Капитан фыркнул и снова уставился вперед.

– Такой красивый край, – заметила Ольга. – С трудом верится, что тут идет война.

– О, а вот и порт! – объявил Нико.

Теперь Ольга заметила, что прямо по курсу среди деревьев возвышаются большие ворота, а справа и слева над ними – две укрепленные вышки с пулеметами. Идущий впереди патрульный катер повернул к ним.

– Осторожно! – вдруг крикнул капитан Уилкс и рванул штурвал так, что катер качнуло и Ольга повалилась на палубу. Падая, она успела заметить, как среди листвы что-то блеснуло, и раздалось несколько хлопков.

– Чертовы пираты! – рявкнул капитан. – Благо сноровка еще осталась, а то пошли бы ко дну…

– Что случилось? – прокричала Ольга, вскочив на ноги. И тут увидела, что один из сопровождавших их патрульных катеров охвачен пламенем и дымом. Через его борт перевалился горящий человек, а затем раздался взрыв, и вместо суденышка остались качающиеся на волнах дымящиеся обломки.

На переднем патрульном катере появился все тот же офицер с перекошенным злобой лицом.

– Нас обстреливают с берега! – прокричал он в мегафон. – Быстро идите к порту. И без фокусов – за вами следят пулеметчики. Они не промахнутся!..

Его голос заглушил грохот – разом залаяли пулеметы обоих оставшихся патрульных катеров. Они понеслись вдоль берега, поливая огнем лес. Из листвы выпал человек с чем-то черным в руках, видимо, оружием, всплеснул руками, скатился по песчаному склону к воде и замер. Это все, что Ольга успела заметить, потому что капитан Уилкс, вцепившись в штурвал, выжал полную скорость. Перед кабиной мелькнули распахнутые ржавые ворота, вышки с нацеленными на катер стволами орудий, после чего Ольга и ее команда очутились в широком заполненном водой тоннеле. Там они едва не столкнулись со спешащими к выходу несколькими десантными кораблями, как братья-близнецы похожими на их катер. Едва те оказались снаружи, створки ворот со скрипом захлопнулись, подобно челюстям гигантского чудовища.

Теперь катер Центра Милосердия медленно двигался в полумраке тоннеля, освещенного тусклыми желтыми прикрепленными к потолку лампами. Слева и справа навстречу выплывали хищные морды небольших военных кораблей, пришвартованных у бетонных пирсов. Ольга обратила внимание, что эти пирсы черны от старости, зато стены тоннеля сложены из белого кирпича. Видимо, когда-то этот причал располагался под открытым небом, а стены и потолок выстроили не так давно. Кое-где на камнях причала и парапета сохранились рекламные таблички, указатели и надписи, свидетельствующие о том, что когда-то порт использовался в мирных целях.

– Для чего они это сделали? – тихо спросила Ольга. Сцена пылающего катера и переваливающегося через борт горящего человека все еще стояла у нее перед глазами.

– Это же эмерийцы, детка, – ответил капитан Уилкс, – пираты, которым даже ребенка прирезать ничего не стоит. Жестокость у них в крови.

– Не говорите ерунды, – перебил его Нико. – Как вы можете судить о народе, который совершенно не знаете?

– Это я-то не знаю? – усмехнулся капитан. – Да я отстреливал этих варваров, когда ты еще на четвереньках ползал.

– Да-да, вы говорили, что сорок лет прослужили во флоте. И много вы видели эмерийцев не через прицел пулемета?

– Слушай, ты, щенок! – взревел капитан, вскочив с кресла. Его голос эхом прокатился по тоннелю. – Я тут кровь проливал, чтобы такие, как ты, могли спать спокойно…

– Не такие, как я, уж поверьте… – Нико тоже вскочил.

– Это точно! Стоит взглянуть на твою бандитскую рожу!

– А ну-ка, хватит! – крикнула Ольга. – Хочу напомнить вам, что вообще-то мы прибыли сюда с миссией милосердия. Чтобы помочь ребенку. Эмерийскому ребенку!

Капитан и его помощник отвернулись в разные стороны и сделали вид, будто занялись делами. Однако Ольга заметила, с какой яростью они поглядывают друг на друга. «Ох, чувствую, доставит мне хлопот эта парочка». – И Ольга в очередной раз укорила себя за то, что так необдуманно укомплектовала свой штат.

