– Большая банда. Ворвались внезапно. Пересекли все поселение, – повторил охотник слова старика. – Они либо искали, либо присматривались, выбирая цель. Фамилия Соирбрич тебе ни о чем не говорит?

– Нет. Вы их знали?

– Откуда? Семейство не столичное и не из Лагигарда. Соир – родовое имя жителей Речных Королевств. Распространенное и не слишком богатое, чтобы что-то значить, особенно здесь. Но раз банда выбрала именно их из всего поселения, то мы сразу поймем почему.

Джувенил поразился познаниям Тархельгаса и вспомнил рассказы отца о том, как молодой Тибурон проводил все свободное время за книгами, отдавая куда меньше предпочтения клинку. Видел бы Шатдакул его сейчас.

Тибурон остановил лошадь.

– К тому же сложно пропустить жилище после атаки десятерых.

Джувенил только сейчас заметил, что они нашли нужный дом. И вот он действительно был заброшен.

Строение в два этажа занесло снегом, и лишь одна скудная тропинка, которая вскоре также скроется из вида, вела к покосившейся двери.

Тархельгас слез первым, привязав Таги к уцелевшему и не занесенному столбу. Следом достал и запалил факел и стал протаптывать тропу к дому. Оружие он отчего-то оставил в ножнах, однако Джувенил не мог при всем желании назвать это место безопасным.

Сломанную дверь пришлось приподнять, чтобы попасть внутрь, где стоял густой полумрак. Тархельгас принялся разгонять его, поджигая другие факелы, но их здесь явно не хватало.

Когда вспыхивал очередной язык пламени, озаряя зал хижины, Джувенил готовился узреть жуткую картину кровавой бойни, о которой упомянул старик. И все же ее не было. Увиденное больше походило на беспорядок или бардак, где всю утварь, представляющую ценность, давно растащили, а остальное переломали за ненадобностью.

Тархельгас, как и Балес, заметил странную особенность этого места. Дом после налета выглядит иначе. Уж кому, как не охотнику, знать подобное. С другой стороны, подобную картину можно списать на время, что прошло после нападения.

– Почему здесь никто не живет? – раздался голос парня, который не решался отойти от двери и на пару лишних шагов.

– Верование котлов. После убийства нельзя занимать жилище в течение луна. Дух котлов должен прийти за душами умерших и забрать их, чтобы они не навредили живым.

– Вы серьезно?

– Я говорю о вере, а не о науке, – ответил Тархельгас, не отвлекаясь на парня и продолжая осматривать зал. Светом факела он выхватывал отдельные его куски, замечая все новые и новые детали. – Вот только местным порой плевать. Жилище уже начали обживать.

Именно поэтому улик было так мало, но охотник и не собирался искать ничего специфического. Лишь увидеть общую картину и понять направление, куда двигаться дальше.

– Скоро сюда вернутся.

– И что с того? – непонимающе спросил Джувенил, углубившись в зал. Он наконец поборол страх. – Это не их собственность.

– Балес, ты не у себя в столице. Здесь нет такого удобного понятия. И кто бы ни поселился тут, он попытается отстоять жилище.

«Попытается».

Джувенил по непонятным причинам обратил внимание именно на это слово. Сколько в нем было скрыто смысла. Они могут попытаться, но не преуспеть.

Пока он размышлял, Тибурон начал искать ответы, что оказалось не так сложно. Даже в бардаке тот замечал мелочи, укрытые от других.

Все произошло на первом этаже, в зале с очагом в центре.

Семейство сопротивлялось. Тщетно. Как минимум трое попытались дать им отпор, о чем говорили высохшие следы крови не стенах. Нападавшие быстро урезонили их, оставив в живых, пусть и ненадолго.

Чем больше Тархельгас наблюдал, тем больше видел. Голоса в голове перестали быть голосами, превратившись в картины прошлого. Стали обрывками тех событий.

Удары. Сломанная мебель. Покореженный угол тумбы, о который едва не разбили чью-то голову.

Сначала видения были обрывочны, но, продвигаясь по залу, вспышки становились целостными. Воображение, что раньше помогало ему дополнять скучные романы Высших в угоду Астисии, среди жестокости котлов нашло иное применение. Принесло свою пользу.

Хозяев не убили. Оглушили, избили, волокли силой и потом, судя по обрывкам той информации, что предоставил заказчик Ямы, повесили.

