Читать бесплатно книгу «Дневник» Генри Хопоу полностью онлайн — MyBook
cover













Все следующие дни и недели по школе я ходил не просто так. Я пытался найти Вику, увидеть ее глаза, среди сотен других глаз. Я их не находил. Я сужал критерии поиска, зная, что она из седьмого класса, но седьмых классов в нашей школе три. Это никак не могло мне помочь и не помогло, поскольку ни на девчонках, ни на мальчишках не было и нет бейджиков с номером класса, в котором они учатся. Я ориентировался по росту, но все девочки средней школы плюс-минус одного.

В пределах школы Вику я найти не мог. Я переживал, что, как и говорили курящие в тот день в туалете старшеклассницы, ее начали гнобить. Боялся, что она избегала места с большим скоплением людей: коридор, столовую… Думал, она отсиживается в кабинетах, передвигаясь от одного к другому быстрее света. Но больше всего я боялся, что забыл ее глаза, что категорически не могло и не может быть. У МЕНЯ ФЕНОМЕНАЛЬНАЯ ПАМЯТЬ.

Сомневаешься? Хочешь назову двадцать знаков после запятой числа Пи? Твое недоверие приведет к тому, что я попусту испишу цифрами с десяток твоих страниц. Тебе это нужно? Значит не сомневайся в том, что я говорю. Не сомневайся в том, кто тебя завел.

Я долго думал, как же можно поочередно увидеть все глаза девочек нашей школы, пока не пришел к гениальной мысли – прийти в школу на час раньше. Я простоял у входной двери два часа. Я прогулял первый по расписанию и второй в своей жизни урок (первый был… ты знаешь, когда он был), но не добился ровным счетом ничего. Просто потратил время впустую и забил ячейки своей памяти совершенно не нужной информацией. Вскоре я ходил по школьным коридорам, повесив нос, а еще позже у меня перегорело.

Для чего я все это делал? Сам не знаю. Может быть, спортивный интерес. Может быть, что-то еще. Скорее всего, хотел удостовериться, что у Вики все хорошо, что она не нуждается ни в чьей-либо помощи. Или наоборот. И желательно в моей. Она же обещала обратиться ко мне. Обещала найти меня, но вместо этого искал ее я. Она так легко расправила мои крылья и так же легко запечатала их обратно, несколько раз обернула липкой лентой и закатала в бетон – до кучи. Дала возможность раскрыться моему потенциалу и обрубила эту самою возможность под корень.

Я начал обращать внимание на ногти девчонок. Понимал, что за это время Вика могла сменить маникюр уже раз пять, но не терял надежды и продолжал искать их. Выглядело это так себе, но я делал то, что считал правильным, нужным, как мне, так и ей.

И на перемене, неделю назад, я нашел ее. Точнее, мне показалось, что нашел. Не по розовым ногтям – по прямоугольному зеркальцу, что держала в руке девочка, как раз подходящая по росту. Она стояла ко мне спиной, лица не было видно. Я прошел рядом, пытаясь боковым зрением взглянуть в отражение на ее глаза. Не вышло. Я боялся обернуться, я стеснялся обернуться, я чувствовал себя полным кретином, искавшим свое счастье, нашедшим свое счастье, упускающим свое счастье. Не мог заставить себя обернуться. На помощь пришел парень, вовремя выкрикнувший позади меня: «Урод!» Лучше быть уродом, чем кретином, из-за стеснения упускающим свой шанс. Только поэтому я обернулся, словно звали меня.

Тело пробрала дрожь, голова загудела. Я в первый раз почувствовал, как потею, как по лицу стекает водопад потопад. Вновь я стоял как вкопанный, и смотрел на девочку, как дурак. Клянусь, как простофиля, непонимающий ничего. Искал в ее глазах знакомые глаза Вики. Эйфория окутала пеленой мои зрачки, и я поверил, что нашел спустя столько времени ту, которую искал. Я чувствовал, знал, что передо мной была не она, но вера в свое Я подвела. Когда та девчонка, глядя в мои застывшие на месте глаза, покрутила у виска, я наконец пришел в себя и окончательно осознал, что ошибся.

От следующего дня я уже не ожидал ничего необычного. В преддверии Нового Года Наталья Николаевна повела наш класс в школьную библиотеку. Она находится на первом этаже. Я уже заглядывал туда раньше, но не заходил.