– Эй, гражданские!

Они заметили стоящего на пирсе солдата.

– Гребите сюда!

Капитан подвел катер к свободному месту у пирса, бросил трос. Солдат поймал его, закрепил.

– Ждите здесь, – сказал он. – Скоро за вами придут.

И ушел.

– Все равно я не понимаю, как люди способны убивать друг друга, – сказала Ольга. – Лично я верю в мир во всем мире. Верю, что все народы могут жить в согласии.

– Я тоже когда-то был молод и думал как ты, детка, – отозвался капитан Уилкс. – Считал, что все народы достойны жить. Более того, я входил в общество борьбы за мир.

– Ого! Вы? В такое общество?..

– Да уж, верится с трудом, – язвительно вставил Нико.

– И все же это правда, – покачал головой капитан.

– Но как тогда вас занесло в армию? – удивилась Ольга.

– Мой папаша. Он дослужился до полковника, всю жизнь провел в войсках, скитался по военным базам, на одной из которых я и родился. Гражданских мой папуля терпеть не мог: считал их белоручками, говорил, что они живы лишь потому, что есть такие, как он, – военные. Вообще, у меня с отцом было множество разногласий, мы не сходились с ним практически ни в одном вопросе. У меня даже с детства вошло в привычку с ним спорить. Может быть, именно поэтому я и вступал в любую партию, поддерживал любую идеологию, с какой был не согласен мой отец.

Когда я окончил среднюю школу и пришло время задуматься о дальнейшей жизни, отец настаивал на поступлении в военное училище. Я, конечно же, был против. Тогда тот заявил, что не станет оплачивать мое обучение в гражданском вузе, мол, не желает самостоятельно помогать сыну получить какую-нибудь унизительную профессию: либо военное училище, либо иди работать! Я бы и сам выбился в люди, без его подачек… Да только мне вдруг пришла в голову идея. В то время я был одним из самых активных членов школьной организации борьбы за мир. Я решил, что хватит размахивать лозунгами на демонстрациях, пора перейти к более серьезным действиям. Я заявил отцу: раз он хочет, чтобы я стал военным, пусть будет так, но я приложу все усилия, чтобы подорвать его любимую армейскую систему, причем изнутри.

Хорошо развитый физически и имея высокие оценки в аттестате, я без труда поступил в Грасийское военное училище имени Люсьена Вилларе на Ди Гуэрра. При этом я выбрал самую гуманную, на мой взгляд, специальность: капитан транспортного корабля – вроде и в армии, но в то же время стрелять ни в кого не придется. Очутившись в казарме, я, не изменяя своим принципам, начал среди сокурсников активную пропаганду того, что армия – есть зло, а наше занятие в будущем – истребление других людей. Некоторые пытались мне возражать тем, что наш архипелаг давно бы захватили и поработили, не будь у нас надежной армии. К тому же как раз в те годы начали свои набеги эмерийские пираты. На что я отвечал: если бы ни у кого не было армий, некому было б захватывать и порабощать! Стремиться надо не к увеличению оборонной мощи государств, а наоборот – к сокращению их армий, причем повсеместно, во всем мире. Я бесчисленное количество дней провел на гауптвахтах за распространение листовок, меня постоянно срамил начальник училища на плацу перед строем курсантов, показывая, каким не должен быть будущий офицер. И все же благодаря хорошим оценкам, а главное – влиянию моего отца, меня не выперли из «военки».

Получив младший офицерский чин, я был направлен на один из крейсеров грасийского флота. В то время Муруса еще не было и в лапах эмерийцев находилось довольно много островов архипелага. Когда я начал службу, наши войска стояли в районе острова Жардин. Крейсеры к тому времени свою работу уже выполнили – эмерийские корабли были выбиты из его прибрежных вод, а дальше оставалась работа для пехоты – очистить от пиратов сам остров. Я был назначен помощником капитана десантного катера. Наша задача заключалась в том, чтобы доставлять с крейсера на остров группы пехотинцев. Мы также должны были пулеметным огнем прикрывать своих с берега, но стрелять я отказывался наотрез.

