит, это твоё наказанье, Рун. Прогневал чем-то небо. Он тебе меня послало. Чтоб покарать жестоко. Страдать заставить от объятий нежных.

– Страданья закаляют волю, – невинно проронил Рун.

– Ну, закаляйся, зайка, мне не жалко, – сказала Лала ласково.

Рано или поздно, но настала им пора возвращаться. Рун взял кадушку, в которой никого уж не было, взял Лалу за руку, и они направились к деревне.

– Ну что, пойдём сразу в храм? Или отдохнуть хочешь? – спросил он.

– В храм, – промолвила Лала с улыбкой.

– А потом предлагаю по деревне пройти. Я всю её тебе покажу. Сможешь тогда сама ходить… летать. Когда хочешь куда хочешь.

– Хорошо, милый, – согласилась она.

Лала была счастливая-счастливая. Лишь они пошли, стала напевать что-то негромко. Какую-то незатейливую мелодию. Рун слушал её нежный голосок, и ему казалось, нет в мире звуков удивительней и чудесней, чтоб так ласкали слух и душу. В её пении не было слов. Просто какие-то «ла-лала-лала», но это было столь мило… Словно само счастье изливалось из её уст, добавляясь к сиянию личика. Ну где тут не забыться, не заслушаться, любуясь на это всё. Не сразу обратил он внимание на суету около их дома. Но чем ближе тот становился, тем сложнее было её не замечать. На край деревни заявилась вся семья мельника. Семейство у него небольшое, жена после третьего ребёнка не смогла боле рожать, а старшая дочь уже замуж вышла, её тут не было, зато все остальные присутствовали – сам мельник, супруга его, младшая дочка и сын. Все стояли на коленях, стражники силой рук и слова пыталась их прогнать, но безуспешно, дочка и жена мельника плакали, сынок бил поклоны, сам мельник причитал и молил. Чуть в стороне народ деревенский, человек с десять взрослых и детей, дивились на это действо. Завидев Руна и Лалу, стражники сочли за лучшее взять паузу в перепалке, просто стояли и ожидали, пока они подойдут, с молчаливым спокойствием взирая на продолжающийся подле ног «концерт».

– Рун, что происходит? – шепнула Лала чуть испугано.

– Не знаю, – покачал он головой. – Непонятное что-то.

Семейство мельника столь увлечено было мольбами, что и не замечало их приближения. Лишь когда Рун с Лалой оказались совсем рядом, мельникова дочка, уловив переключение внимания публики на фею, обернулась, крикнула отцу, и вся семейка кинулась в ноги уже им.

– Парень, не губи! Пожалей деток моих! Госпожа фея. Смилуйтесь! – очумело возопил мельник.

Его родня ему затворила с причитаниями.

– Рун, – произнёс более старший из стражников оправдывающимся тоном. – Нам было велено фею охранять от назойливости, не тебя. Этот тип хитрый жук, сообразил, говорит, к тебе дело, не к фее. Скажешь гнать, мы его погоним. Просто без пинков кажется не выйдет.

– Что происходит-то? – с недоумением поинтересовался Рун. – Дяденька Луан, чего вам надо-то?

– Деньги! Деньги мои! – отозвался мельник, чуть не плача. – Не губи, отдай хоть три четверти. Хоть две трети. Хоть половину. Потом и кровью зарабатывались. Много лет.

– Какие ещё деньги? – посмотрел на него Рун, как на помешанного.

– Отца моего покойного, вот какие, – упавшим голосом молвил мельник.

История про старого мельника каждому известна в округе. Многие пытались искать его клад тайком. Но вроде бы никто не отыскал – не было слухов, как кто-то из местных вдруг разбогател.

– А, – кивнул Рун, наконец сообразив. – А почему вы думаете, что я их нашёл?

– Все это знают, – ответствовал мельник. – Вы пошли с кадушкой деньги наши искать. Фея колдовством их нашла. Заколдовала кадушку, та покатилась, и прямо к деньгам вас привела.

