Именно в этом баре «Хи-Хо» Норма Джин и познакомилась с Чаком Мореном, который учился в старшем классе. Он был заметным парнем, пользовался популярностью среди девочек, потому что хорошо играл в спортивные игры и умел делать комплименты. Они проводили время вместе на танцах и прогулках. Однако в отношениях Норма Джин оставалась очень скромной и не позволяла Чаку заходить дальше, чем ей было комфортно. Это пугало его.

Позже она познакомилась с Элинор, второй дочерью Дока Годдарда, которая была её ровесницей. В это же время Ана Лоуэр начала жаловаться на проблемы со здоровьем, поэтому Норма Джин вернулась к Годдардам и подружилась с Элинор, которую близкие называли Бебе.

Бебе Годдард была на шесть месяцев младше Нормы Джин. На момент рождения Нормы ей уже исполнилось четырнадцать лет. Бебе с детства была смелой и стойкой, жизнь вынудила её стать такой.

Родители развелись, когда ей было всего полтора года. После развода она воспитывалась у матери вместе с братом и сестрой. Однако у матери началось психическое заболевание, и она стала опасной для окружающих. После этого Бебе передавали от родственников к чужим людям в Техасе. Ухаживая за братом и сестрой, она взрослела.

Многие события из детства Бебе Мэрилин напоминали о своих первых годах жизни. Легендарные истории о двенадцати-тринадцати приёмных семьях, физических наказаниях и избиениях Мэрилин «одолжила» себе у Бебе и использовала в своих воспоминаниях.

Обе девушки были яркими, весёлыми и энергичными. Они заимствовали друг у дружки одежду и косметику, давали советы по макияжу. Именно в компании Бебе Норма Джин начала смеяться, резвиться и проказничать.

Норма Джин посещала среднюю школу имени Эмерсона вплоть до окончания девятого класса. Её выпускные оценки по разным предметам были средними, можно сказать, посредственными.

Любопытным может показаться тот факт, что фамилия Нормы Джин Бейкер часто фигурировала в общешкольной газете «Эмерсонец», так как она писала в рубрику «Всякая всячина».

Перу будущей звезды принадлежит заметка:

«Идеальной девушкой была бы блондинка с медовым оттенком волос, изящной фигурой и правильными чертами лица, притом элегантная, интеллектуальная и одарённая в спортивном отношении, лояльная подруга».

Норма описала себя, включая те черты, которыми она хотела бы обладать. Одной из таких черт было преодоление страха перед публичными выступлениями. Однако ей так и не удалось справиться с этим недостатком, что подтверждалось её плохими результатами на уроках по ораторскому искусству. Чем больше учитель призывал её действовать, тем больше она замыкалась в молчании, в итоге это привело к заиканию.

В школе и за её пределами Норму Джин знали как «девушку Ммммм», потому что она смогла превратить своё лёгкое заикание в светское достоинство.

Первый семестр десятого класса она провела в средней школе Ван-Найса, потому что эта школа находилась ближе всего к дому Годдардов. Там она получила ещё более худший аттестат. И это всё из-за того, что внимание Нормы Джин от учебы отвлекал высокий, темноволосый и голубоглазый молодой человек по имени Джеймс Доухерти или Джим.

В средней школе Ван-Найса Джим участвовал в школьных представлениях, был звёздным футболистом и выиграл выборы на пост председателя ученического совета. Чтобы помочь своей семье, он отказался от спортивной стипендии в колледже.

Осенью 1941 года он работал на авиастроительном заводе «Локхид», где встретил Норму Джин, которая трудилась в ночную смену на том же заводе. В октябре его мать Этель со своей подругой Грейс Годдард попросили Джима забирать Норму Джин и Бебе из школы на машине. Из-за переезда на Одесса-авеню добираться до школы стало гораздо дольше. В тот год Бебе серьёзно болела и не ходила в школу, поэтому Норма Джин каждый день «садилась в машину к Джиму капельку ближе», как потом рассказывал молодой человек позже.

Для Нормы Джин Джим был идеалом мужчины, благодаря его усам, конечно же. Он был старше её на пять лет, но несмотря на разницу в возрасте, она считала его «неплохим старичком». Доухерти не воспринимал её всерьёз, ведь в их возрасте пять лет считалось огромной разницей.

Однако Грейс Годдард, ставшая свахой в этой истории, заметила блеск в глазах Нормы Джин и решила действовать. Через пару дней после нападения на Перл-Харбор она спросила Этель Доухерти, можно ли Джиму сопровождать Норму Джин на рождественскую вечеринку фирмы «Адел пресижн продактс». Джим согласился.

На рождественском приёме он танцевал с Нормой Джин и заметил, что она больше не чувствует себя ребёнком. Грейс всячески поощряла их общение. Она давала девочке деньги, чтобы та ходила с Джимом в кино, предлагала им автостопом прокатиться на холмы в Голливуд-Хилс, на лодке по озеру Попс-Уиллоу, а также в округ Вентура, где они навещали сестру Джима и разбивали бивак на берегу озера Шервуд. Джим был счастлив проводить время с Нормой Джин.

