Читать книгу «Петербургский сыск. 1874 – 1883» онлайн полностью📖 — Игоря Москвина — MyBook.
image

Остаток пути провели в молчании. Каждый размышлял о своем: Иван Дмитриевич о превратностях судьбы. Как в одночасье может повернуться колесо, превращая человека из добропорядочного человека в преступника, а Жуков размечтался о кровавой драме, участники которой брат и сестра, с детства питающие друг к другу тайную ненависть, как в недавно прочитанном романе, переведенном с французского языка.

– Любезный, – сказал, снимая шляпу Путилин, – доложи Елизавете Петровне, что просят встречи Иван Дмитриевич Путилин с помощником, – и он протянул визитную карточку, черкнув на ней несколько слов.

– Одну минуту—с, – произнёс подтянутый слуга в отутюженной одежде, наклонил голову и удалился выполнять поручение пришедших.

Через несколько минут он вернулся и торжественно объявил.

– Елизавета Петровна ждет Вас.

Оставив трость и шляпу, Путилин начал подниматься по лестнице, покрытой темно—красным ковром.

– Прошу, – сопровождавший гостей слуга, распахнул двери.

В кресле с прямой спинкой не сидела, а восседала, словно царствующая особа на троне, еще молодая женщина со светлыми собранными в пышную прическу волосами. В руках она держала книгу, которую при приближении посетителей отложила на стоящий рядом столик.

После ответа на приветствие, она произнёсла низким, но приятным голосом.

– Что Вас, господин Путилин, привело в мой дом?

– Некие обстоятельства службы.

– Вот уж никогда не думала, что придется принимать чиновников из сыскной полиции, – она взяла со стола и посмотрела на визитную карточку Ивана Дмитриевича, – тем более начальника.

– Увы, приходится тревожить для уточнения некоторых аспектов жизни.

– И каких? – брови в удивлении поползли вверх, придавая лицу смешливый вид.

– Разрешите, – Путилин указал рукою на стул.

– Да, да, господа, прошу присаживайтесь, – и добавила, – мне кажется наш разговор способен затянуться?

– Все зависит от Вашей, Елизавета Петровна, откровенности.

– Даже так?

– Служба, – Иван Дмитриевич смотрел на женщину удрученным взглядом.

– Я слушаю, но не могу понять, чем могу быть Вам полезна?

– Если не ошибаюсь, Вы приехали в столицу из иркутской губернии?

– Вы правы, я долгое время жила в Нижнеудинске и Иркутске.

– Вам не знаком некий Комаров Афанасий Петрович?

– А как же? Ведь я обязана этому господину тем, что мое бракоразводное дело отложено под сукно.

– Ранее Вы не были с ним знакомы ранее?

– Увы, впервые я господина Комарова, – она произнёсла фамилию с долей неприязни, – увидела в Духовной Консистории.

– Как Вы опишите Афанасия Петровича?

– Отвратительный человек с амбициями Наполеона, мне показалось, что он возомнил себя вершителем судеб либо свое недовольство выражал на других, зависимых от его решения.

– Но он же поставлен самим обер—прокурором на страже сохранения семейных уз?

– Извольте, господа, но жизнь не стоит на месте, и некоторые обстоятельства требуют расторжения этих уз. Ничто не вечно.

– Совершенно, согласен, так Вы говорите, что не встречали господина Комарова в Иркутске? – Путилин повторил вопрос.

– Увы, нет.

– Почему он не давал ходу Вашему делу?

– Вы же сами сказали ранее, сохранением семейных уз, хотя отношения между мной и мужей чисто формальные. Он живет своей жизнью, я своей и каждый из нас стремится не мешать друг другу излишними вопросами и излишним любопытством.

– Так зачем же окончательно разрывать отношения?

– Господа, у каждого из нас есть свои маленькие тайны.

– Будучи в Иркутске, Вам не приходилось слышать о громких процессах пятнадцати— двадцати летней давности, связанных с фамилией Комарова?

– В ту пору я была еще ребенком и поэтому меня тревожили другие заботы, – Елизавета Петровна улыбнулась.

– Прошу прощения за наше внезапное вторжение, – Иван Дмитриевич поднялся со стула, – разрешите откланяться!

– Пустышка, – уже на улице перед домом произнёс Жуков.

– Может быть, – сказал Путилин, одевая шляпу.

