Глава 4

Мы сидели с Антоном на скамейке. Он показал мне фотографию Галицкой. Нормальная баба под пятьдесят лет. Даже красивая. Антон нервно курил и говорил, что у неё филологическое и психологическое образование. Никогда не была нигде замечена. Разведена, сын живет отдельно. Её никак не зацепить.

Что она делает – в свое удовольствие – бесплатно ведёт фольклорный кружок. «Бесплатно?» – переспросила я. Сегодня утром я обнаружила исчезновение стодолларовой купюры. Скандал поднимать не стала, Серёжа уже ушёл. Я была уверена, что эти деньги взял именно он.

Потом я рассказала Антону о вчерашнем разговоре. Вообще-то, соседи видят, что к ней ходит много людей, подтвердил Антон, в основном молодежь, но сидят тихо, никаких замечаний не поступало. А нельзя ли устроить слежку за квартирой, предположила я. На это должны быть санкции, а так просто этим никто заниматься не будет. Я убью эту стерву, негодовала я. Антон погладил мою руку, пытаясь успокоить.

– Ты поможешь мне?

– Конечно, Наташа.

Первый раз он назвал меня просто по имени. А мышцы у него ничего, пронеслась мысль, а взгляд остановился на поблескивающем от пота оголенном плече. Когда-то и Володька был подтянутым и мускулистым. А сейчас как старый дед – сидит, скрючившись за своими железками, ни к чему не стремится. Сама я всегда пыталась поддерживать форму, иначе на моей работе нельзя.

Потенциальный клиент должен видеть бодрую, наполненную здоровьем женщину – иначе как его убедить, что в нашей фирме из его практически непродаваемого товара можно сделать бренд. Конечно, у нас нет сейчас таких диких «разборок», описанных у Пелевина, но летом наблюдается вялость рынка. Вот и на последнюю ярмарку мой начальник решил не заявляться – ну кто летом на эту выставку придёт…

На самом деле мысли о работе не покидали меня даже в эту минуту, как раз сейчас я шла к одному из клиентов, потому была в светлом деловом костюме, что ужасно диссонировало с чёрной майкой Антона.

– Может, вечером куда-нибудь сходим?

– Хорошая мысль… Только нужно придумать какую-нибудь легенду. Хотя, вполне возможно, что дома даже не заметят мое отсутствие. Там у них есть дела более интересные и познавательные.

– Договорились.

Вечером мы сидели в баре. Говорить о Галицкой не хотелось. Мы даже потанцевали, хотя здесь обычно не танцуют.

В общем, когда меня посадили в машину, я была порядком пьяна и, кажется, немного курила. На мобильнике я видела SMS-ки, посылаемые Володей, но отвечать на них не стала. Свет горел во всех комнатах.

– Где ты была?

– Ну не смотри на меня, как Ленин на буржуазию в семнадцатом году!

– От тебя вином пахнет… И сигаретами… С кем ты пила?

– Пахнет вином, говоришь? Именно так пахнет свобода, милый… Да, я отключала телефон. С Жанной встречались. Не хотела тебе звонить, понимаешь.

– Ладно, ложись спать.

– А Серёжа дома?

– Нет, он у ребят в общежитии остался.

– А… Понятно. У Лады опять? Кстати, я давно хотела с тобой поговорить на эту тему. Собственно, я не против танцев – пусть занимается в своих фольклорных кружках. Мне только не нравится, что эта Лада крутится вокруг него. Не пара она нашему мальчику. Я вот его с одной очень хорошей девочкой хотела познакомить. Дочка начальника одного из наших клиентов. Прелесть девочка, чистенькая, ухоженная.

– Ты выбираешь ему невесту, или хочешь позиционировать в его сознании определенный стереотип?

– Послушай, Володя, ты бы тоже мог работать не простым админом, а уже, как минимум, начальником отдела. Ну, не захотел, ладно. Но мальчику-то зачем жизнь портить? Начнёт ему эта Лада детишек разводить, а ему доучиться спокойно надо, и пристраивать куда-нибудь в тёплое место.

– Тёплое место, говоришь? А сама-то, почему не в «тёплом месте» работаешь? Носишься со своей работой по десять часов в сутки, зарабатываешь, конечно, но ты посмотри, у тебя ведь совсем нет личного времени, ты просто винтик в отлаженном механизме. Когда мы последний раз куда-нибудь ездили?

– Ты меня в этом обвиняешь? – я даже протрезвела. – Не сам ли ты от меня отдалился?

– Да, конечно, я виноват, понимаешь, человеку свойственно быть в поиске, сейчас наши поиски тебе не нравятся. Что ж. У каждого – свой путь.

– Так… Давай так… Занимайтесь своими поисками… Я пошла спать…

Глава 5

Вот так прошёл июнь. В конце месяца я заметила, что Сергей активно готовится к какой-то поездке. Я спросила, куда. Да разве ты не знаешь, языческий праздник Ивана Купалы? Я твёрдо решила поехать за ним. Мы заранее обговорили с Антоном все детали.

Он ждал меня на своей «десятке» в условленном месте. Я как бы невзначай спросила, во сколько уезжает Серёжа, и с утра отправилась якобы за покупками. Володя был на даче. Мы сидели с Антоном в засаде, как в лучших шпионских фильмах, и наблюдали за дверью подъезда. К моему удивлению, подъехал Володя на нашей машине, а через некоторое время вышел с Серёжей. Значит, он вернулся с дачи, чтобы ехать на этот праздник. Я надела тёмные очки, пересела на заднее сиденье, и мы стали преследовать машину. В городе это было несложно, но после того, как промелькнули последние автостоянки, пришлось отстать.

