Отзывы на книги автора «Иван Бунин»

При всем моем равнодушии к Бунину не могу не оценить его поэтичность, его преувеличенную страстность и чувственность в описании человеческих отношений. Бунин не может писать без патетики, он не существует без ярких (чуть не до сумасшествия) любовных терзаний, расставаний на грани и самоубийств.

Митя и Катя из «Митиной любви» – типичные его влюбленные. Больше – эталонные. Человека, впервые взявшегося за Бунина, может поразить свобода в отношениях этих совсем еще невинных молодых людей (начало прошлого века, как-никак). Самой большой откровенности Бунин им, конечно, не дал, пожадничал, но поцелуев (и очень-очень низко) и объятий у них было полно.

Но у Бунина есть еще кое-что, что неизменно кочует из одного рассказа в другой, – несчастье этой любви. Не бывает у него счастливых любящих пар. Все мучаются (что, на мой взгляд, неестественно). Митя и Катя также не смогли этого несчастья избежать. Митя любит – но не понимает Катю, ревнует ее к ее профессии, увлечениям, к ее знакомым. Катя тоже любит – и тоже не понимает, и не может оторваться от своих занятий и всю себя посвятить их любви. Митя хочет полного обладания, чтобы Катя не думала ни о ком другом. А Катя так не может, она не может жить чем-то одним.

Поначалу может показаться, что Бунин осуждает Катю. Но разве одна Катя разрушает это первое для них счастье? Только лишь Катя грешит, отказываясь от любви ради чего-то мимолетного, ради удовлетворения своего маленького (но естественного) желания?

«Я дурная, я гадкая, испорченная, я недостойна вас, но я безумно люблю искусство!»

А Митя? Разве он не виноват перед Катей? Разве он сам не поддался сиюминутному желанию, решившись заплатить за соитие с деревенской девкой? Разве сам он меньше виноват?..

«– Ах, все равно, Катя, – прошептал он горько и нежно, желая сказать, что он простит ей все, лишь бы она по-прежнему кинулась к нему, чтобы они вместе могли спастись, – спасти свою прекрасную любовь в том прекраснейшем весеннем мире, который еще так недавно был подобен раю».

При всем моем равнодушии к Бунину не могу не оценить его поэтичность, его преувеличенную страстность и чувственность в описании человеческих отношений. Бунин не может писать без патетики, он не существует без ярких (чуть не до сумасшествия) любовных терзаний, расставаний на грани и самоубийств.

Митя и Катя из «Митиной любви» – типичные его влюбленные. Больше – эталонные. Человека, впервые взявшегося за Бунина, может поразить свобода в отношениях этих совсем еще невинных молодых людей (начало прошлого века, как-никак). Самой большой откровенности Бунин им, конечно, не дал, пожадничал, но поцелуев (и очень-очень низко) и объятий у них было полно.

Но у Бунина есть еще кое-что, что неизменно кочует из одного рассказа в другой, – несчастье этой любви. Не бывает у него счастливых любящих пар. Все мучаются (что, на мой взгляд, неестественно). Митя и Катя также не смогли этого несчастья избежать. Митя любит – но не понимает Катю, ревнует ее к ее профессии, увлечениям, к ее знакомым. Катя тоже любит – и тоже не понимает, и не может оторваться от своих занятий и всю себя посвятить их любви. Митя хочет полного обладания, чтобы Катя не думала ни о ком другом. А Катя так не может, она не может жить чем-то одним.

Поначалу может показаться, что Бунин осуждает Катю. Но разве одна Катя разрушает это первое для них счастье? Только лишь Катя грешит, отказываясь от любви ради чего-то мимолетного, ради удовлетворения своего маленького (но естественного) желания?

«Я дурная, я гадкая, испорченная, я недостойна вас, но я безумно люблю искусство!»

А Митя? Разве он не виноват перед Катей? Разве он сам не поддался сиюминутному желанию, решившись заплатить за соитие с деревенской девкой? Разве сам он меньше виноват?..

«– Ах, все равно, Катя, – прошептал он горько и нежно, желая сказать, что он простит ей все, лишь бы она по-прежнему кинулась к нему, чтобы они вместе могли спастись, – спасти свою прекрасную любовь в том прекраснейшем весеннем мире, который еще так недавно был подобен раю».

Росли в деревне два друга, два мальчишки. Один был барчуком, другой – сыном крестьянина. Но никогда барчук не величался своим происхождением и делил со своим приятелем всё, что имел. Вместе бегали, играли, ловили рыбу, учились. Митька Волков да Мишка Шмырёнок.
Но мальчики взрослели. Митька отправился учиться в гимназию, а Мишка остался крестьянствовать. Митька прожигал жизнь, а у Мишки веселья было мало. Митька становится Дмитрием Петровичем, помощником директора опытного поля, а Мишка умирает с голоду, как до этого умер с голоду его сын, как мрут с голоду многие крестьяне России.
Весть о смерти друга детства Митька получает из письма брата. Тот сообщаем ему об этом между прочим, как о чём-то обычном. Но Дмитрию Петровичу смерть друга от голода не кажется обычной! Для него она неестественна, невообразима и чудовищна. От голода могут умирать какие-то другие крестьяне, о которых пишут в газетах, но разве может умереть от голода тот, кого ты так хорошо знал?
После этого известия многое из того, чем приходится молодому барину заниматься на службе, кажется ему галиматьёй и нелепицей.

