Он вошел в магазин, с той самой обаятельной полуулыбкой-полуусмешкой на губах, которую раздаривал всем вокруг. Когда он так улыбался, придраться к нему вроде было нельзя, но и верить в его искренность тоже не стоило. Но догадывались об этом далеко не все. Например, его теща и бабушка жены были уверены, что Роман – человек совершенно безобидный и безотказный. Хотя, почему им думать иначе? Их просьбам он никогда не отказывал. Всегда был вежлив и галантен. На то они, как он считал, и родственницы жены. Нужно уважать и ублажать.

– Рома, как хорошо, что ты здесь. Нам срочно нужно твоё мнение. – Елена подхватила зятя под руку, развернула ко мне лицом. – Что ты скажешь? Насте идет это платье? Или всё-таки черное?

Роман повернулся ко мне, а я развернулась к нему лицом. Мы стояли и смотрели друг на друга. Я задрала нос повыше. Знала, что он заметит, прекрасно видела его развеселый взгляд, и понимала, что Рома даже на платье, которое его призвали оценивать, особого внимания не обращает. Он совершенно открыто и даже чуть нагло смотрел мне в глаза, и я ненавидела этот взгляд. От него мне всегда хотелось злиться, кричать и устроить скандал. Но сейчас я лишь руку в бок уперла. Ждала его оценки. Будь она неладна, вместе с этим платьем.

– Здравствуй, Настен, – сказал он.

Это его свойское «Настен» несколько сбило мой боевой настрой. Я чуть задохнулась, затем выдавила из себя приветственную улыбку. Сказала:

– Здравствуй. – И чтобы избавить себя от надобности смотреть ему в глаза, покрутилась перед Федотовым, демонстрируя наряд. – Что скажешь?

– Скажу, что красота, – ответил он. И галантно продолжил: – Замечательно выглядишь. Не в платье, а вообще…

Зоя схватила мужа внучки за руку, отвлекая его внимание от меня на себя.

– Ты уверен? Желтое? Может, Настя ещё померяет несколько?

– Не буду я больше ничего мерить, – возмутилась я. – Я уже полтора часа от зеркала не отхожу. Это же не свадебное платье, в конце концов!

– Мне нравится желтое, – решительно кивнул Роман. – Думаю, нужно остановить выбор на нём.

– Я тоже думаю, что это лучший вариант, – поддержала зятя Елена, и тут же поинтересовалась: – А что ты здесь делаешь?

Роман легко отмахнулся.

– Встречался со знакомым в ресторане, что на крыше. Удивляюсь, как вы меня высмотрели, – посмеялся он.

– Совершенно случайно. Но ты так кстати здесь оказался. Всё-таки без мужского мнения порой не обойтись.

Я ушла в примерочную и резким движением задернула за собой тяжелую шторку. Выдохнула, с тоской глядя на своё отражение. Дала себе пару секунд, прислушиваясь к разговору за занавеской, начала поспешно переодеваться. Через несколько минут вышла с платьем, передала его милой продавщице.

– Я упакую, – сказала та.

– А я оплачу, – сообщил Роман.

Я нахмурилась, глянула на него с намеком.

– Зачем? Я сама оплачу.

– Не сомневаюсь, что ты в состоянии, – проговорил Роман. – Но мне это сделать куда проще.

Я открыла рот, чтобы продолжить возражать, но Зоя на меня предостерегающе цыкнула.

– Настя, перестань. Это его обязанность, он мужчина. Тебе что, трудно принять подарок?

Может, и не трудно. Вот только это подарки от чужого мужа. Они мне зачем?

Федотов стоял совсем рядом и смотрел на меня. Буквально пытал меня взглядом, а на губах иезуитская, милая улыбка. Потом взял и сказал фразу, которая для всех все решила:

– Настя, мы же семья. Какие счеты?

– Вот именно! – воскликнула Зоя, и легко шлепнула меня по руке, стараясь призвать к порядку. – Перестань упрямиться. Что такого, если Рома купит тебе платье? Уверена, Аля не будет против. Лена, ты как думаешь?

– Нет, конечно. Рома, иди, расплатись.

