– Меня сейчас вырвет. – Алисса хватается за ручку, толкает дверцу БМВ, и ее выворачивает на мокрую от дождя дорогу.
Хлоя отстегивается и смотрит на ветровое стекло, где ходят туда-сюда скрипучие дворники, стирая крупные капли.
– Почему ты сказала, что мы сбили человека? – прерывистым голосом спрашивает она. – Это был олень, Джесс.
– Правда? – Я стискиваю кулаки, чтобы сдержать дрожь в руках. Я помню, как блеснул глаз, направленный прямо на меня. Существо молниеносно скрылось в темноте, к тому же я плакала. – Не… не знаю, почему я так сказала. А ты видела оленя? – спрашиваю я Алису.
Она вытирает рот и сердито смотрит на меня:
– Я же просила: не испорти отцовскую машину.
Я начинаю извиняться, но она машет в сторону капота:
– Проверь передний бампер, посмотри, нет ли вмятины. – Тушь у нее размазана, и накладные ресницы на одном глазу отклеились и болтаются.
– Хорошо.
Я открываю дверцу, выхожу в сырую ночь и включаю фонарик на телефоне. Первым делом опускаюсь на корточки, заглядываю под машину и с облегчением выдыхаю: тела животного нет. Потом со страхом продвигаюсь вперед, поскольку знаю, что сбила кого-то. Сделав глубокий вдох, я вытираю с век капли дождя, огибаю БМВ спереди и свечу фонариком на бампер. С решетки радиатора капает темная жидкость.
– Что это? – спрашивает Алисса, подходя с другой стороны, и вдруг буквально рычит на меня: – Господи, неудивительно, что на дороге так темно. Ты не включила фары!
Я в изумлении хлопаю глазами.
– А разве они не включаются автоматически?
– Это классическая машина, идиотка! Конечно нет.
Мы обе сердито пыхтим, стоя по сторонам от капота. Трупа нет, даже звериного, но есть темная жидкость на решетке.
Алисса тоже ее замечает.
– Это что… кровь? – шепчет она.
Я свечу фонариком, прикасаюсь к липкой субстанции и подношу палец к носу. Это, без всяких сомнений, едкий запах крови, и я машинально вытираю руку о джинсы.
– Да, это кровь. Но где животное?
От голоса Хлои я вздрагиваю, поскольку не слышала, как она вышла из машины. Подруга широко раскрытыми глазами смотрит на решетку, а потом озирается.
– Наверно, убежало. После того как ты врезалась в него, оно перепрыгнуло через канаву. – Хлоя указывает на ров по краю дороги, прямо около знака с оленем.
От моего внимания не скрывается, что она сказала «ты», а не «мы». Я поворачиваюсь кругом и вглядываюсь в лес по обеим сторонам.
– Давайте поищем его, ладно? Кто бы это ни был, ему может понадобиться помощь.
– Сначала поставь машину на обочину, – требует Алисса.
Не садясь в автомобиль, я отвожу его как можно ближе к канаве и, снова подходя к Алиссе и Хлое, говорю:
– Капли крови ведут туда.
Подруги тоже включают фонарики на телефонах, и мы перебираемся через канаву. Сегодня первый дождь в этом сезоне, и после длинного сухого калифорнийского лета почва еще не успела размякнуть. Олени довольно часто перебегают эту дорогу и становятся жертвами наезда, потому власти и установили здесь предупреждающий знак. Хлоя права: вероятно, мне под колеса бросился один из них. Но я все равно продолжаю искать, низко наклоняясь и осматривая подлесок в поисках следов или крови.
– Он, наверно, прячется в чаще, – говорит Хлоя.
Алисса лопает пузырь из жвачки.
– В чаще? Как Бемби?
Хлоя фыркает.
– В реальной жизни олени тоже так делают.
– Просто я никогда не слышала, чтобы кто-то использовал слово «чаща». – У Алиссы нечеткая дикция пьяного человека. – Чаща, чаща, чаща. – И вдруг она стонет и шлепает ладонью по своему телефону. – Черт. Он сдох.
Хлоя останавливается.
– Кто?