– Безумие какое-то, – вздохнул Рун. – Пошутил над вами кто-то, дядя Луан. Не искали мы ваш клад. И не нашли. Вот, пустая кадушка, посмотрите. Кто ж с кадушками за кладом ходит. Встаньте уже. И вы все поднимайтесь. Тётя Зьяна. Вы чего?

– У фей всё иначе, чем у нас, – грустно заметил мельник, заглянув в кадушку, которую Рун опустил перед ним. Вставать он кажется не собирался. – А деньги вы перепрятать могли, поэтому их здесь и нет.

– Рун, скажи мне, что тут такое? – попросила Лала осторожно.

– Старый мельник боялся воров. Сильно. Закопал все свои сбережения где-то. А потом возьми да и помри. В тот же день. Не успел показать своим, куда зарыл. Думают, что мы с тобой искать этот клад ходили да присвоили, – объяснил Рун.

– Ой! – поразилась Лала. – Феи не берут чужого, дяденька. Поднимайтесь пожалуйста все. У нас нет ваших денежек.

– Ну, слышали! – рявкнул молодой стражник. – Живо поднимайтесь и проваливайте! Если вы не верите фее, значит вы её оскорбляете, лгуньей и воровкой называете. За это вам ох как не поздоровится.

Мельник торопливо поднялся. Его семья вслед за ним.

– Нет, нет, мы так не считаем, – печально проговорил он.

В его глазах были тоска, уныние и растерянность.

– Вот что, дяденька, – сказала Лала по-доброму. – Я подумаю, как вам помочь. Я не умею искать клады. Поэтому не знаю, получится ли. Вы ждите три дня. Если придумаю, как сыскать, значит найдём и вам принесём, или может сообщим, где спрятан. Ежели в течение трёх дней не придумаю, то уже и не выйдет, вы не обижайтесь пожалуйста на меня, я не всё могу.

– Спасибо, добрая госпожа! – растроганно воскликнул мельник и снова брякнулся на колени в ноги Лале, а его семейство вслед за ним.

– Спасибо, спасибо, – стали кланяться они, касаясь лбами земли.

– Ну не надо! Феям не кланяются в ножки, – принялась уговаривать их Лала. – Встаньте пожалуйста.

– Поднимайтесь, когда фея велит, хватит ей докучать, – грозно прикрикнул молодой стражник.

Мельник и компания тут же дружно подчинились. Лица у них были довольные.

– Я ведь может и не смогу помочь, а вы заранее благодарите, – произнесла Лала виновато. – Не выйдет, обижаться будете.

– Да что вы! Ни за что! – горячо заверил мельник. – Пытаться помочь, это тоже помощь, даже если не выйдет. Поэтому спасибо, добрая госпожа. От всего сердца!

– Спасибо, спасибо, госпожа, – эхом подхватили за ним его домочадцы.

Старший из стражников из-за спины Лалы, так чтобы она не видела, молча сделал им доходчивый знак рукой, мол, уматывайте уже пошустрее. Семейство мельника с поклонами попрощалось, и радостное взволнованное отправилось восвояси. Лала с тёплой улыбкой глядела им вслед. Стражник в задумчивости посмотрел на Руна.

– Парень.

– Что? – отозвался Рун.

– К тебе часто ходят семьями с визитом?

– Никогда. К бабуле подружки её бывает заходят, и всё.

– Тогда мы пожалуй будем гнать и тех, кто к тебе в гости явился. Всё равно они в действительности к фее прорываются.

– А вдруг что-то важное. Беда какая, и я могу помочь. Не надо всех гнать, пожалуйста, – попросила Лала.

– Простите, госпожа, у нас есть приказ барона. И он правильный, – почтительно возразил стражник. – Только дай слабину, и вас разорвут жаждущие чудес. Я бы тоже пришёл испрашивать чуда, чем я хуже прочих. Не защитим вас от назойливых посетителей, нас накажут. Строго. Так что я о себе всё-таки буду думать. Оберегая вас. Порют у нас жестоко. И место потерять не хочется, семью-то кормить чем тогда?

