5

Никто не смел прерывать царящего в кабинете командира молчания.

Роберт расположился в высоком кожаном кресле за столом; за его спиной висела выцветшая пасторальная картина, отсылающая к легендам о синегрудых пташках на болотах. По обе стороны от полотна – высокие двустворчатые окна. Сам Сборт сцепил руки в замок и, похлопывая большими пальцами друг о друга, погрузился в размышления. Он то и дело поглядывал на нас, и только Крис, стоявший у окна и смотревший в небольшую щель задернутых штор на улицу, не попадал в угол обзора командира. Льюис был хмур и сосредоточен.

Михаэль ходил из угла в угол, напряженно думая и перехватив руки за спиной. Норман баловался с монеткой; за ним меланхолично наблюдала Сара. Стэн сидел на полу, облокотившись о стену и закрыв глаза. Стивен изучал собранные в шкафу документы, а мы с Сэмом аккуратно сидели на темно-бардовом диване; Сэм, боясь пошевелиться, и я, опершись о ноги предплечьями и созерцая добротную мебель из красного дерева, покрытую сложными золотыми орнаментами. Наверное, именно поэтому кабинет носил название "красный" – небольшая табличка на входе практически затерлась, но надпись можно было различить.

Каждый горгоновец нашел себе занятие, витал в мыслях, и не думал нарушать тишину, воцарившуюся с момента выхода из столовой. Невидимое напряжение стало практически ощутимо на физическом уровне, но никто не решался начать говорить, потому что непонятно с чего начать.

Украдкой посмотрела на Сэма; он единственный не был напряжен и взволнован. Его все устраивало, и во мне крепло уверенность, что настоятельная просьба Грина " военным не разгуливать с оружием" пришлась Дорту по душе.

С потолка свисала дорогая люстра. Работала лишь пара лампочек, отчего кабинет освещался тускло. Но освещался. Светом из лампочки. Хрусталь поблескивал разноцветными переливами, завораживая чужеродностью в вакханалии сумасбродных, мрачных и жутких дней.

Сборт тяжело выдохнул, откидываясь на спинку кресла:

– Что ж, нам предложили сотрудничество, – наконец возвестил Роберт. – Удобства в обмен на помощь в урегулировании вопросов безопасности. Судить обо все пока рано, – мужчина неоднозначно пожал плечами, – Грин сам не знает людей, собравшихся под одной крышей. Вы уже наслышаны об исчезновениях, верно же? Маловероятно, что кто-то самостоятельно решил покинуть это место. Особенно в нынешних условиях, – командир выждал небольшую паузу. – Велика вероятность, что в резиденции кто-то подчищает лишних. Исчезновения начались почти сразу, как люди обосновались. Семеро пропавших примерно за три недели. У некоторых из них остались здесь родные. Мотивации, чтобы покинуть резиденцию по собственной воле, ни у кого не наблюдалось.

– Заделаемся телохранителями? – скривил губы Стэн.

– Скорее проконсультируем, – ответил Роберт дипломатично, – а сами обживемся на какое-то время. Уж лучше с водой и хотя бы каким-то электричеством, чем в лесу на базе отдыха, где из плюсов разве что удаленность от возможных скоплений оживших трупов.

– Здесь дети, – надломлено проговорила Сара, – старики. Люди, которые и в лучшие времена не всегда могут за себя постоять. Как можно так наплевательски относиться к организации сохранности? На вид никто и не стремится сделать это место безопасным.

– Они считают, что главное находиться в отдалении от зараженных. Забаррикадировались здесь и дело с концами, – хмыкнувший Льюис перевел взгляд на Роберта, – но забыли, что угроза исходит не только снаружи, но и изнутри. А она значительно серьезнее. Кто скрывается среди этих людей? Сколько в исчезновениях правды, сколько домысла? Почему Грин даже не попытался наладить охрану, когда люди стали "исчезать"? Что за "совещательный совет"? Какая его роль?

– Ты уже задавал эти вопросы, но тебе на них разве что Джон ответит, да и в этом я ни до конца уверен, – Роберт цокнул, поведя головой. – Но людей Грин собрал. Может, твердости и жесткости ему не хватает, но авторитета он вроде не потерял; Виктор говорил, что люди в резиденции любят и уважают его.

– Он бывший градоначальник, – презрительно скривился Кристофер в ответ. – Это не любовь, и не уважение; это синдром выживания заложника.

– Почему мы не едем к Старым рубежам? – внезапно спросил остановившийся Михаэль. Внутри у меня рухнуло; показалось, что кровь отлила от лица. Командир же остался невозмутим, ни одна мышца не дрогнула. – Почему, Роберт?

– Здесь мы сейчас нужнее.

– Это не ответ.

– Ты забываешься, Миха, – голос Льюиса угрожающе тих, – подбирай тон.

