Вахрушев заметил, как побледнел Алексей. Он с укоризной взглянул на отца и включился в беседу:

– Мардарь с Новаком пошли на обед, потом по магазинам – женщины составили им список, что нужно купить для застолья, пообедали – и назад. К проходной подошли вместе, Мардарь прошел, а Новак сказал, что кажется потерял пропуск. Мардарь предположил, что, скорее всего, в пельменной. Новак кивнул и выбежал из здания.

– Больше его не видели?

– Нет. Потом нам сказали, что был звонок в секретариат и службу безопасности по поводу потери пропуска. Новак боялся, что кто-то может пройти по его пропуску, но это напрасно. Все охранники его знали. Фото сверяли с оригиналом, даже если видели тебя двадцатый раз на дню. Дежнев за этим следил, как параноик.

– Расскажите о жене Новака. Как она держалась?

– Плохо, Любе она говорила, что предчувствовала беду, – ответил старший Северцев, протирая платком очки. – Ей снились кошмары. Она думала, что непутевая дочь куда-то вляпается, но оказалось – муж.

– Непутевая?

– Да, – усмехнулся Вениамин Витальевич, – с ней постоянно что-то происходило. Такая шустрая была, как мальчишка. Карел сетовал, что хотел сына, а родилась дочь. Но как по мне, она трех непосед-пацанов стоила. Фигаро там, Фигаро тут. Скакала по лаборатории, как теннисный мячик.

– У нее был допуск в лабораторию? – удивился Вахрушев.

Северцевы хмыкнули в унисон.

– Такая и к президенту пройдет.

– А главное, никаких записей после себя не оставит, – добавил младший Северцев. – Нас без пропуска на дух не пустили бы, хоть десять лет отработай. Набычатся и орут, как глухие: «Пропуск!». А она придет, улыбнется, пощебечет с ними и проходит.

– Дежнев знал?

– Скажем так, узнавал последним. Но девчонка, если на него натыкалась, как факир, доставала из сумки временный пропуск, подписанный Султановым. Наверное, слямзила бланки и вписывала свою фамилию.

Отец и сын переглянулись и усмехнулись.

– Оторва, – резюмировал Алексей.

– Что вы можете сказать о Султанове?

– Клевый мужик был, – первым высказал свое мнение младший Северцев.

Его отец закивал.

– Азамат был очень добрым и отзывчивым человеком. Талантливый руководитель, знаковый ученый. Можно сказать, человек с большой буквы.

Вахрушев не смог скрыть своего удивления.

– Некоторые сотрудники утверждают, что он только на лаврах Новака почивал и премиальные выписывал.

Вениамин Витальевич фыркнул.

– Эти сотрудники – Дежнев? Никто кроме него так бы не сказал.

– Почему вы так думаете?

– Дежнева никто за человека не считал. Он только портил атмосферу в коллективе и своими кляузами тормозил рабочий процесс. Новака и Султанова из-за него постоянно наверх вызывали. Что они только не делали, никак не могли от него избавиться.

– Что можете сказать об остальных с допуском?

– Иванов Леня был большой души человек. Жалко, что так рано ушел. У него была ишемия сердца. Ему режим, диета и таблетки были прописаны, а он на все плюнул и жил на полную катушку. Из-за этого с женой разошелся. Правда, перед его смертью они снова сошлись. Кто там был еще?

– Тороненко, – подсказал полковник.

– Я его не знал. Леша, а ты? – отец перевел взгляд на сына.

Тот прочистил горло и сказал:

– Он дружил с Ячиным. Вроде футболом вместе увлекались.

– А Володин?

Северцевы переглянулись.

– Что? – подметил их замешательство полковник.

– Ну, знаете, захочешь и не сможешь его охарактеризовать.

– Вот как?

– Мутный был, – вставил Алексей.

– Подробнее можете сказать?

– Мне кажется он с дуринкой был, – выдал старший Северцев и посмотрел на сына. – Да?

– Не кажется, а был. Он даже в психушке лежал в середине девяностых. Но к утечке он точно не причастен. Он был чем угодно увлечен, только не работой. Еще и пяти нет, а он уже зевает и на часы посматривает. Сверхурочно никогда не работал. В выходные тем более. Если субботник – он срочно заболевал. Если митинг или демонстрация – улетал в Москву.

