Вся эта история с фольклорным кружком непонятного назначения давно заставила меня начать штудирование книг по этой тематике. Консультантов по этой части у нас в стране сейчас пруд пруди.
Я залезла на какой-то форум, прикинулась новичком, и меня сразу же снабдили списком литературы, которую просто необходимо прочесть человеку, вставшему на путь духовного самосовершенствования. Кастанеду мне читать стало лень (представляю, как бы негодовали его почитатели), Баха прочла на одном дыхании. Да ещё дома был склад эзотерических журналов – какие-то «голоса духа», «познай себя», ну, и прочее, почти что «хочу всё знать».
Меня интересовал главный вопрос – если этот так называемый кружок – секта – то как она называется? Если есть какое-то учение, нельзя ли найти в этом учении изъяны? В любой логике можно найти слабые места, мне ли было не знать, как найти у противника его ахиллесову пяту? Прямых ответов от Серёжи я не услышала. Приходилось производить «раскопки» самостоятельно.
Дело осложнялось тем, что в нашей странной стране течений, групп и сект столько, что составить их полный список весьма затруднительно. Моя голова походила на большой мусорный бак, в который слили все отходы умственной деятельности. Серёжа дал мне подсказку – язычество – но это была слабая подсказка. Похоже, Галицкая действовала сама по себе – она была не просто проводником чьих-то идей, она сама эти идеи генерировала.
… Итак, через пять минут мы с Антоном стали отъезжать с этого праздника души.
– Куда едем?
– Как ни странно, в культовое место.
– Место паломничества новоиспеченных адептов?
– Нет, это место для избранных. Я хочу показать тебе языческий храм.
– Разве храм – это место не для всех верующих?
– Не для всех, – ответил Антон, набирая скорость.
Мы выехали на шоссе и минут двадцать летели с довольно приличной скоростью по прямой дороге. Потом дорога начала вилять, слева за перелеском виднелась отвесная стена. Антон свернул в лес и остановил машину.
– Дальше дорога только для пешеходов.
Он взял в руку мощный фонарь, и в темноте высветилась тропинка, ведущая в лес. Мне не хочется описывать элементы альпинизма, которые мы вынуждены были продемонстрировать друг другу, преодолевая почти отвесную стену, но Антон вёл себя по-джентельменски.
Наконец перед нашим взором простерлась небольшая плоская площадка, а на ней – прямоугольно огороженное кирпичной стеной пространство.
– Антон, мы что, будем прыгать и через эту стену?
– Ну что вы, мадам…Я не позволю вам в вашем роскошном вечернем платье второй раз совершать такой героический поступок.
– Кстати, мог бы дать мне возможность переодеться.
– Время, мадам, время…Сейчас я уверен, что Галицкая не покинет праздник, и вряд ли сможет застукать нас здесь. Тем более, я пошёл на маленький хулиганский поступок и чуть-чуть слил у неё бензин из бака. Вряд ли она будет афишировать, что хочет поехать подышать воздухом.
– Ладно, давай по делу.
– Если по делу – то от дверцы, которая там, за поворотом, у меня есть маленький золотой ключик.
– Отлично. Кстати, а как ты нашёл этот тихий райский уголок?
– Наталья, если контролировать процесс нельзя – нужно попытаться им управлять. Считай, что это секрет фирмы.
На этой игривой ноте он поковырялся в замке калитки, которая действительно оказалась за поворотом, и мы зашли во двор. Во дворе стоял небольшой аккуратный кирпичный домик, а перед домом все пространство было выложено каменной плиткой. Никаких хозяйственных построек, деревьев или цветов не наблюдалось.
– Это требище, – обвел рукой с фонарем Антон площадку, – в доме – капище.
Почему-то мне стало страшно. Вспомнилась всякая нечисть – ведьмы, русалки, водяные… То, что есть ещё Боги – забылось начисто. Антон подтолкнул меня по направлению к дому.
– Да не бойся ты. Здесь никого нет. Только идолы.
Но мои ноги не слушались.
– Наталья, да брось ты! Я калитку закрыл изнутри, на засов. Даже если кто и приедет, то не сможет зайти. Давай быстро все посмотрим – и назад. Теперь уже в город.
Фонарь жадно шарил по стенам. При входе стояло несколько свечей, но мы не решились их зажигать. На стене, расположенной напротив входа, было что-то вроде иконостаса. Идолы смотрели на нас своими пустыми чёрными глазницами, и на их потрескавшейся деревянной поверхности, казалось, отражалось недовольство от визита непрошеных гостей.
– Это что, раритеты? – спросила я.
– Нет, конечно. Искусные копии. Хотя… За всех идолов говорить не могу. Понимаешь, мы многого не знаем из своей истории. Где собирала этих богов Галицкая – одному Богу известно.
– М-да… Узнать бы, какому Богу именно это более всего нужно. Кстати, Антон, вот сейчас вспомнилось – они там все как загипнотизированные повторяли – «учитель, учитель».
– Я рад, что ты догадалась. Галицкая действительно «учитель», создала свое учение, но, на мой взгляд, это довольно грубая компиляция из языческих мифов, с примесью восточного колорита. До конца мы ещё не поняли.
– Я понимаю, что ты не можешь мне пока говорить всей информации. Так это и есть место, где они молятся?
– Да.
– Но здесь очень мало места. На поляне людей было гораздо больше.
– Я же тебе сказал – здесь молятся только избранные. Они называют себя «Видящие».
– Кто такие Видящие?
