Конюх заводил лошадей в конюшню перед ужином. Если недоуздки были хорошо затоптаны, то он сначала вздыхал и ругался, а потом долго бродил по снегу, отыскивая пропажу. Марик с Каем чуть подрагивали в предвкушении новой игры. Она начиналась, когда конюх, наконец, находил недоуздки и шёл с ними к жеребятам. Важно было подпустить его как можно ближе, дать протянуть руку, коснуться гривы и тут же, быстро развернувшись, умчаться прочь.

О, как это было восхитительно! Конюх представлялся им ветеринаром или конеедом, а они себе – смелыми и бесстрашными героями! Риск кружил голову, конеедо-ветеринар тянул к ним свои ручищи – вот-вот схватит – но каждый раз потрясающая ловкость позволяла смельчакам избежать опасности в самый последний момент.

А когда эта игра надоедала, конюх вновь принимал свой привычный облик, и жеребята, посмеиваясь, подходили к нему, позволяя отвести себя домой, поближе к еде.

В этот раз, однако, с ужином приключилась беда. Вместо золотистого овса перед Мариком поставили неаппетитную болтушку из отрубей, а сена и вовсе не положили. С голодным бурчаньем в животе жеребёнок накинулся на отруби и смёл их в одну минуту.

Есть захотелось ещё сильнее. Марик огляделся, тщательно обшарил кормушку и все углы денника в поисках завалявшихся зёрнышек или сенных былинок, но там было пусто. Грустно вздохнув, он улёгся на опилки и попробовал уснуть.

Сон всё не шёл, и Марик маялся, глядя в тёмный дощатый потолок и размышляя о том, кто мог забрать у него еду. В мыслях проплывали мрачные тени конеедов, мелькали образы каких-то диковинных чудовищ, кружились в вихре туго набитые овсом мешки, а ровненькие, аккуратные сенные брикеты, построившись в шеренги, дружно маршировали куда-то вдаль. Измученный Марик задремал, изредка вздрагивая от смутных видений.

Завтрак оказался точной копией ужина… В конюшне не было слышно привычного утреннего гомона, лошади вздыхали, уныло перебирая губами опилки, надеясь найти хоть клочочек сена.

Марик еле дождался прогулки: ему не терпелось поделиться с Каем своими соображениями. В леваде они сразу же отошли в самый дальний угол и, низко склонив головы, зашептались.

По всему выходило, что всю еду кто-то съел в одиночку. Под подозрением оказались все лошади конюшни, кроме, разумеется, их самих. Снова и снова, перебирая в уме события последних дней, друзья старательно пытались понять, что же случилось. Что пошло не так? Ответ, казалось, был совсем рядом… Им бы хоть какую-то зацепочку, пусть крошечную и незначительную…

Жеребята вдруг вскинули головы, поглядели друг на друга и одновременно воскликнули:

– Тётушка Бу!

Картина пропажи кормов мгновенно сложилась! Тётушка Бу сбежала вчера днём. И это она носилась кругами около конюшни. Тётушка Бу скрылась из виду, едва конюх побежал её ловить. И она же вернулась сама, а вид при этом имела весьма довольный! А самое главное – именно Тётушка Бу громче всех вздыхала по поводу скудости еды – не иначе как, чтобы отвести от себя подозрения!

У Марика перед глазами проплыл образ чавкающей, жадно поглощающей овёс Тётушки. Пустота в животе отчаянно застучала по стенкам желудка!

Кай рванулся с места и принялся терзать зубами задвижку левады. Та не поддалась, и он понуро вернулся обратно.

– Мы всё равно убежим! Нужно проверить! Мы пойдём по следам этой грабительницы и сами увидим, как она протаптывала тропу от овса до сена! Ой, у меня формы, ой, у меня нервы! – зло передразнил он причитания Тётушки Бу. – Мы докажем остальным, что это она всё съела, и её заставят вернуть еду обратно!

– Угу, в виде навоза. – Марик был настроен скептически.

– Не важно! Вор должен быть пойман, разоблачён и наказан!

Однако из левады друзьям выбраться не удалось. Так и простояли они в своём уголке целый день, увлечённо строя планы поимки и разоблачения.

