Я встретила его взгляд и легко прочла в нем ужас. Душераздирающий, словно всадник совершил что-то страшное, непоправимое.

Аик прекратил петь, подался вперед и заглянул в лицо товарища. Но тот смотрел лишь на меня все с тем же ужасом.

Я неуверенно улыбнулась и прошептала, кивая на траву:

– Сагхара́х.²³

Драха вскочил на ноги и быстрым шагом направился к холму. Аик проводил его спину взглядом и повернулся ко мне. На его лице читался без слов понятный вопрос. Впрочем, я знала, как задать его на языке всадников: ах асстха́ хаадахи́р?

Что случилось?

Я покачала головой и повернулась к озеру. Кажется, всадники решили, что их магия может напугать меня. Только так я могу объяснить, почему Драха перепугался.

Хотя откуда им знать, что магия меня испугает? Потому что я из другого мира?

Как же все сложно…

Я посмотрела на Аика с нескрываемым любопытством.

– Если бы ты говорил на моем языке, замучила бы вопросами до полусмерти и заставила показать, что умеешь.

Всадник неуверенно улыбнулся, не поняв ни слова, и посмотрел в ту сторону, куда ушел его товарищ. А я хмуро уставилась на ком грязной одежды. Нужно выстирать.

***

Я не торопилась возвращаться в лагерь. Неспешно высушила волосы, попыталась рассмотреть свое отражение в зеркальной глади озера, потерпела в этом деле поражение, повалялась на траве, разглядывая затягивающие небо мягкие облака… и принялась стирать чертовы вещи.

Аик предложил помощь, указав на кусок мыла, но я отказалась. Потом попросила отвернуться, пока стирала нижнее белье, и в конце предложила изнывающему от безделья всаднику отжать мои джинсы, толстовку и куртку. Но когда ткань опасно затрещала в его сильных руках, со смехом отобрала одежду. Не гулять же мне в рубашке Маритаса, пока не доедем… Куда мы там едем?

Аик не оставлял меня одну, но я видела – ему страшно хочется узнать, почему Драха внезапно ушел. Он поглядывал на меня с немым вопросом, но я делала вид, что не замечаю этого. И думала. Много и активно. В основном про то, как убедить всадников продемонстрировать силу.

Таранного подхода я опасалась. Не знала, как они отреагируют. Зайти издалека не смогла бы при всем желании – я не владела языком, чтобы вести витиеватые беседы. Промолчать об увиденном тоже не выход – наверняка Драха расскажет спутникам, что я видела его игры с травой. А если и не осмелится, любопытство сожрет меня заживо!

Я отбросила упрямую прядь волос с лица, в очередной раз прополаскивая вновь ставшую белой футболку. Мыло у Маритаса восхитительное! Отстирывает даже те пятна, которые…

Так, стоп! О чем я? Ах, да.

А с чего я вообще взяла, что всадники боятся меня напугать магией?

Например, с того, что ни разу открыто не демонстрировали, а Драха перепугался до смерти, когда понял…

«Ай, хватит! Иди и сделай что-нибудь! Результат получает тот, кто что-то предпринимает, а не только размышляет!».

Солнце опускалось к горизонту. Смеркалось. Я наскоро отжала футболку, завязала выстиранную одежду в серое полотенце и махнула Аику.

– Ах касра́х?²⁴

Он радостно улыбнулся – серьезно, чтобы заставить их улыбаться, нужно сказать пару слов на их языке! – и поднялся с травы с явным облегчением. Устал ждать.

На подходе к холму до нашего слуха донеслись обрывки разговора. Я прислушалась и посмотрела на спутника округлившимися глазами – кажется, всадники ссорятся!

Страх ужалил виски, но Аик отреагировал на громкие голоса совсем не так, как если бы там шел ожесточенный спор. Он задышал чаще, схватил меня за локоть и шепнул:

– Mãrivtás…

– Мьари… кто?

– Mar kasráh, mõrí!²⁵ Kharád!

