Солнце поднялось над горами, а ребята спали всё в тех же позах, как легли. Только Барс бодрствовал. На ветках прыгали щеглы, перепархивали дрозды; горлица опустилась на ветку, но, заметив под деревом пришельцев, сорвалась и улетела.
В полдень на ребят напали слепни. Послышались шлепки, сонные возгласы, и наконец мальчики проснулись. Заспанные лица их припухли, и на щеках были видны следы веточек и камней, на которых они лежали. Все с изумлением смотрели друг на друга, на деревья и кусты, окружавшие их, не совсем представляя себе, где они и что с ними.
Над головами мальчиков висело много каких-то очень коротких стручков.
– Были бы стручки длиннее и тоньше, как на акации, я бы мировые пищики смастерил, – похвастался Ромка и нехотя сорвал стручок, висевший почти перед его носом. Он раскрыл стручок, высыпал два крупных зерна на ладонь, потом себе в рот и пожевал.
– Есть можно! – весело объявил он и потянулся за стручками.
Ребята сорвали по нескольку стручков, тоже недоверчиво пожевали, потом вошли во вкус и стали пригоршнями есть зерна. Они сразу же почувствовали голод. Захотелось пить.
– Вкус, как у фисташек, – сказал Топс.
– Ребята, да ведь это и есть фисташки! – вдруг закричал Ромка, пораженный своим открытием. – Честное слово, фисташки! Самые настоящие фисташки в костянках, а не в стручках! Только еще не совсем спелые. Я первый открыл!
– Фисташковая роща! – крикнул Топс в восторге.
– Фисташковый лес! – отозвался Егор.
Вот тут-то ребята и приналегли, да как! Шутка ли, не часто приходилось есть фисташки, а тут перед ними рос большой фисташковый лес, ешь сколько душа хочет. Это было, как в сказке, когда перед героями вдруг появляются яства.
Забегая вперед, надо сказать, что никогда после этого случая ребята уже не могли есть фисташки, так они объелись.
Тут же решено было отметить фисташковую рощу как первое место привала для большого похода.
– Воды хочется, – наконец сказал Гномик.
– А ну-ка, Ромка, сбегай принеси, – скомандовал Егор.
– А почему я, почему не ты, не Топс?
– Не вступай в пререкания с командиром! Так ведь каждый скажет! – рассердился Егор.
– Конечно, пойду, с удовольствием пойду, – неожиданно согласился Ромка, – жарко, я хочу пить, а там и искупаться можно.
Ромка нарочно сказал это, чтобы раззадорить ребят.
– Хитер! – сказал Егор. – Я сам пойду, а то ты, пожалуй, заблудишься.
– Не нужно! Что я, маленький?
– Нет, оставайся и карауль груз.
– Какой же ты командир? Разве полковник Сапегин, отдавая приказ, отменял решения? Давай во всем делать так, как он.
– Ну ладно, – согласился Егор. – Значит, ребята, всё будем делать так, как полковник Сапегин? – спросил он.
– Будем, конечно.
– Мы с Ромкой пойдем за водой и на разведку, а ты, Топс, и ты, Гномик, оставайтесь стеречь.
– Вы будете купаться, – сказал Топс, – а мы? Вот уж такой несправедливости полковник Сапегин никогда бы не допустил! Он так бы сделал: если идти купаться, так всем; если не идти, так всем; если есть, так всем.
– А ты откуда знаешь, как бы поступил Сапегин? – удивился Егор. – Ведь ты его и в глаза никогда не видел!
– Разве ты сам не говорил, – настаивал Топс, – что полковник самый справедливый человек?
Егора били его же оружием. Хорошенько подумав, он согласился, что вряд ли Сапегин пошел бы сам купаться, оставив товарищей. Не в характере Егора было упорствовать в своих ошибках.
