ГЛАВА 3

Наутро я проснулась с диким желанием собраться и уехать домой. Дольше обычного лежала в постели, таращилась на стену и раздумывала, как мне этот план осуществить. Хотя, казалось бы, чего проще? Собрать вещи, вызвать такси, у дверей сообщить о срочном отъезде и выйти. Выйти из этого дома, из жизни семьи отца, где я всегда была не к месту, и больше никогда не возвращаться.

Я в расстройстве вздохнула. Вся поочередность действий казалась такой простой… но почему-то неосуществимой. Потому что я знала, стоит мне спуститься вниз, как бабушка тут же возьмет меня в оборот, от её энергии мне никуда не деться. А уехать, не попрощавшись с Зоей, чтобы было легче, мне совесть не позволит. Вот и выходит, что я остаюсь. Как и обещала, на несколько дней. Мне придется улыбаться отцу, как ни в чем не бывало, смотреть Елене в глаза. И кто после этого скажет, что мне не досталось отцовских генов? Та ещё актриса.

А вдруг отец рассказал жене, что обнаружил меня в кабинете после её ухода?

– Настя, здравствуй.

Конечно, кого ещё мне было встретить первым, спустившись вниз к завтраку? Только мачеху. Других вариантов не было.

С Еленой мы оказались лицом к лицу у подножия лестницы, взглянули друг на друга, и я встретила её улыбку, не скажу, что слишком радушную, но вполне приветливую. Елена даже потянулась ко мне, обняла и сделала вид, что поцеловал в щеку. То есть, формально поцелуй был и даже прозвучал, но прикосновения губ на своей щеке я так и не почувствовала. Такому тоже нужно учиться, годами.

– Хорошо, что ты приехала, – сказала мне мачеха, сжала мою руку. А я хотя и улыбалась ей в ответ, настороженно присматривалась, ничего не могла с собой поделать. Вспоминала её тон и слова, что она говорила отцу вчера вечером, и это временное различие длиной в одну ночь, казалось очень неприятным. – Извини, что не смогла тебя вчера встретить, закрутилась совсем.

– Ничего страшного, – сказала я. Осторожно отступила на шаг, глаза от лица Елены отвела, чтобы перестать испытывать неловкость, но продолжала улыбаться. – Мы с бабушкой отлично провели время.

– Вот и замечательно. – Елена снова коснулась меня рукой, на этот раз моего плеча. – Проходи в столовую, уже накрыли завтрак. Кстати, Аля приехала, очень хочет тебя видеть.

Замечательно. Сестра приехала. Чтобы увидеть меня.

То ещё испытание.

Не подумайте, к сестре я отношусь хорошо. Настолько хорошо, насколько позволяют наши с ней неформальные отношения. Альбина воспринимает меня именно, как сестру, не смотря на то, что, скорее всего, жалеет и поддерживает мать в её обиде, но при общении со мной Аля никогда своего недовольства или презрения не выказывает. Кажется, всерьез считает, что я не виновата в сложившейся ситуации. Отец виноват – да, моя мать – катастрофически виновата, позарилась на женатого мужчину и никаких оправданий про то, что мама долго была не в курсе семейного положения любимого ею мужчины, Альбиной не принимались. А я для старшей сестры была заложницей ситуации, и, наверное, за это мне стоит быть благодарной. Альбина относилась ко мне по-доброму и с сестринской заботой.

Вы же помните, кто мои отец и сестра? Актеры. Не только по профессии, по натуре. Поэтому всё, что я о них говорю, всё, что я, как считаю, знаю об их отношении к людям, в том числе, ко мне, нужно делить на пять.

То самое доброе, сестринское отношение Альбины ко мне выражалось в том, что она беспрестанно мне улыбалась, брала за руку, с умилением вглядывалась в моё лицо, долго-долго, и неожиданно во всеуслышание могла объявить, что мы всё-таки похожи. Даже спустя десять лет нашего общения это происходило, будто по расписанию, и я каждый раз терялась и не знала, как реагировать. Чувствовала себя приблудной собачкой. Особенно на фоне сияющей сестры.