Охотник прошел дальше, за очаг, к стене, где раньше должен был стоять стол, но на его месте в свете факелов различил лишь четыре больших пятна крови, почти слившихся воедино.

Поистине зверское убийство. Даже по меркам котлов.

Вспышка прошлого тут же воссоздала в памяти картину. Четыре подвешенных тела. Первое, что увидели местные, решившие зайти сюда.

Тархельгас погнал прочь ненужное видение. Пытался проследить произошедшее поэтапно и лишь затем оценить все единым событием.

После того как хозяев оглушили, их протащили через весь зал, оставив позади тлеющий очаг. Следом в ход пошла веревка. Петля отдельно для каждого. Стянули на шее. Перебросили через балку. Медленно подняли над полом.

Он задрал голову вверх, подняв факел. Странно, но его глаза заметили лишь три зарубки от перерубленной веревки, а ведь пятен было четыре.

Пришлось проверить оба факта, но и теперь они остались неизменными. И в то же время это не было критичным для него.

Охотник представлял картину дальше.

Семью подняли разом или же одного за другим?

Вновь образ двух действий, которые были также неважны.

Как минимум двое были еще живы, когда их начали потрошить. Они дергались, кровь летела в разные стороны, обильно заливая пол и забрызгивая стены.

Стоял дикий крик.

Тархельгас едва ли не наяву услышал, как поток горячей крови водопадом рухнул, разбившись о стертые доски. Мгновенье пришлось отогнать от себя.

Закончив с едва живыми, нападавшие выпотрошили остальных.

И вновь картина висящей семьи прямо напротив входа, но теперь во всех подробностях. С кишками на полу, оголенными ребрами и кровавым провалом в области живота.

– Найди мне табурет, – сказал он парню, продолжая всматриваться в балку над головой.

Джувенил, не видящий всей картины, но и без того шокированный видом крови, достаточно быстро справился с задачей. Сейчас парень и думать не смел задавать вопросы.

Охотник поднялся, чтобы осмотреть срубы, оставшиеся на балке. Веревки не срезали под корень. Рубанули небольшим топором. Может, не желали оставлять следов.

Хотя, будь это так, нападавшие не стали бы усложнять себе задачу, привязывая подвешенных к балке. Достаточно просто перекинуть веревку, закрепив ее на стене или полу.

Значит, хотели, чтобы местные приложили усилие, снимая тела.

В одном из трех срубов Тархельгас заметил волокно от веревки. Он аккуратно вытащил его, поддев ножом, но по нему нельзя было сказать ничего конкретного.

Взгляд в который раз заметил нестыковку. Следов на балке было на один меньше, чем пятен крови на полу. Это никак не могло увязаться в голове охотника. И где еще одно тело? Если верить старикам, семейство насчитывало пять человек.

– Что-то не так? – Джувенил заметил задумчивость Тибурона. Поэтому вопрос вырвался сам собой, и парень уже готовился к наказанию за любопытство.

– Просто наблюдение. Повесили троих, а пятен крови четыре.

– Оно небольшое. Может, ребенок? – предположил Джувенил. – Они не стали его…

– Хочешь сказать, – Тархельгас слез с табурета, перестав видеть картины, но начиная слышать голоса, – что банда, въехавшая в поселение, вздернувшая всю семью и потом освежевавшая их, сжалилась над ребенком и прирезала его на полу? Или предположишь, что у них закончилась веревка?

Джувенил замолчал, начиная корить себя, и ему повезло, что Тибурона сейчас он слабо волновал.

Охотник почти закончил с осмотром зала. Окажись он здесь раньше – разобрался бы, в чем нестыковки. Теперь же сложно быть полностью уверенным, что увиденное им произошло на самом деле.

Однако все сходилось. Он нашел то, что искал и в чем хотел удостовериться, чтобы двигаться дальше. И на это голоса ответили ему громогласным одобрением, толкая вперед, не позволяя медлить.

– Нужно осмотреть тела. – Он подошел к очагу, у которого заметил клочок оторванной ткани, и взял с собой, как и волокно от веревки.

– Вы думаете, они забрали их с собой?

– Если это не падшие до плоти, то нет. Заготавливай те человечину, то остались бы следы, останки, которых я не вижу. А просто забрать и тащить с собой тела, от которых несет кровью, равносильно прогулке по лесу в кровавый лун. Убитых убрали сами жители, – закончил мысль Тархельгас.