– Вы думаете, она причастна к пропаже?

– Не знаю, – просто ответил Иван Дмитриевич, – может быть обстоятельства вынудили госпожу Крамер пойти на преступление, но возникает вопрос: для какой цели? Данное злодеяние ни на миг не приближало окончание бракоразводного дела.

– Остается только месть, – вставил тираду Михаил.

– Остается месть, – Путилин передразнил помощника, – поменьше читай Габорио с его Лекоком, тогда будешь ближе к земному, иначе больно падать с воображаемых небес.

Жуков насупился от обидных слов. Нравится ему читать, как умные сыскные разыскивают злодеев, но он же понимает, что там один вымысел, но интересно же следить, как развиваются события.

– Не таи обиду, – примирительный тон прозвучал посреди возникшей паузы, – я ж хочу, чтобы ты на шаг видел дальше преступника. Вот ныне ты слышал разговор с Елизаветой Петровной, какие чувства остались после беседы?

– Так я бы сказал, что понапраслину на нее возводят, не способна милая женщина на злодеяния.

– Ты позабыл Лукерью Егорову, когда ее же сестра убивалась по усопшей, а сама…. – Иван Дмитриевич хитро посмотрел на помощника.

– Ну то тогда, бабы из деревни, – отмахнулся Михаил, – а здесь дама из образованных и с такими невинными глазами, хоть Мадонну рисуй.

– Вот когда— нибудь такие прелестные глаза тебя и погубят, – предрек начальник.

Саженей с полста шли молча, погруженные в свое.

Михаил за неимением новых путей в розысках, витал в облаках. Вспоминая, как в подобных случаях поступали герои романов. Они всегда находили едва заметные следы, а в данном деле: секретарь то ли жулик, то ли честный человек. Нашли бы тело – одни мысли терзали голову, можно было искать того, кто свершил злодейство, а живого нашли и невредимого – другое дело, сам бы поведал о злоключениях. Так нет, что делать дальше? Одни вопросы, да и те без полных ответов.

Иван же Дмитриевич при каждом шаге стучал тростью о булыжную мостовую, сам того не слыша. В голове роились мысли, но каждая не приходила до конца, а так отрывки. Да, секретарь исчез. Следов после себя не оставил, словно сел в извозчичью коляску и в небо унесло несчастного. Небо, небо, это мысль, пронеслось в голове, паспорта, деньги, двойная жизнь. Получается, как в пошлой пиеске, когда автор не знает, чем ее окончить. А вдруг так и есть?

– Иван Дмитрич, – перебил размышления Михаил, – будем наносить визит по второму адресу.

– Непременно, – сказал Путилин, не вдумываясь в слова помощника, – непременно нанесем визит, непременно.

– Когда?

– Что? – спросил начальник сыска, словно очнувшись от забытья.

– Когда проедем с визитом по второму адресу?

– Надо, но после получения депеши от иркутского обер—полицмейстера.

– Отчего?

– Мне не хочется выслушивать пустые ответы, которые ничего не дают в нашем и без того пустом деле. Елизавета Петровна – красивая женщина, но меня больше сию минуту интересовало продвижение следствия. Пока не найдено хладное тело господина Комарова теплится надежда на благополучный исход.

– А что Вы ожидаете от иркутского ответа?

– Откровенно говоря, даже не знаю, – честно признался Путилин, – хочется хотя бы маленького следа, иначе впереди темный беспросветный тупик, – закончил речь о безрадостном окончании дела.

– Иван Дмитрич, – посетовал Миша, – я удивляюсь Вашему настроению.

– Не обращай внимания, – отмахнулся Путилин, – допекли меня циркуляры, словно ходить стоит по дорожке, проторенной там, – и он указал рукою в верх, имея в виду канцелярию обер—полицмейстера.

Жуков промолчал.

С наступившим утром пришли новые заботы. Депеша из Иркутска прибыла ровно в полдень, словно томилась в ожидании перед тем, как попасть на стол к начальнику сыскной полиции.

Путилин, прежде чем взять бумагу, положил на нее руку, словно пытался прочесть строчки, исписанные мелким почерком, с минуту посидел в задумчивости, глядя на лежащий перед ним лист.