Можно тысячу раз говорить, что такая любовь не правильная, что так любить нельзя, что так растворятся в объекте своей любви губительно, и т.д. Но говорить это можно с высоты прожитых лет, имея за плечами не одну такую любовь, в которой и растворялся, и с ума сходил, и изводил себя ложными надеждами.
Митя любил, любил болезненно, любил без памяти. Но не любовь это была, это было наваждение, морок, с которым он не смог справится. А всё отчего? А оттого, что заняться Мите было нечем, все беды человеческие от безделья . Взял бы он лопату в руки, да перекопал бы огород, глядишь и дурь из головы малость бы вышла. А так, вот такая печальная получилась история.

Можно тысячу раз говорить, что такая любовь не правильная, что так любить нельзя, что так растворятся в объекте своей любви губительно, и т.д. Но говорить это можно с высоты прожитых лет, имея за плечами не одну такую любовь, в которой и растворялся, и с ума сходил, и изводил себя ложными надеждами.
Митя любил, любил болезненно, любил без памяти. Но не любовь это была, это было наваждение, морок, с которым он не смог справится. А всё отчего? А оттого, что заняться Мите было нечем, все беды человеческие от безделья . Взял бы он лопату в руки, да перекопал бы огород, глядишь и дурь из головы малость бы вышла. А так, вот такая печальная получилась история.

Сказки, на мой вкус, так себе. Но поскольку большинство сюжетов датский сказочник придумал сам, а не позаимствовал из фольклора, что достойно уважения, я немного завысила оценку. И Ганс был прав: его сказки определённо не для детей.

Например, «Огниво». Она мне очень нравилась в детстве – и, думаю, из-за картинок: я совершенно не помнила, что там происходило после того, как солдат вылез из дупла. А происходят там недетские вещи: убивает старушку, пользуется её золотом и собаками, зарубает короля и, взяв в жёны его дочь, сам становится у руля страны. Мораль?

Я не поленилась и спросила об этом Гугл – говорит, учит идти к своей цели, преодолевая все препятствия. Как я понимаю, минуя моральную сторону.

В общем, какой-то поучительный элемент у сказок Андерсена, безусловно, есть, но он довольно неоднозначен и наслаивается на другие элементы: христианские мотивы, реализм, лишённый всяких иллюзий, героев-аутсайдеров, одиночество, смерть. И зачастую непонятно, то ли автор высмеивает нравы общества, то ли оправдывает, то ли просто констатирует.

Та же Русалочка: ради любви принца она отказалась от всего (и даже потенциально – от жизни). Принц был к ней добр (интересный факт: позволил девушке спать на подушке (бархатной!) у дверей своей комнаты), но полюбить, к сожалению, смог только принцессу. В результате она превратилась в пену, не удостоившись даже подарка в виде души (для этого необходимо было завоевать любовь принца). Так что же это: критика положения женщины в обществе, поучительный пример истинной доброты и любви или просто грустная реальность, не преследующая никаких целей и замаскированная под сказку? Как знать.

В любом случае сказки Андерсена если и не депрессивные, то уж точно не жизнеутверждающие. Мне показалось, что главный лейтмотив именно христианский: неси свой крест и не жалуйся – на всё воля божья.

И хотя мне это не близко, всё-таки сказки кажутся многослойными, и после каждой хочется отложить книгу в сторону и подумать, что же на самом деле хотел сказать автор.

Да! Да! Да! Именно эта книга была моей любимой лет с 6!!!
Это ведь шершавенькая такая, да??? ))

Ни иллюстраций, шрифт мелкий, никаких зазывалок-привлекалок - а ведь было не оторваться!!! И просто завораживала своей недетскостью (да разве настоящие сказки Андерсена можно назвать только детскими?!), глубиной, трагичностью - и в то же время светом и добротой.
Именно завораживала!
Как минимум раз в месяц я забивалась с этой книжкой где-нибудь в уголочке кресла и... плакала и размышляла бесконечно. И вот так - с 6 лет.

(задумалась) И где сейчас эта моя книга?.... Надо поискать.

И опять я со своим непониманием… Внучка окончила четвертый класс, 11 лет, предлагают детям летом прочесть «Косцов» Бунина. Ну почему «Косцов»?????
Нам, людям с возрастом, понятно, что в рассказе тоска, воспоминания Бунина по оставленной родине:

«Это было давно, это было бесконечно давно, потому что та жизнь, которой все мы жили в то время, не вернется уже вовеки» - какие щемящие строки!