– У тебя не завалялось запасной машины, Джеймс Бонд?

– Знаешь, нет. Ни ручек-стрелялок, ни взрывных устройств – ничего, понимаешь. Не Джеймс Бонд, а лох просто.

– Ага, только бицепсы-трицепсы остались. И чёрные очки.

– Ты меня ни с кем не путаешь? Я не терминатор.

Так мы ехали, перекидываясь фразами, пытаясь пристроиться за какой-нибудь машиной, чтобы не сильно был заметно, что мы кого-то преследуем.

– Уже отъехали пятьдесят километров от города. Я вообще этих мест не знаю, – сказал Антон.

– Я тем более, у нас дача совсем в другой стороне. Смотри, машин прибавилось. Похоже, тут мероприятие-то солидное.

– Да, жалко, что у нас нет VIP-приглашений. Кстати, это замечательно, что народу много. Легче затеряться.

Дорога уходила в лес. Вдали явственно проступали очертания поляны. Почти как в студенческой молодости – турслёты, маёвки, тусовки. Дымились костры, и всё время подъезжали машины.

– Сними очки, тебя здесь никто не узнает. И вот, надень платье в народном стиле.

– Ага, я грим дома забыла. Надо было Бабой Ягой нарядиться, вспомнить молодость. Когда-то в пионерском лагере я смотрелась в этой роли почти как Сара Бернар.

– Не смешно. Я тебе парик припас.

– Сплошной водевиль.

Тем не менее, мы выскользнули из машины и отправились в ближайшие кусты. Я сняла джинсы, а Антон всё это время смотрел на меня.

– У тебя прекрасная фигура.

– Сейчас от этой фигуры ничего не останется – комары съедят.

– Я об этом побеспокоился, – он достал баллончик с репеллентом.

– Предусмотрительный какой.

– Видишь ли, на войне как на войне. В такой войне трудно победить другими методами. Иногда, если не можешь контролировать процесс, лучше стать во главе.

Я не обратила внимания на его последнюю фразу, так как пыталась натянуть на себя парик роковой брюнетки.

– Может, ещё платочек повязать? Русская разведчица Кэт на важном задании.

– Это уже лишнее.

Мы вышли из засады и стали приближаться к толпе. Было не менее ста человек, как мне показалось. Я стала искать глазами Серёжу, но внезапно почувствовала на себе чей-то взгляд. Так и есть.

Метрах в десяти от меня стояла Галицкая. Она была в чёрном длинном платье, с распущенными волосами. В неверном свете разгорающихся костров мне показалось, что у неё глаза разного цвета. Она стояла, окружённая молодыми девочками и мальчиками, что-то говорила им, и одновременно смотрела на меня. Мне стало не по себе от её изучающего взгляда. Потом она перевела взгляд на Антона. В моей голове пронеслась неясная догадка, но я не успела схватить за хвост эту упорхнувшую птичку-мысль.

Шли приготовления к празднику. Антон быстро включился в работу, как будто был свой. Да, возможно, так и нужно было сделать, он переговаривался с людьми, шутил, пытался подключить меня к своей игре. Повсюду ходили люди, обвитые зеленью, кажется, их называют «русальцами». Они пели купальские песни, размахивая своими жезлами, на концах которых были специально выдолбленные отверстия для трав. Травы дымились, и густой пряный запах навязчиво влезал в ноздри.

Мне было странно и удивительно наблюдать просветлённые лица, окружавшие меня со всех сторон. Я старалась держаться в тени, издалека наблюдая за Серёжей и Володей. Серёжа не отходил от Галицкой. Она стояла как царица, видно было, что она здесь всем руководит, и ничто не ускользает от её взора. Может быть, во мне заговорила материнская ревность, но мне и вправду стало завидно оттого, с каким благоговением на неё смотрел мой Серёжа!

Чучело Купалы, одетое в красный сарафан, украшенное лентами и венком из полевых цветов, ждало своего часа.

Почему-то я вспомнила недавно прочитанную статью, кажется, в «Комсомолке». Автор просто подвергся бесчисленным нападкам и был заклеймён как пособник американизмов, слюна недоброжелателей текла как у собаки Павлова от запаха его семитских корней. Статья была о Крестном ходе. О том, как под знаменами православия собрались и монархисты, и шовинисты, и бабушки-старушки, и дети, и студенты. Преодолевая грязь, холод, лишения невольно начинаешь верить в Бога – это испытал на себе и автор статьи. Он писал о просветлённых лицах, о чистоте душ, о радости и гармонии. И здесь, на языческом празднике, я увидела те же самые пресловутые лица. Чистота без жертвенности, без выражения муки на лице, без антагонизма к окружающему миру. Так ли всё это плохо, неожиданно для себя, впервые, задала я вопрос, обращённый неизвестно к кому. Тут Антон подошел ко мне сзади и тихо шепнул:

– Наташа, я тебе хотел кое-что показать. Только тихо. Я сейчас иду в сторону машин. Ты идёшь через пять минут. Не оглядывайся.

Я опять почувствовала себя персонажем какого-то боевика. Вокруг были добрые, доверчивые, улыбающиеся люди. Лицо Галицкой мне не нравилось по определению. Но это лицо нельзя было упрекнуть в недоброжелательности. Я пыталась вслушаться в то, что она говорит окружающим. Но это были ничего не значащие фразы организационного характера. Тем не менее, слушали её с восхищением. Иногда, как рябь на глади моря, проносилось только одно слово: «Учитель».