Я только вздохнула. И негромко проговорила:

– Делайте, что хотите.

Спустя несколько минут я выходила из магазина с громким названием бренда на витрине с фирменным пакетом. И, наверное, должна была радоваться, стоимость этого платья выбила бы внушительную брешь в моем бюджете, этого удалось избежать, благодаря щедрому родственнику, но радости у меня не было. Пакетиком я помахивала и старательно посматривала по сторонам, лишь бы не встречаться больше с благодетелем взглядом. Шла и размышляла о том, почему Роман не торопится по каким-нибудь своим невероятно важным делам. Он же вечно занят. А тут ходит с нами по торговому центру, поддерживает с тещей и бабушкой жены светскую беседу, и прощаться не торопится.

– Предлагаю пообедать всем вместе, – предложила Елена, продолжая пребывать в странном воодушевлении с самого утра.

Я посмотрела на мачеху, на бабушку, глянула на Федотова, и решила, что совместного обеда моя психика точно не выдержит, и решила сбежать. Улыбнулась виновато.

– Если не возражаете, то я компанию не поддержу. Обещала институтской подруге её навестить. Она недавно родила, сидит в декрете, выйти никуда не может, поэтому я обещала навестить её дома. Бабушка, вы же не обидитесь?

– Нет, конечно. – Зоя похлопала меня по руке. – Самое главное мы сделали, платье тебе купили, можно вздохнуть спокойно. Рома, ты ведь с нами пообедаешь?

– К сожалению, нет. У меня через час встреча назначена. К тому же, я уже обедал. Настя, тебя подвезти?

Ни за что.

Я обворожительно улыбнулась.

– Я возьму такси. Спасибо за заботу. Знаю, как ты всегда занят, страшно отнять у тебя даже лишнюю минуту.

– Я бы как-нибудь пережил.

– Приедете с Альбиной к ужину? – спросила у зятя Елена.

– Если она успеет вернуться с репетиции. Она с этими танцами просто с ума сошла, до позднего вечера в зале пропадает.

«Как бы совсем не пропала», пронеслось у меня в голове, но в моих мыслях было столько язвительности, что озвучивать их вслух я откровенно поостереглась.

Мы все распрощались у эскалатора, я торопливо ступила на движущиеся ступени, надеясь успеть убежать от Федотова подальше. Надо отдать мне должное, я даже ни разу на него не обернулась. Свернула в первый попавшийся коридор, стараясь не думать о том, идет Рома за мной следом или нет. Специально направилась к центральному выходу, чтобы подальше от автомобильной стоянки. Если Федотов и шел за мной следом, то, скорее всего, ему пришлось направиться в другую сторону. Оказавшись на улице, я всё-таки обернулась, огляделась, поняла, что меня никто не преследует, и для начала вздохнула с облегчением, затем с досадой прогнала из головы возникшие печальные и тоскливые мысли. За спиной был зеленый скверик с фонтаном и лавочками. Я подошла к ларьку с мороженым, купила себе сливочный рожок, и дошла до фонтана. Присела на скамейку. Никакой институтской подруги в декрете, ожидавшей меня в гости, не было и в помине, поэтому следующие несколько часов мне нужно чем-то занять себя. Я опустила на нос темные очки, ела мороженое и смотрела на острые струйки воды в фонтане.

Конечно же, он позвонил. В первый момент я не могла решить, ответить мне на его звонок или нет. Рома звонил мне только тогда, когда я была в Москве. Отлично знал, что когда я уезжаю домой, я решительно вычеркиваю все сомнения и слабости на его счет из своей жизни. И дозвониться до меня становится невозможно. Он уже давно и не пытался. Меня это и радовало, и огорчало. Но я старалась жить дальше, а в моей реальной жизни, не московской, придуманной для меня родственниками, места Роману Федотову и нашим с ним отношениям, если это можно так назвать, не было. По крайней мере, я отчаянно боролась – и с ним, и с собой.

Я смотрела на экран телефона, на котором вместо имени значилось веское «Не отвечай», и всё-таки звонок приняла, поднесла телефон к уху.

