Отзывы на книги автора «Иван Бунин»

«Говор гулом стоял над рекой, а на баркасе прибывало по ней в монастырь все больше и больше народу, все гуще пестрели праздничные малороссийские наряды.»
(И. А. Бунин. «Святые горы». 1895)

«То-то, должно быть, дико-радостно билось сердце какого-нибудь воина полков Игоревых, когда, выскочив на хрипящем коне на эту высь, повисал он над обрывом, среди могучей чащи сосен, убегающих вниз!»
(И. А. Бунин. «Святые горы». 1895)

ЗДРАВСТВУЙТЕ!
Не покидает мистическое ощущение от того, куда порою заводят читательские тропинки …

Утро … Ещё душа не совсем проснулась, и ты не то вольно, не то невольно нащупываешь в ходе какого-то невероятного стечения обстоятельств это маленькое чудо: рассказ Ивана Алексеевича Бунина «Святые Горы» из сборника «Тень птицы».

Как будто тебе дали умыться святою водой…

Сказать, что это красивый рассказ, – это не сказать ничего. Расплавленная поэзия в прозе. Вот что это такое. И этого мало. Завораживающие чистота и благодать святого намоленного места, куда стремилась душа автора и куда он вместе с собой привёл читателя, чтобы разделить радость благодати и Донца, и Малороссии, и моления святых …

И вдруг ты понимаешь, что воздействие на душу благодатного слова необыкновенного русского писателя – Бунина, его «Святых гор» чем-то похоже на благодать молитвы.

Господи! Мне трудно выразить сейчас словами чувства свои. Они связаны с провидением Господним. Только подумать, куда Он привёл сейчас. Туда, где, должно быть, все сердца русские, украинские: Донец … Донецк …

Места древней старины русской, овеянные славой Князя Игоря и немеркнущей памятью «Сказания о полку Игореве».

Душа отдыхает. Наполняется благодатью живых и дышащих просторов Малороссии, по которым пешком прошел Иван Бунин, последний дворянин русской литературы.

«Ветер ласково веял мне в лицо с молчаливых курганов. И, отдыхая на них, один-одинешенек среди ровных бесконечных полей, я опять думал о старине, о людях, почивающих в степных могилах под смутный шелест седого ковыля…»

Бродский-гений. Не знаю, что еще сказать.

Единственным разочарованием было то, что я думала, что рождественской поэзии у него больше. А книжица совсем тоненькая, но настроение, слог и общая атмосфера, такая, немного бунтарская. Но несмотря на это, мы вместе с Иосифом Александровичем ждем этот праздник, и это Рождение..

Перечитывала я "Митину любовь" в очередной раз, и остро ощущала совсем иной "букет" бунинской прозы. Так охлажденное вино, будучи налито в бокал, в течение вечера меняет вкус, постепенно отдавая холод. Бунин наконец раскрылся для меня глубоко и мощно, во всех оттенках страдающей и мечущейся своей души.

В юности Митя меня бесил, бесила и его избранница, да и вся повесть казалась напыщенной, высосанной из пальца. Раздражали красоты, описания природы, вдумчивое ковыряние в пупке и рассматривание наковырянного, так сказать. И особенно раздражал такой нелогичный финал, которого, казалось бы, ничто не предвещало. Большими буквами в мозгу проносилось: "Боже, зачеееем?" - и Бунин не давал ответа.

А сейчас, когда собственный мятущийся возраст наконец-то позади, а вокруг много подростков, я могу прочитать тот же текст с совсем другой доминантой. И внезапно понять - вот же, вот он, мир безумных юнцов, вступающих во взрослую жизнь и никак не могущих с ней справиться!

Очень честный, предельно подробный психологический портрет подростка, причем совершенно "вневременной", вечный.

Ответа и логики по-прежнему нет, но интерпретации случившегося у меня теперь совершенно иные.

Мастер, вы великолепны, как всегда.