Поход этот был приурочен к самому празднику. Библиотекарша, Нина Захаровна, рассказывала нам историю появления праздника, его значение в мире, о традициях в разных странах. Она показывала рисунки древних людей и современные фотоснимки. Особенно мне запомнились фотографии, на которых жители всего земного шара встречали новое тысячелетие. Но фотографии – это одно, а вот видео – совсем другое. Не знаю почему, но на большом телевизоре, стоявшем на не менее большом комоде, выполненном в виде гигантской книги, библиотекарша включила запись трансляции смены миллениума в Нью-Йорке на Таймс-сквер. Хоть качество картинки оставляло желать лучшего, я все же не смог не восхититься торжеством, устроенным американским народом. Уже тогда, 21 год назад, за 15 лет до моего рождения, они устроили праздник, который я не видывал даже спустя 20 лет. Там на площадь пришло столько людей, сколько, на мой взгляд, не наберется не то что бы в нашем городе, вообще во всей области.

Ты бы только видел это! Сотни тысяч человек, у каждого где угодно, лишь бы было видно, было нанесено число 2000. Люди ликовали, в унисон отсчитывали секунды до прихода нового тысячелетия: «Ten! Nine! Eight! Seven! Six! Five! Four! Three! Two! One!» И толпа взревела, глядя на гигантский светящийся шар, возведенный на высоченном здании. Все небо осветило и завалило дымом фейерверков. На площадь полетели миллионы блестящих листиков, напоминающих снежинки, переливающихся в лунном свете. Я с головой погрузился в торжество, прошедшее 21 год назад, которое смотрел по телевизору заплаканными глазами. Волей-неволей загадал желание. Представляешь?

После Нина Захаровна показала нам Дедов Морозов других стран, называя их имена. Это меня уже не впечатлило, чего не могу сказать об одноклассниках. Больше всего их развеселил итальянский Бобо Натале (это прозвище прилипло к Бобышевой Наташке) и Йоулупукки из Финляндии, чуть не устроивший землетрясение из-за вызванного его именем хохота. Впервые я испытал испанский стыд.

Когда ор закончился, а вместе с ним и приуроченное к НГ мероприятие, нам провели экскурсию по библиотеке и завели читательские билеты. По сути, мне не было дела до всех тех книжных полок, сшитых шнурками газет прошлого века, но кое-что все-таки заинтересовало. Деревянный стеллаж, занимающий чуть больше половины четырехметровой стены. В высоту он был раза в два выше меня и доставал почти до потолка. В нем находились папки с маркировками от 1980 до 2020. Меня это насторожило, поскольку от Натальи Николаевны я знал, что наша школа открылась как раз в 1980 году. Именно поэтому я и спросил библиотекаршу:

– Что это за папки с годами? Архив?

– Фотоальбомы. В каждом хранится фотография каждого класса, сделанная первого сентября того же года, указанного на корешке, – пояснила она.

– И там есть даже моя фотография?

– Твоего класса. В альбоме 2020, если ты не прогулял фотосессию, найдешь себя.

– Можно посмотреть?

– Конечно. – Сам я не смог достать нужный мне альбом, поэтому библиотекарша любезно помогла мне и подала его в руки. – Ты первый, кому стали интересны эти альбомы.

Я раскрыл его. Фотографию своего класса нашел уже на второй странице и себя на ней: в аккурат между уже знакомой тебе Наташкой Бобышевой и Аней Лазаревой. Но мне не важен был ни я, ни фотография моего класса с удивленными, еще ничего не подозревающими лицами бывших выпускников детского сада. Я дождался, когда библиотекарша займется своими библиотечными делами, оставив меня наедине с фотоальбомом, и перелистал страницы до фотографий седьмых классов. Их было три: 7а, 7б, 7в. Хоть фотографии и были большими, лица – различимыми, но глаза учеников оставались неразборчивыми. Мне не помогали даже очки.

Уткнувшись носом, иногда оглядываясь, я досконально изучил глаза всех семиклассниц. Из сорока пар глаз половина походила на те, что я видел в отражении зеркальца в туалете. На фотографии все глаза, как маленькие точки, были совершенно одинаковыми то ли от яркого солнца, то ли от вспышки фотоаппарата, то ли от непрофессионализма фотографа и его некачественного принтера. В любом случае я не нашел ничего конкретного.

