Глава вторая

Боюсь, я окончательно запутался.

Уже не в силах определить, сколько прошло с того момента, как мне пришлось покинуть столицу. Здесь время словно замерло. Оно неизменно, под стать вечному снегу. Лишь по самым смелым подсчетам готов предположить, что минуло с ползимы. Хотя ловлю себя на мысли, что вскоре буду, подобно дикарям, отсчитывать луны.

──────────────────────────────────────

Я не скрываю, что с содроганием вспоминаю мое путешествие, особенно после того, как пересек Рубежную и очутился в долинах. Оказалось, ни одна из книг, историй или рассказов не в силах передать того «колорита», коим знамениты эти земли. Прожить от рассвета до заката и не получить кинжалом в спину – непомерное везение. Дотянуть от заката до рассвета – милость ВсеОтца и Матери. На мое счастье, пока они на моей стороне, пусть порой и казалось, что боги отводили от меня свой взор.

──────────────────────────────────────

Лик от лика удача не покидала меня.

Да, именно удача. Ведь нельзя никак иначе назвать то, что я до сих пор не присоединился к предкам на небесах в едином доме.

Мне пришлось постараться, чтобы выжить на занесенных дорогах, где снег и ветер словно обретали волю в необъяснимом желании покончить со мной. А после в тавернах, где я надеялся на отдых, мне приходилось отстаивать свое право на жизнь. Когда помогало слово, когда серебро, но не всегда этого было достаточно.

Мне все же довелось пустить в дело клинок. Дважды я вынимал его из ножен, и дважды мне едва хватало мастерства, чтобы выйти победителем и никого не убить…

А ведь, по общепринятому мнению, я до сих пор не покинул те районы долин, которые еще можно назвать цивилизованными.

──────────────────────────────────────

Не хочу думать об этом, но сердце замирает при мысли, что мне еще не довелось войти в воды жестокости и бесправия, безраздельно правящих в здешних лесах. Я лишь сделал неуверенный шаг, промочив ноги, и тут же с ужасом выбежал на берег.

Все, что довелось пройти и пережить, померкнет перед грядущим.

──────────────────────────────────────

Я стараюсь успокоить себя тем, что мои поиски закончились. Наконец мне удалось отыскать едва ли не последнего из касты Тибурон. Это пусть и малая, но победа. Успех в нелегком начинании, где не преуспели остальные. Однако почему радость или же гордость не переполняют меня?

──────────────────────────────────────

Как бы я ни обманывал себя, прошедшие ползимы ничего не значат. Цель моего путешествия лежит где-то далеко впереди. Там, где все станет куда сложнее. Несоизмеримее с тем, что я сделал до этого.

В такие моменты меня одолевают сомнения.

Вдруг я не справлюсь?

Хватил ли у меня сил, умений и знаний не только выжить, но и достигнуть желаемого?

Достоин ли я столь высоких ожиданий, которые на меня возложены?

────────────────

Отрывок из дневника Джувенила касты Балес. 1367 з. н.н.

1

1367 з. н.н. Изрытый котел. Вырубки по направлению к поселению Лихих Каида

– Что ты постоянно пишешь?

Голос Тархельгаса, разорвавший тишину предрассветных часов, перепугал Джувенила, так что тот не смог подвести черту под очередной записью. Рука дрогнула, и острый серебряный карандаш оставил на чистом листе серую линию. Теперь ее не сотрешь при всем желании.

С первой встречи и по сегодняшний лик Тибурон практически не разговаривал со своим спутником, ограничиваясь лишь парой сухих фраз. Именно поэтому голос, подобный промерзлому и суровому ветру, застал Балеса врасплох.

– Мысли, идеи, впечатления. – Он прокашлялся с непривычки. – Когда Ахора подойдет к концу, так легче составить заключительный труд. К тому же будет что рассказать, как вернусь.

Парень убрал дорогой карандаш в футляр и спрятал в седельную сумку.

– Хотите, могу зачитать?

– Избавь меня от этого.

Джувенил закрыл дневник, не собираясь продолжать свое письмо. Окоченелые пальцы и так уже перестали его слушаться.

Он надел перчатки и уже двумя руками взялся за поводья, продолжая вести лошадь вслед за Тархельгасом.

Сложно понять, чем был вызван внезапный вопрос Тибурона. И Балес не собирался выяснять потаенные мотивы, которых могло и не быть. Решил воспользоваться шансом и разговорить его.

Если это вообще возможно.