Сложно у меня все с Буниным( Уже месяц прошел с тех пор как я закончила чтение монолога Алексея Арсеньева, а я все никак не могу понять мое отношение к нему. Вроде и прониклась я романом ( ну или скорее очень хотела!), но постоянно смотрела на количество прочтенных страниц, сколько осталось до конца, а это уже показатель! Временами было откровенно скучно читать, любовные переживания меня не впечатлили, хоть и история горька... но невозможно было оторваться от описаний природы, восторг от пейзажей, я их так люблю, и в этом автор просто меня сразил. Так красиво ведется повествование, просто завораживает наш родной язык! Мне очень понравились описания лугов и полей, тихих рек и зеленых лесов! Природа запечатлелась навсегда в душе главного героя, Алексея, и меня вместе с ним! Возвращаясь из далеких городов в свое прекрасное детство, он не может налюбоваться теми местами, где был рожден. Интересно само построение романа, монолог и воспоминания - это позволяет проникнуться жизнеописанием Алексея, и думаю увидеть в нем что-то свое. "Жизнь Арсеньева" - книга которую, я уверенна, буду перечитывать!

Если бы теперь и удалось вырваться куда нибудь, в Италию например, во Францию, везде было бы противно, – опротивел человек! Жизнь заставила так остро почувствовать, так остро и внимательно разглядеть его, его душу, его мерзкое тело.

Знала, что мне не понравится. В школе нам, помнится, что Бунина, что Солженицына преподносили как политических мучеников. Авторитет школы в моих глазах был очень силён, поэтому я долго обманывалась в своих суждениях об этих личностях. Теперь, когда читаю, кем был Солженицын и кого поддерживал Бунин, восприятие меняется прямо на глазах.

Очень сложно поймать здесь самого Бунина за руку и оценить как-то его взгляды на происходящее из этих дневниковых записей – часто он цитирует других людей. Ох уж эти ожидания "спасительных" немцев, которые вот-вот будут в Москве и, несомненно, наведут порядок! Ох уж упования на Колчака с одной стороны и финнов – с другой!

Не могут привлечь внимание отношение Бунина к другим коллегам по литературному цеху – он восхищается Шмелёвым, тем самым, у которого при новости нападения Гитлера на СССР «билось сердце радостью несказанной». Брюсов, Горький, Блок, Северянин, Белый – это разврат русской литературы по мнению Бунина.

Но самое мерзкое в этой книге – это отношение к людям. Человек автору противен. Удивили положительные рецензии на эту книгу. Те, кто это пишет, похоже, не понимают, что все эти «старики с идиотской улыбкой», «ругающиеся бабы», «солдаты в неопрятных шинелях», «с*ки», «нахальные рабочие» - это ваши деды, родители, а теперь – это вы. Такими их вас видел бы Бунин и сегодня, даже если вы одеты чуть аккуратней и ведёте себя чуть вежливей. Зато как над этим всем возвышается породистый дворянин с евангелием в руках!

Возможен ли путь в прекрасное с таким отношением к человеку? Возможно ли повести страну к прогрессу, если в её народе ты видишь только тёмную грязную массу?

Слухи здесь собраны самые нелепые, в основном о спасении откуда-то из-за рубежа – немцы, финны, Европа, которая якобы не даст России пасть, что Ленин ненастоящий, что большевики на самом деле хотят восстановить монархию и т.п. Осмелюсь предположить, что этот сборник мифотворчества действительно автору близок и ему хотелось бы верить во все услышанные глупости.

Эти дневники убедили меня в двух вещах : близорукости автора и его ненависти не только к своей стране и её людям, но и к самому себе. Абсолютно не жаль, что такие люди покинули Россию, она выстояла и без них, выстоит и впредь.