Вся жизнь Альбины была похожа на сияние театральных софитов. Они с отцом были символами успешной актерской карьеры, не в нашей семье, а, вообще, в нашей огромной стране. Они оба это знали, понимали, жили так, и их поведение не говорило ни о чем ином, как об успешности и о том, что они знают себе цену. Альбина любому человеку – не важно, знакомился он с ней лично или смотрел на обложку журнала, – казалась сияющей и счастливой. И, надо отдать ей должное, сестра отлично умела делиться своим внутренним светом с окружающими. Заряжала бодростью всех вокруг. За десять лет я, кажется, ни разу не видела Альбину расстроенной или уставшей, а уж тем более не в настроении. Не знаю, как ей это удавалось. Наверное, она себя чувствовала искренне счастливой, поэтому и держалась соответственно. В её жизни не случалось ничего, что способно было её по-настоящему расстроить. А если и случалось, то для решения любых проблем у неё был, во-первых, муж, а, во-вторых, агент. Альбина просто перекладывала все проблемы и неурядицы на их плечи, и тут же о них забывала. Она жила, чтобы быть счастливой.

Да, да, именно этому качеству Альбины я неизменно завидовала. У меня вот так не получалось.

Когда я вошла в столовую, за большим столом уже сидел отец, бабушка и Альбина. Увидев меня, сестра по-детски взвизгнула, вскочила, и кинулась меня обнимать. Я растянула губы в улыбке, очень надеялась, что выглядела в этот момент естественно. Обняла сестру в ответ, а когда та чуть отстранилась, чтобы взглянуть мне в лицо, я тоже на неё посмотрела и честно сказала:

– Замечательно выглядишь.

Альбина отступила от меня, кокетливо откинула волосы за спину.

– Знаю. Мой новый стилист – волшебник. Мне идет этот оттенок волос, не правда ли?

Её светлые волосы отливали настоящим серебром. Я кивнула.

– Очень красиво.

– Ты тоже хорошо выглядишь, – похвалили меня в ответ. Схватили за руку, и повели к столу. Аля обернулась на меня через плечо. – Похудела?

– Даже не старалась, – сказала я в ответ. Я посмотрела на отца, на бабушку. Сказала: – Доброе утро.

– Доброе утро, дорогая. Как спала?

– Хорошо, – соврала я. Наконец села за стол, налила себе кофе. Альбина устроилась на соседнем со мной стуле, выглядела деловой и очаровательной. На меня глянула.

– Я рассказывала, что мне предложили новую роль. Фильм легкий, о любви, но, знаешь, иногда так хочется чего-то легкого. Поэтому я подумала: почему бы и нет? Настя, ты как считаешь, стоит согласиться?

– Ты же знаешь, что я ничего в этом не смыслю, – попыталась я уйти от ответа. Но Альбина вдруг повернулась ко мне, глянула призывно.

– Хочешь, я дам тебе сценарий прочитать? Он весьма неплох.

– Сценарий? – растерялась я. Глянула на отца, а тот ободряюще мне улыбнулся.

– Почему бы и нет, Настен. Почитай. Это бывает занимательно. Если хорошо написано.

Я пожала плечами.

– Хорошо… я могу.

Альбина мне улыбнулась.

– Отлично. Прочитаешь, и мы с тобой обсудим. Мне интересно твое мнение.

«С чего бы вдруг?», озадачилась я, но вслух свои сомнения озвучивать не стала.

– Аля, ты поедешь с нами по магазинам? – поинтересовалась Зоя у внучки. – Нам нужно купить для Насти платье на церемонию.