Из размышлений их вывели приехавшие Зануда с Тихоней (так Кай прозвал свою хозяйку за добрый, спокойный нрав и мягкость).

Почистив жеребят и тщательно выбрав опилки из их хвостов, Зануда с Тихоней повели их по лесной тропинке на плац. Марик подпрыгнул от возбуждения. На плацу, если он был свободен, их всегда отпускали побегать! А если отпустят и на этот раз, можно будет проскочить под воротами и оказаться на свободе! Вот она, долгожданная возможность привести в действие их замысел!

Легонько толкнув Кая в бок, Марик украдкой поведал ему план. Кай, соглашаясь, незаметно кивнул. В этот момент Зануда, видимо, что-то заподозрив, ускорила шаги, а затем побежала. Марику пришлось сильно сосредоточиться, чтобы бежать рядом: нужно было рысить так, чтобы Зануда держалась на уровне его шеи. Это было так сложно, что все планы вылетели из головы жеребёнка.

На плацу прыгал крупный, мощный гнедой Дарлей. Его берейтор, крепкий, жилистый старик, легко направлял коня на препятствия. От обоих веяло такой непоколебимой целеустремлённостью, что даже Зануда вся как-то подобралась.

– Ай, молодец! – Старик похлопал Дарлея по шее и потянулся в карман за сахаром. Дарлей, оценивающе поглядывая на брусья, сжевал пару кусков и сухо кивнул Марику. Из леса показались отставшие Тихоня и Кай.

– Здорово, мелюзга! – обратился целеустремлённый берейтор, не то к жеребятам, не то к их хозяйкам. – Я вам ворота починил. Занимайтесь.

Он тронул поводья и выехал с плаца. Зануда впустила Марика внутрь, закрыла ворота, а сама осталась снаружи, дожидаясь Кая с Тихоней. Пройдя пару шагов, Кай резко остановился и в ужасе уставился на ворота плаца. Марик, решив, что тот увидел конееда, начал опасливо озираться.

– Это ловушка! Марик, это ловушка! Глянь на ворота!

Марик ринулся к воротам и тут же отпрыгнул в сторону – щель под ними была заколочена доской!

Жеребята, стоя по разные стороны ограждения, ошарашенно смотрели друг на друга, не зная, что предпринять.

– Кай, беги один! Беги! Только так мы сможем всё узнать!

Кай встал на дыбы и, резко развернувшись, прыгнул в сторону. Чомбур натянулся, дёрнув Тихоню за руку, она оступилась и едва не упала. Кай, изловчившись, прыгнул снова. Зануда тут же перехватила верёвку и так грозно шагнула в сторону Кая, что его задние ноги против воли сами отбежали в сторону. Зануда с угрожающим видом нависла над Каем. Тому ничего не оставалось, как отступать от неё задом, всё глубже закапываясь в сугроб. Марик метался за забором и изо всех сил поддерживал друга.

– Давай, Кай! Дёрни посильнее!

Внезапно Кай резко отпрыгнул в сторону, сильно рванув чомбур. Зануда держалась крепко, но на ногах не устояла. Упав, она проехала несколько метров на животе, поднимая фонтаны снежных брызг. Кое-как поднявшись, проваливаясь по колено в снег, она грозно двинулась на жеребёнка. Поджав хвост, тот опустил голову и развесил уши. Зануда смягчилась, погладила его и повела к воротам. Кай покорно шёл за ней, почтительно помахивая ушами и пряча глаза. Но, не доходя до ворот, он опять взбунтовался – вдруг резко встал на дыбы и развернулся, налегая на верёвку плечом и изо всех сил стараясь вырваться.

Зануда рассвирепела. Едва удерживая чомбур, она, шипя и ругаясь, резким жестом развернула его и осадила. Кай сделал несколько шагов назад, однако Зануда, ощетинившись иглами холодной ярости, продолжала надвигаться на него.