Роберт почти незаметно приподнял пальцы в знакомом жесте: "стой". Напряжение, способное в любой момент обернуться взрывом…

– Мы так много намотали кругов, – вырвалось из меня в попытке перенаправить горгоновское внимание, – столько проколесили дорог, пытаясь найти безопасный путь. Не мне напоминать о тех таможенных заграждениях, которые мы так и не смогли миновать, о том, как долго искали пути их объехать и найти другую трассу, – под взгляды военных замокла, испугавшись, что влезла ни туда. Но Роберт согласно кивнул, и взгляд его не был осуждающим: на душе стало легче и свободнее.

– Как одно из объяснений, – Сборт пластично указал в мою сторону. – До Рубежей далеко. Мы не знаем, какие еще границы окажутся перекрыты, на каких магистралях нас встретят пробки из брошенных машин, какие дороги вообще пригодны для движения. Мы не можем даже предположить наверняка, сколько зараженных городов придется пересечь, и как много хтони нас встретит по пути. Для такого рывка нужно быть абсолютно готовыми и полностью укомплектованными. Снаряжения маловато. К тому же, сейчас Рубежи как никогда укрепят позиции. Прорываться туда на данный момент нам незачем. Рациональнее подождать.

– Но приёмник…

– Связь давно работает с большими перебоями. Слишком серьезными, чтобы быть уверенными в ее скором и полном исчезновении.

– Нам будет комфортно переждать здесь, пока дальнейшие действия непонятны, и мы нужны здешним жильцам, – Норман шмыгнул носом. – Мы найдем общий язык. По крайней мере, постараемся. Если нашу помощь захотят принять – что ж, хорошо. Не захотят – нам же проще. За себя-то мы точно постоим, кто бы здесь не промышлял.

– Да и только конченный долбоящер рискнет что-то предпринимать против нас, – вторил Стэн. – Если выбирать между парилкой в машине на дороге и возможностью принять душ и поспать лицом в подушку, я выберу второе.

– Нам некуда спешить, такую бурю лучше переждать, – поддакнула Сара. – К тому же, резиденты напуганы и измотаны, люди действительно нуждаются в помощи. Не думаю, что для нас будет проблемой помочь.

– Тем более, мы были и останемся самостоятельны. Никто нас ни с кем не связывает. Мы можем в любой момент уехать, – согласно проговорил Стивен. Роберт молча выслушивал каждого.

– Это же тоже люди, тоже выжившие, – внезапно проговорил Сэм. Я в удивлении глянула на друга, никак не ожидая, что он вступит в разговор. – Мы должны держаться вместе, разве нет?

– Может и так, – выдохнул Михаэль, – но доверять мы им не можем. Следует быть осторожными, – слова Боура встречены общими выражениями согласия.

– Да, конечно, здесь есть потенциально… Опасные, – я пожала плечами, оглядывая горгоновцев. – Но большинство действительно просто те, кому посчастливилось пережить начало конца. Или не посчастливилось… – вдруг добавила тише, но скорее продолжила, чтобы сорвавшиеся слова не повисли мечом над нашими головами. – Люди не понимают, что делать, и нуждаются в защите. Хотя бы в ее организации. Я говорю со стороны человека, которому вы жизнь спасли. Я представить боюсь, что случилось бы, останься мы с Сэмом одни.

– О, а я бы хотел взглянуть на тщетные попытки Сэма удержать тебя от очередной бесноватой авантюры, – хохотнул довольный Льюис.

– Крис, если Штеф тебя сейчас придушит, я даже не буду ее останавливать, – Роберт посмеялся, а я все продолжала неотрывно смотреть на Льюиса, и правда готовая в ту секунду стереть нахальную ухмылку с лица горгоновца. – Впрочем, опуская ваш трепетный обмен нежностями, я бы хотел вернуться к насущным вопросам.

– Если мы нужнее здесь, значит будем здесь, – пожал плечами Михаэль. Горгоновцы вновь поддержали позицию Боура.

– В таком случае, не хочу вас больше задерживать. Отдыхайте сегодня. Все. Выспитесь. Завтра обозначу фронт работы, – Роберт опустил руки на стол. – Единственное, скажу сразу: особенного расположения к себе не ждите, впрочем, как и всегда. В конфликты и споры не вступаем, – командир глянул через плечо в сторону Льюиса. Тот развел руками. – Оружие при себе имеем, присматриваемся, прислушиваемся, выстраиваем общение. В критической ситуации молниеносно собираемся и покидаем здание; пока ситуация не прояснится, дежурство будет проходить прямо в коридоре. Потом на крышу поднимемся, – Роберт глянул на меня. – Как успехи в обучении, Штеф?

– Думаю, наиболее объективно ответят горгоновцы, – на секунду задумалась. – Стараюсь, Роберт.