– Бабушка, ты говоришь так, будто у меня есть время ходить по магазинам, – вздохнула Альбина. Снова откинула за спину светлые пряди. Кажется, она, на самом деле, была неравнодушна к своим волосам. Или к новому стилисту. – Времени совсем нет, мне все новые наряды привозят домой, я катастрофически занята. Между съемками и репетициями, бегу в зал. Это танцевальное шоу отнимает кучу времени. Я не ожидала. Но, надо сказать, мне нравится. Насть, ты же смотришь меня в «Танцах со звездами»?

Я молчала, не зная, что ответить. Понимала, что сказать правду, что не смотрю, значит, сестру обидеть, а если соврать, то можно в дальнейшем проколоться на банальных вопросах о том, что мне особенно запомнилось.

Отец хохотнул. Протянул руку и потрепал старшую дочь с любовью по щеке. Родион порой делал так, по отношению к Альбине, и у меня каждый раз неприятно замирало сердце. Каждое движение отца в мою сторону было продуманным, намеренным и несколько сдержанным, даже поцелуи и объятия. У него никогда не возникало спонтанного желания меня приласкать. Да оно и понятно. Я была его кровным ребенком, но не близким по духу. Меня он не видел маленькой, не прикипел душой, не переживал за мои разбитые коленки. Это все у него было с Альбиной, они родные во всех смыслах люди. Головой я всё это понимала, а вот сердцу временами бывало жутко обидно. Вот как сейчас. Стало обидно, и я поспешила отвести глаза, потянулась к тарелке с бутербродами, изо всех сил изображая равнодушие и беспечность.

– Конечно, Настя смотрит, пуговка. Вся страна смотрит.

– Вот это точно, – недовольно проговорила Зоя. – Вся страна смотрит, как ты полуголая к какому-то мужику прижимаешься.

– Глупости, – отмахнулась от бабушкиных слов Альбина. – Во-первых, я не полуголая, это сценические наряды, а, во-вторых, бабуля, у меня и в фильмах бывают постельные сцены.

– Знаю. Всегда удивлялась, как Рома так спокойно к этому относится.

– Мама, а как моя жена к такому относится? – красивым баритоном ухнул Родион развесёлым голосом.

Зоя от сына отмахнулась.

– Про тебя я молчу. К тому же, ты мужчина. А тут молодая девушка, нужно беречь свою репутацию. И репутацию мужа заодно.

– Прежде всего, я актриса. А уже потом жена.

Зоя подняла на старшую внучку серьёзный взгляд.

– Одумайся, – проговорила она. – Ты что говоришь?

– А что? – удивилась Альбина. Я украдкой за ней наблюдала. Видела широко распахнутые голубые глаза, милую улыбку на губах. – Рома знает, что я человек творческий. От этого никуда не деться. Да, папа?

– Что есть, то есть, дорогая.

– Я же закрываю глаза на его недостатки. Отношусь к ним с пониманием. Это и называется брак, бабушка. Не ты ли меня этому учила? Что нужно идти на компромиссы?

– Странные у вас компромиссы, – качнула Зоя головой. – На компромиссы идут, чтобы быть рядом, а у вас – чтобы жить в комфорте врозь.

– У нас всё хорошо, – заверила Альбина. – У нас с Ромой крепкий брак. Полное взаимопонимание. – Альбина мечтательно вздохнула. – Иногда сама себе завидую. – Сестра на меня посмотрела, прищурилась и с самым серьёзным видом выдала: – Настя, тебе нужно выйти замуж.

Я не удержалась, закатила глаза.

– И ты туда же.

– А кто ещё?

Я кинула выразительный взгляд на Зою через стол.

– Бабушка.

Та в свою очередь пожала узкими плечиками.

– А что, я не права? Замуж тебе и, правда, пора.

Родион откинулся на стуле, глянул на меня оценивающе и с улыбкой.

– Представляю, как я буду дочку замуж выдавать. Хорошую бы свадьбу сыграли.

– Пока не с кем, – настойчиво проговорила я, очень надеясь, что этот разговор сам собой сойдет на нет. Но Зоя так просто успокоиться не могла.