К слову сказать, экипаж крейсера меня сразу невзлюбил, ведь я так и не сменил своих пацифистских взглядов и не считал нужным их скрывать. Более того, я решил: где, как не здесь, в действующей армии, больше всего нужна моя пропаганда, среди людей, которые и несут смерть! Но это продолжалось недолго…

Капитан Уилкс помолчал.

– Однажды, патрулируя окрестности острова, мы обнаружили небольшой торговый корабль, – продолжал он. – На связь он не выходил, похоже было, что судно покинуто. Такое ведь бывает: или эпидемия выкосит команду, или еще чего… Патрульные катера сделали вокруг него виток, но ничего подозрительного не обнаружили. И тогда капитан крейсера решил отправить туда десантников. Десяток парней вооружились, погрузились на наш катер, и мы повезли их к этому проклятому судну…

– На этом катере? – перебила Мишель.

– Нет. Этот мне достался позже, – ответил капитан и продолжил: – Мы подошли к кораблю, десантура вскарабкалась на палубу. Мы с капитаном катера так и не узнали, что именно там произошло, но каково было наше удивление, когда спустя несколько минут на катер вдруг ворвались десятка два пиратов и наставили на нас стволы. Думаю, уже ясно, что это была западня. Капитан катера среагировал мгновенно – первый же ворвавшийся в рубку пират получил пулю в лоб. Однако самого капитана тут же изрешетили автоматами остальные бандиты. Я трясущимися руками вынул из кобуры свой пистолет. Пират, на которого я его направил, замер.

«Ну? Чего медлишь? Стреляй! – усмехнулся тот, делая шаг мне навстречу, и кивнул на изуродованное тело капитана. – Хочешь повторить его судьбу?»

Я направил пистолет ему в грудь, но на курок нажать так и не смог. Нет, я не боялся, что, как только я пристрелю этого человека, меня самого ожидает смерть. В тот момент я думал лишь о том, что, если выстрелю, все мои принципы – ложь! Ведь я сделал бы то, против чего сам всегда протестовал! А в следующий миг пират выхватил пистолет из моих трясущихся рук и ударил его рукояткой мне по лицу.

«Чего ты не пристрелил этого подонка?» – услышал я голос сквозь боль и шум в голове.

«Он еще пригодится», – был ответ.

Пираты потребовали, чтобы я отвез их на наш крейсер!

Под дулом пистолета я сообщил по рации, что на обследованном нами корабле пусто и мы возвращаемся. Я вел катер, а сам видел, как пираты раздевают моих убитых сослуживцев и переодеваются в их одежды. Понять их задумку было несложно. За тот маленький путь, что мы шли до крейсера, в моем сознании произошла настоящая революция. Я понимал, что случится, если я доведу судно до места и высажу этот смертоносный десант. Вдруг я увидел торчащий из воды риф. Решение я принял мгновенно. Я резко повернул штурвал, и катер на полной скорости помчался на смертоносный риф. Однако достигнуть цели я не успел. Меня оттащили от штурвала, управление перехватил один из пиратов.

«Решил сыграть в героя, да?» – вскричал схвативший меня эмериец, достав пистолет.

Я думал, он просто меня пристрелит. Но нет, я-то им был еще нужен! Он взял мою руку, приставил ствол к ладони и нажал на курок. Палец отлетел, кровь хлынула фонтаном.

«Еще одна такая выходка, я возьму тесак, отрежу тебе сначала одну руку, затем другую и так далее, пока не останется одно туловище, – пообещал пират. – Тебе ясно?»

Я едва слышал его голос сквозь пелену боли.

«Ты понял меня?» – повторил пират и, не услышав ответа, схватил меня за другую руку и поднял пистолет.

«Понял я, понял!» – прохныкал я, отдернув руку. Героизма у меня мгновенно поубавилось.

«То-то! А теперь – вперед! Тебе еще предстоит высадить нас на крейсер». – И пират швырнул меня обратно к штурвалу.

Я больше не возражал и не пытался геройствовать. У крейсера добровольно вышел на палубу.

«Все в порядке?» – спросил встретивший меня матрос.

