В сентябре Норма Джин пошла во второй класс начальной школы. Этой же осенью Глэдис узнала о смерти своего дедушки Тилфорда Хогена. После развода он тяжело переживал утрату, а после известия о смерти жены начал быстро слабеть. Он не был готов к голоду и нищете, которые стали распространённым явлением в Соединённых Штатах в те годы. В мае 1933 года Тилфорд Хоген оказался на грани банкротства. Он не мог содержать себя и свою жену Эмму, и 29 мая он повесился. Следствие подтвердило, что это было самоубийство.

После того как Глэдис узнала о смерти Тилфорда, она впала в депрессию. Её отец, мать и дед страдали психическими расстройствами. И она была убеждена, что их семья проклята и обречена на психические заболевания. Грейс вызвала невропатолога, который прописал Глэдис таблетки. Однако из-за побочных эффектов она продолжала пребывать в депрессии.

«Врач, который прописал ей лекарства, не мог знать, как они повлияют на её состояние», – вспоминает Элинор Годдард. – До этого момента она прекрасно справлялась со всеми своими делами».

В 1934 году Глэдис Перл Мортенсен, которой не было ещё и 32 лет, была помещена в санаторий. Там она провела несколько месяцев, а затем её перевели в Лос-Анджелес, в обычную больницу общего профиля. Глэдис никогда не получала специализированной психиатрической помощи, поэтому она замкнулась в своём мрачном и пустынном мире воображения.

Норма Джин, которая никогда достаточно не знала о своей матери, сначала осталась с Эткинсонами, но затем Грейс Мак-Ки стала её опекуном.

«Грейс боготворила Норму Джин и верила в её будущее как кинозвезды», – вспоминает её коллега Лейла Филд.

Грейс одевала девочку в клетчатые шерстяные платья, сделанные на заказ, укладывала ей причёску с локонами и настаивала, чтобы та улыбалась и надувала губки, как Мэри Пикфорд.

Грейс была уверена, что Норма Джин станет актрисой, и делала всё, чтобы это произошло. Она не могла иметь собственных детей, поэтому изливала свою любовь на Норму Джин, считая её своей дочерью. Грейс говорила, что Норма Джин ей ближе, чем Глэдис, её родная мать, которая считалась некомпетентной и бездарной.

Грейс окружала девочку большей роскошью и давала ей больше свободы, чем Болендеры. Женщина, которая помогла Норме Джин жить спокойной жизнью, не только любила свою работу на «фабрике грёз», но и возглавляла одно из важных подразделений.

Грейс, как и во времена своей богемной жизни, часто меняла мужей и фамилии. Она узнала, что макияж, свет и фильтры могут изменять внешность женщины, и что студии и публика готовы «покупаться» на это.

Грейс Мак-Ки совершенствовала иллюзии Нормы Джин с большим энтузиазмом и брала на себя ответственность за воспитание девочки, чтобы в конечном итоге создать из неё собственную дочь, которой она была обделена от природы.

В 1934 году Генри Стэнли часто встречался с Грейс в студии «Коламбия» во время монтажа плёнок. Они работали по четыре часа в день, а по субботам рабочий день длился ещё дольше. Грейс просила свою подругу приводить к ним в монтажную Норму Джин за час до закрытия студии. Грейс знакомила девочку с сотрудниками:

«Норма Джин, это Олин. Олин, правда, она красавица?»

Сначала это были просто знакомства, но Грейс не останавливалась на достигнутом. Она говорила: «Повернись и покажи Олину свой бант на платье. А теперь пройдись туда и повернись кругом. Чудесно. А теперь возвращайся сюда… Элла, посмотри на Норму Джин! Ты же познакомилась с Эллой в прошлом месяце… Скажи ей, кем ты хочешь быть, когда вырастешь. Скажи: “Кинозвездой”, дорогая!». Это повторялось каждую неделю.

Другая сотрудница студии подтвердила воспоминания Стэнли. Грейс открыто говорила о своих намерениях: «Норма Джин должна стать кинозвездой».

Для достижения этой цели Грейс выбрала только один эталон – юную Джин Харлоу.

