Глава 2

Бат, суббота, 10 декабря 1983 года

Лев. В геральдике любой лев, не стоящий на задних лапах, зовется леопардом.

Когда Руби и Вивьен спустились на первый этаж в книжный магазин, грохот и звон стихли. Еще с лестницы они увидели на полу, прямо у порога, разбитую на дюжину кусков каменную статую льва. А поскольку иных следов вторжения не было, девушки решили, что весь переполох устроила именно эта расчлененная статуя. Правда, непонятно как.

Один из кусков представлял собой голову с гривой – ее лихим ударом отделил от статуи леворукий книготорговец Кэмерон. Теперь он пытался выпрямить кованый прут, послуживший ему оружием, чтобы вставить его обратно на место в качестве одного из рычагов, которые использовались для поворота массивного винта старинного переплетного пресса. Этот пресс занимал весь передний левый угол магазина, но казался тусклой массой темного железа, поскольку свет едва сочился в закопченные окна, которые намеренно не мыли с 1911 года.

К счастью, статуя была разбита еще на дальних подступах к главному сокровищу магазина – трем рядам стеллажей с книгами. Разделенные узкими проходами, они располагались в задней части торгового зала, а между ними и входной дверью находился прилавок с кассой. Именно прилавку, да еще ковру на полу особенно сильно досталось в схватке: в прилавок угодил кусок камня, а прекрасный старинный керманский ковер оказался, увы, порван в нескольких местах. Но книги да и магазин в целом не пострадали.

Чего нельзя было сказать о входной двери. Дубовая, как и во всех магазинах-крепостях Сен-Жаков, со стальным листом внутри, она крепилась на раме из двухдюймовой стали. Теперь дверь висела набекрень всего на одной из шести усиленных петель, выбитая двухтонным каменным львом, который с разбегу врезался в нее. Через открытую дверь проникал холодный ветер, неся с собой колючие частицы мокрого снега и изгоняя то тепло, которое за первые две недели зимы умудрились накопить старинные радиаторы, чтобы довести температуру в магазине до приемлемой, то есть всего на пару градусов ниже комфортной.

– Больше оживших каменных львов вокруг не видно, – объявила Стефани, еще одна леворукая, появляясь на пороге. В руке она держала второй прут от пресса, тоже погнутый. Учитывая, что речь шла о закаленном железе, специально рассчитанном на то, чтобы выдерживать значительное усилие, которое требовалось для проворачивания механизма пресса, погнуть его мог только кто-то невероятно сильный. Чтобы разбить камень, не требовалось столько сил. – Зато сюда идет один любопытный полицейский.

– По-моему, это пурбекский мрамор, – осмотрев отбитую львиную лапу, сообщила Руби. – Характерный пятнистый рисунок из раковин, и цвет серовато-белый. Интересно. Статуя из восемнадцатого века, не очень хорошего качества. Судя по наросту из водорослей и характерным разрушениям камня, провела какое-то время в воде. Кто-нибудь ее узнает?

– Похож на тех львов, которые когда-то водились в парке Хеджмид, – сказал Кэмерон.

Ему было лет пятьдесят, он был хорош собой и чем-то похож на Сидни Пуатье. Его отец и мать родились на Багамских островах, но Кэмерон вырос в Шотландии, говорил как уроженец Клайдсайда, а одевался как рассеянный профессор: фланелевые брюки, дорогие, но сильно поношенные рубашки, которые были ему велики и вечно вылезали из штанов то сзади, то спереди, и один или несколько кардиганов ручной вязки со множеством карманов. Сейчас кардиганов на нем было три: зеленый и два коричневых. Кэмерон был штатным сотрудником Малого книжного и знал всех постоянных покупателей в лицо, а они считали его владельцем магазина.

– Это здесь, возле Лэнсдаун-роуд. Правда, не так давно львы исчезли. Их украли, и никто не знает как, ведь они наверняка весили по паре тонн каждый. – Кэмерон отказался от попыток выпрямить прут и, как смог, пристроил его в винт. – Нас застали врасплох, – объяснил он. – Только сработала сигнализация, и тут же вылетела дверь. Даже защита не помогла.