Расстроенный, уже закрывая фотоальбом, меня вдруг поразила собственная безалаберность. Я упустил момент, о котором и не сообразил сразу. Из тех сорока девчонок на фотографии со следующего дня после случившегося в туалете с большой буквой Ж на двери в школе я до сих пор не видел лишь одну. Я второпях раскрыл альбом на странице с 7в, сфокусировался на девчонке в красном пиджачке, с рыжеватыми, на мой взгляд, волосами и с веснушками. Ее глаза были похожи на те, что я искал. Мысли вернули меня на несколько месяцев назад, в прошлое. Я искал в отражении зеркальца с розовой оправой хоть какие-то намеки на волосы, но увы. Там были только глаза. Даже бровей не было видно. Смирился. Но я запомнил ее лицо на фото!

Библиотекарша приняла из моих рук фотоальбом, поставила его на законное место, а я успел догнать последнего в классном строю и удалился из библиотеки.

На следующий день, 27 декабря, у нас был новогодний утренник. На него пришли родители всех моих одноклассников. У некоторых пришли даже бабушки и дедушки. Мои родители тоже были на утреннике, а вот сестра – нет. Она сказала, что не такая тупая, что ей нет дела до безмозглого вождения хороводов вокруг и около елки. Честно, если бы такие доводы приняли от меня родители, я бы тоже не пошел. Все эти утренники и представления – для малышей.

Но я не мог не пойти: мы показывали спектакль. Я был охотником с деревянным ружьем, которым отпугивал злых волков, пытающихся украсть новогоднюю елку. Одним из волков был Саня (у него и фамилия подходящая – Волк). Он мне не нравится. Если бы деревянное ружье могло стрелять, я бы, наверное, выстрелил в него. А так – только продолжал отыгрывать поставленную НН задачу. В ключевой момент уставил ствол в потолок – «пиф-паф!» Волки разбежались. Тогда лицо мое покраснело. Оно и сейчас красное от того, что я все это рассказываю тебе, Профессор.

В конце представления, когда после нескольких «елочка гори!», елочка зажглась, Дед Мороз из своего мешка раздал нам новогодние подарки. Дедом Морозом был папа Максима, наряженный в красные халат и шапку странной формы, пластиковую бороду и пластиковый нос, а подарком – коробка с конфетным ассорти, почти такая же, какую дарил Дед Мороз в детском саду. А вот там им был чей-то другой папа. Чей-то другой.


Новогодние каникулы официально начались.

На сегодняшний день я уже пересмотрел все части «Один дома», «Дорогая, я уменьшил детей», несколько новогодних выпусков «Симпсонов» и первую серию «Футурамы», где, кстати, все и началось при смене миллениума. Между прочим, в меру познавательный, в меру юмористический мультсериал. Потом как-нибудь покажу тебе. Не увидишь? А если я нарисую тебе глаза? Нет? А если – очки? Ха! Вот и решено!


Профессор, вот я медленно и верно подошел к тому, что сегодня, 31 декабря 2020 года, заставило меня раскрыть тебя, к тому, с чего, собственно, и начинались мои первые слова к тебе.

Сегодня утром я, как обычно, проснулся раньше всех. Повторно пересмотрел первую серию «Футурамы», но уже без перевода – на английском с субтитрами. Это полезно. К тому времени, когда на экране появились титры, проснулась мама, следом за ней встал папа. Сестру же разбудила только мелодия домашнего телефона, с которым она заснула. Я слышал, как она полночи с кем-то болтала. Верю, что с подружками, знаю, что с парнем. Он уже был у нас в гостях, когда родителей не было дома. Сестра просила не рассказывать, я не рассказывал. Это была наша общая тайна и мои личные поводья, которыми я мог управлять сестрой.

Я слышал… все слышали, как телефон несколько раз разрывался от своей противной мелодии, но никто не мог ответить на звонок, кроме сестры. Дверь ее комнаты была заперта изнутри. Она всегда заперта, и это постоянно бесит родителей.

– Поля! – крикнул папа из кухни. Он уже нарезал вареную колбасу на кубики, а мама – вареную картошку. – По-ли-на! Телефон!

Я достал банку зеленого горошка и поставил на стол. Принес открывашку, положил рядом. Услышал, как телефон вновь подал признаки существования в нашей квартире. Я уже много раз говорил родителям, что пора бы приобрести второй домашний, но они всегда отвечали, что два телефона в доме – это роскошь.

– Может, нам пора прикупить второй телефон? – спросила мама, высыпая горошек в салатницу.

– Тоже давно об этом думаю, – ответил папа.