– Хорошо, – кивнул он, – схема остается прежней, никаких занятий ты не пропускаешь. Через пару-тройку дней начнешь заниматься с Крисом, – на слова Сборта сдавленно выдохнула, покосившись на Льюиса. – На этом мои распоряжения на сегодня завершены.

Разошлись, потерявшись в раздумьях. Действительно было над чем размышлять – начиная от того, в какое место мы попали и как теперь себя здесь вести, заканчивая мыслями о том, что помимо нас есть выжившие и, возможно, еще не все потеряно… Наверное.

Состояние у всех специфическое, неопределенное; решение Сборта разрешить всё утром каждым воспринялось положительно. За ночь многое может перемениться, да и принимать решения или делать выводы во время эмоциональной встряски никогда не считалось разумным решением. Требовалась ясность. Пауза позволит прийти в себя, обдумать, осознать.

Хотя я вынесла из того дня несколько важных уроков. Во-первых, никогда не стоит недооценивать себя. Во-вторых, не следует преждевременно ставить крест на чем-либо. В-третьих, конфликт с тобой может возникнуть не только из-за неприязни, но и из-за страха. Главное – если ты способен постоять за себя, тебя будут опасаться. Главное: если ты мог за себя постоять – тебя опасались. И лучше уж представать охотником, чем загнанной дичью.

Окна в кабинете оставили открытыми и свалились на кровати абсолютно обессиленные и потрясенные. Перебросились парой фраз; не прошло и пары минут, как Сара засопела, свернувшись калачиком и укрывшись до самого носа. Норман развалился, раскинув руки и раскрывшись. Изредка похрапывал.

Я уснуть не могла. Крутилась, вертелась, то с опаской посматривая на окно, то выискивая тень за шкафом, то рисуя силуэты за дверью… Но знала, что за дверью наш покой бережет Роберт, а в комнате никто нас не побеспокоит – Льюис спит чутко, и с любым обидчиком расправится быстрее, чем я щелкну пальцами; за окном тоже никого – лишь пустота ночи и высокий кованый забор, так умело переплетенный, что и самый мелкий зверь не пробрался бы на территорию резиденции.

Но сна все равно не сыскать. Слишком чистая голова. Слишком взволнованное сердце. Я чуть приподнялась на локтях, всматриваясь в темные очертания мебели; затем глянула вперед, пытаясь увидеть, спит ли Кристофер. Вздохнула, гонимая секундным порывом подползла к краю кровати – между нашими спальными с Крисом местами было сантиметров тридцать. Я замерла, а мужчина вдруг перевернулся на спину и, запрокинув голову, посмотрел наверх, на меня.

– Чего не спишь? – спросил он шепотом; я пожала плечами. – Решила все-таки меня придушить?

– Предпочла бы это сделать, когда ты бодрствуешь.

– Необычный выбор для ролевых игр, но если ты настаиваешь, – я легонько ударила горгоновца по лбу; Льюис, шикнув, наигранно скривился. – Не нужно избивать меня раньше времени, наши тренировки еще не начались.

– Кстати об этом, – на мои слова горгоновец страдальчески вздохнул. – Можешь начать заниматься со мной не через "пару-тройку дней", а прямо завтра?

– Не вывезешь, – качнул головой мужчина.

– Вывезу. Будем постепенно наращивать объем работы, за что ратует Норман.

Крис ответил не сразу.

– Хорошо. Но если будешь жаловаться – я предупреждал; поблажек не будет. И в таком случае нам точно нужно нормально поспать, иначе сил попросту не останется.

Я быстро улеглась, не меняя своего местоположения: головой – в сторону Криса, ногами к окну. С этого ракурса открывался вид на небесный пейзаж за стеклом. Ультрамаринового цвета небо, россыпь жемчужных звезд-бусин. Рука моя выходила за пределы кровати, но монстров под ней не было – все монстры жили снаружи этих кабинетов. А некоторые и в нас самих. Скрылись под ребрами, бесновато плясали в сердцах.

Дышала размеренно и глубоко. Льюис завел руку за голову, мы столкнулись кистями. Недолго думая, перехватила мизинец горгоновца своим – мужчина ответил на этот эмоциональный жест.