– Ты бегаешь от меня, как девчонка, – сказал он мне.

– Я встречаюсь с подругой, – сказала я ему.

– Не ври. Нет у тебя здесь декретных подруг, я бы знал.

– Рома, ты не можешь знать обо мне все.

– Правда?

– Это очередной бессмысленный разговор, – пожаловалась я.

– Да нет никакого разговора, – перебил он меня. – Просто я соскучился.

Моё дурное сердце сладко сжалось, а вот я сама нахмурилась.

– Насть, мы не виделись почти год.

– Да, – согласилась я. – Потому что в прошлый мой приезд ты отдыхал на каком-то модном горнолыжном курорте.

– Ты ведь не потрудилась меня предупредить о своем приезде.

– А должна была? – удивилась я.

– Нет, не должна, – хмыкнул Федотов. И тут же весомо добавил: – Но могла бы.

Я замолчала, и он замолчал. Я ненавидела эти паузы, затянувшееся молчание в трубку. Потому что мы не знали, что сказать друг другу, но мне не хватало решимости взять и прервать разговор. Нажать на отбой, убрать телефон. Ведь пока мы даже молчали, я знала, что он где-то там. Дышит, живет, что вот-вот услышу его голос. Даже если он скажет что-то, что мне не понравится. Но это же он, мой Ромка, живой и настоящий.

– Хочешь, я брошу все дела и приеду? Проведем день вместе.

Мне потребовалось сделать вдох, чтобы сказать:

– Нет, не хочу.

Я, на самом деле, не хотела. Просто потому, что знала, что будет потом. Что закончится моё время, и он уедет. Потому что у него дела, потому что у него жена, потому что у нас общие родственники, которые, конечно же, не поймут. И не простят, скорее всего. А расстраивать никого не хотелось. Даже если попытаться объяснить, что между нами давным-давно ничего нет. Кроме странных, пространных разговоров о какой-то мифической связи. Связи давно нет, а вот разговоры остались. И они меня безумно тяготят, но пресечь их на корню мне мешает обыкновенная женская слабость. Она мешает мне прекратить всё окончательно, а также мешает жить дальше.

Федотов вздохнул в трубку.

– Насть…

– Перестань, – попросила я его. – Не надо вынуждать меня жалеть тебя. Я знаю, что у меня для этого нет ни одной причины. Ты сам всё решил, Ром. Ты выбор сделал. И жаловаться тебе не на что.

Он помолчал, потом сказал, соглашаясь:

– Не на что.

Я до боли прикусила губу, но радовалась, что в состоянии сохранить спокойный тон.

– Вот и замечательно.

– А ты?

– Что я?

– Можешь мне на что-нибудь пожаловаться, – предложил он. – Мы же не чужие люди.

– Мне тоже жаловаться не на что, – якобы удивилась я. – У меня всё отлично.

– Да, да, – усмехнулся Роман. – Ты у меня бизнес-леди.

– Не всем быть гениальными актрисами, – не удержалась я.

– Это точно. Что у тебя с арендой? Всё решилось?

Я молчала и думала. Выкинула чертово растаявшее мороженое в урну рядом. Затем аккуратно проговорила в трубку:

– Рома, кажется, я тебя просила… Не следить за мной.

– Я не слежу. Я просто контролирую.

– Меня?

– Не тебя, Настен. Ситуацию. Неужели это плохо, что я пытаюсь уберечь тебя от проблем?

– Ты не уберечь меня пытаешься, а именно контролировать, – разозлилась я. – И мы с тобой об этом говорили! Ты за мной следишь, Рома!

– С ума сошла? Когда мне это делать?

– Не води меня за нос, Федотов!

– Ладно, не вопи. Я не слежу и не контролирую, я присматриваю. Но, если ты против, я не стану больше этого делать.

– Ты обещал мне это уже дважды.

– Обещал, – сознался он. – Но это трудно. Я же переживаю.

Я расстроилась.

– Ты откровенный манипулятор, Федотов.

– Ну вот, опять я плохой. Я приеду на ужин, – вдруг сообщил он. – Хочу на тебя посмотреть.