– Мой телефон. – Она едва держится на ногах. – Ох, Джесс, надеюсь, на машине не осталось вмятины. Если обнаружится хоть одна царапина, отец будет в ярости. После недавней аварии он запретил мне брать БМВ. Мне, типа, даже не разрешено садиться в салон. Перед отъездом папа так и сказал: «К машине не подходить за километр». – Алисса уныло смеется.
– Давайте искать дальше, – говорю я.
– Зачем? Ради чего? – Она обводит нас рукой. – Хлоя видела оленя, Джесс. Будь это человек, он бы сейчас сидел здесь и звонил своему адвокату. – Алисса надувает пузырь жвачки и снова втягивает его. – Который час, Хлоя?
Та бросает взгляд на экран телефона.
– Три семнадцать.
Сердце у меня чуть не выскакивает из груди.
– Кошмар, я жутко опаздываю. Родители меня убьют.
– Я ничего не вижу. Давайте поедем, – предлагает Хлоя, дрожа без фуфайки, и вместе с Алиссой шагает к машине.
В небе вспыхивает зигзаг молнии, за ней следует раскат грома, и морось превращается в гудящий, косой от ветра ливень. Одежда мгновенно промокает насквозь. Здесь определенно нечего искать.
Ежась от холода, я пробираюсь к машине и усаживаюсь на переднее сиденье.
– Наверно, он все-таки убежал.
Алисса включает печку, и окна сразу запотевают. Потом она дотягивается до моего места и включает фары.
– Вот так. Давайте поедем домой. Пожалуйста.
Я хватаюсь за руль, чувствуя себя на пределе сил.
– Это еще не конец света, Джесс, – мягко произносит Алисса. – Вы с Джейком все преодолеете.
Из горла у меня вырывается булькающий смех.
– Преодолеем? Ты видела его на экране? Нет, все кончено.
Я завожу машину, нажимаю педаль газа, и мы осторожно катим к городу со скоростью сорок километров в час, хотя ограничение здесь семьдесят.
Алисса одалживает у меня телефон и начинает читать посты.
– «Грандиозный трах у Тиган», – фыркая, произносит она. – Все размещают фотки и куски того видео. Мама дорогая, они откровенно непристойные.
– Ты хочешь, чтобы она снова куда-нибудь врезалась? – ноет Хлоя, потирая лоб.
Несчастье наваливается на меня с новой силой. Джейк так и стоит перед глазами: влажные губы, закрытые глаза, неуверенный шепот: «Лучше не надо». Он несомненно был в ней, и все друзья из школы видели это, не только я. Нога у меня дергается, и машина с рывком разгоняется.
– Почему она все еще за рулем? – возмущается Хлоя с заднего сиденья.
– Потому что мы с тобой никакие, – отвечает Алисса.
– Джесс, поворот!
Я замечаю поворот, ведущий к дому Хлои, и дергаю руль влево. БМВ плавно объезжает угол, и я мысленно благодарю судьбу за то, что мы не в моей старой «хонде» с лысой резиной.
– Ну так что, как ты собираешься разбираться с этим в понедельник? Отметелим Тиган или что? – спрашивает Алисса.
Я качаю головой.
– Нет, она ведь не принуждала Джейка целовать ее.
Алисса накручивает длинную блестящую прядь на палец и пожимает плечами.
– Если передумаешь, только скажи.
Я выезжаю на улицу, где живет Хлоя, и высаживаю ее первой.
– Спасибо, Хлоя. Ты просто спасла меня в гостиной. Я… я не знала, что делать.
Подруга грустно улыбается.
– А для чего еще друзья? Мне жаль, что Джейк и Тиган так поступили, но знаешь, эти двое стоят друг друга. – Она сжимает мне плечо. – Начинается выпускной класс. Может, не так уж и плохо быть свободной.
Глаза мгновенно наполняются слезами. Хочу ли я быть свободной? Не уверена. Подождав, пока она войдет в дом, я доставляю домой Алиссу и завожу БМВ в гараж.
– Давай проверим, есть ли повреждения, – предлагает Алисса.
Мы садимся на корточки и осматриваем переднюю часть машины.
К моему облегчению, ливень смыл почти всю кровь.
– У тебя есть какое-нибудь средство для ухода за машиной? Надо стереть то, что осталось.
