Апрель 2015

1.

В феврале Аня съездила на таможню два раза, в марте – десять, а в апреле катается до станции Жаровни и обратно каждый день.

К девяти утра влетает в офис, до одиннадцати нужно успеть подготовить документы, не отвлекаться, собраться. Бестолково толпятся юные мальчики и девочки – волонтёры, кто-то постоянно кричит в телефонную трубку, Дубовский раздаёт интервью всё никак не кончающимся журналистам, а Джульетта громогласно отчитывает всех подряд. Трезвонят телефоны, жужжат принтеры, хлопают окна и двери.

Иногда везёт – Ане удаётся поработать за компьютером Люды, которую взяли помощницей Джульетты на «Слёзы Брехта» вместо Ани. В этом уголке можно сосредоточиться и какое-то время спокойно заполнять заявления. Но появляется раскрасневшаяся Люда, Аня освобождает место и снова скитается по столам в поисках свободного компьютера.

Ох уж эта Люда. Гладкие каштановые волосы до плеч, платье обтягивает подтянутое тело, и даже уставшей и явно невыспавшейся она выглядит хорошо. Иногда Ане кажется, что она ловит на Люде любующийся взгляд Джульетты, а один раз она даже видела, как Джульетта что-то Люде рассказывала и они вместе смеялись, и Джульетта явно была этому рада.

Заслужит ли и Аня такое когда-нибудь? Или для этого необходимо быть красоткой с длинными волосами?

Люда плюхается за компьютер, открывает несколько документов сразу и умудряется в два счёта раздобыть свободный телефон. Пальцы скачут по кнопкам, она звонит в театры, гостиницы, посольства, а ещё часто общается с неким Никитой:

– Никита, они требуют красный глянцевый половик сорок на пятьдесят. Нет, с собой не повезут, мы должны им его предоставить. Не бывает такого? А что тогда делать? Нет, в ДК глубина сцены десять метров, а им нужно минимум пятнадцать. Ну не подойдёт же никак, смысл спрашивать? Нет, левый карман шириной не меньше десяти метров должен быть! И световой пульт твой они не одобрили.

Волонтёры толпятся десятками и почти друг от друга не отличаются. Девочки поголовно в ботинках и кроссовках, висящих на бёдрах широких джинсах, без макияжа, с цветными, как у самой Ани, волосами. Мальчики похожи на девочек, щуплые, в скинни-джинсах, манерные и, кажется, немного истеричные. Поэтому волонтёрку и помощницу Люды Михалину сложно не заметить с её копной густых каштановых волос до талии. Всегда при аккуратном макияже, словно сделанном по всем правилам из ютуб туториалов, чаще всего – на каблуках.

Каждый день они с Людой садятся за стол и сверяют какие-то списки. Иногда Люда вслух набрасывает Михалине, что писать, а Михалина сразу отстукивает наманикюренными пальцами на английском:

– Так, в общем, пишем, что красного половика нам в этом городе, да и в этой стране, не найти. Пусть ищут возможность везти свой. Но сформулируй это как-то повежливее. И другую площадку предложить не можем, времени уже совсем мало до показа, пусть адаптируют спектакль под глубину десять метров. Но опять же, вежливо пиши.

Неужели и такие девушки, как Люда и Михалина, с этими своими гладкими волосами и причёсанными бровями (просто копии Аниной сестры Вики!) – неужели и они могут хотеть быть тут?

Но не зевать, Аня, нет времени расслабляться! За час до отправления поезда она бежит в кабинет к главному бухгалтеру Фаине Петровне. Купюры получает из холёных рук с прозрачной кожей и немного выступающими венами.

– Билеты не забудь сдать, как вернёшься! – напутствует Фаина Петровна, в голосе пробивается хрипотца курящей женщины. Аня, накинув пальто и не застегнув его как следует, вылетает из здания Музея довоенного искусства и несётся, несётся скорее на вокзал. Всегда Аня выбегает впритык и рискует опоздать.