А я решила:

– Я тебя ненавижу. – И, наконец, отключила телефон. После каждого разговора с ним, я чувствовала себя разбитой и совершенно сбитой с толка. Не понимала, что делать дальше. Однажды даже телефон с балкона швырнула. Потом, правда, отправилась искать его под окнами, по крайней мере, для того, чтобы извлечь из обломков необходимую мне сим-карту.

Знаете, бывают в жизни такие отношения, которые, наряду с огромным, всепоглощающим чувством любви и страсти, высасывают из тебя всю жизненную энергию. Все психологи мира пишут о том, что от людей, которые действуют на тебя подобным образом, нужно бежать сломя голову. Уходить от них, бежать, прятаться, а если не получается, то обращаться к ним же, психологам, и выходить из этой зависимости под присмотром специалистов. Я всё это знала. За последние годы я перечитала столько статей, книг, перелопатила кучу литературы, даже записывалась на психологические тренинги, которые помогали – якобы, помогали! – поставить именно себя во главу неправильных отношений, и, наверное, всё-таки добилась каких-то успехов, раз уже несколько лет не подпускаю Романа Федотова к себе на пушечный выстрел. Я даже научилась не отвечать на его звонки. Я научилась не верить его клятвам, заверениям и обещаниям. Я научилась не таять от его голоса и рокочущих, соблазнительных ноток. По крайней мере, я убеждала себя, что не таю.

Единственное, чему я никак не могла научиться, так это – жить дальше. Вот с этим была откровенная заковырка. А обидно было из-за того, что у Ромки это отлично получалось. Жить без меня. У него была жена, дом, работа, он без конца путешествовал, я была уверена, что идеально верным мужем для моей сестры он тоже не был. Вот как-то у него всё складывалось так, что он жил полноценной жизнью. Ещё успевая и за мной шпионить под предлогом заботы. А у меня так не получалось, и я не знала, куда деть свою не пригодившуюся любовь именно к этому человеку. Всё пишу в голове оправдательные речи для себя, обвинительные для него, делаю это годами, выстраиваю правильные планы на будущее, но как только оказываюсь с ним в непосредственной близости, все стены, возведенные внутри меня, тут же начинают рушиться.

Вот такие у меня серьёзные психические проблемы. Меня зовут Настя Кауто. Приятно познакомиться.

Чтобы немного успокоиться, пришлось купить себе ещё мороженое и, наконец, съесть его. Вернулась на ту же лавочку, сидела и поглядывала по сторонам. Чувствовала себя будто в ловушке. В Москве со мной всегда приключалась мания преследования. И неспроста, скажу я вам. Однажды, пытаясь поймать на одной из столичных улиц такси, рядом со мной остановился автомобиль с охраной Федотова. И, мало того, что меня отвезли прямиком в дом отца, так по дороге ещё и отчитали, как девчонку. За то, что гуляю не там, где надо, да ещё и не пользуюсь официальным приложением службы такси, а ловлю частника на обочине. Кстати, после того случая я, как раз официальной службой такси и пользуюсь, только ею. Не хочу больше видеть ни одну знакомую физиономию из штата охраны мужа моей сестры.

Я бессчетное количество раз повторяла себе эти слова: муж моей сестры. Муж моей сестры.

Кстати, Федотов после того случая с его охраной на дороге, вел себя, как ни в чем не бывало. Будто они, на самом деле, случайно там оказались. Ехали мимо, узнали, остановились и решили меня подвезти. Не согласился ни с одним моим обвинением, не признался ни в одной попытке влезть без спроса в мою жизнь. Порой я уставала чувствовать себя инфантильной дурочкой. А именно так Ромка себя со мной и вёл, когда я старалась свести наше с ним общение к крайнему минимуму.

Возникло желание позвонить маме и пожаловаться. На Федотова я могла пожаловаться только ей, для всех остальных наши с ним неправильные отношения, были тайной за семью печатями. Но я знала, что мама мне скажет:

– Езжай домой немедленно!

А кому мне было рассказать, как не ей, согласитесь? Возможно, это чересчур странно, но мы с ней прошли практически одинаковый путь жизни в Москве. Только у неё после великой любви, осталась я. У меня же только печальный опыт.