«родина, этот наш общий дом была – Россия и что только ее душа могла петь так, как пели косцы в этом откликающемся на каждый их вздох березовом лесу».
Да не дойдет эта тоска до 11-летнего человека!
Косцы в онучах пьют воду из жбана и едят вареные мухоморы!!! А потом косят и поют… После мухоморов запоешь…
Но не надо ерничать: косцы работали и скрашивали свой труд песней, не особенно задумываясь над ее содержанием. Песня грустна, а есть ли веселые русские народные песни? Бунин, покинувший Россию в 1920 году, в Париже, как творческий чувствительный человек вспомнил эти эпизоды встречи с косцами на родине и выразил свои чувства в этом рассказе:
Еще одно, говорю я, было в этой песне – это то, что хорошо знали и мы и они, эти рязанские мужики, в глубине души, что бесконечно счастливы были мы в те дни, теперь уже бесконечно далекие – и невозвратимые. Ибо всему свой срок, – миновала и для нас сказка: отказались от нас наши древние заступники, разбежались рыскучие звери, разлетелись вещие птицы, свернулись самобраные скатерти, поруганы молитвы и заклятия, иссохла мать сыра земля, иссякли животворные ключи – и настал конец, предел Божьему прощению.
А написано это в 1921 году, сто лет назад. Все возвращается? Поруганы молитвы и заклятия, свернулись самобраные скатерти и предел Божьему прощению?
Грустен рассказ, и зачем это навязывать 11-летним?

Понравилась эта рождественская история. История суровая и назидательная. Заброшенный хутор в степи. Стаи голодных волков, метель, и пара одиноких стариков. Жесть по сравнению со "Старосветскими помещиками" Гоголя или "Старичками" Доде. Назидание и мораль в ней есть для всякой возрастной категории: для молодёжи (как в той социальной рекламе "Позвоните родителям") это будет напоминанием о близких, возможно забытых в заснеженных полях. Для совсем юных - просто информация, что кроме молодости существует на Земле ещё и "старость-не-радость". Для сверстников героев рассказа - повод порадоваться "а у меня всё не так", а возможно - и позавидовать. Ведь могло быть и хуже, гораздо хуже. Герой мог не холодать, мог не голодать, мог быть окружен толпой родственников, мог вообще находиться в центре Москвы или Петербурга в шумном зале ресторана... а верного друга рядом-то и не было бы.

О чем я мечтал с пересохшим ртом?
О чем я просил судьбу под огнем?
О чем помолюсь я перед концом?
О том,
Чтоб рядом стоял дружок.

Со мной он разделит воды глоток,
Глаза по смерти закроет мне,
Домой отпишет моей родне,
Дружка да пошлет нам бог!

Киплинг.

- Вы тоже в Крым?
И второй, с прямыми плечами, не спеша ответил ему тем же топом:
- Да, в Крым и дальше. Побуду в Алупке, потом в Гагры.

Типичный летний диалог. И сейчас, в самом конце июля такой можно услышать и в какой-то очереди в МФЦ, и в транспорте, и на работе в курилке... А в этом рассказе встретились два человека, когда-то давно ставшие болью друг для друга, два соперника одной дамы. Теперь, по прошествии лет и дамы уже нет на свете, и один из них, хорохорясь, героически и напирая на драматичность, заявляет о своей близкой смертности..

А много ли времени год? Будущим летом вы вот так же будете плыть куда-нибудь по синим волнам океана, а в Москве, в Новодевичьем, будут лежать мои благородные кости.

Далее идет закамуфлированная прагматичностью та самая театральщина, "благородные" кости звучны и впечатляют. И это позерство подчеркнуто его отрицанием больше чем что либо иное....
Лиричная философия, когда два бывших соперника, которые по прошествии четверти века уже нечего делить, вспоминают свои страдания по поводу принадлежности в том числе физической одной и той же женщины, жены, эта самая лиричная философия в клубе сигаретного дыма и интиллегентно-уничижительных ремарок унижает женщину, приравнивая ее к какой-то неодушевленной вещи, но примиряет мужчин.

Да и потом еще долго одна мысль о вас и о ней, о вашей с ней близости, обжигала меня точно каленым железом. Да оно и понятно. Ну, отбил человек, например, невесту - это еще туда-сюда. Но любовницу или, как в нашем случае, жену! Ту, с которой ты, извините за прямоту, спал, все особенности тела и души которой знаешь как свои пять пальцев! Подумайте, какой тут простор ревнивому воображению. Как перенести обладание ею другим?

У ночного моря буде перспектива и продолжение. Придет рассвет. А у собеседников его не предвидится. Один ждет смерти, и бравируя на людях, на самом деле скрывает страх. Второй же настолько очерствел, что отринул свои же чувства, не живет, существует, серо и тленно, мерзенько и холодцово.
Резюмирую. Пыталась читать автора и крупную и малую прозу, уяснила лишь одно. Ну вот не мой писатель, какой-то вычурный, не настоящий, преувеличенный и эгоцентричный, проповедующий концентрацию драмы и сосредоточения на своих внутренних переживаниях настолько, что персонаж перестает быть объемным.