Иногда они останавливались на вершине горы Малхолланд-драйв, чтобы просто поговорить. Норма Джин призналась, что она – незаконнорождённая, и это не вызвало в Джиме неприязни. Он обнял её, а радио передавало шлягеры: «Эта старая добрая чёрная магия…» и «Больше никогда не полюблю я». Норма Джин была более развитой физически и полностью полагалась на опеку Джима.

В начале 1942 года, когда Норме Джин было около шестнадцати лет, компания «Адел пресижн» предложила Доку Годдарду стать менеджером по продажам на всём Восточном побережье. Грейс и Бебе должны были отправиться туда вместе с ним, но они, посовещавшись, решили, что не могли больше содержать Норму Джин. Однажды утром Грейс сообщила об этом своей подопечной, но пообещала, что её муж «работает над чем-то замечательным».

В очередной раз Норма Джин почувствовала себя ненужной, преданной и отвергнутой. Эта информация сильно подействовала на девушку, и Грейс окончательно потеряла уважение в её глазах.

В конце января все начали готовиться к переезду, и Норма Джин вернулась к своей подруге Ане Лоуэр. В феврале и марте Джим всё ещё приезжал к Норме Джин, и она с благодарностью принимала его ухаживания. В школе некоторые заметили, что она стала слишком шумной и очень громко разговаривает. Некоторые стали считать ее слегка пристукнутой.

В марте Грейс нанесла ещё один удар юной девушке, сообщив, что Норме Джин придётся вернуться в приют. А Этель Доухерти спросила у Джима, не планирует ли он жениться на Норме Джин, которой в июне должно было исполниться шестнадцать лет, и она могла бы уже выйти замуж.

«В тот момент я подумал, что Норма Джин ещё слишком молода для меня, – вспоминал Доухерти. – Я не планировал жениться на ней, но согласился, потому что чувствовал, что под крылом моей матери она найдёт свой дом. К тому же я считал её чудесной девушкой, с которой мне будет хорошо».

Сама Норма Джин согласилась на этот брак, потому что у неё не было другого выбора. Позже она говорила, что вышла замуж за Джима, потому что не хотела возвращаться в сиротский дом.

В середине марта она заявила, что бросает школу, потому что в июне выходит замуж. С этого дня её больше не видели на уроках. В середине второго года обучения её формальное образование завершилось, и это стало причиной комплекса неполноценности Нормы Джин на всю оставшуюся жизнь.

Но две женщины быстро убедили Норму Джин в том, что её свобода и наличие средств к существованию напрямую связаны с жизнью под боком у мужчины. И Грейс, и Этель игнорировали возраст девушки, сконцентрировавшись на той роли, которую ей предстояло сыграть в жизни.

Норма Джин сомневалась по поводу этого брака. «В конце концов, я никогда не видела ни одного счастливого брака», – отмечала она много лет спустя. Делла, Глэдис, Ида и Олив также были неудачными примерами семейных союзов.

Джим отвёл девушку в магазин, чтобы она выбрала себе обручальное кольцо, а потом он вспомнил, что по традиции ему нужно было сперва попросить её руки, хотя это и было пустой формальностью. Она без всяких раздумий согласилась.

1 июня 1942 года шестнадцатилетняя Норма Джин Доухерти и Джим нашли небольшую квартиру по адресу Виста-дель-Монте, 4524, в районе Шерман-Оукс. Они сняли жильё на полгода. Перед свадьбой они перевезли туда свои немногочисленные вещи.

Приглашения на свадьбу рассылала «мисс Анн Лоуэр», однако в акте о браке невеста подписалась как Норма Джин Мортенсен. Она указала, что является дочерью «Э. Мортенсена, место рождения неизвестно» и женщины по фамилии «Монро, родившейся в штате Орегон». Имя своей матери Норма Джин не упомянула.

Свадебная церемония состоялась 19 июня 1942 года в половине девятого вечера в доме друзей Грейс на Саус-Бентли-авеню, 432, в западной части Лос-Анджелеса. Подружкой невесты была девушка, которую Норма Джин едва знала. Брат Джима Марион стал шафером, а племянник Джима, Хью, нёс на бархатной подушке обручальные кольца.

Невеста была в восторге от крутой лестницы в холле, но так волновалась, что едва могла устоять на ногах. После скромного приёма в соседнем ресторане пара вернулась домой. Из всех событий этого дня Джим Доухерти запомнил, как невеста на протяжении всего дня не выпускала его руки и всё время смотрела ему в глаза, словно боялась, что он исчезнет.

«Я – капитан, а моя жена – первый офицер, старпом, – говорил Доухерти о своём браке, когда они поженились. – И раз так, то она должна быть довольна, что находится на корабле, и не мешать мне управлять и командовать им».

Но с самого начала на борту время от времени возникали бунты, а старпом даже выпрыгнула за борт. После этого капитан и старпом составили бортовые журналы, в которых содержались однобоко отобранные факты и импровизированные разговоры, а также были ложно интерпретированы события. В течение многих лет эти сочинения были единственной картой их путешествия, доступной посторонним.