– Так, – произнёс он, – начальнику… так …санкт— петербургской… далее… отвечая на Ваше… далее… паспорта на … выданные мещанам… были утеряны три месяца тому… это теплее… Вот Комаров Афанасий Петрович, мещанин, уроженец города Нижнеудинск, убыл в Москву для зачисления в духовную академию, паспорт выдан … Понятно.

Миша, подай—ка мне послужной список пропавшего. Так, так.

– Есть новое? – Жуков сидел на стуле, словно на иголках.

– Ознакомься, – взял протянутую бумагу и сразу же начал читать.

– Три месяца тому, – произнёс он, оторвав от нее глаза, – так наш секретарь не уезжал из столицы последние годы и похитить паспорта не мог.

– В этом— то все дело, – прищурился Путилин, – так откуда он их взял?

– Может, у растяп похищены в столице?

– Проверь, останавливались ли данные господа у нас либо в Москве.

– Иван Дмитрич, а не проверить заодно и номера банковских билетов, найденных у господина Комарова?

– Проверь, – все тем же тоном произнёс Путилин, – вот тебе паспорта, проверь не снимались ли в последние годы квартиры или нумера в гостиницах на сии фамилии. А вот номера банковских.

Михаил поднялся со стула, держа в руках документы.

– Я в адресную, потом в казначейство. Будут еще распоряжения.

– Нет, Миша, поручений больше не будет, но прошу, поторопись.

– Непременно, Иван Дмитрич, я ж понимаю…

Ответ из иркутской канцелярии попахивал отпиской, на которую так богаты канцелярии, что, мол, своих дел невпроворот, а Вы с такой мелочью. У нас прибыл этап политических преступников более опасных для устоев Империи, чем Ваш секретарь. Но многое пришлось на пользу. Да, написано на бумаге с гербом, судебный процесс был. В нем встречалась фамилия господина Комарова, но Петра Тимофеевича, и не в качестве злодея, сидевшего на скамье обвиняемых. А на свидетельской и от его показаний зависело многое. Обвинялся же господин Крутогоров в растрате казенных средств и не в малых суммах. Ныне же господин Комаров—старший держит ответ перед очами Господа нашего и спросу с него уже нет.

Кто вы, господин Комаров? – пронеслось в голове, – и как сумели стать не последним человеком в епархии?

Снова бесконечные вопросы, прибавившие новых разъяснений и требующие детального разъяснения, снова размышления об пропавшем господине, этом, будь он не ладен, секретаре Духовной Консистории.

К вечерней зорьке явился Михаил, сияющий, словно начищенный до зеркального блеска самовар.

– Были наши растяпы в Санкт—Петербурге, и в это же время заявили о пропаже паспортов. Проживали, между прочим, на Невском в дорогой гостинице, – помощник умолк, заставляя Ивана Дмитриевича задавать новые вопросы

– Михаил, – прикрикнул на Жукова в нетерпении Путилин, – да не тяни, черт окаянный.

– Были растяпы на приеме у секретаря, но с какими просьбами помощнику господина Комарова не ведомо.

– Так, – подытожил начальник сыска, – мы обращались в Консисторию для составления списков уволенных и задержанных бракоразводных дел, а лишившиеся паспортов попадают в третий разряд – простых посетителей. Н—да, незадача.

– но мы же знаем, что лишились документов они здесь, в столице, а это говорит, что консисторский секретарь мог приложить к пропаже руку.

– Мог— то мог, но к чему? – Иван Дмитриевич с недоуменным видом взял в руку лист бумаги, повертел и положил на стол. – На мошенника Афанасий Петрович не походит, такая карьера. Не каждый удосужуется в тридцать четыре подняться на столь высокую ступень. Но для чего красть документы? – Остановил речь и в удивлении добавил, – ведь зачем— то ему понадобились паспорта?

– А может быть господин Комаров не Комаров вовсе?

– Ответить на твой вопрос могу категорично, ибо неоднократно ломал голову. Если посмотреть, что из Иркутска отбыл юноша Афанасий, а в Москву прибыл уже другой с паспортом Комарова, то возникает преграда в виде знакомых, что за это время могли в нем разоблачить самозванца.

– Может он сторонился приехавших из Иркутской губернии?

– Мог, но его родной край неблизкий, но даже эти, растяпы, пошли на прием к земляку. Губернский городок небольшой и по этой причине, я думаю, знали друг друга, тем более отец нашего пропавшего был не последним человеком в губернии и его сына могли знать многие.