2.

Широким шагом можно успеть. Поезд в 6:30, ещё одиннадцать минут, давай, Аня, пользуйся своими длинными ногами! Непроснувшаяся спина ноет под тяжестью рюкзака, затылок взмок, заболеть ещё не хватало. В животе который день пляшут ножи, то и дело покалывающие в стенки. Опять позавтракать не успела, какое там, опять вместо обеда будет глазированный сырок с ледяным йогуртом из магазина у станции. Если Аня вообще о еде не забудет, как это было уже несколько раз.

Сама с собой договорилась: на таможне вызволяем чемодан, притягиваем в галерею, отдаём художнице и – гоним домой. Суббота, подъём в полшестого – это ненормально. Суббота – а Аня и так всю неделю моталась туда-сюда. Суббота – Аня вернётся домой и будет спать.

Сегодня в полночь – перформанс арт-группировки NARCISSISTER «Огонь», тот самый, о котором Аня больше всего читала и мечтала. Ха-ха. Даже если звёзды на небе сложатся в причудливый узор и Аня освободится к вечеру, ни на какие перформансы она не поедет. Спит по пять часов уже третью неделю, чувствует себя уставшей с той самой секунды, как открывает глаза. Если получится хотя бы сегодня нормально выспаться, каким же счастьем, благословением, подарком судьбы это будет!

Звонит телефон, в трубке нервничает Дубовский:

– Аня, ты вообще понимаешь, что показ СЕГОДНЯ?

Аня понимает, Аня делает всё, что может, Аня гарантирует, что реквизит будет привезён вовремя.

– Письмо от Департамента показывала?

– Показывала.

– И что?

– Посмотрел.

– Аня, держи меня в курсе. Срыв показа – такого в истории фестиваля ещё не было.

Задача на сегодня: прибыть к восьми на таможню, сразу бежать к кабинету инспектора-мудака и выяснить, дал ли он разрешение на выпуск. Заявления Аня подала ещё в четверг, в пятницу спокойно открыла папку с рассмотренными заявлениями, вытянула файлик с фирменным логотипом «Арт энд блад», и там, прямо по центру листа, кричала красным огромная печать:

ОТКАЗ

Это конец? Посылку отошлют обратно, прилетит художница, а реквизита нет, перформанса, значит, тоже не будет, гости фестиваля плюнут в лицо Дубовскому, который прочтёт Ане лекцию, какое она ничтожество, а Джульетта найдёт самые острые обороты и убедительные доводы и докажет: Анна Горелочкина – говно.

Джульетта – она же так и скажет.

И Аня поверит. Если она не смогла справиться с такой малостью – выручить пару коробок, то на что она вообще годится? Что она о себе возомнила, думая, что подходит для этой работы, что вообще способна на что-то большее, чем варить кофе и перекладывать бумажки?

Обежала все окошки, размахивая этим файлом, пока её не направили прямо к таможенному инспектору, рассматривающему это заявление.

Мужчина лет сорока, с залысиной и нависающим над ремнём животом внимательно выслушал Аню и противно заулыбался. Он него пахло заношенной рубашкой, обильно политой одеколоном.

– Девушка, а что, посылка эта вам так уж нужна? Что это вообще такое? – инспектор взял копию заявления, надел очки и, слегка щурясь и держа бумагу на расстоянии вытянутой руки, зачитал:

«Содержимое посылки: реквизит для перформанса.

Муляж внутреннего органа человека – сердце. 1 шт.

Муляж внутреннего органа человека – печень. 1 шт.

Муляж внутреннего органа человека – почки. 2 шт.

Искусственная кровь – 2 л.

Муляж человеческой головы – 4 шт.

Муляж человеческой руки – 8 шт.»

– Что это за ересь написана? Что это вообще значит? Зачем это? Кому такое надо?