Доухерти утверждал публично: «В нашем браке никогда не было проблем… пока я не захотел увеличения семьи, а она не захотела делать карьеру». Но позже признавался: «Ни за что на свете я не женился бы во второй раз на актрисе. У неё в голове было только одно: стать звездой».

Норма Джин говорила: «Я не горевала из-за брака, но и не была счастлива. Мы с мужем редко разговаривали, потому что нам нечего было сказать друг другу».

Молодая семья Доухерти жила в съёмном однокомнатном домике в Шерман-Оукс с июня по декабрь 1942 года. Шестнадцатилетняя Норма Джин старалась быть подходящей женой для молодого независимого мужчины. Она принимала как должное свою роль сексуальной партнёрши и хозяйки дома, которую от неё ждал Доухерти. Эта перемена планов не соответствовала планам заменить на экране ушедшую звезду Джин Харлоу. И такое положение дел порождало у Нормы Джин беспокойство.

Доухерти признавал, что он не мог обращаться с ней должным образом, она была слишком впечатлительна и не уверена в себе. Он часто говорил ей: «Замолчи!» или «Заткнись!», укладывался спать на диване, а проснувшись через час, обнаруживал её спящей рядышком с ним или сидящей неподалеку на полу. Она никогда не таила ни на кого обиду и всегда была снисходительной. «Мне казалось, будто я знаю, чего она хочет, но то, о чём я думал, никогда не оказывалось тем, чего она хотела в действительности», – говорил он.

Это откровенное признание, которое не вошло в опубликованную версию статьи «Мэрилин Монро была моей женой», проливает свет на глубокие психологические разногласия между супругами.

Доухерти быстро понял, что для Нормы Джин он был скорее отцом и опекуном, чем мужем. Она ревновала его к друзьям, боялась, что он уйдёт к другой женщине, и тратила его деньги на подарки ему самому, как будто пытаясь купить его любовь.

Разница в эмоциональности супругов стала особенно заметна после случая с убитым кроликом. Норма Джин не смогла справиться с увиденным, впала в истерику и перестала готовить. Её кулинарные неудачи вызывали недовольство мужа, что усиливало её страхи.

Именно поэтому она часто допускала ошибки в кулинарии, не разбиралась в домашней работе и отчаянно боялась, что её куда-нибудь снова отправят.

Однажды Норма Джин назвала своего мужа страшным грубияном, когда тот сделал ей замечание. Она не смогла приготовить рыбу, которую он принёс с рыбалки. После чего последовал страшный скандал.

Доухерти часто повторял в компании: «Наш брак был идеальным, и в постели, и за её пределами». Однако его слова не соответствуют воспоминаниям о нём, которые остались у Нормы Джин.

В своих мемуарах Доухерти признаётся, что не любил ничего из того, что делал с женой, за исключением поцелуев. Она же, достигая удовлетворения, обычно засыпала, оставляя его возбуждённым, смущённым и недовольным.

Доухерти никогда не был жестоким, но со своим пылким характером и чувством независимости он, как и его жена, оказался не готов к браку. В минуту откровенности он признался, что часто уходил из дома и играл в бильярд, что ранило её чувства.

Норма Джин быстро поняла, что её брак с Доухерти не будет отличаться от предыдущих отношений: она снова чувствовала себя никем. Доухерти признавал, что её интеллект превосходил его, и она мыслила более зрело. Возможно, это задевало его.

Он считал, что оказал услугу привлекательной девушке и организовал ей приятную жизнь. Кроме того, он думал, что благодаря этому браку обеспечит ей дом у своей матери, когда пойдёт на войну.

Несмотря на благородные намерения, вступление в брак без достаточной эмоциональной зрелости было не лучшим решением обоих. Норме Джин было всего 16 лет, и она не была готова стать матерью. Поэтому они с Джимом решили, что у них не будет детей.

В начале 1943 года молодые супруги жили в Ван-Найсе у родителей Джима. Однако вскоре они переехали на Боссемер-стрит. Здесь они встречались с другими парами, на вечеринках с танцами Норма Джин преображалась из застенчивой хозяйки в талантливую актрису. Она веселилась, разбивала пары и кружилась в танце. Джим ревновал.

Они часто выбирались позагорать в Санта-Монику или в лос-анджелесскую Венецию. Когда они жили в Ван-Найсе, Норма Джин взяла в дом шотландскую овчарку и много времени уделяла уходу за ней. Но большую часть дня она посвящала уходу за собственной внешностью и культивированию красоты. Она постоянно опробовала новую косметику, принимала ванны и много раз в день промывала лицо с мылом. В этот период она хотела считаться ещё большей красавицей, чем была в школе.

«В вопросах собственной внешности она была перфекционисткой, – вспоминает Доухерти. – Если она чем-либо и выделялась, то чрезмерно критическим отношением к себе».

У Нормы Джин не было близких подруг. Она чувствовала себя хорошо только в компании детей: племянников и малышей, с которыми она нянчилась, купала, играла и читала им сказки.