– Поэтому я и говорю, что тебе нужно пожить здесь, в Москве, некоторое время. Какого мужа ты найдешь в периферии?

– Бабушка, ну в какой периферии? – воскликнула я. – От нас до Москвы на машине два часа!

– Всё равно. Жениха нужно искать здесь, – категорично проговорила Зоя. И тут же затеребила сына. – Родион, скажи ей!

Конечно же отец послушно кивнул.

– Я согласен, Настя. – И тут же исправился: – Не с тем, что нужно срочно замуж. Это, дорогая, твоё дело, а в том, чтобы ты осталась с нами на некоторое время. Я бы этого хотел.

И что я должна была на это ответить? Что я с утра пакую чемодан и срочно уезжаю? Про себя я вздохнула, а отцу улыбнулась.

– Я подумаю… То есть, я посмотрю свою занятость, и если возможность есть, то останусь… ненадолго.

Альбина схватила меня за руку.

– Отлично, – обрадовалась она. – Через неделю у меня точно будет пара выходных, мы можем съездить с тобой в спа-отель. Это недалеко, под Подольском. А что? Замечательно отдохнем. Настя, это такое место!..

Дальше начался рассказ о новом, недавно открытом спа, о чудесных омолаживающих процедурах, о массаже, после которого хочется начать жить заново, я слушала звонкую речь сестры и мысленно прикидывала, сколько времени мой вынужденный визит может продлиться. Ну, почему я не могу взять и отказать им?

Всем, кому угодно, могу, а отцу и его семье – нет.

Не знаю зачем, не знаю почему, и чья это была идея, но в магазин, выбирать платье, да и просто за покупками, как выразилась с энтузиазмом Зоя, с нами отправилась Елена. Я чувствовала неловкость из-за её присутствия, но мачеха, как ни странно, вела себя совершенно спокойно, ничем не выдавая своё вчерашнее настроение и недовольство. Чем, признаться, смущала меня ещё больше. Я совершенно не понимала, как на неё реагировать. То ли она такая же замечательная актриса, как её муж и дочь, то ли вчера я, на самом деле, попала под её дурное настроение своим приездом. Думай, что хочешь.

– Нам обязательно надо купить сегодня платье, – говорила мачеха, перебирая наряды на вешалке одного из магазинов. – Завтра уже церемония, а вдруг нужно будет что-то подогнать по фигуре?

– Я не думаю, что на меня будет обращено столь пристальное внимание, – ввернула я. – Скорее всего, меня не заметят.

– Что за глупости ты говоришь? – удивилась Елена. – Отца будут награждать, так что, заметят всех, вся семья будет в сборе. Это серьёзная награда в нашей стране, Настя, – нравоучительно добавила она.

– Знаю. И не спорю, просто… У меня же есть платья!

– Лена права, нужно новое, – безапелляционным тоном проговорила Зоя. Бабушка даже для похода по магазинам вместе со снохой и внучкой зачем-то взяла с собой Олесю. Девушка тусклой тенью маячила за нашими спинами, и что-то без конца конспектировала у себя в блокноте. Я всё чаще на блокнот в её руке поглядывала. Было жутко любопытно, что она в него записывает.

Мы стали выбирать платье. Я старалась участвовать в выборе всеми силами, хотя, это было достаточно трудно, мой голос тонул в обсуждениях Зои и Елены. А на меня они поглядывали, как на манекен, и мне приходилось высказывать своё мнение с некоторым нажимом. Но всё равно перемерила я платьев куда больше, чем хотелось бы. Даже устала. Но всё-таки, в конце концов, мы сошлись на единственном наряде, который устроил всех. Бледного лимонного оттенка шёлк, который легко и скользяще спускался по моей фигуре, подчеркивая все её достоинства – полную грудь, тонкую талию и красивый изгиб бедер. Я покрутилась перед зеркалом, оценила вырез на спине, провела рукой по животу, и осталась довольна увиденным. Только Зоя ещё ходила вокруг меня, окидывая критическим взглядом. Но затем всё-таки благосклонно кивнула.