– И где теперь искать тела?

– Висельный лес, – ответил охотник, будто это было очевидно.

– Но зачем?

– Нужно удостовериться в своих догадках.

– Вы так мало знаете. Думал, в предписании больше информации о жертве, за которой идет охота.

– У меня его нет.

Тут Джувенил не смог заставить голос морали замолчать:

– Значит, ничто не мешает нам взглянуть на недавнее нападение и встать на след тех…

– Мешает, Балес! И если не заткнешься, то подавишься собственными зубами, как я обещал тем добытчикам. Твое убеждение стоит того?

Тархельгас вышел на улицу, не дожидаясь ответа, которого не последует.

4

Дальнейшее развитие событий предполагало наличие лишь одного варианта. Дождаться утра и уже затем направиться к лесу висельников.

Тархельгас же не собирался ждать целую ночь. Его толкало вперед. Голоса не позволяли медлить, будто эта спешка могла изменить суровую реальность минувших ликов. Едва ли после целого луна выпотрошенные, обглоданные и перемороженные тела могли прояснить картину случившегося в доме. Однако охотника это не останавливало, и он должен был взглянуть на убитых членов семьи Соирбрич своими глазами.

Быстро смеркалось. Сол уступал место луну. Небо над головой казалось безоблачным, и все же откуда-то задувал мелкий, острый, словно бритва, снег.

Джувенил недоумевал, куда они держат путь, покорно следуя за Тархельгасом, который, не усомнившись ни на мгновенье в своем решении, покинул поселение. Охотник не хуже местных знал, где искать едва приметную тропу, ведущую на север.

В Изрытом котле леса висельников всегда находились севернее от деревень, в стороне к Неупокоенным горам. Так что догадаться было несложно.

Они ехали до тех пор, пока не оказались на небольшой поляне, окруженной камнями-колоннами, которые не могли оказаться здесь без посторонней помощи. На каждом из них кто-то оставил грубые высеченные руны, что были в ходу задолго до основания Лагигарда и слияния каст. Настолько старые, что Джувенил не понимал их, и это казалось странным. Пришлось объяснить подобное словами охотника, как жители котлов цеплялись за темное прошлое своих далеких предков.

Однако подобное знание успокоения не приносило.

– Да защитят мертвые живых, – пояснил Тархельгас надписи на камнях, слезая с лошади.

Парень не сразу расслышал его слов, прикованный первородным страхом, не к самим камням, а к темному провалу между ними. К проходу, ведущему дальше на север. В окружении колонн Джувенил чувствовал себя в некой безопасности. Будто место находится под неустанным взором ВсеОтца и Матери, который не позволяет никому или ничему переступить священную границу.

– Весьма интригующее иносказание.

– Не совсем. – Он перестал перебирать вещи в седельной сумке. Почти замер, но так и не посмотрел на парня. – Тебе известно о традиции котлов касательно тел? Как они поступают с мертвыми?

– Леса захоронения. Читал, здесь строят специальные помосты над землей, куда укладывают умерших, чтобы ими не поживились животные.

Тархельгас достал две склянки, уже не удивляясь, насколько истории в столице были далеки от истины. Ложь, ставшая для них правдой. Правдой, которая защищала от отталкивающей реальности.

– Если бы все было так. – Охотник вытащил меч и разложил бутыльки перед собой на камнях, поглощенный странным ритуалом. – А теперь слушай внимательно. То, что ты увидишь там, повергнет тебя в шок. Страх завладеет тобой, как никогда прежде. Здравый рассудок покинет. Но как бы ни велико было желание, не вздумай бежать.

Тархельгас раскрыл содержимое склянок. Сначала вылил на клинок тягучее масло, а после посыпал мелкой серебряной стружкой. Возможно, это было ни к чему, но еще никогда излишняя подготовка не шла во вред.

– Что может произойти…

– Если нам повезет, то ничего. – Охотник запалил факел, пристроил щит за спиной и отстегнул с сумок флягу со спиртом, пристроив на поясе.

Последние капли уверенности Джувенила быстро испарялись на морозе.

– А если нам не повезет?

– Не вздумай атаковать. Двигаться вообще. Смотри на меня и делай как я, подчиняясь приказам не задумываясь. И не беги. – Он взглянул на парня, сняв капюшон. – Ты понял меня?

– Насколько это вообще возможно, – потому как парень не представлял, что ждет его впереди. – Говорить мне можно?