Лала расстроено посмотрела на него, не зная, как быть.

– А вы расспрашивайте, зачем приходят, да нам сообщайте, если важное что. Можете вы так делать? – предложил Рун.

– Ой, правда! – обрадовалась Лала. – Я не всё могу, но кое-что могу. Например, если в лесу детки, не дай бог, заплутают, я точно могу помочь их найти. Если тонет кто-то, тоже, сумею магией поддержать, чтобы выплыл. Я такие вещи могу. Грех не помогать в беде. Особенно когда лишь ты способна помочь. Можете вы сообщать нам, если важное что-то?

– Ладно, так и сделаем, – согласился стражник. – Будем докладывать вам обо всех важных и безотлагательных делах.

– Как славно! – разулыбалась Лала. – Спасибо, мои добрые воины.

– Рады служить вам, госпожа, – польщённо молвил стражник, не в силах сдержать ответной улыбки. Его молодой коллега тоже засиял довольным лицом.

Рун перекинул кадушку через ограду.

– Ну что, идём в храм? – обернулся он к Лале.

– Идём, мой заинька, – нежно сказала она.

Молодой стражник смерил Руна завистливым взглядом. Рун взял Лалу за руку, и они продолжили путь. Народишко, следивший за мельником, ещё не разошёлся, люди кланялись Лале, она улыбалась им, кивала приветственно, здоровалась, пробуждая блеск восхищённого умиления в глазах. Кивал им из вежливости и Рун, хотя и понимал, что его сейчас никто не видит. Лала затмевала собой всё. Миновав эту группку односельчан, Рун тотчас свернул в первый же проулок. Можно было идти и по прямой, но ему хотелось поскорее укрыться от оставшихся позади многочисленных любопытствующих взоров.

– Лала, а как ты будешь мельнику помогать? Трудно это? – тихо поинтересовался он.

– Рун, я пока не знаю. Непросто, – поведала Лала. – Домой вернёмся, подумаю. Знаешь, моя средняя сестричка, Диэя, была растеряшенька годика в три, игрушки теряла часто, положит, и не помнит где. Я сама была кроха тогда, но помогала ей, она расстроится, я помогу, она и радуется, и мне хорошо на душе. У меня большой опыт поиска. Только игрушек, не злата, Рун. Это разное. К тому же игрушки известно где, во двор… е, где-то поблизости, и не закопаны. Клад совсем иное. Да и давно не искала уже ничего. Но мне хочется помочь. Очень. Хорошее же дело. Так уж они горевали, переживали. Жалко их.

– Ну конечно, много лет работали, и все их труды… в землю зарыты. Есть от чего горевать, – заметил Рун. – Руки наверное опускаются, когда такое происходит.

– Значит надо очень постараться помочь им, милый.

– Да, любовь моя.

– Тут ещё трудность в том, Рун, что я лишь для тебя легко могу колдовать. Чудо феи надо заслужить. Это всё же не в толпе колдовство, гораздо легче, да и я привыкла немного, что здесь живу, они соседи как бы, значит чуточку роднее, для родных проще колдуется. Но всё равно. Непросто будет и поэтому.

– А ты опять для меня как будто колдуй. Так и быть, без штрафов.

– Так не получится в этот раз, к сожалению. Суженый мой. Мою природу не обмануть столь бесхитростно. В чём тут колдовство для тебя? Там было чудо для красоты, в прошлый раз, для всех, значит и для тебя. А здесь поиск. К тебе никакого отношения не имеющий.

Рун задумался.

– Мне чудеса интересны, Лала, – вскоре заметил он искренне. – Делай их чтобы меня удивить. Сотворишь магию поиска, когда я рядом, мне будет приятно подивиться на неё. На то, как ты ищешь. Тогда это будет и для меня. И ещё. Вот мы сходили к дяде Тияру. Теперь у него в дому лучше ко мне относятся. Я думаю. Благодаря тебе. Так же и тут. Поможешь семье мельника, они проникнутся признательностью к тебе, а через это и меня меньше станут недолюбливать. Как жениха твоего. Пользу мне тем принесёшь. Так, когда вернёшься в свой мир, глядишь смогу в деревне жить, уже не будут меня ненавидеть все. Появятся те, кто ко мне что-то доброе испытывает.