Актриса Джин Харлоу, звезда Голливуда, родившаяся в Канзасе в 1911 году в хорошей семье, приехала в Голливуд с матерью, которая мечтала стать кинозвездой. Но дочери повезло больше – она взяла себе имя матери и в качестве Джин Харлоу снималась в немых фильмах и эпизодах, мелькая на экране. Но в 1930 году, когда в это время маленькая Норма Джин еще ходила под стол, Джин Харлоу получила свою первую значительную роль в фильме «Ангелы ада». Связь с матерью была настолько сильной, что даже во время своих замужеств Джин часто оставалась погостить в родительском доме. В девяти кинофильмах, вышедших в прокат в течение двух лет, Джин Харлоу воплощала на экране очень притягательную личность. Но кинокритики считали её банальной стройной блондинкой, которая исполняет банальные эротические роли.

В 1932 году Джин Харлоу подписала контракт «Метро Голдвин Майер», где продюсер Луи Майер создавал ее артистический имидж. На студии ее все любили и считали избранницей судьбы.

Несмотря на обещания давать более серьезные роли, её всё так же просили поглубже распахнуть декольте и играть с эротическим подтекстом. Когда критики стали более благосклонны к ней, студия не переставала одевать ее в облегающие белоснежные платья, подчеркивающие её блондинистые волосы.

К 24 годам Джин Харлоу уже трижды побывала замужем, и все ее поиски мужчины, который бы заменил ей отца, не принесли результатов. Но публика ее обожала, и даже ее второй муж, который был старше ее на 22 года, не уменьшил ее популярности.

Во времена Великой депрессии в 1930-х годах Джин Харлоу стала эталоном чувственности, и никто не смог затмить её.

Новая мать Нормы Джин, Грейс Мак-Ки, постоянно внушала своей приемной дочери, что та станет кинозвездой. В сентябре 1934 года, когда девочке исполнилось восемь лет, Грейс решила сделать из Нормы Джин точную копию Джин Харлоу.

Они ежедневно ходили в кино, а Глэдис регулярно навещала их. В это время мать Нормы Джин находилась в психиатрической больнице. Там она вела комфортную жизнь и с радостью не выполняла материнские обязанности, что позволяло ей избегать чувства вины.

Норма Джин была для Глэдис как призрак, который блуждал на задворках её памяти.

«Моя мать, – позже вспоминала Мэрилин Монро, – никогда не старалась быть со мной. Кажется, меня для неё даже не существовало».

Осенью дом на Эрбол-драйв выставили на продажу, но Грейс не забрала с собой девочку по простой причине. Грейс решила стать официальным опекуном Нормы Джин, но суд потребовал доказательств того, что родители не могут осуществлять опеку. Вторым требованием суда было, чтобы перед усыновлением ребенок провел по меньшей мере шесть месяцев в окружном сиротском приюте до усыновления. Первое требование было выполнено, когда Грейс получила от врачей заключение о душевной болезни Глэдис.

Поскольку вилла на Эрбол-драйв перестала быть домом для семьи, единственным выходом стало помещение Глэдис в стационарное медицинское учреждение. Кроме того, штатная больница в Норуолке имела лучшую репутацию в области лечения хронических психических заболеваний.

В январе 1935 года Глэдис отправили в больницу в Норуолк. Там она провела ровно год до следующего переезда.

Норма Джин вспоминала, что ей было неприятно, что Глэдис болеет, но между ними никогда не было близких отношений. Они вместе проводили очень мало времени.

Со вторым требованием закона Грейс тоже справилась. Она узнала, что в сентябре следующего года Норма Джин может получить место в сиротском приюте Лос-Анджелеса. Тогда Грейс договорилась с семейством Джиффенов, которые жили в западном секторе города. Они должны были заботиться о девочке до этого времени.

Однако Грейс выяснила, что у Джиффенов уже было много детей, как своих, так и приёмных. Поэтому они не могли надолго оставить у себя Норму Джин.

Грейс заботилась о Норме Джин: каждую неделю она отправляла заявления и справки в разные инстанции, а также снова обратилась в суд с просьбой, чтобы они сняли с неё обязанность помещения ребёнка в приют для сирот. Она хотела, чтобы после пребывания у Джиффенов Норму Джин сразу поселили с ней. Когда Грейс сказала Норме Джин, что не отправит её в школу приюта, где ей пришлось бы жить с незнакомыми детьми, девочка была очень счастлива.