– Для чего ты туда едешь? – каждый раз выговаривала мне мама. И я понимала, что злости в её словах нет, она волновалась за меня, и ей казалось, что она никакими словами не может до меня это донести. – На него посмотреть, себя показать? Ох, доиграешься, Настя. Смотри, доиграешься.

– Я ни во что не играю, мама, – практически каждый раз приходилось убеждать мне её. – И еду я не к нему, а к бабушке.

Семейные дела, планы, обязательства. Разве я виновата, что Роман Федотов во всем этом принимает такое же живое участие.

– Смотри, – снова предостерегающе качала мама головой. – И я тебе клянусь, ещё раз он сюда приедет, я его выгоню. Честное слово, выгоню. Никакие его сладкие речи на меня больше не действуют, так ему и передай.

Я грустно усмехнулась.

– Он знает, мама.

У меня была странная, странная, странная личная жизнь. Я давно махнула на это рукой. Некоторое время, самым главным мне казалось банально не сойти с ума. С ума я не сошла, но цирк так и не закончился, я просто к нему привыкла. Особенно весело становилось, когда от меня сбегал очередной поклонник.

Обычно всё происходило одному и тому же сценарию. Я уговаривала себя, что нужно жить дальше, принимала ухаживания очередного воздыхателя, внимательно к нему присматривалась. Не для того, чтобы выявить скрытые недостатки, а наоборот, всячески рассматривала достоинства и убеждала себя, что мне это нужно. Начинался конфетно-букетный период, я пыталась переполниться воодушевлением, старательно улыбалась и говорила себе, что вот-вот влюблюсь, наконец-то, ура и всё такое. А потом мой поклонник, обычно тихо и незаметно, отходил в сторонку и, по обыкновению, не возвращался. Поначалу я сильно задумывалась, расстраивалась и искала в себе неприятные стороны. Потом, поумнев, поняла, что неприятная сторона во мне только одна, и у неё даже имя есть – Роман Федотов. Он даже после моего возвращения в родной город не давал мне жить. Отношения мы, вроде как, успели выяснить, расстаться окончательно – три раза! – но надо знать Ромку и его больную настойчивость и болезненную привязчивость. В какой-то момент он решил, что отношения между нами, на самом деле, невозможны, всё в прошлом, но наши родственные связи никто не отменял. И он обязан присматривать, за младшей сестрой своей жены. Присматривать с весьма конкретными намерениями, заботиться и оберегать, а так, как возможностей у него предостаточно, как и средств для их воплощения, то моей жизни, как свободной молодой женщины, настал конец.

Я пыталась скандалить, пыталась говорить по-хорошему, затем попыталась угрожать, тем, что пожалуюсь бабушке, а Федотов на эту угрозу лишь согласно кивнул и предложил идти жаловаться вместе. И посмотреть, чью сторону Зоя поддержит. Конечно, смелости на то, чтобы рассказать бабушке правду, у меня не хватит, а жаловаться на то, что обо мне заботятся и защищают от всяческих подозрительных личностей, которым только одно и нужно (не подумайте ничего своевольного, это про имя моего именитого отца), совершенно глупо. Конечно, бабушка приняла бы его сторону. И я замолчала. Затихла, занялась бизнесом и решила, что женского счастья у меня, судя по всему, не будет. Его Федотов подло уволок, и где-то зарыл. И с тех пор я жила будто под всевидящим оком. Никому неизвестная Настя, под бдительным присмотром мужа сестры с громким именем. Бизнес вот свой открыла, пытаюсь его развивать. Единственная отрада в жизни, которую мне позволили. Правда, и сюда влезают, с помощью и поддержкой. И непременно с беспокойствами.

Но я ведь не пластмассовая кукла, правда? Когда-то у меня должна начаться нормальная жизнь?

Когда-нибудь нам с Ромкой надоест эта бессмысленная игра, ему надоест беспокоиться, а мне любить его, вспоминать его, думать о нём. И я начну жить и дышать полной грудью.

Очень жду этого дня.