– Ох, Рун, а ведь так наверное выйдет! Обе причины хороши. Сразу почувствовала, что легче теперь колдовство сотворится. Для мельника. Намного. Спасибо, милый! – безмерно обрадовалась Лала.

– Ну вот видишь! Я да не обману твою природу, – довольно похвалился Рун.

– Хвастунишка, – ласково сказала Лала, сияя.

– А вот и нет, – возразил он с улыбкой. – Говорю как есть. Дважды уж нашёл как обмануть.

Лала вдруг подлетела к нему вплотную и обняла сама.

– Я тебя люблю, – промолвила она тепло-тепло.

– Как удачно, – порадовался Рун. – Как раз в храм идём. Сразу и обвенчаемся, раз такое дело.

– Нет, мой заинька, этого не будет, – произнесла Лала, с нежностью глядя ему в глаза. – Тут ты мою природу обмануть не сможешь. Я тебя люблю как друга.

– Ну, значит не сегодня. Но я всё равно найду как обмануть.

– А вот и нет, – разулыбалась она.

– А вот и да.

– Так хочешь взять меня в супруги?

– Хочу.

– А почему? Чтобы владеть моими чудесами?

Улыбка медленно сошла с лица Руна.

– Ну, это было грубовато, – заметил он с укором.

– Прости, заинька, я не нарочно, ляпнула не подумав. В шутку, – извиняющимся тоном ласково повинилась Лала. – Уж мне ли не знать, какой ты. Ты со мной совсем не из корысти.

– А почему же тогда? – усмехнулся он.

– Потому что я красивая, – хитро побуравила она его очаровательными глазками.

– Вот это в точку, – весело подтвердил Рун. – А это не корысть? Хотеть тобою любоваться?

– Нет. Это твоя мужская природа.

– Всё-то ты знаешь, любовь моя, – с юмором посетовал он.

– Феи мудрые, – поведала она счастливо.

– Пойдём, Лала, а то глазеют вон опять из-за оград, неловко, – проговорил Рун со смущением, заметив чужие любопытные лица.

– Ну и что, пусть смотрят. Разве ты не мой жених? – мягко попросила Лала. – Срази свою неловкость мечом любви ко мне, мой смелый рыцарь. Нет тут ничего недостойного, Рун. Обнять невесту на глазах у всех. Когда ей хочется твоих объятий.

– Да тебе всё время хочется, – вздохнул Рун. – За это и люблю.

– За это? – подивилась Лала.

– Ну, в том числе. Никто никогда не хотел быть со мной так сильно. Как ты. Согреваешь меня этим, – признался он. – Тянет тебя обнять, потому что знаю, ты счастлива будешь. От этого. От меня. Я люблю, когда ты счастлива.

– Спасибо, мой хороший, – тихо произнесла Лала с теплотой. Она отстранилась, взяла Руна за руку. – Пойдём уж. Не буду заставлять тебя краснеть. Мой суженый. Раз ты такой стыдливый у меня.

– Я тебе дома всё компенсирую, – пообещал он с улыбкой.

– Ну ладно, – согласилась Лала, одарив его обворожительным взглядом.

Они отправились дальше.

– Между прочим, Рун, есть много рыцарей, кто на войне бесстрашен, а с дамами теряется, робеет. Это так мило, – сообщила Лала радостно.

– Может быть, – кивнул Рун. – Я тебя удивлю, Лала, но есть много крестьян, кто и на войне теряется, и с дамами. Мне рыцарем никогда не стать. А на войну лучше не попадать. Я не знаю, каким я там буду. Вряд ли сильно смелым. Я же не воин. Я не умею толком меч держать. Смелый крестьянин на войне быстро умрёт. Это ратные люди, кто мастера в обращении с оружием, и понимают как действовать в бою, позволить себе смелость могут. Я на поле брани буду просто удобная мишень для кого-то.