Кай ускорил шаги, теперь он почти бежал назад и, кося глазом, искал новую возможность улизнуть, но Зануда, подёргивая чомбуром, не давала ему даже повернуть голову, гнала перед собой, и вскоре оба скрылись за деревьями…

Марик тоненько заржал. К нему подошла Тихоня, и жеребёнок, жалуясь, уткнулся мордочкой в её руки. Они стояли молча, тревожно вглядываясь в лес.

Вскоре оттуда послышались неторопливые шаги, и показались Кай с Занудой. Кай шёл, опустив голову и тихо вздыхая. Его бравый настрой, казалось, испарился навсегда…

Зануда открыла ворота, отпустила Кая, и друзья тут же отскочили подальше, чтобы поговорить наедине.

– В лесу конееды! Целая тьма! А она даже не давала бояться, даже по сторонам смотреть не разрешала! Гнала задом наперёд, не останавливаясь! Страхом аж до костей пробрало! – Кай перевёл дыхание. – Я и подумал, хочешь-не хочешь, надо выбираться! Ну, и присмирел, как ягнёночек. То есть, вид сделал, конечно. Ты же знаешь, на самом-то деле я храбрый, но уж лучше Зануду послушать, чем конеед тебя сожрёт. Иду быстро, в глаза ей смотрю, а сам пересохшие от страха губы облизываю. Тут она и успокоилась. «Ладно, – говорит, – прощаю тебя, пойдём обратно».

Потянулись минуты занятий. Марик старался изо всех сил: ему втайне хотелось хоть в чём-то превзойти Кая.

Обычно Каю всё удавалось лучше: он был смел, решителен и уверен в себе, но на учёбу у него не хватало терпения. Вот и сейчас друг презрительно фыркал, глядя, как старательно Марик переступает ногами в поворотах, по команде бежит и останавливается, сгибает шею в разные стороны. И, хотя сами упражнения давались Каю очень легко, он не хотел прилагать ни малейших усилий, считая, что эта ерунда не стоит потраченного времени.

– Мы сбежим на обратном пути, – шепнул Марику Кай, улучив секунду.

Марик дёрнул ухом, показывая, что всё понял и согласен. Другого знака он подать не мог – Зануда учила его опускать голову, нажимая пальцами на затылок.

В конце концов ворота открылись, и жеребят повели домой по вкусно хрустящей снежной тропинке. Тяжёлые ветви деревьев низким пологом нависали над головами, а из сугробов то тут, то там выглядывали молодые ёлочки. Марик на ходу скусывал кончики их веток. Это занятие так увлекло его, что он не заметил, как очутился на поле.

Летом оно не казалось таким огромным. Но теперь уходящий вдаль, весь в белых сугробах, простор навевал мысли о невиданных снежных морях. По белым волнам прихотливыми узорами скользила позёмка.

Зануда подозвала Марика к себе и отстегнула чомбур. В изумлении от неожиданной свободы, жеребёнок остался стоять на месте, моргая глазами от ослепительного света.

Из оцепенения его вывел Кай, словно вихрь промчавшийся мимо. Марик рванул вслед, вздымая клубы снежной пыли. Ныряя в застывшие снежные волны, жеребята поскакали вокруг поля. Ветер свистел в ушах, играл прядями грив, глаза слезились от бьющего в них яркого солнца.

– Стой! – Кай резко затормозил, подняв снежное облако. – Нам же надо разоблачать!

Немного неуклюже развернувшись в сугробе, друзья плечом к плечу помчались в сторону конюшни. Обернувшись, Марик увидел бегущих за ними Зануду с Тихоней и ощутил слабый укол совести. Промелькнуло поле, затем знакомый до последнего деревца лесок, и вот впереди показалась конюшня.

– Ш-ш-ш-ш! Теперь тихо, нас не должны увидеть! – бровями сигнализировал Кай.

Прячась за деревьями, осторожно ступая и напряжённо оглядываясь, жеребята подошли к конюшне. Вот и следы Тётушки Бу! Принюхиваясь и временами пофыркивая, сыщики шли по петляющему между стволов следу, который… внезапно оборвался на вытоптанном снегу у входа в конюшню!

– Так что же это? Не она?! – Кай разочарованно выдохнул. – Она и близко к сену не подходила – там только человечьи следы!