И потащил меня за собой.

Я дважды запнулась об незаметные под травой кочки, трижды едва не выронила куль с одеждой и порядком запыхалась, пока мы бежали к лагерю.

– Аик, я сейчас… ау́д! Я сейчас упаду!

Всадник резко остановился. Я по инерции врезалась в его спину, едва не опрокинув нас обоих, и раздраженно рявкнула:

– Аик, чтоб тебя! Слава всевышнему, что ты меня не понимаешь! Я из-за тебя чуть…

– Ah mõrí?

Я проглотила конец фразы, услышав незнакомый голос. Новые всадники?

Я выглянула из-за спины Аика и убедилась в верности догадки. На поляне собрались все мои спутники, включая вернувшихся Гардаха с сыном и Кхар Джахара. Они выстроились полукругом вокруг трех незнакомцев, не успевших слезть с кайдахаров.

У первого всадника, возрастом едва обогнавшего Кхаада, были зеленые глаза и отличавшие его от остальных мужчин светлые волосы и брови. На широком добродушном лице сильно выделялся крупный нос. Увидев меня, он радостно улыбнулся, и на его щеках появились глубокие ямочки.

У второго всадника, шатена, черты вытянутого лица были резкие, словно выточенные в камне. Это делало его похожим на Маритаса, но вид у этого мужчины был более приветливый. Наверное, потому что его голубые радужки казались более естественными, а густые брови не нависали над верхним веком. Он был ненамного младше Гардаха и разглядывал меня с любопытством и настороженностью.

А третий всадник…

Когда он увидел меня, его глаза на пару секунд заволокло черным дымом, но потом они снова стали ярко-голубыми и красиво замерцали. Уголки губ приподнялись в улыбке человека, не верящего в свое счастье.

– Mar mõrí…

Кажется, эти слова, сказанные низким, чуть хриплым голосом, услышал весь мир – настолько стало тихо, стоило мне прекратить ругать Аика.

Я растерянно заморгала под взглядом брюнета. Он смотрел на меня так, словно перед ним предстало сошедшее с небес божество, а не женщина в безразмерном плаще с растрепанными волосами!

Всадник грациозно соскользнул со спины кайдахара и направился к нам. Аик тут же поспешил отойти к товарищам, и мне захотелось броситься следом, чтобы спрятаться за его спиной – уж слишком пристальным было внимание незнакомца!

Я мазнула взглядом по лицам всадников и нервно сглотнула – они смотрели на брюнета с нескрываемым восторгом и обожанием, а Кхар Джахар горделиво улыбался, словно в том, кем являлся этот мужчина, была его личная заслуга.

Я снова посмотрела на шагавшего ко мне брюнета.

Он был одет так же, как мои спутники – в простые кожаные штаны и свободно выпущенную рубашку. Но плащ, небрежно наброшенный на одно плечо, навевал мысли о мантии правителя, а кожаный пояс и портупея через грудь – о перевязи воина.

Его поступь была степенной и величавой, осанка – идеальной. Чуть вскинутый подбородок добавлял его образу снисходительной надменности, а прямой и открытый взгляд знающего себе цену человека – властности. Крепкая широкая грудь вздымалась слишком часто. Лишь это выдавало волнение мужчины да чуть подрагивающие пальцы, словно ему не терпелось потрогать… меня, что ли?!

От всадника волнами расходилась мягкая, но от того не менее убедительная сила. Он не обладал внушительными габаритами, но рядом с ним остальные мужчины внезапно перестали впечатлять своими потрясающими воображение фигурами.

Мой взгляд испуганно пробежался по его широким плечам, спустился по проступавшим под черным льном рубашки мускулам к узкому тазу и вернулся к лицу как раз в тот момент, когда мужчина остановился в двух шагах от меня. Пришлось запрокинуть голову – брюнет был выше меня на фут, не меньше.

