Глава 4 Дэниел

После того как Мелани убежала, а ее сердце, казалось, разбилось на тысячи осколков, я, как будто физически ощущая эту боль, жестом выгнал Ниннэль из кабинета. Она не переставала засыпать меня вопросами, на которые у меня не было сил, да и желания отвечать. Я понимал, что должен остаться один, чтобы осмыслить все, что я натворил.

У меня нет оправдания за свои поступки, это очевидно, но я все же продолжал пытаться убедить себя в том, что мои действия, возможно, были наилучшим выходом для всех. Хотя мое сердце кричало обратное, как же мне хотелось броситься за ней, остановить ее бег, упасть на колени и выложить всю правду. Но вместо этого я закрыл глаза и выбрал путь, который сам же себе навязал.

Я чувствую себя монстром. Монстром, который сумел разрушить самую прекрасную и невинную девушку.

Может быть, когда-нибудь, мы сможем поговорить обо всем, и она сможет меня простить.

Может быть.

А может быть, я ее никогда больше не увижу.

Знаю, что она уехала с моими братьями в наш старый домик у озера. Место, где каждое дерево, каждый камень напоминают о беззаботном времени, когда мы все были ещё просто детьми и верили, что мир нам по плечу. Знаю, что мне нужно поговорить с ними и попытаться объяснить всё, что произошло. Но, черт возьми, если я расскажу правду, они заставят меня бороться за неё.

Бороться там, где я, возможно, уже давно проиграл.

Мы должны отпустить её. Освободить, даже если это будет стоить нам прежних иллюзий. Должны позволить ей выбрать собственный путь. Казалось бы, всего месяц назад мы всеми силами пытались удержать её, навязывая свои собственные желания. Это было жалко и беспомощно, я знаю. Что сделано, того не воротишь. Я чувствую себя ничтожеством, недостойным даже кончика её мизинца. Я не представляю, как встречусь глазами с братьями, не говоря уже о самой Мелани. Эта девушка – она подхватила моё сердце и закружила его в вихре эмоций, о которых я и не подозревал.

Утопая в бутылках виски, я словно пытаюсь заглушить то бурное море чувств, что раздирает меня изнутри. Я даже не помню, когда в последний раз держал в руках вилку, намереваясь съесть хоть что-то. Окружаемый хаосом своего кабинета, я бессмысленно крушу всё подряд, как будто этим удастся смять ту боль, которая гнездится в груди. Охрана не смеет вмешиваться – они знают, когда лучше оставить меня наедине с моими демонами.

Конечно, душевную боль никак нельзя сравнить с физической. Даже самая сильнейшая боль от полученного мной ранения, ни в какое сравнение, не идет с душевной. Хотя, от физической боли можно реально умереть, а от душевной казаться живым.

Эта боль не дает дышать…

С чем ее сравнить?

С тем, что твоя душа-птица сгорает до пепла. Остается лишь оболочка, которая продолжает жить, работать, даже шутить и улыбаться…Только глаза перестают светиться, покрыты пеплом… И понимаешь, что в тебе что-то умерло. Что-то очень важное.

Проверяю мобильный телефон и вновь поражаюсь, как быстро накапливаются непрочитанные сообщения и пропущенные звонки – их уже сотни. Каждое сообщение, кажется, ждет моего внимания, но я откладываю разбор на завтра, решив, что нужно немного передохнуть.

С тяжелыми мыслями поднимаюсь по лестнице, направляясь в комнату Хлои. Открываю дверь и вижу, как спокойно она спит, её лицо освещает мягкий свет ночника. Я наклоняюсь, чтобы поцеловать её на ночь, и чувствую, как на душе становится теплее от осознания, что она в безопасности. Убедившись, что её покой ничто не нарушит – охрана усилена, и все находятся в полной боевой готовности, – я тихо закрываю за собой дверь.

Возвращаюсь к себе, но, несмотря на усталость, не могу заснуть. Лежу на спине, вглядываясь в темноту потолка, и мысли одна за другой мелькают в голове. Есть что-то почти гипнотическое в этом безмолвии ночи, но оно не приносит утешения. Внутреннее беспокойство не отпускает, словно выключатель сна сломан, и каждая минута кажется вечностью.

***

Солнечный луч, пробиваясь сквозь утренние тучи, едва касался поверхности моего стола, когда я приготовил себе самый горький кофе – лекарство от бессонной ночи и тяжелых раздумий. Каждая капля обжигала язык, но это было ничто по сравнению с тем, что мне предстояло пережить. Кабинет сиял чистотой и порядком благодаря стараниям Розы, но внутренний хаос, царивший в моей душе, не поддавался уборке. Роза упомянула вскользь, что сегодня Остин приедет за Хлоей; я знал, что предстоит разговор, который перевернет наш мир с ног на голову.

Время словно замерло, пока в голове прокручивались самые худшие сценарии. Дверь в кабинет распахнулась с силой, и Остин влетел внутрь, не задумываясь о том, чтобы закрыть ее. Впрочем, это было в его характере – прямолинейном и бескомпромиссном.

– Что ты сделал? – прозвучал его голос, полный скрытого гнева и недоумения.

– А ты не знаешь? – ответил я с нахальством, которое изнутри разъедало меня самого.

– Я хочу услышать от тебя! – Остин настаивал, его терпение было на пределе.

– Она не сказала тебе, правда? – произнес я с фальшивой улыбкой, стараясь играть роль ублюдка, которую сам себе выбрал.