Оглядевшись по сторонам (вдруг кто следит за ними?) Марик подошёл к небольшой пристройке, где хранился овёс. Дверь была приоткрыта.

Марик аккуратно просунул мордочку в щель, толкнул, и дверь отворилась. Помещение было тёмное, крошечное, меньше денника. Тут так восхитительно пахло овсом, отрубями, в общем «букете» присутствовали нотки чеснока и каких-то травок… Марик, ещё раз оглядевшись, сделал шаг вперёд.

На полу валялось несколько зёрнышек овса. Не удержавшись, он съел ровно половину, оставив вторую Каю. В углу громоздились пустые белые мешки. А у стены, справа, на грубо сколоченных полках стояли бесчисленные банки, склянки, коробки, пакеты и пакетики с подкормками и витаминами для лошадей.

– Ну, что там? – полюбопытствовал Кай, протиснувшись следом.

Места в комнатёнке не осталось совсем.

– Да, ерунда какая-то – банки, скля… – разочарованно потянул Марик.

Но тут Кай принялся разворачиваться, чтобы поглядеть на ерунду, и задел Марика. Тот же, теряя равновесие, мотнул головой, ударился обо что-то острое, и все многочисленные человечьи запасы с предательским грохотом обрушились вниз. Марик услышал недовольный возглас и торопливые шаги конюха.

– Бежим! – пискнул Кай.

Поскальзываясь на вытекших из банок неаппетитных лужах, спотыкаясь и путаясь в ногах, жеребята выскочили из комнатки с бешено колотящимися сердцами и, задыхаясь от страха перед наказанием, помчались обратно в лес. Им вдогонку неслись проклятья конюха. Лишь отбежав на порядочное расстояние от конюшни, они позволили себе остановиться и отдышаться.

– Теперь нам нельзя возвращаться домой, – выдавил из себя Кай.

– Почему это? – Марик внимательно вглядывался в просветы между деревьями, ожидая погони.

– Ты что, не понял? Теперь все решат, что это мы всё съели! Там же наши следы! И конюх нас наверняка заметил!

– И что нам теперь делать? – Марика пробрала дрожь от ушей до кончика хвоста.

– Для начала надо найти хоть какой-нибудь еды, – Кай неопределённо мотнул головой и поковырял снег копытом.

Марик опустил голову вниз и внимательно принюхался. Сквозь свежий, холодный запах снега он почувствовал едва слышный аромат черничных кустов. Ну, конечно же! Они стояли на его любимой черничной полянке! Раскопав сугробы копытами, жеребята принялись уплетать мёрзлые зелёные стебельки.

Смеркалось. Ветер подул сильнее, неприятно леденя кончики ушей, мокрая шерсть свалялась и повисла сосульками.

– Ка-а-а-ай! Ма-а-а-а-ри-и-ик!!

– Это Зануда с Тихоней!

Тяжело дыша, запыхавшиеся хозяйки жеребят вышли на черничную полянку.

Зануда, порывшись в кармане, извлекла кубик сахара и протянула его Марику. Едва он потянулся к угощению, Зануда вцепилась в недоуздок, стараясь поскорее пристегнуть чомбур.

Несмотря на опасения Кая, обвинять жеребят в краже овса никто не стал. Все лошади выглядели усталыми и озабоченными, словно после долгого спора. Марик привычно взбил себе подушку из опилок, свернулся на ней калачиком и приготовился слушать.

– Последний раз повторяю: люди, лю-ди это! Их проделки, – недовольно объяснял из своего денника Тунгус. – Видал я и не такое в своей жизни… И не один раз. Теперь живите до лета с пустыми животами. Летом вырастет трава, будет что есть.

– А я всё-таки утверждаю, что это потусторонние силы, – настаивала Тётушка Бу своим низким, грудным голосом. – Теперь я точно похудею и стану как текинка какая-нибудь!

– Можешь думать, что хочешь, – процедил сквозь зубы Тунгус. – Еды от этого не прибавится.

– Но почему люди больше не дают нам еду? – робко спросил Марик.