Алисса находит чистящий спрей и подходящую тряпку, и я удаляю капли крови с бампера и оглядываю металлическую решетку. Она слегка помята, но вряд ли кто-нибудь заметит, если не будет рассматривать специально. Я бросаю испачканную кровью тряпку в мусорный контейнер.
– Готово. – Я вытираю лоб и поворачиваюсь к выходу.
Алисса останавливает меня:
– Ты собираешься идти пешком? В такой час? Можешь остаться у меня, если хочешь.
– Нет, мне и так уже влетит. Тут всего два квартала. Добегу.
Алисса тепло обнимает меня.
– Мне ужасно жаль, Джесс. Ну и ночка выдалась.
– Ничего, все в порядке. Через пять минут буду дома.
Я делаю глубокий вдох и выхожу, надеясь, что родители уже спят.
Увы.
Мама сидит за кухонным столом, перед ней полупустая чашка вроде бы с чаем. Болезненно морщась, она осматривает мои мокрые волосы, чужую фуфайку и влажную футболку.
– Извини, – бормочу я.
Она встает, опираясь о стол двумя руками.
– Ты понятия не имеешь, – скрипучим голосом произносит она.
– Мама, ну прости!
– Мы с отцом поговорим с тобой завтра.
– Мам…
Она пристально смотрит на меня, плотно сжав губы; халат надет наизнанку.
– Передай Джейку, что с ним я тоже хочу поговорить. Это недопустимо. Я очень разочарована. Вы что…
Она не в силах закончить вопрос, который, как я знаю, ее ужасно интересует: «Вы спали вместе?» Мы спим уже несколько месяцев, но мама не в курсе, и это остается ее самой большой заботой, когда речь заходит о Джейке.
Я плачу и отрицательно качаю головой.
– Нет, мы…
Она вскидывает руки, прерывая меня:
– Знаешь что, Джесс? Скоро рассвет, и я вымоталась. Ты здесь, дома, – остальное неважно. Расскажешь завтра. – И она идет наверх.
Когда мама исчезает в темноте, вслед ей летит мой шепот:
– Мы расстались.
Утром меня будит дурное дыхание и влажный нос: Отис. Когда я пытаюсь отодвинуть пса, он наваливается еще сильнее, облизывая мне лицо и виляя хвостом. «Подъем», – сигнализирует он всем своим лохматым телом.
– Отстань, – бормочу я.
У меня болит каждая косточка, я чувствую себя выжатым как лимон, иссохшим и опустошенным. Мозг пульсирует, словно череп стал ему не по размеру. Глаза такие сухие, что, когда моргнешь, их словно трет наждачной бумагой. Каждое движение отдается ужасной болью. Как я добрался до дома? Что вчера произошло?
Оглядев свою комнату, я вижу на полу рубашку и джинсы. Одна ступня сильно болит, и, когда я высовываю ногу из-под одеяла, обнаруживается глубокая рана с коркой запекшейся крови. Последнее, что я помню отчетливо, – это как мы с Джесс стоим около бассейна во дворе дома Тиган.
Я дотягиваюсь до телефона и беру его к себе под одеяло. Весь экран занимает вереница непрочитанных сообщений.
чувак, тиган шеффилд? снимаю шляпу!
ну братан на девяностодюймовом твой хер выглядит ого-го
лучше попроси удалить это дерьмо, порнозвезда хренова
джесс тебя убьет
Порнозвезда? Мой хер? Я начинаю писать Джесс – пусть расскажет, что я натворил. Но потом останавливаюсь, смутно припоминая тягучий южный акцент, голубое бра и жаркие поцелуи. Мне это приснилось?
Черт, если я заигрывал с Тиган, Джесс и правда взбесится. Вместо нее я пишу Мэнни:
что я учудил вчера вечером?
Серые точки, потом Мэнни отвечает:
ты не помнишь?
а с чего бы я иначе спрашивал
позвони
жуткий бодун. Просто скажи
Мэнни какое-то время молчит, потом пишет:
ты трахался с Тиган в ее комнате. там была камера. Все транслировалось в прямом эфире в гостиную.
У меня внутри все опускается.
да ты гонишь
чувак, я сам видел. И Джессика видела. Брендон снимал, как она смотрит трансляцию, и опубликовал в отредактированном виде на ютубе.