– Защита придумана для отпугивания злонамеренных существ, как живых, так и мертвых, – напомнила ему Руби. – На неодушевленных каменных истуканов с ограниченным интеллектом и прочее в таком роде ее действие не распространяется. И это упущение, которое придется устранить, только надо придумать как. Я подниму этот вопрос на следующем собрании персонала.

– Так вот что это было! Статуя, которой дали движение, но не жизнь? – спросила Стефани. – Выглядело это странно. Лев вообще не сопротивлялся, просто вышиб дверь и продолжал переть к лестнице так, будто нас тут и нет.

Стефани была моложе Вивьен, совсем недавно из Вутен-Холла. Подвижная и изящная, точно эльф, она не ходила, а порхала; из одежды признавала только спортивные костюмы «Адидас», с собой всегда носила рюкзак, запас оружия в котором наверняка превосходил весь арсенал Кэмерона, вместе взятый: и рассованный по безразмерным карманам его многочисленных кардиганов, и тот, что он прятал под просторными рубашками. Сегодня Стефани выбрала костюм цвета морской волны с оранжевыми и черными полосками. Похоже, он служил той же цели, что ослепляющий камуфляж военного времени, по крайней мере на улице.

Занявшись книготорговлей, Стефани взяла на себя роль внучки Кэмерона и помогала ему в магазине, как до нее это делали многие ее «братья» и «сестры». Кэмерона часто спрашивали о леворуких книготорговцах, прошедших через его магазин в то или иное время; считалось, что у него куча родственников с разных концов света и разных цветов кожи. И это действительно было так, хотя и не в том смысле, какой обычно вкладывают в понятие родства люди.

– Думаю, да, – ответила Вивьен. – Хотя в этом, конечно, еще предстоит разобраться. Где там этот полицейский?

Стефани обошла висящую на одной петле дверь, но тут же вернулась и, шмыгнув в левый от входа угол, опустилась на колени, чтобы прислонить к стене железный прут, который раньше бросила на пол.

– Здесь, – сухо сказала она и встала.

Крупный, запыхавшийся от ходьбы констебль полиции Эйвона и Сомерсета поднялся по ступенькам и остановился в дверном проеме, покачиваясь на каблуках, – живая пародия на представителя власти. На нем было мокрое от снега пальто, верхнюю часть лица скрывала тень от шлема: слегка великоватый, он съезжал вперед, стоило только констеблю приподнять голову.

– Доброе утро, – произнес он, и его промокший вид, сдвинутый набекрень шлем и неожиданно мальчишеский голос ослабили впечатление сурового хранителя общественного порядка, которое он надеялся произвести. – Я П. К. Рен, и у меня есть основания полагать, что здесь было совершено преступление…

Книготорговцы закусили губу, кто-то даже фыркнул от смеха, и констебль запнулся.

– П. К. Рен? – не сдержалась Руби. – Вот как?

Констебль вздохнул и снова возмечтал о повышении. Будь у него возможность представляться «сержантом Реном», а не дурацким П. К., эти книжные черви не потешались бы сейчас над ним, делая вид, будто он представился им Персивалем Реном, автором «Похорон викинга». Но и он тоже хорош: зашел в книжный – так представляйся: констебль Рен, без всяких там П. К.

– Как я уже говорил, – бесстрастно начал он снова, – у меня есть основания полагать, что здесь было совершено преступление… – Он запнулся, заметив обломки статуи и сорванную с петель дверь. – Хотя, кажется, не совсем то, о котором я думал. – Он прикусил ремешок шлема, рассеянно пососал его, потом опомнился и выплюнул. – В одиннадцать часов шесть минут я увидел пантомимиста в костюме льва. Он шел по улице, и у меня возникло подозрение, что это нелицензированный уличный артист, которого я…

– Я вынужден перебить вас, констебль, – сказал Кэмерон, достал из кармана кардигана тонкий черный бумажник, открыл его и показал полицейскому удостоверение. – Прочтите это, а затем свяжитесь с инспектором Торрант из вашего полицейского участка на Бродбери-роуд, но не по рации.