Через два месяца, проведённых у Джиффенов, пока суд проверит все документы, Норме Джин разрешили временно пожить с мамой Грейс, Эммой Уилетт Этчисон. Эмма жила в отдельной квартире на Лоди-плэйс в Голливуде. Это было красивое здание в испанском стиле с белой лепниной, черепичной крышей и цветущим двором. В центре двора журчал фонтан. Норма Джин поселилась там ранней весной 1935 года.

В это же время Грейс быстро преодолела все формальности, связанные с опекой над Нормой Джин. Она добилась от суда предоставления ей исключительного контроля над делами Глэдис Бейкер. Грейс понимала, что нужно решать финансовые вопросы официально, чтобы избежать захвата имущества Глэдис кем-то, кто может выдать себя за отца Нормы Джин, или налоговым ведомством.

Она знала, что инвестиции, обналичивание банковского чека или продажа недвижимости требуют осторожности, и понимала, что может брать деньги на содержание Нормы Джин от её имени. 25 марта она сделала заявление под присягой, что Глэдис нуждается в кураторе и что она, несмотря на несоблюдение условий предоставления права временно опекать сироту, была бы подходящей кандидатурой.

В апреле активы «имущества» Глэдис были оценены следующим образом:

– 60 долларов наличными на банковском счёте;

– 90 долларов в виде чеков без гарантированного покрытия;

– один радиоприёмник стоимостью 25 долларов с рассрочкой в 15 долларов;

– 250 долларов долга за седан «Плимут» 1933 года;

– 200 долларов, причитающихся за белый рояль.

1 июня 1935 года, когда Норме Джин исполнилось девять лет, Грейс Мак-Ки начала распоряжаться имуществом Глэдис Бейкер. Она продала машину, рояль и дом, а затем составила список расходов, за которые потребовала вернуть деньги.

Но вскоре Грейс познакомилась с мужчиной, который навсегда изменил её жизнь и судьбу Нормы Джин.

Это был Эрвин Силлимэн Годдард, «шатун» из Техаса с тремя детьми, который часто бывал без работы. Он понравился Грейс, и они спешно поженились, в августе 1935 года. После свадьбы они взяли к себе одну из его дочерей, Нону, и вся четвёрка поселилась в маленьком доме в Ван-Найсе, в долине Сан-Фернандо.

Норма Джин была робкой и замкнутой. Джоди Лоренс, одна из дочерей Годдарда, вспоминала, что они были невротичными детьми, которые часто с большой впечатлительностью реагировали на окружение. Дети совместными усилиями построили себе домик на перечном дереве, чтобы скрываться там от проблем, как в убежище.

Дом, где жили Годдарды, был скромным, скорее похожим на сельскую избу. Док и Грейс оба работали от случая к случаю и не имели сбережений. Годдард считал, что Норма Джин – это лишний рот, и предложил Грейс отдать её в приют для сирот. В сентябре девочка должна была переехать туда.

Для Нормы это было ещё одним ударом, ведь она только училась доверять женщинам. У неё не было опыта общения с ними, если не считать холодную и строгую Иду Болендер.

13 сентября того же 1935-го года Грейс собрала вещи Нормы и отвезла её в приют в Голливуде. Здание приюта было симпатичным, но находилось на территории учреждения для сирот. В нём могло разместиться от пятидесяти до шестидесяти детей, но не все из них были сиротами. В двадцатые годы треть воспитанников составляли сбежавшие и беспризорные дети. В тридцатые годы многие родители отдавали детей в приют на короткий срок.

Пребывание Нормы в сиротском доме продолжалось два года, до 26 июня 1937 года.

В здании приюта мальчики и девочки жили в разных крыльях и спали по пять-шесть человек в аккуратных комнатах. В приюте был персонал, который занимался уборкой и приготовлением пищи. Также детям платили по 5–10 центов за неделю за уборку и мытьё посуды.

В личном деле Мэрилин указано, что в 1935 году она была нормальной, довольной и не жаловалась. Ей нравился её класс.