– Уверен, кому, как не вам, есть о чем поведать. – Джувенил поравнялся с Тархельгасом.

– С лунами многое стирается из памяти.

– Именно поэтому я стараюсь все записывать. Вам стоит попробовать.

– В моем случае половину лучше забыть. Или все разом.

Тон Тибурона давал четко понять, что к беседе он не расположен. Балес в свою очередь не стал давить и молча согласился, не до конца понимая, как себя вести.

– Если не с истории, то, позвольте спросить, с чего мы начнем мое обучение?

– С наблюдения, – коротко ответил Тархельгас. – Сам говорил: Ахора – лишь следование за господином и изучение мира с его законами.

– До того, как найти вас, я вдоволь насмотрелся на этот мир. И изучил достаточно, чтобы…

– Считаешь, у тебя получилось? – он перебил, не дослушав парня.

– То, что я еще дышу, лучшее тому подтверждение.

– Ошибаешься. – Тархельгас посмотрел на Джувенила. – Ответь, как ты попал в эти леса?

Балес опять не понимал, чего добивался Тибурон, но не сомневался, что это своего рода проверка. Вопрос, ответ на который должен быть правильным.

– Через речной откатник. Именно так я оказался в сердце Изрытого котла. Насколько я знаю, это самый быстрый способ. Однако даже он занял у меня около шести лун, если отсчитывать путь от столицы.

Разочарование с оттенком безразличия на лице Тибурона. Вот что заставило Балеса замолчать.

Тархельгас отвернулся, вглядываясь в сумрак вырубок, продолжая слушать тихую поступь Таги по свежему снегу.

Он заговорил немногим позже:

– Откатник, котел, лун. Говоришь словами местных, но ведешь себя как житель столицы. Та же манера речи, присущая лишь господам, то же поведение с соблюдением этикета. Дорогие одежды и металл, с которым так легко расстаешься. Уверен, что уже как минимум дважды это обернулось против тебя. Ты был вынужден сражаться.

– И я выжил.

– С трудом, – Тархельгас не спрашивал. Он утверждал.

– Мастерство каст не идет ни в какое сравнение с местными лесорубами и бандитами.

– Один на один – да. Даже против двоих или троих, если ты хорош. Но здесь всегда бьют в спину, и чем больше выделяешься, тем увеличиваются шансы на подобный исход.

Джувенил слушал, не перебивая. Боялся прервать монолог Тибурона, который еще вчера казался немыслимым.

– Первое, что ты должен понять, – нельзя прикинуться своим, просто называя вещи, как принято в котлах. Прежде пропусти все через себя. А пока не смей говорить с местными без моего разрешения. И не надейся их обмануть.

– Считал, это не так уж и трудно.

– Поспешно ты назвал их глупцами. Думаешь, раз они не изучили трудов по «Естеству законов Натуры» или вообще не умеют читать, это так просто? Врать, обманывать и убивать – способ их существования. Лжец легко распознает лжеца. Имей это в виду, когда в следующий раз решишься открыть рот.

Балес готов был возразить, приведя аргументы, но Тархельгас осадил его:

– Видел тебя в Отмороженных Пальцах. Стал жертвой, не успев опрокинуть и пары стопок. Не вмешайся я – лесорубы изрубили бы тебя не хуже ствола зимней ели.

– Тогда помогите понять. Расскажите, как оказались здесь. Что помогло выжить. Ваш опыт поможет мне.

– Казалось, твое обучение заключается в познании, где ты смотришь и наблюдаешь молча, – Тархельгас повторил свои слова.

– Вы только что объяснили, насколько важно расширить границы познания…

– Не моими историями! – Он обернулся, дав понять, что не собирается делиться воспоминаниями.

– Как сочтете нужным, – поспешно согласился Балес. Время откровений еще не настало, и подобный рассказ следовало заслужить. Поэтому он постарался плавно увести разговор подальше от прошлого Тибурона. – Тогда позволено мне узнать, отчего местные стали называть долины котлами? Они не выглядят религиозными. С чего им почитать ВсеОтца и Мать, прибегая к Слову Пророка?

– Дело не в почитании, а в отречении от Единых богов, – сухо пояснил Тархельгас, в который раз удивившись, как парень смог выжить, практически ничего не зная о котлах. – Говорят, если ночью забраться на Пик Переломанного Ребра, то долины во время добычи напоминают кипящие котлы, изрыгающие пламя и дым. Для местных это лишь еще одно доказательство, помимо всех бед на их головы, что они мертвы и варятся в котлах своих грехов, переживая день за днем худшие моменты существования.