– Конечно, исключать нельзя, – задумчиво произнёс Михаил, – но меня беспокоят паспорта и деньги. А не соизволили оставить их ему в залог?

– Да, – улыбнулся Путилин, – и тут же заявили в полицию об их пропаже?

– Я не прав.

– Знаю, а теперь давай вместе помыслим.

– Я всегда.

– Что же у нас, мил человек, получается? – начал Иван Дмитриевич. – Жил— был на свете чиновник, стоящий в епархии не на последнем месте. Добился поста через труд и рвение, прослыл стойким в решении вопросов. То, что самую малость замкнут, так это не повод подозревать его в злоумышлении, да и то, что в близких отношениях с приходящей прислугой, грех, но, как сказал Спаситель, кто у нас без греха? Далее следуют злополучные паспорта и деньги. Да что с номерами банковских билетов?

– Увы, – посетовал Михаил, – к сожалению, отследить не представилось возможным.

– Хорошо, перейдем к дальнейшим рассуждениям. Деньги скопил наш секретарь.

– Не возражаю.

– Паспорта? А не подброшены ли они?

– С какой целью? – неподдельное удивление читалось на лице Жукова.

– Может надо начать с этого, – Путилин постучал пальцем по столу, – к этому рассуждению меня подталкивает и иркутская депеша. Тебе так не кажется?

– Честно говоря, – осторожно произнёс Михаил, – я склоняюсь к противуположенному мнению.

– Позвольте полюбопытствовать, на чем же оно основано?

– Ну не верю я духовному ведомству, – после некоторого молчания сказал помощник.

– Михаил, – Иван Дмитриевич тяжело вздохнул, – ты молод и тебе простительны такие суждения, но, как сотруднику сыскной полиции, тебе этих слов простить нельзя. Ты в первую очередь должен, – Путилин выделил последнее слово, – руководствоваться не охватившими тебя чувствами или неприязнью к людям, встречающимся в расследовании, а чистым соображением, основанным на узнанном, увиденном и найденном. В данном случае на чиновнике нет пятен, ну кроме, ежели шалостей с домработницей, а в остальном он выполнял свои обязанности, как ему подсказывала совесть.

– Сомнительно.

– Не думаю, мои мысли основаны на имеющихся показаниях и документах. А твои?

После некоторого раздумья Михаил сказал:

– Вы правы, мои зиждутся исключительно на неприязни к данному господину.

– То—то. В конечном итоге мы имеем, – Иван Дмитриевич качнул головой из стороны в сторону, словно взвешивая слова, что хотел произнёсти, – как не смешно звучит, заговор с целью опорочить чиновника Духовной Консистории, не дающего ходу каким—то делам.

– Бракоразводным? – подхватил Жуков и брови взлетели вверх.

– Такой поворот вполне может быть.

– Но где же секретарь?

– Это—то мы с тобой и пытаемся выяснить, – Путилин поднял бумаги в поисках списка, написанного помощником господина Комарова, – что некоторых из упомянутых людей сблизило затягивание семейных дел и поэтому они могли сговорится и подстроить козни нашему приверженному принципам сохранения семейного очага чиновнику. Могли?

– Не исключено.

– Вот когда мы выясним, круг лиц, причастных к сему заговору, мы сможем выяснить, куда господина секретаря увезли.

– Вы думаете, его так запросто похитили у самых дверей Консистории?

Иван Дмитриевич вместо ответа пожал плечами, мол, додумывай сам, чай голова должна служить не только для носки картуза, а для более важных дел, требующих пошевелить мозгами.

– Тогда я не понимаю, – Михаил выглядел недоуменным, открытым взглядом вглядываясь в лицо начальника, – ну подбросили паспорта и что здесь крамольного?

– Не скажи, – Иван Дмитриевич подпер рукою щеку, – в сочетании с исчезновением да с деньгами…

– Но он—то исчез без них?

– Да, без них, – тем же тоном произнёс Путилин, – но допусти такую возможность, что наши святоши не стали выносить сор из избы, а замяли дело, будто его и не было. Какие возникли у них мысли? Молчишь? То—то. Мы с тобой хотим докопаться до истины, а Афанасия Петровича сослали бы в какой—нибудь приход на Камчатке или Сибири, чтобы не вскрылось что—нибудь неприятное, имеющее возможность нанести вред церковному ведомству, как говорится, с глаз долой и вся недолга.