Дальше идет ссылка.
В груди схватывает, глаза начинают гореть.
джесс видела нас?
Мэнни:
да, все видели. мб тебе пока лучше не встреч с джессикой. тиган секси мужик но ты слишком далеко зашел.
Я невольно испускаю низкий стон, и Отис снова начинает тыкаться в меня носом. Я сажусь и рычу на него:
– Пошел вон!
Пес убегает, а я накрываюсь одеялом с головой. Меня бросает в холод. Я трахался с Тиган Шеффилд в прямом эфире?
Мне нужно увидеть запись, причем полную версию.
Как только я вхожу в свой аккаунт, экран заполоняют впечатления разных людей от вчерашнего вечера. Поначалу это обычные посты с пивными бонгами, танцами, рассыпанными закусками… но потом появляются видео с кипежем в гостиной: народ ободряюще свистит и выкрикивает наши с Тиган имена, некоторые парни подбадривают нас криками: «Сними все лишнее!» и «Засандаль!».
Потом я вижу крупный план плоского экрана. Изображение так меня ошарашивает, что я роняю телефон и приходится поднимать его. На экране я тискаю Тиган.
Открываю страницу Брендона, где он выложил неотредактированную версию того видео, которое опубликовал на «Ютьюбе». Брендон быстро переводит камеру на толпу и настраивает ее на Джессику, и я вижу опустошенный взгляд моей девушки, наблюдая, как вера в меня утекает из ее глаз.
Твою мать! Я вцепляюсь себе в волосы. Девочка моя! Джесс! Из груди снова вырывается стон, и горло сжимает спазм. С тем же успехом я мог бы стукнуть ее бейсбольной битой. На видео она учащенно дышит, а потом медленно опускается в кресло, словно оседает рушащееся по одному этажу здание. Когда Джессика отворачивается от экрана, Брендон снова переводит камеру на телевизор, где показывают нас с Тиган.
Я ничего этого не помню – ну, почти ничего. Джейк на экране снял с Тиган лифчик и теперь стаскивает с себя брюки, потом трусы. Все на вечеринке видят, как я оголяюсь.
И дальше – о, ничего себе, вот он я во всей красе.
К горлу подступает тошнота, и я, хромая, бегу в туалет, где меня выворачивает.
Когда спазмы заканчиваются, я сижу на холодном кафеле и смотрю в стену. Да такого подонка свет не видел! Я не пользовался презервативом, забыл о своей девушке. Что с того, что я был пьян? Это не оправдание. Может, я обдолбался? Или после того первого шота текилы сорвался и пошел вразнос, потому память и отшибло? Черт, прошел уже год с тех пор, как я просыпался примерно в таком же виде – разбитым и гадающим, не подхватил ли я триппер. Дьявол меня подери. Я начинаю плакать.
В этот момент дверь туалета распахивается и на пороге материализуется мама. Она в ужасе и смотрит на меня уничтожающе.
– Джейкоб Хили!
– Пожалуйста, не ори на меня.
– Почему? – кричит она. – У тебя похмелье?
– Мама, прошу тебя.
Меня как будто прессом давит к земле. Во рту сухо, как в пустыне. Я хочу умереть.
– И в таком состоянии ты заявился домой? Как же тебе не стыдно, Джейк? Сколько раз я просила звонить, чтобы тебя забрали? Когда же это кончится?
Ее голос простреливает мне мозг, как картечь. В животе опять начинаются спазмы, и я хватаюсь за унитаз.
Но маму несет.
– Утром мне пришлось переставлять твою машину. Знаешь почему? Ты припарковался на лужайке, Джейк. Ты даже не смог найти подъездную дорожку.
Меня трясет, слез больше не осталось, но боль никуда не делась.
– Извини, – хриплю я, сворачиваясь в дрожащий клубок.
– Что еще ты натворил вчера вечером? Ты хотя бы помнишь? Черт возьми, Джейк, мы уже все это обсуждали. Я… я думала, ты перестал напиваться.
Слава богу, мама не знает про опубликованное видео. Я прячу лицо, не в состоянии говорить.
Мама приседает рядом со мной, трогает мне лоб и меняет гнев на беспокойство:
– Ты весь горишь. Если тебя больше не тошнит, ложись в постель.