– Значит, богов они отринули, потому как считают себя брошенными. Но пророки ВсеОтца и Матери говорят о прощении, а о наказании в виде котлов все уже забыли. Подобным пугали лишь на заре их появления четырнадцать веков назад. Теперь краеугольный камень веры – желание попасть в единый дом предков, – Балес размышлял, едва ли не разговаривая сам с собой. – Не пойму, откуда люди, не читающие «Слов Пророка», знают о столь древних верованиях, если не чтят богов?

– Они помнят, – Тархельгас вновь стал немногословен.

– Помнят что?

– Понятие котлов было заимствовано от многобожия и безликих жрецов. И лишь со временем пророки отказались от подобной трактовки наказания. Они хотели нести лишь веру и любовь.

– И все же в долинах не забыли об этом. – Джувенил так и не получил ответа на вопрос.

– Порой даже время не в силах стереть некоторые воспоминания. А эти земли словно нарочно сохраняют в твоем разуме худшие из кошмаров. Поэтому они скорее готовы поверить безликим жрецам, так как наяву чувствуют неумолимость котлов, чем в сказки о прощении и едином доме.

Балес попытался осмыслить услышанное. Появилось острое желание все записать, но тот боялся прервать внезапный разговор неосторожным движением.

– За подобные беседы ниже Рубежной нас бы уже вздернули.

– Здесь убивают и за меньшее.

– Кстати, об убийствах, – оживился Балес. – Зная ваш род занятий, готов предположить, что сейчас нами двигает закон и предписание. За чьей головой мы идем?

– За твоей, если не закроешь рот.

Тархельгас закончил их беседу так же внезапно, как и начал ее. Без видимых на то причин.

Джувенил же расценил их разговор с Тибуроном как свою победу. Очередной маленький успех на пути к заветной цели. Поэтому следовало проявить терпение и ждать, пока выпадет следующий шанс, попутно стараясь не сгинуть в этих богами забытых лесах.

2

Редкий снег. Слабый ветер. Лик, клонящийся к закату.

Так поселение Лихих Каида встретило Джувенила и Тархельгаса.

Небольшие, но мощно сложенные хижины, почти погребенные под намоленным снегом, наспех расчищенные улицы. Тишина, больше напоминавшая забвение. По меньшей мере три десятка жилых строений, не считая нескольких двухэтажных хижин для общих нужд деревни.

– Как я понимаю, мы на месте?

– Хоть в чем-то ты не ошибся, – безучастно ответил Тархельгас, продолжая вести лошадь вглубь поселения, которое на первый взгляд казалось покинутым. Но здесь не было ничего удивительного. Для земель, где открытое проявление жизни могло стать причиной с ней расстаться, подобное не следовало выставлять напоказ.

– Тоже деревня лесорубов?

– В котлах все поселения вдали от гор – это в основном делянки для заготовки леса, который после переправляют ниже Рубежной. Лихих Каида не исключение. Может, зверобойный промысел и, как следствие, пушной, но с этим тут куда сложнее.

– А где все?

Джувенил переводил взгляд от одной хижины к другой, просматривал улицу, не наблюдая живых. Окна в постройках жителей долин отсутствовали как таковые. Не было и слабого намека на яркий луч очага, трепыхание свечи или тени человека. Это только усиливало ощущение, что лишь благодаря неведомым силам снег еще не поглотил деревушку.

– Работают, – наконец ответил Тархельгас.

Люди и правда словно вымерли, но наметанный глаз охотника различал мелочи, которые не видел парнишка. Над редкими хижинами поднимался дым.

– До захода сол в поселениях всегда безлюдно, – пояснил Тибурон.

– Так что же нас занесло сюда?

– Убийство.

– Кого? За что? Почему?..

– Нам предстоит это выяснить, – он повысил тон, чтобы заткнуть парня. Постоянные вопросы начинали раздражать.

Очевидным решением было направиться в очаг, но едва путники пересекли небольшую площадь, в центре которой жители сложили дрова для огромного костра, Тархельгас заметил двух добытчиков.

Им было далеко за шестьдесят, но, несмотря на возраст, те все равно занимались своим ремеслом. Седые, грязные, старые. Почти неотличимы друг от друга в тех перештопанных одеждах, что защищали от холода.