– Ладно, Топс! – сказал Егор. – Пойдем все разом. Но мы отряд, у нас есть боевое задание. Полковник Сапегин всегда выяснял, у кого к чему душа лежит. Один лучше в разведке, другой при кухне. Роман, например, хорошо стреляет, Топс неважно, а ты, Гномик, значит, совсем не стреляешь?
– Совсем, – сознался Гномик, – и не хочу.
– Почему?
– Я раз пробовал… Ружье толкает, глушит, и потом не видно, куда оно стреляет.
– Как не видно?
– Глаза сами собой зажмуриваются.
– Эх ты, вояка! – презрительно отозвался Топс.
– Мы выступаем на марш до реки, – сказал Егор. – В маршевых колоннах впереди отряда всегда идет передовой отряд с разведкой, потом основной отряд, а позади тыловой отряд – прикрывает, а по бокам дозоры. Тебя, Роман, я назначаю командиром основного отряда, ты иди в середине, с одностволкой, я – передовой отряд и пойду впереди вас. Топс, второй эшелон основного отряда, идет позади тебя. Гномик – тыловой отряд нашей колонны. А Барс – разведка, застава и дозоры. Сейчас надо ориентироваться по компасу, и мы пойдем по азимуту.
– У нас даже компаса нет! – спохватился Ромка.
– Компас есть! – Егор достал из кармана гимнастерки компас. – Трофейный! Его полковник Сапегин мне оставил, когда уезжал в госпиталь.
– А ну, дай посмотреть, – попросил Ромка.
Каждый хотел подержать компас, но Егор не выпускал компаса из рук.
– Вот север!
И ребята наклонились над стрелкой.
Егор вынул карту и, положив на нее компас, повернул ее северной стороной туда, куда показывал компас.
– А это наша точка стояния. – Егор ткнул пальцем в крошечное пятно. – А река, куда мы идем, – за кустами, возле горы; значит, идти надо на юго-восток. Пойдем без дороги, напрямик, просто по азимуту.
Ребятам понравилось выражение «идти просто по азимуту».
Но нелегко было «просто по азимуту» пробираться в густых зарослях, да еще с грузом. Вначале шли цепочкой, но ветки, которые раздвигал, а потом выпускал передний, больно хлестали идущих сзади, и цепочка растянулась. Скоро все перепуталось. «Тыловой отряд» пошел впереди «основного», а «второй эшелон» шел рядом, обгоняя «передовой отряд». «Боковые дозоры» (Барс) носились взад и вперед.
Егор вел отряд по компасу на юго-восток.
– Хороший азимут! Тут без глаз останешься! – сердился Ромка, с трудом пролезая в кустах. – Надо двигаться туда, где кончаются кусты.
– А в какой стороне они раньше кончаются? – спросил Егор, хитро прищурив один глаз.
Ромка не мог этого сказать.
– Залезли! – ворчал он и хотел что-то добавить, как вдруг впереди трава и кусты пришли в движение, раздались шум, треск и рычанье Барса.
– Обезьяна, обезьяна! – неистово завопил Гномик.
– Медведь, медвежонок! – кричал Топс.
Мешки с плеч полетели на землю. Топс и Гномик мгновенно очутились на деревьях. Ромка схватился правой рукой за ветку, готовый при первой опасности взвиться вверх.
– Заряжай картечью, патронами с картечью! – кричал Егор, сбрасывая, как и другие, груз на землю.
Дрожащими руками он шарил в патронташе; вытаскивая патроны, смотрел на цифру, обозначенную на бумажке пыжа, прикрывавшего дробь, и совал обратно: № 3 – зайчатник, № 5 – утятник, № 9 – бекасинник. Но где же № 00 или № 000?
Ромка, успевший зарядить ружье раньше Егора и сообразивший, что никакого медведя нет, поспешил вперед. Ребята услышали выстрел и восторженный крик Ромки:
– Убил дикого кабана!
Егор и Топс побежали к нему. Гномик осторожно следовал позади.
– Где же он? Где? – кричали мальчики, догоняя бегущего Ромку.