– И то правда, – деваться от доводов начальника было некуда и Миша согласился.

– С чего на твой взгляд стоит начинать? – щека продолжала покоится на руке, только над переносицей появилась складка.

– Вы же сами сказали – со списка.

– Начинай.

Жуков поднес кулак к губам, несколько раз кашлянул, словно оратор на трибуне.

– Мне кажется, – скомкал слова в нерешительности, потом осипшим голосом продолжил, – может надо начать с тех, кому надо завершить бракоразводное дело незамедлительно, скажем до отъезда в другие края либо для вступления в повторный брак.

– Замечательно, – похвалил помощника Путилин, – и поэтому ты со списком возвращаешься в Духовную Консисторию и уточняешь об этих людях все, что сможет поведать секретарский помощник. Если же он мало чем сможет помочь, то уточни, кто из списка, – он потряс бумагой, – с особым рвением пытался обойти господина Комарова, нанося визиты вышестоящим духовным лицам. Это будет наш первый шаг. Ты понял.

– Так точно, – просиял Миша, вскочив неловко со стула и так же неумело, но подражая военным, поднес руку к голове, – разрешите выполнять?

– Ступай да поживее, – отмахнулся от помощника Иван Дмитриевич.

Жуков доводил до истерического состояния помощника господина Комарова своими повторяющимися вопросами о том или ином семействе. Что подвигло их на разрыв отношений? Кто из них ходил с жалобами на ретивого чиновника? Какими карами грозили секретарю за задержку дела? Какими подношениями пытались купить? Но в конечном итоге добился желаемого и с радостным чувством, с бумагою, которая казалось жгла карман, погонял извозчика за медлительность езды, хотя прохожие шарахались в сторону от боязни попасть под колеса мчащейся коляски.

Иван же Дмитриевич ноначалу с четверть часа сидел за своим столом, перечитывая раз за разом список. После каждой фамилии отводил к окну взгляд, словно там была разгадка на интересующие его вопросы. Вновь возвращался к бумаге, которая невольно притягивала к себе. Когда же почувствовал усталость в глазах, вызвал дежурного чиновника, интересуясь рапортами и вновь пришедшими циркулярами, которых то ли к счастью, то ли к сожалению не оказалось. Прошелся по этажу, здороваясь со своими сотрудниками, потом вернулся к себе в кабинет, встал у окна, наблюдая за суетой на улице, в ожидании помощника.

Дверь с едва слышным скрипом отворилась, и в небольшую щель протиснулся Михаил с сияющей улыбкой на уставшем от общения с помощником Афанасия Петровича лице.

Путилин повернул на скрип голову и укоризненно покачал, напоминая помощнику, что не плохо бы было поначалу постучать. В прочем непорядок, хотя на привычку Михаила, заходить без стука, уже давно махнул рукой, не стоило переучивать.

– Иван Дмитрич, – по лицу было видно, что возвернулся не с пустыми руками, тем более, как не пытается спрятать лукавую улыбку, ничего не выходит, – я… – хотел пошутить по поводу поездки в Духовную Консисторию, но осекся под пристальным взглядом начальника. – Иван Дмитрич, кое—что удалось разузнать, – за миг стал серьезным.

– Докладывай, – повернулся Путилин и направился к своему любимому креслу, который скрипнул под тяжестью начальника сыска, – слушаю, Миша.

Жуков достал из кармана записную книжицу, в которую заносил самое примечательное и важное, раскрыл на нужной странице, приготовился к обстоятельному разговору об узнанном от духовных лиц.

– Миша, – произнёс Иван Дмитриевич, сбивая с толку помощника, чтобы тот привел в порядок мысли и начал с главного, а не расползался, перескакивая с места на место, как бывало, когда от избытка накопившегося по розыскным делам терял нить рассказа и в конце концов погрязал в дебрях слов, и надолго замолкал, приводя мысли в порядок. Для этой цели Путилин нашел выход и прежде, чем приступать к выслушиванию отчета, давал Жукову маленькое поручение. – Вот то, пока ты не начал свою повесть, я с большим удовольствием выпил бы стакан горячего чая. Не сочти за труд, распорядись, чтобы нам принесли.

1
...
...
11