Важное дополнение в связи с рем, что под рецензией стал бесноваться Солжениценский кружок, оставляя хамские  комментарии:

Уважаемые пустые профиля, мимимишные аниме-аватарки, и прочие, прочитавшие менее 300 книг и не написавшие ни одной рецензии, если вы не согласны с моим отзывом на эту книгу Бунина, то просто пройдите мимо. Всё, чего вы добьётесь, - это удаление вашего комментария без продолжения дискуссий. Уважайте чужое мнение. Надеюсь на ваше понимание, и всего доброго!

Совсем небольшой рассказ, написанный в 1921, когда Бунин уже несколько лет жил в Париже и почти ничего не писал, переживая слом «жизни, которая не вернётся уже вовеки». Рассказ короткий, но многослойный. Один из слоёв – об уникальности: «Пели косцы… пела одна грудь, как когда-то пелись песни только в России и с той непосредственностью, с той несравненной легкостью, естественностью, которая была свойственна в песне только русскому» и проч. Рассказ – реальное воспоминание автора о работе рязанских косцов, но повествование так искусно сложено, что детали описания природы, работы косцов обретают метафизическое значение и понуждают сверхобразы, которых не бывало в реальности. Реальность на службе ирреальности? А почему нет, если косцы варят мухоморы, чтобы выдержать долгую монотонную работу. «Ничего, барин, они сладкие, чистая курятина!..» Жаркий июньский воздух, пот стекает ручьями, родниковая вода, мухоморный дурман, печальная песня, звучный отклик берёзового леса, широкие, без малейшего усилия махи острыми кóсами… «Милости просим, барин, откушай мясца!..» И вот уже «все мы были дети своей родины, и были все вместе, и всем нам было хорошо, спокойно и любовно без ясного понимания своих чувств, ибо их и не надо, не должно понимать, когда они есть… и прощал милосердный Бог за все посвисты удáлые, ножи острые, горячие…»

При всем моем равнодушии к Бунину не могу не оценить его поэтичность, его преувеличенную страстность и чувственность в описании человеческих отношений. Бунин не может писать без патетики, он не существует без ярких (чуть не до сумасшествия) любовных терзаний, расставаний на грани и самоубийств.

Митя и Катя из «Митиной любви» – типичные его влюбленные. Больше – эталонные. Человека, впервые взявшегося за Бунина, может поразить свобода в отношениях этих совсем еще невинных молодых людей (начало прошлого века, как-никак). Самой большой откровенности Бунин им, конечно, не дал, пожадничал, но поцелуев (и очень-очень низко) и объятий у них было полно.

Но у Бунина есть еще кое-что, что неизменно кочует из одного рассказа в другой, – несчастье этой любви. Не бывает у него счастливых любящих пар. Все мучаются (что, на мой взгляд, неестественно). Митя и Катя также не смогли этого несчастья избежать. Митя любит – но не понимает Катю, ревнует ее к ее профессии, увлечениям, к ее знакомым. Катя тоже любит – и тоже не понимает, и не может оторваться от своих занятий и всю себя посвятить их любви. Митя хочет полного обладания, чтобы Катя не думала ни о ком другом. А Катя так не может, она не может жить чем-то одним.

Поначалу может показаться, что Бунин осуждает Катю. Но разве одна Катя разрушает это первое для них счастье? Только лишь Катя грешит, отказываясь от любви ради чего-то мимолетного, ради удовлетворения своего маленького (но естественного) желания?

«Я дурная, я гадкая, испорченная, я недостойна вас, но я безумно люблю искусство!»

А Митя? Разве он не виноват перед Катей? Разве он сам не поддался сиюминутному желанию, решившись заплатить за соитие с деревенской девкой? Разве сам он меньше виноват?..

«– Ах, все равно, Катя, – прошептал он горько и нежно, желая сказать, что он простит ей все, лишь бы она по-прежнему кинулась к нему, чтобы они вместе могли спастись, – спасти свою прекрасную любовь в том прекраснейшем весеннем мире, который еще так недавно был подобен раю».