– Начинаю подозревать, заткнуть тебя под силу только духу котлов.

Фраза охотника каким-то образом смогла успокоить Джувенила. И наконец парень слез с лошади в поисках коновязи, что сразу заметил Тархельгас.

– Оставь ее так.

– Лошадь может уйти. Я бы точно не остался.

– Привяжи – и если нападет зверь, у нее не будет шанса выжить.

– И где потом я буду искать свою лошадь? Она несет важные для меня вещи.

– Возьми часть с собой. Остальное переложи на Таги. Та находит меня, что бы ни произошло. Постоянно.

– А если местные решат увести ее? Что тогда?

– Неси сам свои вещи, Балес, и кончай меня донимать.

Джувенилу пришлось уже в который раз прикусить язык и согласиться. Он переложил сумки на Таги, кое-как закрепив их. Забрал дневник и документы по Ахора, после чего охотник передал ему второй факел, велев следовать за собой.

Парень сделал глубокий вдох, не сводя глаз с прохода.

– Да присмотрит за мной ВсеОтец и Мать, – прошептал Джувенил, будто это действительно что-то решало, а затем сделал шаг за каменный круг.

Мрак. Холод. Мелкий снег. Лес, укрытый густым сумраком, который становился все плотнее. И голос Тархельгаса, казавшийся чем-то нереальным.

Необычно, что охотник, привыкший молчать, вдруг заговорил, пусть и короткими фразами. Джувенил был благодарен ему уже за это, находя в человеческой речи нечто успокаивающее.

– Леса захоронения. Помосты над землей. Их еще можно отыскать рядом с большими поселениями близ Рубежной. Только они противоречат двум основным положениям котлов.

Охотник взял паузу, ожидая вопрос. Будто хотел разговорить парня.

– Каким? – выдавил он из себя.

– Подобные постройки требуют определенных затрат времени и металла, на что пойдет не каждый.

Опять пауза. Джувенил не сразу заметил ее. Скорее пытался разглядеть в силуэтах, теряющихся в темноте деревьев, какую-то неведомую опасность.

– В чем второе противоречие? – Ему определенно здесь не нравилось.

– Да защитят мертвые живых.

Балес чуть не налетел на внезапно остановившегося охотника, который, подняв факел, что-то высматривал.

Джувенил обошел его, стараясь понять, в чем дело.

Ослепленный светом факела, он не сразу увидел, что заставило Тархельгаса замереть и замолчать. А потом Балес едва не закричал.

Внезапный приступ шока, о котором упомянул охотник, полностью взял парня под контроль.

Перед ним на дереве висел даже не человек, а его обезображенные останки, где нижняя часть тела до самого живота была обглодана неизвестным зверем. Толстая веревка, продетая под мышками, оплетала тело, разрывая перемороженную плоть. Руки и голова безвольно болтались.

Вид жуткий. Пугающий. Вызывающий отвращение. Однако Балес неведомо как, но отчетливо понимал: увиденное им – это далеко не все. Нутро кричало об опасности.

Парень стал крутиться по сторонам, желая осветить едва ли не весь лес, и наконец понял, что висельник здесь не один. Тела были повсюду, и он – среди них. Единственное живое существо, не считая охотника, окруженное смертью.

Балес обернулся, топчась на месте. Слов Тархельгаса он уже не слышал.

Трупы. Везде одни трупы. Нужно было выбираться отсюда. К каменному кругу.

Джувенил выбрал, как ему показалось, правильное направление и, сам того не подозревая, попытался бежать, но, сделав два нелепых шага, тут же запнулся о чьи-то останки, давно высвободившиеся из плети.

Он упал лицом в снег, выронив факел. Сил подняться не нашлось, и парень стал неуклюже перебирать руками и ползти вперед, пока кто-то или что-то не прижало его с такой мощью, что он полностью увяз в снегу.

Первое желание было продолжать бороться. Сопротивляться, затем бежать. Ровно до тех пор, пока Балес не стал задыхаться.

Охотник не убирал ноги со спины Джувенила. Пришлось дождаться, пока тот успокоится и наконец прекратит барахтаться. Лишь после Тархельгас присел рядом, воткнул факел в снег и перевернул парня.

Балес замахал руками, на что тут же получил пощечину, которая в любой другой ситуации могла и вовсе вырубить его, но сейчас в одно мгновенье привела в чувства.