С. И. Дымшиц

На пятой странице «Лирики» напечатано авторское посвящение: «Тебе, моя жемчужина». Оно обращено к Софье Исааковне Дымшиц, женщине, с которой А. Н. Толстой познакомился в Германии в 1906 году. Она родилась в 1884 году в Петербурге в богатой еврейской семье. В 1903 году поступила на медицинское отделение Бернского университета, намеревалась стать дантисткой. Через два года увлеклась студентом того же университета будущим философом Исааком Розенфельдом и вышла за него замуж с соблюдением всех правил, установленных иудаизмом. Этот брак Софья Исааковна не смогла расторгнуть за всё время совместного проживания с Алексеем Николаевичем, которому в 1910 году удалось развестись с первой женой.

С. И. Дымшиц так вспоминала свое знакомство со студентом А. Н. Толстым:

«Мой брат Лев, исключенный “за участие в студенческих беспорядках” из Рижского политехнического института, после кратковременного ареста уехал в Германию, где поступил в Дрезденский технологический институт. Здесь он дружил со многими русскими студентами, среди которых особенно сблизился с А. Н. Толстым…

Я в это время жила и училась в Берне, где была студенткой университета. В этом же университете обучался и человек, считавшийся по документам моим мужем. Брак был странный, я сказала бы “придуманный”. Человека этого я не любила и не сумела его полюбить. Вскоре я тайно, без всякого предупреждения, покинула его и поехала в Дрезден, к брату. Здесь я поселилась в пригородном районе под названием “Вайсер Хирш” (“Белый олень”).

Брат часто навещал меня, приезжая со своими товарищами, среди которых был и Алексей Николаевич Толстой.

Алексея Николаевича его товарищи-студенты любили за веселый, открытый и прямой характер. Они посмеивались над его необыкновенным аппетитом, рассказывая о том, что в ресторане на вокзале (студенты обедали там потому, что это был самый дешевый ресторан в Дрездене) он беспощадно “терроризировал” официантов, приносивших ему к обеду большую корзинку с хлебом, лаконическим выкриком: “Вениг!” (“Мало!”)…

Через некоторое время Алексей Николаевич поразил и взволновал моего брата совершенно неожиданным для него заявлением: “Знаешь, Леон, – сказал он, – если мне когда-нибудь придется жениться вторично, то моей женой будет твоя сестра”. Брат забеспокоился. Он знал, что Алексей Николаевич женат и имеет ребенка, что покинутый мною муж из мести не даст мне развода. Поэтому, ”во избежание греха“, он потребовал, чтобы я уехала в Петербург, к родителям. Вскоре я так и поступила».

Редакторская врезка

Софья Исаковна Дымшиц родилась в 1884 году в Санкт-Петербурге в многодетной семье коммерсанта иудейского вероисповедания.

С 1903 года слушала курс в Бернском университете (сначала на медицинском, потом – на философском факультете). В 1905 году в Берне вышла замуж за студента философского факультета Исаака Розенфельда (родного брата Беллы Розенфельд, будущей жены Марка Шагала).

В 1906–1907 гг. Софья занималась в студии С. С. Егорнова в Петербурге. Познакомилась с графом Алексеем Николаевичем Толстым. Весной 1907 года Толстой сделал Софье предложение.

В 1907–1910 гг. она училась в художественной школе Е. Н. Званцевой в Петербурге, где преподавали Л. С. Бакст, М. В. Добужинский, К. С. Петров-Водкин, К. А. Сомов.

В 1908 году по совету Л. С. Бакста Дымшиц стажировалась в Париже: занималась в ателье Е. Н. Кругликовой, в Академии «La Palette» под руководством Жака-Эмиля Бланша, Шарля Герена и Анри Ле Фоконье.

По возвращении в Москву Софья начала самостоятельно работать и выставляться.

В 1911 г., во время пребывания супругов Толстых в Париже, у них родилась дочь Марианна (1911–1988).

В 1914 г. Софья Дымшиц и А. Н. Толстой расстались.

С 1912 г. С. Дымшиц принимала участие в авангардных выставках в Петербурге и Москве: «Мир искусства», «Бубновый валет», «Выставка живописи 1915 года» и др.

После Октябрьской революции в 1917–1919 гг. С. Дымшиц участвовала в работе Союза деятелей искусств Петрограда. В 1918 г. избрана секретарём отдела ИЗО Наркомпроса и вошла в состав Всероссийского выставочного отделения при Наркомпросе. Подготовила к публикации первый (и единственный) номер журнала «Интернационал искусства». В 1919 г. организовала художественную постановку празднования 2-й годовщины Октябрьской революции в Москве.