Констебль Рен с сомнением взглянул на Кэмерона и взялся за изучение удостоверения. Когда он закончил, его лицо одеревенело; он старательно избегал смотреть на обломки статуи и на сломанную дверь, уставившись в невидимую точку примерно в футе у себя перед носом.

– Понимаю. Инспектор Торрант. Я слышал о ней. – Он ткнул пальцем в рацию «Бёрндепт» размером с кирпич, висевшую на нейлоновом ремешке у него на поясе. – Я все равно не могу воспользоваться ею. Не работает. Отсырела, наверное.

Кэмерон показал на прилавок, часть которого занимала старинная касса, из самых ранних; она так громко звякала всякий раз, когда выдвигался ящик для денег, что посетители даже подскакивали от неожиданности; рядом с кассой стоял телефон – черный бакелитовый аппарат времен Второй мировой войны.

Исполненный важности возложенной на него задачи, констебль прошествовал к телефону и стал звонить в участок, но ошибся номером. Вид властного высокомерия слетел с него, когда он принялся набирать номер повторно, то и дело застревая в дырочках телефонного диска толстым пальцем.

– Мясная лавка «Санзо»^[3], – прошептала Руби, но так тихо, что лишь книготорговцы с их сверхъестественно тонким слухом могли ее услышать.

Никто, однако, не улыбнулся, чтобы констебль ничего не заметил. Одной шутки на его счет было достаточно.

– Сержант? Это Рен. Я в Малом книжном магазине на углу Джордж-стрит и Бартлетт-стрит. Да, так я и говорю. Ясно… Э-э-э… Тут лев из пантомимы… Нет, не то… В общем, здесь один джентльмен, у него документ из того чудно́го отдела, и он сказал мне, чтобы я позвонил инспектору Торрант… – Он осекся и стал слушать, заметно напрягшись и даже перестав раскачиваться; когда сержант на другом конце провода замолчал, Рен опустил трубку так осторожно, словно боялся разбудить капризного малыша. – Мне велено стоять снаружи, – пробормотал он. – И смотреть в другую сторону. Сержант Лукас вызовет инспектора Торрант.

– Вот и хорошо, – произнес Кэмерон. – Спасибо, констебль.

Полицейский вышел, не глядя ни вправо, ни влево, а Стефани с трудом подняла массивную дверь, которая, на взгляд, весила фунтов триста, а то и больше, и поставила ее на место.

– Хорошо, что покупателей не было, – сказала она. – Полагаю, никто не в курсе, что стряслось?

– Есть одно предположение, – отозвалась Вивьен. – Не исключено, что это как-то связано с картой перемещения, которую мы только что нашли в одной книге. На карте изображен сад большого дома, видимо перенесенного во времени. В саду много статуй, в том числе пара львов, очень похожих на этого.

– У нас пока нет оснований утверждать, что между этими событиями есть связь, – добавила Руби. – Но вероятность существует, и лично я подозреваю, что этому льву поручили найти карту. Мы развернули ее, и лев проснулся. Интересно, где это случилось? Кэмерон, когда львы исчезли из парка Хеджмид?

Книготорговец почесал нос левой рукой. Белая хлопчатобумажная перчатка на ней как нельзя лучше подходила продавцу антикварных книг.

– В семьдесят седьмом, – задумчиво произнес он. – И кажется, примерно в это же время – незадолго до Рождества.

– Ты говорил, что львов было два, – заметила Стефани. – Значит, где-то есть второй такой же. Мы должны сообщить об этом в Лондон?

– Да. Следует поставить в известность Уну и двоюродную бабушку Эванджелину. Но главное – нам нужно раздобыть другую карту перемещения, чтобы мы могли вернуть Мерлина, – сказала Вивьен.

– Где он? – хором спросили Стефани и Кэмерон.

– Переместился, – ответила Вивьен. – Поймал пчелу, вылетевшую из той карты, что у нас наверху. И оказался в том саду. А сад вне времени.

– И вы не сможете выбраться оттуда без карты обратного пути, – тоном знатока подтвердил Кэмерон. – Эх, незадача! У нас здесь были две карты: одна от замка в Девоне, другая от прелестного участка в Уире. И то и другое в нашем времени и пространстве. Но лондонские умники решили, что нечего этим картам лежать тут без дела, и перевезли их в Лондон для изучения. Это было в прошлом году.