– Мне нравится.

Я не удержалась и негромко выдохнула:

– Слава Богу.

Бабушка тут же меня одернула.

– Перестань. Я же забочусь о твоём благополучии. В этом платье тебя точно заметят.

– Кто?

– Все. Все мужчины на церемонии.

– Ты говоришь так, будто это мне медаль вручат.

– Не медаль, Настя. Какую медаль?

– Я образно. – Я снова присмотрелась к своему отражению в зеркале. Я себе определенно нравилась в этом платье. – Хочу его, – решила я.

– Значит, покупаем его.

– А я нашла того, кто вынесет окончательное решение, – вдруг заулыбалась Елена, глядя куда-то через большие витринные окна магазина. За ними были яркие, красиво освещенные «улицы» большого торгового центра, целый густонаселенный район мегаполиса. И людей было много, не смотря на то, что будний, рабочий день. Праздношатающихся по торговому центру граждан хватало.

Я обернулась, посмотреть, кого мачеха неожиданно увидела, и в первый момент, когда я поняла, о ком Елена говорит, моё сердце привычно и болезненно ёкнуло. Я даже внутренне замерла, потом меня кинуло в жар, и я заставила себя отвернуться. Необходимо было всеми силами удержать на лице равнодушное выражение. Я воспользовалась тем, что мачеха с бабушкой отвлеклись, призывая к себе зятя, что оказался поблизости с магазином, в котором мы выбирали платье. Елена из магазина вышла, я краем глаза видела, как она зовет Романа, как протягивает к нему руку, берет за локоть, увлекая за собой. Зоя за всем этим наблюдала, а вот я со всей серьёзностью смотрела в глаза своему отражению и мысленно репетировала безмятежную, ничего не значащую улыбку. Я ведь столько времени провела у зеркала в своей квартире, с этой приклеенной улыбкой на губах, неужели не смогу изобразить её в нужный момент? Для чего тогда нужны были все эти репетиции?

– Настя, смотри, кто здесь! – радостным голосом известила меня бабушка, и мне, после секунды промедления, всё-таки пришлось обернуться.

Это был муж моей старшей сестры. Роман Федотов. Моя дурацкая, давнишняя, можно сказать, что первая любовь. Девчачий соблазн и сумасшествие.

Роман Федотов. Высокий, широкоплечий, немного тяжеловесный для итальянских костюмов, которые он предпочитал носить каждый день. Но даже в костюмах он не выглядел интеллигентом или джентльменом, особенно, если ему приходило в голову не побриться с утра или залихватски улыбнуться. В Москве, к тому же, в творческих, театральных кругах, так не улыбались. От таких улыбок впадали в крайнюю степень настороженности. А вот Роману Федотову никакая другая улыбка не шла. А ещё ему шла короткая стрижка и хулиганская, двухдневная щетина. И стойка борцовская, напоминание о спортивной юности. Себя он поменять не мог, не смотря на череду итальянских костюмов в шкафу, и даже стойки с парой десятков шелковых галстуков модного бренда, которые Роман практически никогда не носил, но Альбина заботилась о том, чтобы они у него были. Темно-русые волосы, проникновенный взгляд зеленых глаз, пухлые губы… Будучи девчонкой я безумно завидовала сестре, настолько, что умудрилась всерьез влюбиться в её провинциального мужа. Настолько, что мне до сих пор стыдно за те чувства.

Роман Федотов. Известный в Москве, да и не только, бизнесмен и меценат. В последние годы он мог себе позволить поддерживать представителей культуры, спонсировать в искусство и различные благотворительные фонды. Правда, у меня сильное подозрение, что изначально это была не столько идея Ромы, сколько Альбины, которой очень хотелось быть женой богатого, щедрого человека. По натуре же, Рома человек не слишком щедрый. Я это точно знаю.