«Да, все отлично», – соврал я, затылком чувствуя смотрящие мне в спину стволы. Скажете, что я струсил? Да, так и есть. Но сложно быть героем, когда тебе двадцать два и у тебя едва молоко на губах обсохло, а кровожадные убийцы угрожают тебя четвертовать.

«Точно все нормально? – Матрос все же насторожился, видимо, заметил мое волнение. – Что с рукой?»

«Порезался. Все хорошо».

Матрос сбросил веревочную лестницу. Переодетые десантниками пираты, пряча лица под касками, полезли вверх. Я остался на катере под прицелом отстрелившего мне палец эмерийца и с содроганием слушал треск выстрелов и крики, доносящиеся с крейсера. Их план сработал: команда корабля, уверенная, что вернулись их сослуживцы, оказалась застигнута врасплох. Эмерийцы отлично знали, как устроены крейсеры грасийского флота. Они сразу же захватили оружейные, а дальше попросту началось убийство – расправа над безоружными. Больше сотни трупов!

«А с этим что делать?» – спросил охранявший меня пират, когда с командой крейсера было покончено.

«Есть отличная идея! – предложил один из убийц. – Давайте устроим этим воякам достойные похороны».

Мой катер доверху нагрузили трупами – сложили грудой, словно дрова: в трюме, в рубке, на палубе.

«Ну что, давай проводи своих товарищей в последний путь, – сказал тот, что лишил меня пальца. – Только поторопись, наше терпение не вечно».

Меня оставили в катере одного, пираты вернулись на борт крейсера. И вдруг я увидел, как одно из корабельных орудий разворачивается в мою сторону. Мне все стало ясно. Быстро перебравшись через тела товарищей, я вцепился в штурвал и, запустив двигатель, направил катер в открытый океан. Клянусь, я никогда в жизни так не гнал корабль, как в тот момент. Грянул залп. Катер качнуло и окатило водой. По мне били из пушки! Размазывая по лицу слезы, я гнал и гнал в синюю даль. Еще удар! Снова мимо. К счастью, эмерийцы оказались отвратительными артиллеристами. И все же один снаряд достиг цели и слегка зацепил катер. Трюм стал быстро наполняться водой. Я обернулся и замер: тела моих сослуживцев дрейфовали по кораблю, словно бревна. Помню, меня стошнило. С трудом подавив приступ паники, я все же заставил себя искать путь к спасению – принялся пробираться по трупам к выходу. Едва я успел схватить спасательный круг, катер пошел ко дну.

Я не знаю, сколько прошло времени, пока меня обнаружили. Думаю, недолго, иначе акулы, привлеченные запахом крови, растерзали бы меня. Но, к счастью, мимо проходила группа патрульных кораблей и меня спасли. Никогда не забуду лица матросов, которые вытаскивали меня из усеянной трупами розовой от крови воды… Именно с тех пор я понял, что далеко не каждый народ достоин права жить и далеко не каждый спор могут решить переговоры. А чтобы я никогда не забывал об этом, мне на память осталось это!

Капитан Уилкс поднял левую руку, демонстрируя четыре пальца – на ладони не хватало мизинца.

– Какой ужас! – прошептала Мишель.

– Да уж, занятная история, – хмыкнул Нико. – Я аж прослезился.

Капитан Уилкс метнул в него свирепый взгляд.

– Нико, как вы можете быть таким жестоким? – поразилась Ольга. – Человек пережил настоящий кошмар, а вы насмехаетесь.

– Пережил, это да, – кивнул помощник капитана. – Но кто в этом виноват? Только он сам! Ведь у него был выбор проигнорировать требование отца и остаться на гражданке. Но он предпочел стать солдатом, то есть наемником, воюющим за деньги. И, судя по этому рассказу, поначалу не самым лучшим… Не кипятитесь, капитан, вы же это и сами признаете! Уверен, ваше руководство тогда так и не узнало, как именно был потерян крейсер. Иначе вас бы шлепнули свои же. И я вас не виню. Сложно быть героем, когда на кону собственная жизнь.

Глаза капитана Уилкса сверкнули.