дыши

– Наш фестиваль «Искусство ради искусства» проводится при поддержке Департамента искусства. Вот ходатайство от Департамента с просьбой к таможенным органам содействовать ускоренному прохождению таможенных процедур, – без запинки тараторит Аня и протягивает документ.

– Да, конечно, я в курсе, – инспектор даже не смотрит на бумагу, – я про другое. Знаю я про ваше это «Искусство ради искусства», только не понимаю, кому это вообще надо? Нормальным людям зачем такое? Кровавые какие-то, как вы их называете, «перформансы», кино ни о чём, как будто бы намеренное идёт разложение нации, почему нет красивого ничего, почему всё какие-то выставки о чьих-то якобы угнетённых правах, всё какие-то люди голые корчатся в муках, это разве искусство? Это от лукавого, это разложение!

Аня молчит, упёршись взглядом в портрет президента на стене.

– Иван Никифорович, разъясните мне, пожалуйста, каков ход моих действий, что я могу предпринять, чтобы всё-таки получить посылки?

– Ничто тебе, дурочка, не поможет. Каждый отвечает за деяния свои, помни.

Он погрузил свою тушу на стул и гаркнул:

– Свободна!

Аня умчалась прочь, избивая пол ногами.

В пятницу она успела снова заполнить три копии заявления, снова подать в специальное окошко. Просидела на таможне весь день, ожидая, что её позовут.

За десять минут до закрытия выловила барышню в форменном костюме.

– «Арт энд блад»? Идите домой уже – не рассмотрят сегодня вашего заявления, – глядя мимо Ани, сказала барышня.

В восемь утра в субботу на таможне суетно. В каждое окно для приёма заявлений выстроилось по огромной очереди, кто-то мнёт во влажных ладонях свои бумаги, кто-то громко говорит по телефону. Аня протискивается к вожделенной папке с заявлениями, перебирает их – «Арт энд блад» там нет.

Вдыхает, выдыхает, направляется к известному кабинету. Как только приближается к двери, из кабинета вываливается инспектор с пухлой папкой в руках. Покачиваясь на носках, молча смотрит на Аню сверху вниз поверх очков.

– Ну и что там? Отменили сатанизм свой?

– Перформанс сегодня, – выдыхает Аня. – Все билеты проданы.

– На, – инспектор протягивает Ане документы с такой неприязнью, словно там фекалии.

Аня молча смотрит на печать на заявлении. ВЫПУСК РАЗРЕШЁН. Фигура инспектора стремительно удаляется по коридору.

его голова взрывается тело падает на пол лужи красного на стенах и потолке красной стала форменная голубенькая рубашечка папка и все бумаги в ней пропитались кровью

Пожилая сотрудница склада в вязаном свитере приволакивает по полу огромный обмотанный целлофаном и скотчем чемодан.

– И как вы его попрёте? Ручек нет, ничего нет.

Аня просит ножницы, взрезает целлофан и скотч, высвобождает чемодан от обёртки. Бордовый, старомодный, неудобной прямоугольной формы, из толстой кожи, с массивными пряжками. Ну теперь хотя бы есть ручка. Кое-как поднимает его, от трения ручки ладонь горит.

Ближайший поезд через пятнадцать минут, ну конечно, как всегда. Бегом, бегом, но скоро всё закончится!

Успела! Ворвалась в вагон за несколько секунд до отправления.

В поезде Аня прислоняет спину к вертикальному поручню, прикрывает глаза. Наконец сердце не вылетает через горло, да и голова зафиксировалась на месте. Неся чемодан перед собой, словно тушу, Аня находит место, садится.

Пальто подрагивает на соседнем кресле, в окне зеленеют возрождающиеся из небытия деревья. Аня достаёт из рюкзака каталог.

Фестиваль визуальной культуры и перформанса «Искусство ради искусства»

Минск, апрель-май 2015

Проводит ладонью по обложке. Раскрывает, вдыхает запах. Открывает на последней странице, раздел «Команда». Вот оно:

Специалист по таможенному оформлению: Анна Горелочкина

И фото рядом.