Один тащил на спине корзину с недавно разделанной тушей, и, судя по размерам отрезанной головы в руках второго и содранной темно-коричневой шкуре, добытчикам повезло наткнуться на крупного короткорога.

– Котлы щедры на дары в этот лик, – окликнул их Тархельгас, привлекая внимание, а следом перегородил им путь.

– Это драный опыт, а не подачка богов, – старик сплюнул в снег, – кем бы они ни были.

Видимо, с любезностями покончено.

– Местные? – Тархельгас перешел к делу.

– А кто спрашивает?

– Охотник. – Он показал печать. – Здесь живете?

Старики не ответили, но и не отрицали.

– Мы здесь по поводу разбоя.

– Какого именно? – нервно спросил второй, тот, что со шкурами, и тут же получил нагоняй от приятеля.

– Значит, нападений было больше, чем я предполагал, – сделал вывод Тархельгас, не сводя глаз с молчаливых стариков. Судя по их лицам, они не собирались раскрывать ему душу, но определенно были в курсе произошедшего. – Могу слезть, и мы поговорим иначе. Выбью последние зубы, что станет вам уроком. А если после услышанного рассказа у меня вдруг испортится настроение, то я помочусь на мясо и шкуры, чтобы они уже никому не достались. Могу представить, сколько потребовалось времени завалить и освежевать столь крупную особь.

– Да чем ты отличаешься от тех, на кого охотишься?

– Тем, что еще продолжаю без толку трепаться с вами.

Джувенил молчал, не решаясь вмешаться. О таком Рыцаре Воющего Ущелья ему, живя в столице, слышать не доводилось. Теперь же он видел все своими глазами.

– Нападений было два, – заговорил второй старик, нервы которого начинали заметно сдавать. – Одно – на западной окраине. Три лика назад. Прирезали мужа с женой. Те не так давно оказались…

– Другое нападение?

– Уже как лун прошел с того момента. Большая банда, не меньше десяти всадников. Может, двенадцать. Ворвались внезапно. Пересекли все поселение. Остановились у дома семьи Соирбрич. – Старик перевел дыхание и заговорил тише: – Я многое повидал за свои кровавые пары, но там устроили бойню. Словно орудовали одичалые волколаки. Забрали пять жизней…

Добытчик со шкурами продолжил бы рассказ, но, заметив на другом конце площади возвращающихся лесорубов, сразу замолчал, как и при встрече. Видимо, был в курсе, что при свидетелях охотник уже не сможет силой выбить из них признание.

– Нам больше нечего сказать.

– Уже и этого достаточно. – Тархельгас ушел с дороги, направив лошадь вглубь поселения. Добытчики его более не волновали.

3

– Странно, почему старики не рассказали все сразу? – осторожно заметил Джувенил, словно и не обращался к Тархельгасу.

– Либо мало знали, в чем я сомневаюсь. Либо сами разворовали, что не так-то уж и ново. Либо торопились продать добычу, чтобы пропить заработанное в ближайшем очаге.

Охотник ответил, не обращаясь напрямую к парню. Его больше занимали хижины в поселении.

– Двое местных видели достаточно, раз назвали количество нападавших, – заметил Джувенил. – Думаю, остальные также в курсе произошедшего. Они просто смотрели, не вмешивались.

Парню казалось диким подобное поведение, и это возмущение заметил охотник.

– В котлах беда одного человека – только его и никого другого. Нет смысла взваливать на себя чужую ношу.

– Обидно осознавать, что люди способны на такое безразличие.

– Будто у вас в столице дела обстоят иначе? – Тархельгас в который раз поразился юношеской наивности Балеса.

– Там…

– Там проблемы не так бросаются в глаза. Вот и вся правда.

Джувенил постепенно начинал разбираться, когда в разговорах с Тибуроном следовало помалкивать или уводить беседу в сторону.

Он выждал немного и опять заговорил, так, словно тема была закрыта, а он во всем согласен с охотником.

– Не пойму, что мы ищем и куда идем? К месту недавнего разбоя? Ведь там след еще свежий.

– Меня интересует второе нападение.

– Насколько я могу судить, три лика – небольшой срок. Мы могли бы выследить тех, кто убил мужа с женой.

– Мы? – Тархельгас задержал на нем взгляд дольше, чем хотелось парню. – У меня есть цель, и у тебя она теперь точно такая же, хочешь ты того или нет.

С трудом Джувенил подавил в себе голос морали, испугавшись в открытую возразить ему.

– Откуда нам известно, где искать дом семьи Соирбрич?