– Что касается жестокости, – сказал Нико, – это война! И тут действуют законы военного времени. Чего вы еще ожидали, капитан, оказавшись на передовой? Увидеть, как все целуются и обнимаются? Все ваши сослуживцы также были солдатами и знали, на что идут, когда подписывали контракт. И то, что они погибли, – их личная вина: они сами потеряли бдительность. Враги же проявили военную смекалку. Разве, будь у ваших сослуживцев возможность так обмануть врага, они бы этим не воспользовались? Еще как! А потом бы со смехом рассказывали, как им удалось обхитрить глупых пиратов. Эта история звучит так трагично лишь потому, что вы оказались на стороне проигравших.

Нико отхлебнул из фляжки и продолжал, не обращая внимания на все больше багровеющего от злости капитана.

– Кстати, задумывались ли вы о том, сколько убитых было на счету каждого вашего погибшего сослуживца – десантника или матроса? Уверен, у всякого эмерийца найдется подобная, может быть, конечно, и не столь зрелищная, как у вас, но не менее трагичная история, как его родных, друзей или близких убили грасийские солдаты, как разбомбили его дом. У каждого эмерийца есть повод, за что ненавидеть ваших братьев по оружию.

– Мы солдаты, мы выполняли свой долг, а они просто убивают ни в чем не повинных людей! – вскричал капитан Уилкс.

– Никто не убивает просто так, – спокойно возразил Нико. – Если вам нравится оправдывать то, что вы стреляете в людей, чувством долга или мести, – ваше право. Каждый может найти тысячи причин, дающих ему моральное право спустить курок. Да только убийство все равно остается убийством, чем его ни оправдывай. Но, по мне, лучше б вы и дальше пропагандировали мир во всем мире, а не искали для себя оправданий права проливать кровь.

Капитан Уилкс аж затрясся от ярости. Ольга напряглась, чувствуя, что на этот раз точно не избежать потасовки. «И зачем я взяла его помощником капитана?» – в который раз посетовала она. Глаза капитана Уилкса пылали. Нико, наоборот, привалившись на борт, спокойно продолжал потреблять алкоголь из своей бездонной фляжки. Но едва капитан метнулся вперед, случилось неожиданное. Через мгновение он уже лежал на палубе лицом вниз, а Нико восседал сверху, заламывая ему за спину кисть свободной от фляжки рукой.

– Николас, что вы делаете! Прекратите! – вскричала Ольга. – Отпустите его немедленно!

– Пусть сначала пообещает вести себя хорошо, – с улыбкой ответил тот.

– Да я тебя… на куски порву… щенок!.. – прокряхтел из-под него капитан.

Нико пожал плечами, мол, он сам виноват, ничего не могу поделать, и еще сильнее заломил капитану руку – так, что тот закряхтел от боли. Ольга в отчаянии смотрела по сторонам, ища поддержки, и тут же встретилась взглядом со стоящим на пристани около катера офицером, из-за спины которого выглядывали две удивленные солдатские физиономии.

– Это вы прибыли сюда от правительства? – сконфуженно произнес офицер. – И, простите за нескромность, а чем это вы занимаетесь?..

– Отрабатываем приемы рукопашного боя, господин лейтенант! – воскликнул Нико, встав с капитана.

Рядом с ним, одергивая форму, вытянулся по стойке смирно мигом вскочивший капитан Уилкс.

Ольга выступила вперед:

– Да, я член правительства. А это моя команда. Мы прибыли с миссией милосердия и хотели бы поговорить с кем-нибудь из вашего командования.

– С миссией милосердия, говорите… – Офицер скользнул взглядом по взъерошенным капитану и его помощнику. – Ну-ну… Что ж, следуйте за мной.

Их долго вели длинными тускло освещенными коридорами. Офицер шел впереди, замкнули процессию солдаты, и Ольга с содроганием отметила, что их автоматы направлены им в спины. И это беспокоило не только ее.

– Я чувствую себя военнопленной, – шепнула ей Мишель.

Коридор оборвался длиннющей лестницей.

– Какой этаж? – поинтересовалась Мишель.

– Верхний, – ответил офицер.

– А лифта у вас, случайно, нет? – Медсестра состряпала страдальческую мордашку.

– Какие тут могут быть лифты, детка? Ведь это здание строили эмерийцы, – принялся шепотом объяснять капитан Уилкс. – Это довольно отсталый народ…