– Вон, в кустах, – отвечал Ромка, на бегу наводя ружье в зверя, промелькнувшего в траве впереди Барса.
– Не стреляй, собаку убьешь! – крикнул Егор, останавливаясь и прицеливаясь.
Одновременно грянули два выстрела.
Ромка подбежал к Барсу, с рычаньем терзавшему что-то в траве, и закричал:
– Это я убил, я!
– Нет, я убил: считается последний выстрел! – протестовал Егор.
Мальчики были так возбуждены, что будь перед ними раненый тигр, они бросились бы и на него. Наконец удалось оттащить за ошейник Барса, и мальчики увидели в густой помятой траве небольшое серое животное.
Гномик поднял трофей за ногу.
– Да это барсук! – сказал он. – Обыкновенный барсук! Тоже охотники! Кричат: «Кабан, кабан!» Мой отец убивал барсуков, и мы ели их мясо и сало, а из шкур делали чучела для школ и музеев. Барсучье мясо не отличишь от свинины, а жир вылечивает от туберкулеза.
– Тоже профессор! А кто первый кричал «обезьяны, обезьяны»? – недовольно пробурчал Ромка.
– Обезьяны будут дальше, там, где леса в лианах, – обещал Егор.
– Какой тяжелый! – сказал Топс. – Давайте сейчас же жарить. А то «курсак пропал», – и он похлопал себя по животу.
– «Курсак пропал»! – передразнил его Егор. – Надо до реки дойти. Там и костер разложим.
– Дай я понесу. – Топс взял барсука за ногу и дернул к себе.
– Не вырывай, я уже несу! – рассердился Гномик.
– Не ссорьтесь, хлопцы! Брось, Топс, понесет охотник, – сказал Егор и протянул руку.
– Я убил, а не ты, я и понесу, – сказал Ромка, отстраняя руку Егора.
– Ладно уж! Чего там! – проговорил Егор. – «Потери противника – трофеи наших войск». Считай своим, не жалко. Мы с полем, как говорят охотники, а это главное. Вот у нас уже и есть мясо! – И он весело крикнул: – Вперед, орлы! Больше жизни!
Ничто так не окрыляет, как первый успех. Вот идут они, удачливые охотники, и солнце светит им весело, и птицы поют, и деревья кивают ветками, и все так хорошо и чудесно, что просто петь хочется!
Мальчики шли радостные и возбужденные, и каждый стремился рассказать, что он подумал, почувствовал, увидел и сделал. Они шли в высокой траве, иногда скрывавшей их с головой, и чувствовали себя землепроходцами, открывающими новые земли.
Наконец кустарник расступился. Ребята увидели перед собой могучие дикие горы, поросшие густыми лесами. А если посмотреть влево, вверх по ущелью Чак, то там, далеко на востоке, лесистые горы вздымались ступеньками все выше и выше и суровыми серыми вершинами заслоняли треть неба.
Ребята стояли молчаливые и встревоженные. Вокруг них была дикая природа. Неприступные скалы, бурные потоки, хищные звери. Последний кишлак остался позади. Что ждет их, так дерзко отважившихся пуститься в путешествие, полное тайн и опасностей? Выдержат ли они без Гаруна? Все эти мысли и чувства можно было прочесть на лицах ребят, ставших сразу серьезными.
Залитая солнечным светом, перед горами, у входа в ущелье Чак, раскинулась веселая долина, уставленная копнами сена. Яркие цветы и пестрые бабочки, порхавшие в воздухе, дополняли пейзаж. Совсем близко шумела горная река Чак, делившая ущелье на две неравные половины – очень узкий северный берег, по которому ребятам предстояло идти вверх, и широкий луг на южном берегу, где проходила дорога. На берегу реки росли хвойные деревья и кусты.
Егор глубоко вздохнул и спросил:
– Здорово?
– Здорово! – ответили ребята.
Они были счастливы и горды: они, бесстрашные разведчики, уже на одну треть выполнили задание дружины и достигли благодатного края.
О проекте
О подписке