– Тетушкам Зои и Хелен? – уточнила Вивьен.

Кэмерон кивнул. Упомянутые равнорукие дамы были экспертами по бумаге и другим библиотечным делам, как обыденным, так и эзотерическим.

– Я позвоню сначала Эванджелине, потом им.

– Воспользуйся телефоном Дельфины, – сказал Кэмерон. – Я буду звонить в Лондон.

– Я уже на связи. В отличие от некоторых я знаю все необходимые процедуры и не слоняюсь без дела, – донесся голос Дельфины из табачной лавки. – Эванджелины нет ни в одном из книжных. Она на конференции книготорговцев в Брайтоне.

– У нас конференция в Брайтоне? – спросила Руби. – Мне никто не говорил…

– Нет, обычная книготорговля, – поспешила успокоить ее Дельфина. – Проводится Ассоциацией продавцов книг. «Хо-хо-хо, увеличиваем рождественские продажи», что-то в этом роде. Чушь, хотя иногда полезная.

Вивьен поморщилась:

– Звучит не очень. Ладно, пойду звонить. – И пошла между стеллажами к двери в задней части магазина.

– Пока карта здесь, возможны иные вторжения, так что нам надо подготовиться, – продолжил Кэмерон. – Ты, Стефани, пригляди пока за улицей. Ибрагим с Полли вернутся в течение часа. Дельфина, раз уж ты все равно участвуешь, то, может, предупредишь тех, кто дежурит в банях?

– Уже сделано, – шмыгнув носом, ответила Дельфина. – Адвика спрашивает, отправлять ей кого-нибудь в магазин или не надо, и сообщает, что пять минут назад в банях произошло кое-что необычное: трое служителей Сулис Минервы выскочили на улицу, огляделись и вернулись обратно. Значит, Владычица что-то учуяла.

– Интересно, – произнесла Вивьен. – То есть Сулис Минерва узнала, что карта стала активной и каменный лев тоже, хотя мы находимся за пределами ее владений.

Дельфина посмотрела на нее с удивлением:

– Ты здесь недавно, что ли? Сулис Минерва, может, и не обладает силой за пределами источника, но ей известно все, что происходит в долине.

Вивьен согласно кивнула и устроилась рядом с Дельфиной за прилавком табачного магазина, изо всех сил стараясь не вдыхать неповторимую смесь запахов густого табака, затхлого сигарного дыма и духов Дельфины, которые она, судя по всему, тоже делала сама. Духи пахли мокрой псиной, присыпанной тальком, и, вероятно, тоже были частью тактики по отпугиванию покупателей. За прилавком табачного магазина помещались целых четыре телефона, невидимых со стороны двери. Дельфина каждым плечом прижимала по телефонной трубке, а третья лежала рядом, и в ней кто-то невнятно бубнил.

Дельфина указала на нее:

– Новый книжный на проводе. Дежурит Джейк.

Вивьен нахмурилась. Все праворукие книготорговцы были склонны к рассеянности в вопросах, не связанных с их текущими интеллектуальными занятиями. Но дядя Джейк был самым рассеянным из всех, и это отбивало у Вивьен всякое желание обсуждать срочные дела именно с ним. Но она взяла трубку:

– Дядя Джейк? Это Вивьен. Нужно как можно быстрее отправить карту перемещения в Малый книжный. Желательно, чтобы она указывала на какое-нибудь место поблизости, если возможно… У Зои и Хелен есть две карты, присланные отсюда…

Тем временем Дельфина говорила по одному телефону с постом охраны в Бате, а по другому – с Уной из Старого книжного. Уна возглавила леворуких книготорговцев после предательства и смерти Меррихью, которая руководила ими более ста лет.

– В два двадцать одну Уна отправит Шебу с Диармундом! – крикнула Дельфина громко, чтобы ее услышали в обоих магазинах, точнее говоря, заорала так, что если бы не толстые старые стены, то ее услышала бы вся улица. – Сэйри приедет из Торн-Хауса после своей победы.