– Он москвич?

– Нет. Вроде он самарский… – неуверенно произнес Вениамин Витальевич и взглянул на сына.

– В Москве у него был кто-то… – вид у младшего Северцева был такой, будто его поймали на чем-то противозаконном.

– Кто-то? По мне так вы знаете кто.

– Не знаю, нужно ли сейчас о таком говорить, тем более человек умер.

– Вы уже начали, так что…

Алексей закатил глаза к потолку и нехотя выдал:

– Он был из этих… ну… голубых.

– А может, имел проблемы с потенцией…

Вахрушев обвел Северцевых пристальным взглядом и впервые за время разговора ощутил какой-то подвох – то ли сработало чутье, то ли Северцевы намеренно его дезинформировали.

– На внешность был вполне приятным парнем, – поведал свою версию старший Северцев. – Дамочки за ним так и вились, а одна преследовала на каждом шагу. Его это очень смущало. Бледнел и потел. Без боли не взглянешь.

– Из одной поездки он привез фото красивой девушки и поставил в рамку на столе, – Алексей усмехнулся, – потом выяснилось, что это прибалтийская актриса.

Полковник мысленно пометил себе тщательно проверить Володина и резко сменил тему:

– Где сейчас жена Новака?

Старший Северцев дернулся, оторопело уставился на полковника.

– Не знаю.

По реакции сына, который отвел глаза и сделал вид, что происходящее его не волнует, Вахрушев понял, что наткнулся на намеренное противостояние. Несмотря на создавшуюся ситуацию, Северцевы защищали вдову Новака.

– Нам необходимо поговорить с вдовой и дочерью Новака.

– После переезда мы не общались.

Отец перевел на сына полный мольбы взгляд, но тот нахмурился и отвернулся. Тогда старший Северцев пошел ва-банк:

– Леша, ты должен знать хоть что-то о Злате.

– Откуда? – возмутился сын.

– Ты же общаешься в этих… социальных сетях, ее там нет?

Алексей сощурился и оставил вопрос отца без ответа.

– Когда вы последний раз общались с вдовой и дочерью Новака? – спросил полковник у младшего Северцева.

– После аварии мы уехали из Киргизии и больше их не видели.

– Какой аварии? – Вахрушев изобразил удивление.

– Родители попали в аварию в Казахстане в 1992 году, – пояснил Алексей. – Папа почти год пролежал в больнице в Москве.

При упоминании Казахстана Вахрушев нахмурился.

– При каких обстоятельствах произошла авария?

– Папа не помнит. После этого у него начались проблемы со здоровьем.

– Ничего не помню о том дне, – замогильным голосом изрек Северцев.

– А мама помнит? – спросил Вахрушев у Алексея.

Тот заерзал и натянуто выдал:

– Она погибла в той аварии…

– Примите мои соболезнования, – участливо отозвался полковник и после минутной паузы спросил у старшего Северцева: – А что вы делали в Казахстане?

– Я был на запуске. С первой площадки Байконура стартовал спутник «Союз». На борту было наше оборудование. Это я точно помню, а вот что было после, не помню.

Основной вопрос Вахрушев оставил напоследок. Уж больно заинтриговал его таинственный куратор.

– Что вы скажете о Малике Ижаеве? Вы с ним контактировали?

– С кем? – не понял Вениамин Витальевич.

– Коричневый костюм, – пояснил Алексей.

– Ах, этот! – всплеснул руками конструктор. – Жуткий тип.

– Да, он нагонял на нас страху, особенно после исчезновения Новака.

– Расскажите о нем.

– Да мы о нем ничего не знаем. Видели несколько раз, и то мельком. Мы между собой его Brown Man называли. Всегда в одном и том же костюме ходил.

– Мы с ним общались, только когда делегация из штатов приезжала, – признался Алексей. – Помню, что в разговоре всплыло, что он детдомовский.

– Больше ничего не помните?

– Нет, извините, мы бы рады помочь, но добавить нечего.

– Порядок. Пока на этом все, но не исключено, что возникнут еще вопросы, поэтому держите меня в курсе своих перемещений.