Вблизи незнакомец оказался невероятно привлекательным мужчиной. Я дала бы ему лет тридцать шесть, но он казался старше из-за впечатления, которое производил. Его лицо можно было смело назвать породистым. Симметричные, правильные черты, высокие лоб и скулы, прямой нос, волевой подбородок, четко очерченные темные губы. Глаза окаймляли настолько густые и длинные ресницы, что я искренне позавидовала их обладателю.

Руки зачесались, страшно захотелось прикоснуться к нему, чтобы проверить – он вообще настоящий? Он был красив, как и его товарищи, но обладал какой-то уж слишком идеальной внешностью! Словно его лицо создавали, тщательно выверяя каждую черту, чтобы наверняка влюбить в него всех женщин на планете! О том, что передо мной простой смертный, говорили лишь морщинки в уголках глаз – много смеется? – и в межбровье – и, видимо, много хмурится.

Когда он вытащил кинжал из ножен на поясе, я отступила, округлив глаза. Сердце забилось быстрее, а к щекам прилила кровь. Его действия напугали неожиданностью – я не ощущала угрозы. Наоборот – каждым нервным окончанием чувствовала, как брюнет тянется ко мне.

Незнакомец вскинул брови, отметив мою реакцию, и ободряюще улыбнулся.

– Mar mõrí…

Низкий голос отозвался в груди легкой дрожью, распугал шустрые мурашки по моим плечам.

Всадник сжал рукоять кинжала пальцами и прижал кулак ко лбу, потом к груди слева, почтительно склонил голову.

– Avalés im zült amár, mõrí. Ah am vasahtü im zült?

Я кашлянула, прочищая горло, и почти прошептала:

– Даа́… Авале́с ин… им зюльт ама́р, мьаривта́с. Ах ам васахтю́ им зюльт?

В том, что передо мной мьаривтас, что бы это ни означало, я нисколько не сомневалась. Он явно занимал высокий пост среди всадников, говоря точнее – возглавлял их. Достаточно было одного взгляда на моих спутников, чтобы в этом убедиться.

Рослые мужчины разных возрастов смотрели на мьаривтаса в покорном ожидании. Я была уверена – он скажет слово, и они бросятся исполнять любой приказ. И не озеру они радовались и возможности искупаться, как некоторые, а тому, что он вскоре присоединиться к нам. И лагерь мы разбили, чтобы дождаться его.

Но откуда Кхар Джахар узнал о его приближении?! Это явно произошло тогда, когда он резко замолчал прямо посреди разговора… Магия? Похоже на правду.

В глазах брюнета расплескалась трепетная нежность. Улыбка стала ласковой.

– Daá, mõrí. Saík im zurá salé Akhá Djahár Daár.²⁶

Акха́ Джахар… Джахар!

Я искоса глянула на Кхар Джахара. Вот почему он так выглядит! Родственник! Судя по возрасту… Гордый папаша, значит, да?

– Ah saís im zurá salé?²⁷

Я облизнула пересохшие губы, прежде чем ответить:

– Саи́к… им зура́ сале́…²⁸ Дана Торрес.

– Dána Tórres…

В его исполнении мое простоватое в этой компании имя прозвучало очень даже достойно.

Я вздрогнула от неожиданности, когда Акха Джахар с королевским достоинством опустился на одно колено, склонил голову вперед, чудодейственным образом сохранив спину прямой, и протянул мне кинжал на раскрытой ладони. И знатно охренела, когда остальные всадники последовали его примеру!

Восемь рослых мужчин, шестеро из которых сопровождали меня уже две недели, весело смеялись надо мной, делили пищу и кров, встали на одно колено, склонили головы и прижали правые ладони к груди. В их позах не было покорности – только уважение к тому, кого считаешь достойным его.

Мои руки задрожали. Тюк с одеждой, который я все еще прижимала к груди, ощутимо потяжелел.

Акха Джахар заговорил торжественно, явно следуя какому-то ритуалу. От его грудного голоса перехватило дыхание.