В следующую секунду Остин оказался рядом со мной и, схватив меня за горло, поднял из кресла. Казалось, время остановилось вновь – мгновение растянулось в вечность. Его глаза метали молнии; это была ярость, которой я доселе не видел даже в самых горьких схватках с врагами.

– Я женюсь на Ниннэль, – прохрипел я, глядя ему в глаза.

Шок на лице Остина сменил гнев: его было так легко прочитать.

– Повтори… – слова упали в тишину, словно острые осколки стекла на каменный пол.

– Я женюсь на Ниннэль, – повторил я, давая понять, что это не ошибка и не шутка.

– Какого хуя? – его голос сорвался на крик, полон отчаяния и неверия.

– Я не люблю Мел, – произнес я равнодушно. – Я просто получил то, что хотел перед свадьбой.

– Ах ты ублюдок! – вскрикнул Остин, впадая в другую крайность – физическую агрессию.

Он обрушился на меня с беспощадной силой, его удары были хаотичны, но полны эмоций – избиение, которое, возможно, мне стоило принять. Каждый его удар добавлял к вине, которую я носил в сердце. Боль была физической, но куда более настойчивой была душевная мука.

– Кто ты? – прокричал Остин, его голос был полон недоумения и искренней обиды.

Я лежал, покорившись своей судьбе, молчал, как будто именно это могло искупить мою вину. Возможно, так я хотя бы немного заслужил прощение, которое не заслуживал. Но даже глухое молчание не спасало от вопроса, на который я не хотел отвечать.

– Я, черт возьми, тебя не узнаю! Я же знаю, что ты любишь ее! Что ты творишь? – он искренне пытался добраться до глубин моей души, чтобы понять, что произошло с человеком, который был его старшим братом.

– Ошибаешься, – холодно ответил я, даже не переубеждая самого себя.

– Мы никогда не лгали друг другу! Не начинай и сейчас! – выкрикнул он, но уже без прежней агрессии, скорее в попытке пробиться ко мне еще раз.

Остин устало отпустил руки, сжал кулаки, но так и остался сидеть на мне, не имея сил сдвинуться дальше.

– Ты разбил ей сердце! Это же Мел! Очнись, Дэниел! Это не ты, я знаю тебя, знаю, как ты относился к ней… как ты мог? – его голос дрожал, видно было, он искренне надеется найти во мне хотя бы тень прежнего Дэниела.

Но его слова встречали лишь тишину – мертвую и неподатливую, как камень. Правду я держал при себе, опасаясь, что, открыв ее, я вновь сорвусь. Наше будущее на кону, и от этого беспощадного выбора зависело слишком многое: война – все из-за одной прекрасной, но роковой белокурой девушки. Девушки, к которой от тоже что-то испытывает.

Но нам нужно отпустить ее. Ради неё.

– Остин… – мои мысли словно застревают, и каждый звук кажется эхом в тишине комнаты. Он неотрывно смотрит на меня, прожигая взглядом, словно хочет впитать смысл сказанного до последней капли. – Отпусти её. Ей необходимо уйти.

– Даже не думай об этом, – его голос звучит как скала, непоколебимый.

– Ты готов рискнуть ее жизнью? Мы зависали вместе, на этом все должно прекратиться.

– Чёрта с два! Если она не нужна тебе, это ещё не значит, что она не нужна мне, – его голос полон едва сдерживаемой ярости.

– Отпусти её, Остин, – прошу я с тихой надрывной мольбой. – Она заслуживает лучшего. Нормальной жизни, далёкой от всего этого хаоса.

– Если бы ты, чёрт возьми, взял трубку вчера или хотя бы прочитал все мои сообщения, то знал бы, что я хотел тебе сказать! Тот человек, которого она застрелила, был охранником её жениха!

Эти слова падают на меня, как гром среди ясного неба.

– Что ты сказал? – мой ум бешено анализирует услышанное, а мысли уносятся прочь, заполняя голову треском и сумбуром.

Невозможно поверить в реалистичность услышанного.

– Нику удалось выяснить: она была невестой Адама Брауна, сына Патрика Фицджеральда. Киан приходится ему дядей. Адам теперь один из капо ирландской мафии, – объясняет он, каждый его аргумент бьёт точно в цель, разрушая мои прежние представления.

Слова его, словно молниеносные удары, крушат мой внутренний мир, оставляя лишь ошеломление и непонимание. Чувство шока заполняет мои глаза, и Остин, заметив это, умолкает на мгновение. Он понимает, что я разделяю его опасения и осознаю всю сложность ситуации.

– Её жизнь в опасности. Мы не можем её отпустить, пока не разберёмся во всём до конца. Нужно сообщить отцу.

– Он улетел в Италию сегодня утром на встречу с ещё одной веткой итальянской мафии. Оставайтесь на озере. Никому ни слова. Смените машины. Что сказать остальным придумаю, – мой голос звучит решительно, словно каждое слово – это кирпич в новой стратегии.

– Дэн, скажи мне, что произошло?

– Если она захочет, то сама тебе скажет, а теперь завершай свои дела в городе и забирай Хлою, будь на связи. Нам нужно затаиться.

Он, наконец, поднимается с меня, взглядом глубокого презрения, который когда-то был наполнен уважением, смотрит на меня. Эмоции его бушуют, потрясая все прежние отношения.

– Можешь кое-что сделать? – спрашивает он, вытирая окровавленные руки об внутреннюю часть своей чёрной рубашки, направляясь на выход. – Посмотри записи видеонаблюдения после того, как Мелани убежала из этого чертова дома.

С этими словами он покидает кабинет, а я поднимаюсь за свой стол и загружаю запись.