* * *

США, штат Виргиния, г. Ричмонд

Группа наблюдения рассредоточилась в трех пунктах, откуда был виден небольшой склад, отмеченный в оперативных сводках как предполагаемый схрон хакера. К складу вела единственная дорога, по которой сейчас ехал подозреваемый, а за ним метров в пятидесяти на малой скорости плелся неприметный и потрепанный жизнью темно-коричневый «форд». Сидевшая в нем парочка изображала любовников, ищущих место для уединения.

– Проехали Мори-стрит, сворачиваем под мостом на Брандер-стрит, – доложила Камила и поправила распушившиеся волосы. – Предполагаемая цель едет к водоочистительной станции.

– Это пятый за последний час, – добавил ее напарник. – Если опять порожняк, сделаем круг и вернемся на позицию.

– Вижу вас, – доложил с быстроходного катера Ворон и предостерег коллег, – не напирайте на него.

Водитель «ниссана» остановился перед поворотом, подождал, когда проедет парочка на «форде», и свернул к резервуарам водоочистительной станции. Припарковался в отдалении и стал наблюдать. Убедившись, что за ним нет «хвоста», оставил машину у административного здания, достал из рюкзака бейсболку, очки и, оглядываясь, двинулся между резервуарами.

– Огибает территорию станции и идет к складу, – подал голос Бумеранг, глядя на цель в монокуляр винтовки.

– Не вижу Крикуна и Камилу, – вклинился Дед. За операцией он следил из припаркованного у карьера минивэна, в двухстах метрах от точки перехвата.

– Мы за деревьями, – отозвался Крикун.

– Как войдет, сработает датчик, мы получим видеосигнал. Ворон, причаливай и огибай территорию.

Объект наблюдения прошел через лесополосу, подошел к складу и замер. Он явно занервничал, стал озираться. В итоге прошел мимо и ускорил шаг.

Бумеранг доложил:

– Что-то учуял. Идет к карьеру.

– Спокойно. Не дергайтесь. Возможно, мы нарушили его метки. Бумеранг, дай знать, когда потеряешь его из вида.

Парень в бейсболке нырнул в крытый ангар, с которого хорошо просматривалась вся территория, и сел на деревянный ящик.

– Я его потерял, – доложил Бумеранг. – На смену позиции уйдет пара минут.

– Ворон, ты где?

– Иду по тропинке через лес.

– Камила, Крикун, прикройте отход с юга.

В минивэне на экране ноута отразилась активность, Буш проверил догадку и доложил:

– Он прощупывает технику удаленно. Так что мы не сможем его привязать к точке выхода на связь.

– Черт! – взревел Дед. – Ушлый какой!

– Что будем делать, шеф? – поинтересовался Ворон. – Я уже у карьера.

– Будем брать, выхода нет.

– Может, понаблюдаем? – предложила Камила.

– А если уйдет? Нет. Берем, как только будете в досягаемости.

Через минуту все участники группы доложили о готовности. Дед взглянул на Буша.

– Ну? Что скажешь?

– А он крут!

– Конкретней! Дай мне хоть что-то!

Буш стучал по клавиатуре и напряженно всматривался в мелькающие на мониторе коды.

– Он на сайте. Изучает нашу приманку.

– Ждем, рыбка на крючке, – оповестил Дед агентов.

– Отвечает, – подал голос Буш через минуту. – Вышел.

– Берем его! – крикнул Дед и выскочил из минивэна.

Заметив движение с трех сторон, хакер сунул ноутбук в рюкзак, метнулся в угол, откинул наваленные ящики, сорвал чехол защитного цвета и оседлал мотоцикл. Мотор взревел. Не успела группа приблизиться, как он прорвался сквозь лесополосу и выехал на трассу.

– Он на Питерсберг Тернпайк. Движется к железнодорожным путям.

– Бумеранг! Ты можешь пальнуть ему в колесо? – уточнил Дед без особой надежды.

– Нет, он юлит, как Ванька-встанька.

– Отбой! Все ко мне!

Когда группа собралась у минивэна, Дед раздал инструкции:

– Ворон, подключай наш контакт в полиции. Пусть пробьет по номерам машину и мотик.