– Рун, так неправильно, – промолвила Лала чуть осуждающе.

– Что неправильно, Лала?

– Принижать свою смелость. Когда ты с девушкой. Ты должен не дать ей сомневаться в своей смелости, тогда ей будет с тобой надёжно, она будет чувствовать себя в безопасности, защищённой.

– Прости, голубка моя. Я думаю, смелость сильно зависит от того, за что сражаешься. Если бы я защищал тебя, или бабулю, или дядю и его семью, я верю, я ни за что не отступил бы.

– Ну, так гораздо лучше, – похвалила Лала. – Спасибо, мой рыцарь. Мне приятно.

Вскоре они достигли храма. В деревне это просто небольшая постройка, нет в ней ничего величественного и величавого, как в больших городах, ни излишней высоты, ни вычурности архитектурных форм, ни украшающих элементов вроде лепнины, ни сияющих позолотой или ярким многоцветием куполов. Но всё же он сильно отличается от домишек вокруг. Они из круглых брёвен, он из обтёсанных в брусья, с ровными стенами, крашенными в синий цвет. У них кровли преимущественно из наколотых уложенных слоями в перехлёст, точно черепица, дощечек, у него строго четырёхугольная крыша из длинных гладких досок, выкрашенных белой краской, с башенкой-купальцем в середине. Дорожка к входу облагорожена с обеих сторон клумбами из цветов. Крестьяне у себя цветы не садят, это единственные клумбы вообще в деревне. Лалу необычные цветочки очень заинтересовали и обрадовали, но к сожалению рассмотреть их в деталях она не смогла, отец Тай словно караулил, сразу выскочил из дверей, одетый в праздничный обрядник, а с ним и все его помощники: юный ученик-послушник лет 14-ти, из монастыря присланный с год назад, старушка одинокая, давно добровольно взявшая на себя обязанности уборки у Тая и ряд его бытовых забот вроде готовки, зажиточный крестьянин Велим с женой Марой, наиболее щедрые постоянные благодетели-жертвователи храма, у них и работники, и сын старший, наследник, тоже уже женатый, за хозяйством приглядывают, позволяя частенько отвлекаться от дел земных на богоугодные. Ещё задумчивый старик без одной руки, бывший ратник по имени Мио, всегда с удовольствием берущийся за любую храмовую работу. Ну и несколько самых набожных бабушек, тоже по возможности подсобляющие Таю в уборке, стирке и прочих делах.

– Вы пришли! – радостно воскликнул отец Тай. Глаза его блестели. – Госпожа фея! Безмерно счастлив видеть вас в храме нашем. Я знал, что вы придёте, я не сомневался! Ведь феи добродетельны. А к небесам явиться на поклон. Смиренье выказать своё им. Это добродетель. Одна из главных в человеке. И в феях тоже, полагаю. Добро пожаловать. Вы веруете в Бога Небо? И сыновей его?

– Здравствуйте, святой отец, и вы все, люди добрые, – ответствовала Лала радушно. – Вы небопоклонники?

– Всё верно, – подтвердил отец Тай.

– В моей стране иная вера. Но вашу мы не отрицаем, – поведала Лала. – Мы верим в фею-праматерь. Однако её саму создали высшие силы, которые символизируют у нас примерно то же, что небо у вас, поэтому наши веры близки. В волшебном мире есть страны, где так же исповедуют небопоклонничество. Мы уважаем вашу веру. И ваших богов. Если вы позволите преклонить колени перед ними и вознести им молитву, я была бы рада. Святое место есть святое место. Душе в нём станет легче и спокойней.

– О как вы правы! – восторгу Тая не было предела. – Позвольте вам представить моих друзей, тех, кто печётся о душе сильней всего из здешней публики, они и в храме мне помощники большие, и составляют часто компанию приятную в беседах на темы о возвышенных явленьях.