С 1919 г. Дымшиц стала секретарем и помощником одного из лидеров русского авангарда Владимира Татлина.

В 1921 году Софья вышла замуж за немецкого архитектора, коммуниста Германа Пессати. В 1922 году родила сына Александра.

Дымшиц разрабатывала эскизы рекламных плакатов для советских журналов. В 1923 году принимала участие в «Выставке художников Петрограда всех направлений».

В 1924 году работы Софьи Исаковны экспонировались на XIV Международной выставке искусства Венецианской биеннале.

В 1925–1935 гг. Дымшиц заведовала художественным отделом журнала «Работница и Крестьянка».

После смерти мужа Германа Пессати в 1939 году Софья Исааковна жила в коммунальной квартире, в полном одиночестве.

Сын Александр погиб в 1942 г. под Сталинградом.

Софья Дымшиц скончалась в 1963 году в Ленинграде.

Марианна Алексеевна, дочь С. И. Дымщиц и А. Н. Толстого, стала доктором химических наук, профессором Московского Института стали и сплавов, зав. кафедрой общей химии в Московском авиационно-технологическом институте им. К. Э. Циолковского (МАТИ).

Мужем Марианны Алексеевны был Евгений Александрович Шиловский (1889–1952), военный. С октября 1928 года занимал должность начальника штаба Московского военного округа, с февраля 1931 г. работал в Военно-воздушной академии РККА им. Н. Е. Жуковского. В разное время занимал должности старшего руководителя кафедры оперативного искусства, начальника оперативного факультета, начальника штаба академии. С декабря 1936 года Шиловский – старший преподаватель, а с мая 1940 года – начальник кафедры оперативного искусства Академии Генерального штаба РККА. Марианна Толстая и Евгений Шиловский познакомились в 1933 году во время отдыха в санатории под Москвой, поженились в 1936 году, а в 1937 году у них родилась дочь Марина.

Е. А. Шиловский был вторым мужем Елены Сергеевны Булгаковой (Нюренберг-Неёловой), послужил прототипом Вадима Рощина в романе А. Н. Толстого «Хождение по мукам» и прототипом мужа Маргариты в романе «Мастер и Маргарита» М. Булгакова.

Софья Исааковна уехала из Берна не только из-за того, что решила уйти от мужа, быть дантисткой она тоже больше не хотела, ее увлекла живопись. В Петербурге молодая женщина поступила в школу Сергея Семёновича Егорнова, окончившего в 1891 году Академию художеств со званием классного художника 1-й степени.

В столице, на улице, произошла случайная встреча двух молодых людей. «Алексей Николаевич, – вспоминала С. И. Дымшиц, – попросил разрешения посетить меня и мою семью. Вскоре он пришел к нам с женой, Юлией Васильевной Рожанской. Так начались частые семейные встречи. Но затем Алексей Николаевич стал приходить ко мне один, без жены, что вызвало недовольство моих родителей. От меня потребовали, чтобы я перестала принимать Алексея Николаевича. И мне пришлось покориться».

Но А. Н. Толстой знал, что Софья Исааковна учится у С. С. Егорнова, и сам стал учеником этой же школы (в это время живопись его увлекала не меньше, чем литература).

С. И. Дымшиц вспоминала:

«Скоро, однако, милейшему Егорнову стало ясно, что встреча наша была не случайной, и он принялся покровительствовать нашей любви. Он начал писать мой портрет (очень удачная и реалистическая работа, которая ныне находится у моей дочери – М. А. Толстой, в Москве), а Алексей Николаевич неизменно присутствовал при этом как ученик и “эксперт”. Получалось так, что мы проводили вместе целые дни в школе Егорнова. Алексей Николаевич совершенно забросил свои занятия в Технологическом институте, куда он просто перестал ходить. Между тем для окончания института ему оставался только дипломный проект. Его товарищи-студенты целой делегацией явились к нему, пытаясь образумить “заблудшего”. Но Алексей Николаевич твердо решил отдаться искусству и покинул Технологический институт как “окончивший без защиты диплома”.

Однажды весной 1907 года Алексей Николаевич явился в школу Егорнова, облаченный в сюртук, торжественный, застегнутый на все пуговицы. Оставшись со мной наедине, он сделал мне предложение стать его женой. В ответ я обрисовала ему всю нелепость нашего положения: я – неразведенная жена, он – неразведенный муж. Но Алексей Николаевич продолжал настаивать, заявил, что его решение куплено ценой глубоких переживаний, говорил, что его разрыв с семьей предрешен… Наконец, желая окончательно проверить чувства Алексея Николаевича к его семье и ко мне, я предложила, чтобы он с Юлией Васильевной совершил заграничную поездку».