«А я давно вам твержу об этом», – подумал я. В тот момент мне захотелось шлепнуть себя ладонью по лбу.

– Думать – одно, делать – совсем другое. – Мама как следует надавила на пачку майонеза. Салат был почти готов, оставалось только перемешать.

– Клянусь, если телефон зазвонит, а Поля не ответит на звонок, я все брошу и пойду в магазин бытовой техники покупать еще один аппарат.

– Ну-ну. – Мама поставила салат в холодильник и достала свеклу.

– Ну-ну. Может быть, взять сразу третий… для Ильи?

Я только лишь успел взглянуть на папу, как мама сразу вмешалась:

– Он еще мал для собственного телефона. Да и ему еще никто никогда не звонил.

«Ошибаетесь. Вы просто этого не знаете».

Телефон снова взревел. Папа, как и обещал, все бросил, вышел в прихожую, достал из шкафа куртку, подмигнул мне и начал неспешно натягивать ботинки под мелодию звонка.

Я подбежал к комнате Поли, прислонился ухом к двери. Когда звонок прекратился, я вернулся в прихожую. Папа уже открывал дверь, пересчитывая деньги в бумажнике.

– Я – за телефоном, – просто сказал он.

«Алло? – неразборчиво услышал я из комнаты сестры и шмыгнул обратно вести прослушку. – Что? Кого?»

– Папа! Не уходи! Она ответила! – прокричал я.

– Браво! И года не прошло. Илья, нужно отдать должное твоей сестре, ведь она только что сэкономила несколько тысяч семейного бюджета. – Он снова подмигнул мне и улыбнулся, а через минуту уже сидел на кухне и разделывал сельдь.

«Не понимаю… Кого? – слышал я сонный голос сестры, слышал, как она переворачивается на кровати, – Кто это?.. Говорите громче… Не так громко, я не глухая… Зачем?.. Вы точно не ошиблись номером?.. Убедили… Подождите… плиз».

У нас в квартире межкомнатные двери с полупрозрачными стеклами. Через них ничего не видно, кроме мутного силуэта. Я долго вглядывался в него и понимал, что в комнате Поли ничего не происходит. Похоже, она просто положила трубку на подушку и продолжила валяться. Спустя пару минут она все-таки, постанывая, поднялась с кровати и, пошатываясь, направилась к двери. Я убежал на кухню, чтобы остаться незамеченным. Там залез под стол и наблюдал за ногой папы, что дрыгалась в такт новогодней музыке, которую всю неделю крутят по музыкальным каналам. Одни и те же из раза в раз композиции. Я их выучил еще в прошлом году.

Когда Поля, все так же пошатываясь, со слипшимися глазами, в помятой пижаме и с помятым лицом явилась на кухню с телефонной трубкой, папа вытер руки о футболку и потянулся к телефону. Поля отпрянула.

– Не угадал, – зевая, произнесла она.

В дело вступила мама. Ни вытирать, ни мыть руки она не стала, а просто вопросительно посмотрела на свою дочь и указала на себя пальцем.

– Тоже мимо. – Родители удивились. – Где мелкий?

Мелкий – это я.

– Зачем он тебе? – Нога папы задергалась интенсивнее, не попадая в такт музыке и раскачивая кухонный стол. Я заметил дыру на его носке.

– Мне? – теперь удивилась сестра, потирая левый глаз. – Мне он нафиг не уперся.

– Выбирай выражения, юная леди! – пригрозила мама.

– Мам, мне плевать. Его к телефону.

Родители переглянулись. Полина положила трубку на стол, развернулась и удалилась в свое сонное царство, в свою берлогу.

Я с подозрением высунул нос из-под стола: папа посмотрел на меня. В его взгляде я успел прочитать: «Ну и чего ты ждешь? Тебя к телефону».

– Кто это? – Я не мог не спросить. Мне еще никто никогда не звонил, а «Ошибаетесь. Вы просто этого не знаете» – всего-навсего самообман.

– Дед Мороз? – улыбнулась мама.

– Поля! Кто звонит? – не стесняясь быть услышанным, прогорланил папа через всю квартиру, зная или как минимум предполагая, что его слышат на другом конце провода.

– Мне насрать!

– Поля! – По тону папы можно было понять, что он в один миг может лишить ее всех подростковых благ: мобильника, вечерних прогулок, карманных денег.

– Я не знаю, папочка! Все мелкие на один голос!