– Это те, которые видят, неужели непонятно.
– Видят – что?
Интересно, почему мальчик нервничает? Я задаю совершенно невинные вопросы, а он отвечает, словно я спрашиваю в семнадцатый раз.
– Видеть – это понятие многогранное. Видеть судьбу. Видеть суть вещей. Видеть прошлое и будущее. Видеть разницу между добром и злом. Короче говоря, в этой секте существует иерархия. Во главе, разумеется, Галицкая – учитель, авторитет. Видящие, то есть люди, прошедшие инициацию – её первые приближенные. В чём суть инициации, пока не выяснено. Ну, и третьи – это все остальные. Вполне безобидные люди, на мой взгляд. Занимаются народным искусством, иногда слушают беседы Галицкой о Добре и Зле и равновесии между ними. Сам я этих бесед, разумеется, не слышал. Со слов очевидцев. Есть ещё какие-то странные обряды, но это всё по-прежнему остается туманным. Люди не помнят деталей. Вот, собственно, и всё, что я хотел тебе рассказать и показать.
Никакой романтики. Мой страх прошёл, и я, держась за Антона, разглядывала деревянных идолов. Сейчас лица богов мне показались спокойными, словно наше вторжение перестало их волновать. В самом низу вместо идола было написано «Iassa».
– А это что? – спросила я, показывая на странную надпись.
– Очевидно, желание иметь в коллекции ещё одного идола. Это славянский пекельный бог. У него много названий, но изображений не встречается нигде. Кажется, только в одной книге я читал, что где-то в древнем славянском капище встречается его изображение… Но уже не помню, где. Но, кстати…– и он потянул меня за руку, увлекая к правой стене. Вдоль стены шел бордюр, и на нем стояли и лежали вещи, очевидно, имеющие культовое предназначение. Антон что-то искал с минуту, затем протянул мне плоский круглый камень.
– Посмотри. Это бляшки-сульде, вернее, копия.
Внизу полукругом вытянулась фигура ящера, вверху находились изображения двух голов то ли лосей, то ли оленей. В середине был изображен человек с крыльями.
– Ты спрашивала, кто такой Iassa? Это ящер. Змей подземно-водного царства. Просто это наше, славянское, древнее название, возможно, более древнее, чем Аид. Сульде относится к тому периоду, когда миром управляли две женщины-полулосихи, или полуоленихи, неважно. Мать и дочь, которые кидали с неба охотникам «оленцов малых», ну, и соответственно, был ящер, который заглатывал солнце к вечеру и вырыгивал его поутру, а этот человек с крыльями – шаман, полетевший к богиням за колдовской силой. По преданию, сначала он обошёл подземно-водный мир, затем средний мир – мир людей, и затем поднялся к оленихам. Вообще, языческие мифы у многих народов похожи – везде силы чёрные и силы белые, первые внизу, вторые – вверху. А шаманы то поднимаются по верёвочной лестнице на небо, то у них крылья отрастают, чтобы легче было лететь. Золотое время матриархата – все просто и ясно, и две реки вселенной – вот эти линии, посмотри…
– Ладно, спасибо за лекцию по истории. Вообще, место довольно интересное. Ещё бы увидеть, как происходят у них эти моления, или как они там называются.
– Вот тут, думаю, не будет ничего интересного, – внезапно оборвал меня Антон, открывая дверь, ясно намекая, что экскурсия окончена.
Мы закрыли калитку и вернулись к машине. Я всё-таки переоделась, пока Антон нервно курил сигарету, отвернувшись, и завалилась спать от переизбытка впечатлений на заднее сидение машины. Теплый пушистый джемпер способствовал моему укачиванию на заднем сиденье. Мне было настолько наплевать на неудобства, что я провалилась в сон, и это блаженное состояние было подобно состоянию невесомости. Сквозь сон я слышала шум начавшегося дождя, но этот шум успокаивал ещё больше. Потом наступила полная тишина.
Мне снится, что я в лесу, гуляю, у меня воздушное и легкое настроение. Кто-то невидимый говорит мне, что нужно целиться белке прямо в глаз. Я возражаю своему невидимому оппоненту, что не люблю просто так убивать невинных животных, но в руках оказывается пистолет, из которого я, знаю точно, стрелять не умею. Но, собрав всю свою волю в кулак, нахожу глазами белку, мирно присевшую на ветку, совсем недалеко от меня, метрах в пяти, и начинаю целиться ей в глаз. Мою руку как будто кто-то мягко направляет, и вот сигнал – стреляй. Я нажимаю на курок. Глаз неожиданно расширяется до размеров дирижабля. Я вскрикиваю, пистолет выпадает у меня из рук, и вдруг я вижу, что этот глаз принадлежит вовсе не белке – а Галицкой. Я узнаю его. Правый или левый – задаю я себе глупый вопрос, и слышу голос Антона:
– Направо или налево?
С лёгким непониманием настоящего момента я оглянулась по сторонам, узнала свой дом – «китайскую стену» – и медленно попыталась сообразить, с какой стороны лучше заезжать во двор.
– Направо. Дурной сон, извини.
– Ничего, – начал выруливать Антон, подъезжая к подъезду.
– Может, поднимешься? Ты ведь на другом конце города живешь. Кстати, спасибо, что довёз до дому. Уже два часа ночи!
– Последнее замечание – это к чему?
– К тому, что ты можешь подняться в квартиру и выпить чашку кофе. Боюсь, что заснешь по дороге.
– Хорошо.
О проекте
О подписке