А. Н. Толстой согласился с предложением С. И. Дымшиц. Летом 1907 года вместе с женой уехал в Италию, но пробыл там недолго. Вернулся один и вместе с Софьей Исааковной поселился в деревне Лутахенде на берегу Финского залива, где познакомился с К. И. Чуковским, тогда литературным критиком.

Корней Иванович вспоминал:

«Больше полувека назад в деревне Лутахенде, где я жил, – в Финляндии, недалеко от Куоккалы, – поселился осанистый и неторопливый молодой человек с мягкой рыжеватой бородкой, со спокойными и простодушными глазами, с большим – во всю щеку – деревенским румянцем, и наша соседка по даче, завидев его как-то на дороге, сказала, что он будто бы граф и что будто бы его фамилия Толстой…

Вскоре его привел ко мне небезызвестный в то время поэт Александр Степанович Рославлев, рыхлый мужчина огромного роста, но не слишком большого ума и таланта, третьестепенный эпигон символистов. Рославлев жил тут же, в Лутахенде, и странно было видеть, с какой наивной почтительностью относился к нему юный Толстой…

Впоследствии, когда наше знакомство упрочилось, мы увидели, что этот юный Толстой – человек необыкновенно покладистый, легкий, компанейский, веселый, но в те первые дни знакомства в его отношениях к нам была какая-то напряженность и связанность – именно потому, что мы были писателями. Очевидно, все писатели были для него тогда в ореолах, и нашу профессию считал он заманчивее всех остальных…

В ту пору он был очень моложав, и даже бородка (мягкая, клинышком) не придавала ему достаточной взрослости. У него были детские пухлые губы и такое бело-розовое, свежее, несокрушимо здоровое тело, что казалось, он задуман природой на тысячу лет. Мы часто купались в ближайшей речушке, и, глядя на него, было невозможно представить себе, что когда-нибудь ему предстоит умереть. Хотя он числился столичным студентом и уже успел побывать за границей, но в его походке, и в говоре, и даже в манере смеяться чувствовался житель Заволжья, – непочатая, степная, уездная сила.

Посредине комнаты в Кошкином доме стоял белый, сосновый, чисто вымытый стол, усыпанный пахучими хвойными ветками, а на столе в идеальном порядке лежали стопками одна на другой толстые, обшитые черной клеенкой тетради. Алексей Николаевич, видимо, хотел, чтобы я познакомился с ними. Я стал перелистывать их… То было полное собрание неизданных и до сих пор никому не известных юношеских произведений Алексея Толстого, писанных им чуть ли не с четырнадцатилетнего возраста! Этот новичок, начинающий автор, напечатавший одну-единственную незрелую книжку – “Лирика” (1907), имел, оказывается, у себя за плечами десять-одиннадцать лет упорного литературного труда. Своей книжки он настолько стыдился, что никогда не упоминал о ней в разговоре со мною».

С. И. Дымшиц тоже оставила воспоминания о том лете:

«На домик был водружен плакат, рисованный Алексеем Николаевичем, с надписью: “Белый сытый кот гуляет по зеленому лугу”.

Жили мы тихо и уединенно. Из людей искусства встречали только Корнея Ивановича Чуковского, который проживал неподалеку от нас, в местечке Куоккала.

Жили, полные любви и надежд, много работали. Я занималась живописью. Алексей Николаевич на время отошел от изобразительного искусства и погрузился в литературную работу… взялся за выработку своего литературного голоса. Работал он много и упорно, часами не выходил из комнаты. Сборники русской народной поэзии, собрания народных русских сказок изучались им основательно и любовно».

Школа С. С. Егорнова была хорошим подготовительным этапом для будущих учеников Академии художеств, куда намеревались поступать С. И. Дымшиц и А. Н. Толстой. Но летом 1907 года они изменили свои планы. Их увлекла новая живопись – членов объединения «Мир искусства».

Вернувшись осенью в Петербург, молодые люди пошли в другую школу – в школу рисования и живописи Елизаветы Николаевны Званцевой, расположенную на Таврической улице, в доме № 25. Здесь их преподавателем стал один из самых ярких представителей объединения «Мир искусства» Лев Самойлович Бакст. Он положительно оценил первые опыты С. И. Дымшиц, а посмотрев работы А. Н. Толстого, сказал: «Из вас, кроме ремесленника, ничего не получится. Художником вы не будете. Занимайтесь лучше литературой». Однако обоим молодым людям посоветовал посетить Париж, Софье Исааковне – для повышения живописного мастерства, Алексею Николаевичу – для того чтобы он подышал животворительным воздухом современного искусства. Париж тогда был Меккой для деятелей искусств во всех областях творчества.

Молодые люди последовали совету мастера.