– Лады, – Ворон взял у Буша номера.

– По оперативной информации мы ожидали тюфяка-студента. Выходит, просчитались. Пацан уходит, как профи.

Ворон отошел в сторону и позвонил своему контакту, продиктовал номера транспортных средств, попросил пробить владельца и дать адрес.

– Информация будет через час, – заверил он, возвращаясь к группе.

– Что он ответил на наше предложение? – спросил Дед Буша.

Тот прочитал текст сообщения и присвистнул.

– Заломил лям баксов.

Группа усмехнулась, один Дед выглядел мрачнее тучи. Доклад начальству будет неутешительным.

– Через час получим адрес, а пока Буш займется его следом в сети и дружками хакерами. Крикун с Камилой возьмут на себя семью и социальные контакты. Я займусь его финансами. У нас сутки. Нужно выработать тактику, нащупать слабые места.

– Постойте! – вмешался Буш, глядя на монитор. – Его мобильник движется по автобану, но только что появился второй сигнал.

Он вскочил и огляделся. Показал в сторону лесополосы.

– Оттуда!

– Ворон, Крикун, прочешите все!

Через пять минут послышался доклад Ворона:

– Нашли! Это рюкзак!

– Здесь еще ноут! – добавил Крикун.

– Тащи сюда! – Дед повернулся к Бушу. – Выжми все из этого ноута!

* * *

Россия, г. Москва

Ближе к полудню Пахотин привез в штаб Мардаря Павла Анатольевича, которого полковник сразу не признал, настолько изменилась его внешность. Холеный и презентабельный вид говорил о том, что ему повезло больше чем бывшим коллегам по космическому цеху. Вахрушев выглянул в окно и увидел, как нервно топчутся перед зданием секьюрити Мардаря. Служба безопасности штаба не пропустила их на КПП.

– Где ты его отыскал? – спросил Вахрушев зама.

– В аэропорту. Еле выловил. Ни в какую не хотел ехать. Вырвался и побежал в зону досмотра. Пока оформил разрешение, он уже на борт пробрался. Пришлось с самолета снимать. Так что свидетель взвинчен, лучше тебе с ним самому поговорить. Кстати, он сделал три пластические операции и больше не занимается наукой. Теперь он руководитель, как он выразился, маленького заводика по выпуску ювелирки в Тушино.

– Вот как? – усмехнулся полковник и взглянул на часы. – Я жду Авилова. Мне он больше интересен.

– Поговори с Заводиком, – съехидничал Пахотин. – Как только Авилов нарисуется, я тебе маякну. Да, к сведению, папик у Заводика – бывший замминистра обороны.

Вахрушев присвистнул, теперь он понял, почему заместитель так усердно скидывал на него свидетеля.

В конференц-зал заглянул Ильин и без предисловий возбужденно доложил:

– Вера Новак эмигрировала в США в 1993 году!

– А дочь? – полковник осел.

– Я списался с одной из ее одноклассниц, она сказала, что Злата сразу после школы вышла замуж за иностранца и уехала за границу.

Вахрушев округлил глаза.

– Каким образом жена и дочь Новака могли беспрепятственно уехать из Киргизии? В какую страну уехала дочь, тоже в Штаты?

– Она не знает, но дала имена, с кем девушка дружила, может, они знают больше. 31 августа 1991 года Киргизия провозгласила о своей независимости. Дочь Новака пошла в школу с шести лет, я подсчитал, закончила она в июне 1992-го. А, значит, легко могла уйти от российских спецслужб.

– Ищи! Мне нужны обе! Если Новак свалил за кордон, сейчас непременно рядом с семьей, – Вахрушев прихватил кружку кофе из кухни и прошел в допросную.

Мардарь от нетерпения ерзал на стуле. Руки машинально искали телефон, но вспоминая, где он его оставил, Павел Анатольевич приходил в еще большее смятение. Вахрушев оценил свидетеля. Мардарь был явным любителем потягать железо. Щеголеватый костюм тянул на пару-тройку тысяч евро, а часы и перстень он даже не осмелился оценивать.

– Итак, Павел Анатольевич, вы знаете, зачем мы здесь.