– Какая разница? Тебе важна причина? Узнаешь ты её или нет – легче от этого не станет! – отрезал Тунгус, после чего повернулся хвостом к проходу, показывая, что разговаривать больше не желает.

Марик задумался. Ему казалось, что разница всё-таки есть. Нужно было понять, почему люди решили забрать их еду. Может быть, у людей закончились торты с колбасой (или что они там едят?), и им пришлось съесть всё самим, чтобы не умереть? Или же они просто забыли про лошадей? Ведь лошади тоже не всегда помнят про людей… Но лошади-то людей в конюшнях и не держат?

Громыхая вёдрами, прошёл конюх, раздавая голодным лошадям болтушку из отрубей. Проглотив свою порцию, Марик снова улёгся на опилки. В животе поселилась тянущая боль. Лошади ещё долго о чём-то спорили, и под гул их голосов жеребёнок уснул.

Разбудили его громкие крики с улицы. Марик вскочил на ноги и прильнул к двери. Он слышал голоса Зануды и Кормильца, но слова разобрать было сложно. Потом всё стихло. Марик уже собирался снова заснуть, когда дверь распахнулась, и вошли хозяева лошадей.

– Где сено? – закричала Зануда, лязгнув замком ближайшего денника.

– Здесь тоже нет!

– Да было, было… Вот только проели.

– И тут нет!

– Почему лошади стоят голодные?

– Ничего они не голодные, – монотонно бубнил малознакомый голос (Марик с трудом извлёк из памяти образ его обладателя – изредка посещавшего конюшню низенького, неказистого человечка с бесцветными бегающими глазами. Кажется, именно его все называли Начконом). – Они отруби ели.

– Отруби?! – голос Зануды зазвучал ультразвуком.

– В договоре указано, что лошади получают овёс три раза в день, – тихо, но твёрдо проговорила хозяйка Тётушки Бу. – Отруби и сено по мере проедания, не менее десяти кило…

– Они и получают!

– Но сегодня днём сена тоже не было, – пророкотал Кормилец. – Я заглядывал во все денники!

– Они всё съели.

– Где новое сено? – голос Зануды дрожал от ярости.

– Вы что, мне не доверяете? Я же сказал – привезут.

– Когда?

– Завтра. Или послезавтра. Откуда я знаю? Ночь на дворе!!

– Но ты начкон. И ты должен знать!

– Да привезут, я же сказал! Что вы трясётесь над ними?! Они что, золотые?! Постоят пару дней без сена, тоже мне беда!

– Этот разговор не имеет смысла, – Кормилец зашагал по коридору. – Помогите мне выгрузить сено. Нам очень повезло, что хозяева соседнего коровника вошли в наше положение и поделились своими запасами. И скажите спасибо, что этот коровник вообще нашёлся!

Кормилец, Зануда и хозяйка Тётушки Бу вышли. Бледноглазый пролетел по коридору, пнул со злости дверь мариковского денника и, ускоряя шаги, поспешил раствориться в зимнем вечере.

Не успели лошади опомниться и всё обсудить, как в конюшню вернулся Кормилец, держа в руках объёмистый мешок.

Вытряхнув в денник Марика охапку пыльноватого сена, он ушёл – видимо, к другим лошадям.

Марик набросился на еду. Сена оказалось ничтожно мало, но боль в животе немного утихла.

Скрипнула дверь, и в денник вошла Зануда, непохожая на себя, тихая и какая-то беспомощная. Мельком взглянув на жеребёнка, она отошла в угол и уселась там, глядя в пространство перед собой. По её лицу текли слёзы…

Марик никогда ещё не видел, чтобы люди вели себя подобным образом. Он наклонился, ободряюще подпихнув хозяйку носом. Зануда тихо всхлипнула, а потом, не в силах больше сдерживаться, разрыдалась.

Марик на всякий случай отошёл подальше и недоумённо уставился на неё.

– Увезу я тебя отсюда! Увезу!! Ты только подожди немножко!

Марик на всякий случай отошёл ещё дальше. Он не очень понимал, что такое увозить, а на то, чтобы подумать на эту тему, у него совершенно не оставалось сил…