– Как у тебя может не быть ключа от шкафа? – расстроенно спрашивала Вивьен. – Джейк, ты же дежурный по Новому книжному! Кто там еще с тобой? Позови, пожалуйста. – Она прижала трубку к груди и простонала: – Черт побери, половина персонала обоих книжных уехала на конференцию в Брайтон, Зои и Хелен в Нью-Йорке на конференции в Метрополитен-музее, посвященной борьбе с чешуйницей, а Джейк не помнит, где оставил ключи дежурного!

В трубке зазвучал другой, решительный голос. Вивьен поднесла трубку к уху и энергично вскинула плечами:

– Эрик! Слава богу! Нам срочно нужна карта перемещения… Что? Ты точно знаешь? Хорошо, буду звонить в Торн-Хаус. – И она дважды нажала на рычаг, не кладя трубку. – Коммутатор? Торн-Хаус, пожалуйста. Альфа.

Ожидая соединения, Вивьен повернулась и крикнула через окно в стене:

– Все карты перемещения отправлены в безопасное хранилище под Старым книжным по распоряжению Зои и Хелен, но в их отсутствие никто точно не знает, где они. Кирстен сейчас спустится, чтобы проверить журнал. И как назло, Эванджелина выступает с важным докладом на этой проклятой конференции, так что ее нельзя прерывать. О, подождите, Торн-Хаус на линии… – Она слушала говорившего, и выражение разочарования на ее лице проступало все сильнее. – Хорошо, спасибо.

Вивьен повесила трубку:

– Двоюродная бабушка Беатрис и тетя Рейчел отправились куда-то в горы, а они единственные, кто знает наверняка, есть ли в Торн-Хаусе какие-нибудь карты. Гвидо обещал просмотреть журнал регистрации объектов хранения, но это займет пару часов. Я пойду наверх узнать, где там Мерлин и что с ним.

– Я с тобой, – отозвалась Руби. – А то вдруг ты забудешь, что в карту перемещения нельзя входить без другой карты.

Вивьен не ответила: вообще-то, именно так она и собиралась поступить. А еще она задумалась о том, нельзя ли нарисовать такую карту самой. Она не была специалистом в этой области, но общий школьный курс по изготовлению, использованию и уходу за такими картами помнила хорошо.

С Руби она встретилась на лестнице. Пока они поднимались – быстро, но все же не так поспешно, как Мерлин, – Вивьен кое-что придумала. Точнее, начала придумывать.

– Руби, я помню, что для создания карты перемещения нужны две вещи: специально подготовленная бумага и сильная связь с местом. Поэтому их создавали либо сами сущности для своих владений, иногда с помощью смертных, либо наши равнорукие, которые подолгу жили на одном месте. Это правда?

– Да, это так, – ответила Руби. – Но нужно и еще кое-что…

– У тебя есть тут такая бумага? – перебила ее Вивьен, когда они ступили на площадку верхнего этажа.

– Нет, – ответила Руби, замедляя шаг, чтобы пропустить Вивьен в мастерскую.

– Черт! – выругалась Вивьен. – Это же главное.

– Но доска, которую мы используем для переплета самых сложных книг, по сути, такая же. То есть волшебная. Она создана для того, чтобы удерживать магию. Правда, обычно мы используем ее для заклинаний связывания и сдерживания, но для перемещения она сработает ничуть не хуже.

– Ты про доску из Рубивен-Милл? – переспросила Вивьен. – Но она же работает как копирка и потому черная как смоль. Рисунок придется переворачивать, а это чертовски сложно.

– Нет, если взять серебряные чернила, – ответила Руби. – У нас их много. Но нам все равно нужна сильная связь с местом, не хуже, чем у Владыки с его уделом. Сомневаюсь, что она есть у кого-нибудь из нас, как и талант к рисованию, не говоря уже о том, что надо…

Последние слова Руби уже кричала вслед Вивьен, которая вдруг сорвалась с места и понеслась по лестнице вниз, так же самозабвенно перескакивая через несколько ступенек кряду, как это делал совсем недавно ее брат, поднимаясь наверх.

– Обязательно позвонить еще раз, срочно! – крикнула Вивьен.