При всем моем равнодушии к Бунину не могу не оценить его поэтичность, его преувеличенную страстность и чувственность в описании человеческих отношений. Бунин не может писать без патетики, он не существует без ярких (чуть не до сумасшествия) любовных терзаний, расставаний на грани и самоубийств.

Митя и Катя из «Митиной любви» – типичные его влюбленные. Больше – эталонные. Человека, впервые взявшегося за Бунина, может поразить свобода в отношениях этих совсем еще невинных молодых людей (начало прошлого века, как-никак). Самой большой откровенности Бунин им, конечно, не дал, пожадничал, но поцелуев (и очень-очень низко) и объятий у них было полно.

Но у Бунина есть еще кое-что, что неизменно кочует из одного рассказа в другой, – несчастье этой любви. Не бывает у него счастливых любящих пар. Все мучаются (что, на мой взгляд, неестественно). Митя и Катя также не смогли этого несчастья избежать. Митя любит – но не понимает Катю, ревнует ее к ее профессии, увлечениям, к ее знакомым. Катя тоже любит – и тоже не понимает, и не может оторваться от своих занятий и всю себя посвятить их любви. Митя хочет полного обладания, чтобы Катя не думала ни о ком другом. А Катя так не может, она не может жить чем-то одним.

Поначалу может показаться, что Бунин осуждает Катю. Но разве одна Катя разрушает это первое для них счастье? Только лишь Катя грешит, отказываясь от любви ради чего-то мимолетного, ради удовлетворения своего маленького (но естественного) желания?

«Я дурная, я гадкая, испорченная, я недостойна вас, но я безумно люблю искусство!»

А Митя? Разве он не виноват перед Катей? Разве он сам не поддался сиюминутному желанию, решившись заплатить за соитие с деревенской девкой? Разве сам он меньше виноват?..

«– Ах, все равно, Катя, – прошептал он горько и нежно, желая сказать, что он простит ей все, лишь бы она по-прежнему кинулась к нему, чтобы они вместе могли спастись, – спасти свою прекрасную любовь в том прекраснейшем весеннем мире, который еще так недавно был подобен раю».

Росли в деревне два друга, два мальчишки. Один был барчуком, другой – сыном крестьянина. Но никогда барчук не величался своим происхождением и делил со своим приятелем всё, что имел. Вместе бегали, играли, ловили рыбу, учились. Митька Волков да Мишка Шмырёнок.
Но мальчики взрослели. Митька отправился учиться в гимназию, а Мишка остался крестьянствовать. Митька прожигал жизнь, а у Мишки веселья было мало. Митька становится Дмитрием Петровичем, помощником директора опытного поля, а Мишка умирает с голоду, как до этого умер с голоду его сын, как мрут с голоду многие крестьяне России.
Весть о смерти друга детства Митька получает из письма брата. Тот сообщаем ему об этом между прочим, как о чём-то обычном. Но Дмитрию Петровичу смерть друга от голода не кажется обычной! Для него она неестественна, невообразима и чудовищна. От голода могут умирать какие-то другие крестьяне, о которых пишут в газетах, но разве может умереть от голода тот, кого ты так хорошо знал?
После этого известия многое из того, чем приходится молодому барину заниматься на службе, кажется ему галиматьёй и нелепицей.

Можно тысячу раз говорить, что такая любовь не правильная, что так любить нельзя, что так растворятся в объекте своей любви губительно, и т.д. Но говорить это можно с высоты прожитых лет, имея за плечами не одну такую любовь, в которой и растворялся, и с ума сходил, и изводил себя ложными надеждами.
Митя любил, любил болезненно, любил без памяти. Но не любовь это была, это было наваждение, морок, с которым он не смог справится. А всё отчего? А оттого, что заняться Мите было нечем, все беды человеческие от безделья . Взял бы он лопату в руки, да перекопал бы огород, глядишь и дурь из головы малость бы вышла. А так, вот такая печальная получилась история.