– Mar Dána Tórres! Ahrá, Akhá Djahár Daár, da kakhaeêráhs e mãritárh avarí zurhirá a sip mãrivtás, sasé, saík mõrí, liháht in gahtár saík e im gaheerás, saík e saíks mãrívs!

Он замолчал, но взгляд не поднял, продолжая протягивать оружие. А я замерла, лихорадочно соображая – сказать, что я ничерта не поняла, или не портить момент?

Я бездумно отметила витиеватый узор татуировки на мизинце всадника и уставилась на кинжал. По темному металлу вдоль кровостока бежали символы, похожие на те, что я видела на клинке фламберга. По отполированной ладонью костяной рукояти вились искусно вырезанные снежные вихри, а тыльник был выполнен в виде головы дракона. Изумительно красивое оружие! И он отдавал его мне.

За каким хреном?!

«Не паникуй, замедлись, обдумай все», – прозвучал в голове совет мамы. И я последовала ему, стараясь сдержать срывающееся дыхание.

Итак. Сейчас явно состоялся ритуал. Видимо, мьаривы не успели сообщить мьаривтасу, что на их языке я говорю на двоечку с натяжкой. Пару слов поняла, но даже общей сути не уловила!

Хотя цель происходящего предельно ясна. Он протягивает мне оружие, и я должна его взять. И это означает что-то важное для всех! И, похоже, никто не шелохнется, пока я это не сделаю.

Я нерешительно потянулась к кинжалу… и тюк одежды выскользнул из моих дрожащих рук, с влажным шлепком приземлился у ступни мьаривтаса. Как по голове его не ударил или по колену – удивительное дело!

Мое лицо запылало, словно его снова взялся лечить Маритас. Никто не шевелился. Вокруг царила гробовая тишина, и для полноты идиотизма ситуации не хватало только треньканья насекомых, которые заменяют сверчков в этом мире!

Время застыло, предоставляя стыду вечность, чтобы сожрать меня заживо. Я совершенно не представляла, что делать дальше! Схватить кинжал и бежать на другой конец света? В идеале – не брать и провалиться сквозь землю! Или…

Первым сдался Драха. Он беззвучно засмеялся, содрогаясь всем телом. Рядом с ним уперся ладонью в землю Аик. Маритас прижал к губам кулак. А следом сдала позиции выдержка остальных всадников. Даже Кхар Джахар басовито расхохотался!

Я перевела растерянный взгляд на Акха Джахара и едва не задохнулась от возмущения!

Плечи мьаривтаса мелко вздрагивали. Он прижимал кулак к губам, заглушая смех.

Нет, провалиться под землю больше не казалось идеальным выходом из ситуации. Идеальным было не оказываться в лодке Харона! И никогда не встречать этих красавцев!

– Mar mõrí…

Акха Джахар взглянул на меня исподлобья. На голубых радужках мерцали белые искорки.

– Tükaráh in gahtár. Avrís e saís. Aha im gaheerás saík e saíks mãrívs.

Я попыталась пошевелиться, но тело словно окаменело. Акха Джахар понял это… или задолбался ждать ответных действий! Он поднялся с колена и выпрямился, возвышаясь надо мной. Ласково улыбнувшись, взял меня за руку, вложил в пальцы кинжал, сомкнул их вокруг резной рукояти и накрыл своей прохладной ладонью. Погладил тыльную сторону моей кисти большим пальцем и прошептал:

– Ahrá sar muduá sas var kal…²⁹

Рыдания сдавили грудь.

Он рад со мной познакомиться…

Мьаривтас окинул меня долгим взглядом, в котором помимо теплых чувств читалось облегчение человека, который долго к чему-то стремился и наконец ценой тяжких усилий и ужасных страданий достиг желаемого.

– Sas var vailaárh laghád. Mar jü laghád, mõrí!

Слезы прорвали оборону и потекли по щекам.

В его голосе столько трепета, а я…

– Я не поняла большей части того, что ты сказал.

Мьаривтас застыл, услышав незнакомую речь. Улыбка медленно сошла с его лица.