Папа посмотрел на меня, на маму, пожал плечами, подал мне трубку и убавил громкость на телевизоре. Произнес:

– Похоже, твои друзья.

«Друзья?» Я перебрал в голове всех своих знакомых (друзей, кроме тебя, у меня нет) со двора и из школы. По моему разумению, никто не должен был мне звонить. В этом просто не было нужды, да и номер домашнего я никому не давал. Для родителей я вообще его не знаю, для родителей я должен оставаться маленьким сынишкой, только-только вышедшим на свои первые в школе новогодние каникулы.

Я прижал трубку к щеке и уху, завороженно вслушался в шипение телефонных помех. На секунду показалось, что связь давным-давно оборвалась, но в помехах я вдруг разобрал какие-то непонятные щелчки, может быть, удары, похожие на… (да, точно, я это уже слышал: Поля, когда нервничала, так ударяла ногтями по столу) и дыхание. Я потерял дар речи, как и исполнители песен в телевизоре после зажатой кнопки «MUTE» на пульте. Я потерял ход мыслей. Я потерял сам себя. Как мне никто и никогда не звонил, так и я – никому и никогда в жизни. Это был мой первый опыт, и я не ожидал от себя, что вот так глупо на него отреагирую. Вообще никак не отреагирую. Снова почувствовал себя полнейшим кретином. Сколько уже ожидал ответа звонящий? Пять? Десять минут?

Папа уже долгое время пытался мне что-то беззвучно сказать, дергая губами, словно пультом отключил и свой голос. Затем он согнул кулак, оттопырил мизинец и большой палец, имитируя телефонную трубку, поднес ее к голове и, как рыба, выпускающая пузыри, продолжил открывать-закрывать рот. В конечном итоге его нервы не выдержали, и он еле слышно прошептал:

– Алло. Скажи алло.

Я сглотнул.

– Алло. – Во рту пересохло. Свой же голос показался мне лет на десять старше, грубее… прокуренным. Я удивился своему голосу.

Папа, продолжая изображать искусного мима, пробежался средним и указательным пальцами по воздуху, показал на меня, потом – в сторону моей комнаты. Я его понял и убежал из кухни в свое логово. Закрылся. Услышав доносящиеся из телевизора новогодние композиции, вновь произнес:

– Алло.

– Привет.

Я узнал этот голос. Я так давно хотел его услышать, и он, как манна небесная, сам появился в моей жизни. Он был лучше любого новогоднего подарка. Пожалуй, лучше всего на свете. Ты еще не понял? Конечно, звонила Вика.

– Привет, – скромно, со стеснением произнес я, сияя внутри от переизбытка эмоций.

– Илья, это ты?

Я не удивился ее вопросу, учитывая даже тот факт, что это она звонила мне, и, наверняка, просила подойти к телефону именно Илью. Как и говорила Поля ранее: «Все мелкие – на один голос».

– Это я.

– Ты узнал меня?

– Нет. – Не знаю, отчего соврал. Наверное, переволновался.

– Я – Вика. Помнишь меня?

– Вика? – Вот тут пришлось доигрывать до конца.

– В женском туалете… Помнишь?

– Ах да! С розовым зеркальцем? – Улыбка уже не сходила с моих уст.

– Да! Ты помнишь! Здорово!

– Ага! Как ты узнала мой домашний?

– Да какая разница? Узнала и все. – Она тоже улыбалась. Уверен, что улыбалась. – Но, если тебе интересно…

– Интересно.

– Нашла в интернете. Ты знаешь, что такое интернет?

– Конечно. – Может быть она мне и не поверила, но в интернет я уже регулярно захаживал с ноутбука папы, не забывая подчищать историю в браузере. Папа же этим пренебрегает. Он точно когда-нибудь попадется, может, уже попался.

– Как дела, Илья?

– Хорошо.

– Ты писал письмо Деду Морозу? Как думаешь, он принесет тебе то, что ты просил?

Она хотела сдержать себя, но все же усмехнулась. Она думала, что я верю в Деда Мороза, и не знала, что я давно уже в курсе его несуществования.

– Надеюсь, принесет.

– Я тоже. – Я понял, что она соврала лишь бы подыграть мне, лишь бы не нарушать настроение сказки. В этом она была весьма тактична.

– Вика, почему ты мне позвонила?

Она задумалась. Я вновь слышал ее дыхание, постукивание пальцами по столу или другой твердой поверхности.





















Бесплатно

3.29 
(7 оценок)

Читать книгу: «Дневник»

Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно