В ожидании, когда закончится вечеринка, мы с подругами убиваем время, копаясь в интернете. Хлоя выскальзывает из комнаты и возвращается с «Ред буллом» и кукурузными чипсами.
– Кроме этой фигни ничего не осталось, – объясняет она. – Слушайте, я видела Грейди, он уезжает ночевать к Чейзу. Интересовался, как ты, Джесс.
– А сам он как? – спрашивает Алисса. – Это вообще-то его сестра была на экране.
– Ему тоже несладко, – бормочет Хлоя.
Алисса берет меня за руку.
– Знаешь, я люблю Джейка, но если он взялся за старое, то и хорошо, что ты обнаружила это сейчас, перед выпускным классом, балом и так далее.
Из-за ее слов я снова начинаю плакать. Неужели Джейк сорвался? После смерти отца от рака поджелудочной железы, еще до того, как мы начали встречаться, он не вылезал с вечеринок и спал с кем попало. Все считали, что он изменился благодаря мне, но я сомневаюсь: скорее всего, Джейк чувствовал себя виноватым перед матерью за свое поведение.
И все же, когда в школе нас впервые увидели держащимися за руки, никто не верил. Джейк порвал с Тиган, потом сошелся и разошелся с двумя горячими, аж дымящимися, старшеклассницами и вдруг влюбился в меня – простую девчонку, которая носит фланелевые рубашки, сидит на первой парте и всегда делает домашнее задание, – и мы за одну ночь стали сенсацией в соцсетях.
Я закрываю глаза и неглубоко прерывисто вздыхаю. Джейк с его непокорными волосами, бархатистой нижней губой и вечно недоумевающими бровями; Джейк, который так старался сделать меня счастливой. Казалось, когда он стал принадлежать мне, им вознамерились завладеть все девушки на свете, но сильнее всех – Тиган Шеффилд.
Вечеринка уже закругляется, поэтому я надеваю фуфайку Хлои, натягиваю пониже капюшон и говорю:
– Пойдемте.
Подруги выводят меня из гостевой комнаты. Я не поднимаю головы, как боец смешанных единоборств, покидающий ринг после жестокого поражения.
«Что скажете по поводу последнего раунда, Джессика?»
«Без комментариев».
Не самая плохая аналогия, потому что я и чувствую себя поверженным борцом. Глаза и губы распухли от слез, нос забит соплями, в голове стучит. Сердце разбито вдребезги.
Каждое утро Джейк будил меня сообщением: «Доброе утро, красотуля» – и сердечки. Джейк и Джессика, Джессика и Джейк. Все признавали, что он смотрит только на меня. Вот почему мы были самой милой парочкой Кристал-Коув. Были. До сегодняшнего дня. Господи.
Мы с Хлоей и Алиссой проходим через гостиную, где утомленные друзья Тиган распластались на мебели, как грязное белье. Некоторые спят, другие обдолбались и лежат в отрубе, а кое-кто еще тискается. Интерес к моей драме до поры до времени увял, и мы с девочками выходим на улицу никем не замеченные.
– Блин, все еще льет, – ворчит Хлоя.
Мы сбиваемся в кучку на крыльце и готовимся бежать под холодным дождем.
Я замечаю на подъездной дорожке пикап Джейка, и душа ноет.
– Он еще здесь, с ней.
Хлоя осматривает двор, словно Джейк может быть рядом, и трясет головой.
– Не думай об этом.
Я включаю телефон и вижу, что сообщений от Джейка нет. Сейчас семь минут четвертого. Алисса едва держится на ногах.
– Давайте я всех развезу, – предлагаю я.
– Нет, Джесс, – хнычет она.
– Поблагодаришь меня позже.
С ворчанием Алисса отдает мне ключи от отцовского БМВ.
– Не разбей машину. Папа в отъезде, и он не знает, что я ее взяла.
Сгорбившись, мы совершаем короткий забег к автомобилю и набиваемся в салон; Хлоя забирается на заднее сиденье. Машина – классика семидесятых стоимостью в небольшое состояние, и сердце у меня екает от чувства ответственности. Но двигатель заводится и урчит с успокоительной уверенностью, как будто говорит: «Может, я и старый, но свое дело знаю».
Я жму на педаль, и мы тихо выруливаем с подъездной дорожки; дворники слизывают с ветрового стекла капли дождя. Между густыми тучами проглядывает луна, и ее свет отражается от капота. Дождь хлещет по машине порывами брызг.
Я сворачиваю на сельскую трассу, которая ведет из элитного района Чериш-Хайтс к расположенному в нескольких километрах городку Кристал-Коув. Фонарей нет, впереди змеится черная асфальтовая дорога, влажная и мерцающая лунными бликами, практически без обочины, лишь с глубокими канавами по обеим сторонам. Местные жители называют ее Кровавой стезей, потому что машины чуть не каждый год разбиваются здесь со смертельным исходом для водителей и пассажиров. Я стискиваю руль двумя руками, а Алисса включает стерео.
Как нарочно, по радио звучит песня, под которую в прошлом году мы с Джейком впервые танцевали на школьном балу, и свежие горячие слезы медленно текут у меня по щекам.
– Выключи, – прошу я, но Алисса не слышит меня. – Я сказала: выключи.
Я тянусь к незнакомым кнопкам и начинаю переключать станции, пока не останавливаюсь на пустой частоте. В ушах громко шипит белый шум.
– Что ты делаешь? – Алисса отталкивает мою руку.
– Пытаюсь сменить песню.
Я бросаю взгляд на дорогу, внезапно колеса проскальзывают, БМВ резко заносит к канаве, и я сильно выворачиваю руль. Машина начинает вилять.
– Эй, полегче! – кричит Хлоя с заднего сиденья.
Прищурившись, я смотрю в темноту впереди. Мрак кромешный; мокрый асфальт, темные канавы и бархатное небо сливаются воедино.
Телефон пищит, и сердце у меня подскакивает: Джейк? Рискнув посмотреть на экран телефона, я читаю сообщение, но оно оказывается от мамы: «Где ты? Уже четвертый час».
Кошмар, как я опаздываю.
– Алисса, напиши моей маме, что у меня все в порядке.
– А где пожалуйста? – ворчит подруга.
Она отправляет сообщение и переключает радио на изначальную станцию, где все еще звучит наша песня.
Я вспоминаю, как Джейк прикоснулся губами к моей шее, когда мы танцевали в прошлом году, – легкие как перышко поцелуи, глаза, растворившиеся в моих, – и беда, как огонь, поднимается от кончиков пальцев на ногах, заполняет вены и ледяной дрожью проникает в сердце. В ушах звучат слова, которые Джейк прошептал Тиган: «Лучше не надо».
Но все же он не остановился, и я знаю, как сладко было Тиган. Целовать Джейка – все равно что оседлать ракету: тело летит, сердце колотится, дыхание перехватывает.
А потерять Джейка – все равно что грохнуться с небес на землю.
Из груди вырывается рыдание, соленые слезы застилают все вокруг, и я думаю: «Это моя вина?» Нога напрягается и сильнее давит на педаль газа.
Хлоя кричит мне в ухо:
– Осторожно!
Я вытираю глаза, вижу, как мы летим в канаву, и бью по тормозам, сворачивая в темноту. Машину заносит. Шины визжат и буксуют. Я замечаю стремительное движение – какое-то животное перебегает дорогу. В ужасе я нечаянно направляю автомобиль прямо к нему, и прежде, чем успеваю вывернуть руль, БМВ с легким стуком врезается в чье-то тело. Скользящие колеса резко останавливаются.
Нас бросает вперед и снова откидывает назад. Руки у меня дрожат. Хлоя ахает в ужасе.
Тонкий голос Алиссы возвращает меня в сознание.
– Мы сбили какое-то животное, – говорит она.
Я вглядываюсь в темноту.
– Или человека.
– Ты слишком гонишь, – рявкнул мне Брендон.
– Просто продолжай снимать.
Я сильнее вдавила ногу в педаль и крепче сжала руль – машина с визгом неслась по Кровавой стезе. На полосе рядом с нами «мустанг» Маркуса вырвался чуть вперед моей «ауди». Грейди сидел рядом со мной, Кьяра, Хейли и Брендон – на заднем сиденье. Брендон снимал гонки. Когда я обставлю Маркуса, у меня будет видео в качестве доказательства.
Идею устроить соревнование предложил Маркус. Странно, что у него вообще могли быть хоть какие-то идеи, но я намеревалась выиграть и не сомневалась в успехе. Я лучше него знала эти дороги.
– Держитесь! – Я крутанула руль, и моя «ауди» подрезала «мустанг». У Маркуса завизжали колеса.
– Что ты вытворяешь, Фасолька? – сквозь стиснутые зубы пробормотал Грейди.
– Расслабься, – буркнула я, используя словцо, которое мама ненавидела.
Мы с Маркусом виляли по двухполосному шоссе, направляясь к северу. Чертовски опасная затея, но, по крайней мере, именно он ехал по неправильной стороне. Вдоль извилистой дороги со слепыми поворотами проносились, сливаясь в сплошной коридор с высоченными стенами, секвойи. Я не обращала внимания ни на какие звуки, кроме рева мотора «мустанга» и низкого гула моей «ауди».
День не сразу начался с незаконных гонок на высокой скорости: сначала Шона потащила нас в Бодега-Бей есть суп из моллюсков. Было солнечно и необыкновенно влажно, с океана дул соленый ветер. Мы с девчонками надели самые прикольные облегающие топы, самые короткие шорты и самые большие солнечные очки и набили карманы наличностью. Приходилось наслаждаться обычным для этих широт туманным днем на берегу, так же как жители Лос-Анджелеса, по нашему представлению, наслаждались своим бесконечным солнцем. Выпрямленные волосы при ходьбе щекотали мне поясницу. Я была возбуждена и готова флиртовать, упиваясь первым летом без бойфренда за много лет.