– Знаешь, Крис, я думаю, что эта резиденция слишком роскошна даже по меркам реалий Государства. Да и в целом достаточно странное место, не находишь? – Льюис не ответил, внимательно слушая. – Здесь нет символики Трех. Совсем ничего. А разве мог градоначальник оставить резиденцию без монарших символов? Не восхвалить даже архитектурно могущество правительства? Да и в целом… Почему почти все расположились в дополнительной пристройке, и только несколько человек в главном корпусе? Почему сегодня, когда я спросила у Виктора про Грина, он сначала спросил "про которого?", и затем выглядел так, будто лишнего сказал? Плюс, ты заметил, здесь есть лестница на цокольный этаж. Нам вообще ничего о нем не сказали. А вдруг там есть что-то, что таит опасность? Да и что может заставить кого-то "подчищать лишних"? Должна быть причина, мотив…

– Шайер, для начала проспись и, молю тебя, не впутывайся ни в какие авантюры, – ни то фыркнула, ни то цокнула. – Не встревай и не смей что-либо делать вне осведомленности Роберта, он тебе за это спасибо не скажет. Хотя, знаешь, лучше вообще ни во что не ввязывайся. Хорошо?

– Я не могу обещать то, что вероятнее всего не выполню.

– Нет уж, постарайся выполнить.

Тяжело вздохнула. Серебристые точки звезд, раскиданные по небу чьей-то неведомой волей, умиротворенно поблескивали. Их холодный свет мягко струился в тишине безветренной ночи.

– Тогда держи меня в курсе происходящего, Крис. Насколько сможешь.

– Да вроде и Роберт особенно тебя не отгораживает от информирования. А теперь спи и восстанавливайся, для нового дня нужны новые силы.

– Добрых снов, Льюис.

– Спи спокойно, милая.

И я правда быстро уснула. Уже во сне вновь и вновь перекручивала в голове увиденные интерьеры и встреченных людей. Вспоминала сумасшедший, нервный и суматошный ушедший день… И почему-то снег снился. Он валил с неба крупными хлопьями. Падал и падал, укутывал меня, лежащую не земле и устремившую взгляд наверх, в серое небо. Пальцами ощущала холод и кровь.

Так многое свалилось на голову – не успевали осмыслить, переварить.

***

Шум от хлопка двери машины кажется значительно громче, чем он есть на самом деле. Через мгновение Крис кладет передо мной на панель две тугие сшитые папки.

– Подумал, что тебе будет интересно. План блокпоста, устав, положения о досмотре граждан и транспортных средств, – Льюис немного кривится, разминая предплечье руки, на котором виднеется сильный кровоподтек. – На полу валялись.

Я молча кладу на панель (уже перед Крисом) пачку патронов: своеобразный обмен состоялся. Признаться, приятно, что горгоновец подобрал и принес бумаги. Насколько бы скептично он не относился к моему любопытству и "бесполезным тараканьим бегам за истиной", папки все равно забрал.

В тишине гудение моторов превращается в настоящий рев.

– Мне казалась, что здесь будет столпотворение. А дорога пуста, машин почти и не было.

– Чтобы заторы образовались у таможен, да и в принципе вне города, люди должны были из этих самых городов выбраться, – горгоновец пожимает плечами, и спорить не приходится. Мы не встретим пробок там, где люди даже не смогли выехать на магистрали.

Крис опускает ручник, выкручивает руль, вполоборота глядя на таможенный пост. В КПП, за закрытыми дверьми, до сих пор бьются зараженные. Я не слышу ударов, гортанного рокота, но какофония их звуков продолжает греметь в моих ушах отчетливо и ярко.

Машины выезжают на мост.

– Тот символ, нанесенный поверх изображения Трех… – произношу несмело. – Ты когда-нибудь его уже видел?

– Нет, – вырывается паром изо рта Льюиса. – Такой никогда.

Киваю, тяжело сглатывая.

Держим курс к столице. Роберт все еще получает оттуда обрывчатые локальные донесения, какую-то информацию, хотя нам ее не оглашает; нам лишь известно, что Северная зараза уже добралась до Старых Рубежей и нещадно сжирает все на своем пути. Горгоновцы, в большинстве своем, считают, что Удел Трех должен выстоять. Что это сейчас единственное место, куда можно стремиться и на которое можно надеяться.

Длинные белые подвески арочного моста напоминают тюремную камеру.

Страшно от беспомощности и бессилия. Я могу только смотреть, как пламя пожарищ разрастается, могу только слышать отдалённую канонаду, уходящую вглубь и растворяющуюся в беспросветном мраке. Я не способна никому помочь. Не способна помочь самой себе – и это больше прочего пугает.

Украдкой смотрю на Криса. На его раскрасневшиеся глаза, под которыми лежит темная синяя тень.

– Давай после следующей остановки поведу я? – спрашиваю осторожно, уже не в первый раз; обычно ответ на этот вопрос отрицательный, но сейчас горгоновец выглядит совсем разбито.

– Не люблю, когда за рулем моей машины сидит кто-то еще, – Льюис не поворачивает головы. Массирует глаза, затем кладет руку себе на шею. Думает с секунду. – Ладно, но только в этот раз. После остановки поведешь ты, а я немного вздремну.

Под пепельными облаками тлеет лунный диск.

***