В 1935–1936 годах Грейс часто приходила в приют за Мэрилин и забирала её на целый день. Они ходили в кино и обедали. Среди фильмов, которые запомнила Мэрилин, был «Бунт на "Баунти"» с Кларком Гейблом. Он напоминал ей темноволосого мужчину с усиками на фотографии в их доме на Эрбол-драйв.

Грейс часто повторяла Норме Джин, что пытается «организовать всё так, чтобы та могла вернуться туда, где её настоящее место», то есть под её опеку.

Мэрилин часто водили в Китайский театр Граумана и в парикмахерскую, где её учили правильно наносить макияж.

В 1935 году в Голливуде состоялись премьеры двух фильмов с участием Джин Харлоу, и Грейс Мак-Ки решила, что Норма должна быть похожа на неё: ослепительная платиновая блондинка в белых нарядах. Грейс перекрасилась в блондинку, а Норме покупала только белое. Она даже думала обесцветить волосы девочки до платинового оттенка, но потом отказалась от этой идеи, так как знала, что в сиротском приюте такие перемены во внешности подопечной не оценят.

После просмотра нескольких фильмов с Джин Харлоу «Нью-Йорк таймс» писала в на своих полосах:

«Именно благодаря Харлоу платиновые блондинки стали появляться везде – среди актрис, танцовщиц, статисток и блюзовых певичек… в метро, на улицах и в зрительных залах театров». Грейс не уставала повторять юной Норме Джин: «Ты – идеал, за исключением этого маленького бугорка на носу», – при этом Грэйс трогала маленькую родинку на носу Нормы Джин. – Но когда-нибудь ты станешь совершенством, как Джин Харлоу».

Грейс видела в Норме Джин молодую Харлоу, которая тоже была голубоглазой и с таким же скошенным подбородком. Цвет волос можно было бы поменять.

Иными словами, Норму Джин готовили к тому, чтобы она стала новым воплощением кинематографических грёз.

Выходные, проведённые с Грейс, были приятной передышкой от школы и жизни в коллективе. Но Норму Джин пугала мысль, что «тётя Грейс» когда-нибудь вдруг может забыть о ней. Ведь её уже убрали из дома, когда там появился Док с одной из своих дочерей.

Грейс часто навещала Норму Джин, оплачивая её проживание в приюте и покупая ей одежду. В 1936 году она платила полную ставку – 15 долларов в месяц. Но ближе к концу года Грейс перестала приезжать к Норме Джин по субботам. Девочка боялась, что однажды Грейс исчезнет без предупреждения, как когда-то сделала её мать. Девочка стала по любому поводу разражаться спазматическим плачем.

В начале 1937 года состояние Нормы Джин ухудшилось. Педагог приюта писал, что девочка казалась обеспокоенной и замкнутой, она начала заикаться. Также Норма Джин часто болела простудой и кашлем. Если к ней не проявляли терпения и доверия, она становилась испуганной и настороженной. Тоска Нормы Джин по любви и утешению нашла выход в мире её фантазий.

Норма Джин вспоминала позже об этих событиях:

«Иногда я говорила детям, что у меня есть прекрасные родители, которые отправились в путешествие, но в любой момент могут вернуться за мной. И я даже написала сама себе открытку от их имени. Никто мне не верил, но мне не было обидно. Мне хотелось думать, что это правда».

Выдумывание идеальных родителей время от времени смягчало чувство одиночества маленькой Нормы Джин. Позднее ей было трудно выстраивать отношения с женщинами, как и когда-то она не могла выполнить указания Иды и Грейс, которые говорили ей, что она может «сделать лучше» и может стать «совершенством».

Её стремление к совершенству продолжится всю её дальнейшую жизнь. Она предъявляла высокие требования не только к себе, но и встречающимся на её пути мужчинам. Время от времени она будет возобновлять поиски идеального мужчины, но они всегда будут заканчиваться разочарованием.

Норма Джин часто выходила на крышу приюта для сирот и смотрела на башню с киностудиями в нескольких кварталах от приюта. Это место напоминало ей о её матери, которая когда-то работала на этих киностудиях. Когда эти воспоминания захватывали её, Норма начинала отчаянно плакать от одиночества. Но именно в это время у девочки появилась мечта – работать там, где создают фильмы.

***