А потом Шона пригласила парней.
– Никакого тестостерона, – возразила я.
– Поздно, – ответила Шона. Зеленые глаза смотрели мутным взглядом – она уже была под кайфом.
Чтобы угодить ей, я согласилась. Всей компанией мы сидели за деревянным столом для пикника и ели суп из моллюсков, глядя на Тихий океан. Чайки парили над головой и, как голодные крысы, ожидали объедков. Брендон и Маркус спорили по поводу новой рэповой композиции, а мой брат, надувшись, уткнулся в свою миску, поскольку хотел позвать Хлою, а я категорически запретила.
Когда Хлоя приходила в гости к Грейди в наш дом, мы с ней проплывали одна мимо другой в коридоре, как подводные лодки, – не подавая сигналов, но всегда зная о присутствии неприятельского судна. Грейди с чего-то запал на Хлою, хотя они были как с разных планет: она меньше полутора метров, а он метр девяносто три.
Доев суп, мы пошли к берегу фотографироваться. По пути домой Маркус и Шона поравнялись с моей «ауди», и Маркус стал рычать мотором.
Брендон с заднего сиденья фыркнул:
– Он хочет соревноваться, что ли?
Через стекло нашей машины я встретилась с взглядом Маркуса из-под козырька бейсболки, и его отвратительная кривая усмешка меня взбесила: он явно считал себя лучше, чем я. Волоски у меня на шее встали дыбом, и я в ответ выжала до отказа свой шестицилиндровый двигатель: я знала, что Маркус обойдет меня, но мне было плевать. Перейдя на механическую коробку передач, я положила пальцы на подрулевые переключатели. В прошлом году отец записал меня в школу вождения при автодроме, где нас гоняли в хвост и в гриву, и Маркусу предстояло узнать, что я действительно умею водить. С подлой ухмылкой он дернул ручной тормоз, и колеса со свистом закрутились.
– Пожалуйста, не надо гонок! – взмолилась Хейли, хватаясь за ручку дверцы.
– То есть ей надо отступить? – фыркнула Кьяра.
А я откинула назад волосы и скомандовала:
– Всем пристегнуться!
Маркус кивнул мне, колеса машин завизжали, оставляя дымные следы, и мы бок о бок вылетели на асфальт.
День для гонок был неподходящий. Пока мы фотографировались, опустился туман, и теперь он парил над дорогой и окутывал деревья. Пришлось включить фары. Когда из-за поворота навстречу нам выехала машина, сердце у меня запрыгало.
– Осторожно! – Грейди напрягся.
Руль перестал меня слушаться, но мне удалось вписаться в поворот и сохранить скорость, не обращая внимание на скачущий пульс. Маркус тоже не отставал.
Встречная машина вильнула между полосами. Несомненно, случится лобовое столкновение или смертельный полет в кювет, если Маркус не сбросит скорость и не перестроится за мной. Однако он рванул вперед, стараясь обогнать нас, но я понизила передачу и погнала «ауди» быстрее, чтобы преградить ему путь.
Всего с несколькими секундами в запасе он втиснулся позади меня, и «тойота» с длинным жалобным гудком пролетела мимо. Я завопила:
– Видели?
– О господи, о господи! – причитала Хейли.
– Ладно, все в порядке, – сказал мне Брендон. – Ты выиграла.
Но Маркус снова вывернул на встречную и опять попытался промчаться мимо меня. У него тоже стоял шестицилиндровый, но мой был новее и быстрее, к тому же с турбиной. Я переключила передачу, вырвалась вперед и, визжа шинами, сделала поворот с заносом на Кровавую стезю. Этот участок шоссе тянулся на девять с половиной километров, и мы пронеслись по нему, борясь за первенство, в то время как повороты благоприятствовали то моему сопернику, то мне.
– Ты слишком гонишь, – заявил Брендон с заднего сиденья.
– Просто продолжай снимать.
На особенно крутом повороте меня отбросило в противоположную сторону.
– Держитесь!
Сидевший рядом брат нарочно медленно дышал, порой закрывал глаза и шевелил губами. Наверно, молился.
– Что ты вытворяешь, Фасолька? – пробормотал он.
– Расслабься, – повторила я, хотя понимала: отец убьет меня, если узнает, что я лихачила на шоссе. Сердце стучало равномерно и сильно.
В ветровом стекле появилась и помчалась нам навстречу еще одна машина. Маркус чуть выставил капот своего «мустанга» перед моим и вильнул ко мне, толкая «ауди» к канаве.
– Обойдешься, – пробормотала я, придвигаясь ближе к нему.
Наши зеркала столкнулись и заискрили.
О проекте
О подписке