Я киваю, и она ведет меня в комнату.
– Ты что, хромаешь?
– Нет, все нормально, – отвечаю я.
Она откидывает назад кудрявые волосы и пристально меня разглядывает. Мы очень похожи: те же темные волосы и полные губы, только у меня черты лица грубые, а у нее мягкие.
– Ничего не нормально. Дай-ка гляну. – Она усаживает меня, берет ступню в ладони и внимательно рассматривает. Глаза у нее расширяются. – Это стекло, Джейк. Похоже на осколки зеркала.
Мама хватает щипчики и, вынув у меня из подошвы острые стекла, дезинфицирует рану и перевязывает ногу бинтом.
Потом она укладывает меня в постель – несколько грубее, чем требуется, но сейчас ее гнев перерос в нечто худшее: разочарование. После смерти отца она слишком трясется над нами с младшим братом.
– Слава богу, что ты дома и не покалечился, – говорит она, убирая челку с моих глаз. – Я осмотрела машину: не похоже, что ты кого-то сбил, но ключи я конфискую. Пока не заслужишь их снова, пусть Джессика повозит тебя в школу.
Я не могу сказать ей про Джессику, по крайней мере пока. На кой хрен Тиган нас снимала? Неужели она так безумно жаждет внимания? Я раздраженно выдыхаю. Это уже неважно, ничего не поправишь. Джесс навечно возненавидит меня за измену.
Мама на цыпочках выходит из комнаты и скоро возвращается с тарелкой горячего томатного супа, большим стаканом ледяной воды и горстью витаминов. С улицы доносится жужжание газонокосилки, и я испускаю стон.
– Коулу обязательно проявлять усердие именно сейчас?
Брату только что исполнилось семь лет, и он настаивает на том, что стричь лужайку – его обязанность. Раньше этим занимался отец. Коул рад помочь маме, но работает он медленно, так что шуметь будет целую вечность.
Мама вздыхает.
– На лужайке следы от машины, Джейк, и я хочу поскорее их убрать. Можно впустить Отиса? Он расстроился.
Отис, самый ранимый в мире пес, скулит под дверью, и мне стыдно, что я на него гаркнул.
– Да, пусть войдет.
Мама впускает его, и он сворачивается рядом со мной на одеяле, довольный, что дышит одним воздухом с хозяином. Я чешу его за ухом – своеобразное извинение за несдержанность. Мама закрывает жалюзи, чтобы солнце не светило мне в глаза, и, выходя, закрывает за собой дверь.
Суп цвета крови, который она оставила, обжигает мне язык, я одним жадным глотком выпиваю воду и пишу ответы друзьям. Они шлют искренние поздравления с моей победой, которые я игнорирую. Потом пишу Тиган:
Зачем ты нас записывала?
Она не отвечает.
Я смотрю сквозь пластинки жалюзи на соседний дом, где живет Джесс, и пальцы нерешительно зависают над экраном. До смерти хочется написать ей, но что я скажу? «Извини, я тебе изменил»? «Пожалуйста, прости меня»? Как объяснить, что я надрался и испортил лучшее, что у меня было в жизни? Я так боялся потерять ее, когда она поступит в колледж, а потерял еще до начала выпускного класса. Вот кретин.
Я останавливаюсь на простой фразе: «Позвони, пожалуйста», – бросаю телефон и пытаюсь уснуть. Из головы, однако, не идет вчерашний вечер: кружевное бра Тиган, ее гладкая кожа, рюмка текилы с надписью «Выпей меня», Джесс около бассейна. Мы поссорились, потому что она хотела уйти с вечеринки пораньше. Я, кажется, назвал ее занудой. Зачем я полез спорить? Джесс права: вечеринки переоценивают. Нужно было послушаться ее.
Весь день я игнорирую телефон, который разрывается от звонков. Проклятое видео разлетелось по школе мгновенно. Брендон Рид, он же Оператор, опубликовал на «Ютьюбе» запись, как Джесс смотрит трансляцию, и этот ролик тоже стремительно разошелся. Мэнни держит меня в курсе, сколько просмотров он набрал: почти сто тысяч.
О проекте
О подписке