– Все эти голосования, выборы решения большинством народа, как это придумали новгородцы со своим вече, редкая чушь! – безапелляционно заявил Богуслав.

– А что ж так? – поинтересовался я. – Глас народа, глас Божий! – как говорится.

– Да ты подумай сам: глупых и не очень толковых всегда семь-восемь человек на десяток, и эта дураковатая толпа наверняка проголосует против верного и разумного решения, принятого умниками. Поэтому надо ставить во главе всегда самого толкового, у которого должно быть право единоличного решения.

Вот мы шли ватагой в девять человек, а кто все решал? Ты, и только ты. А проголосовал бы народ за какую-нибудь выдумку протоиерея Николая или атамана ушкуйников Матвея, и все, приехали, суши весла! Так до сих пор бы и мыкались где-то без особой надежды на успех.

– Ну скажем так, что ты в чем-то и толковей меня, и много лет в воеводах был, и ни одного важного решения я без твоего совета не принимал. Да и с другими нашими орлами частенько советовался. И чего там греха таить, частенько бы без дружеского совета ошибался.

А без выборов к власти приходят потомки какого-то умника, и начинается полная катавасия. Уже его дети во всем уступают отцу, а насчет внуков и говорить нечего – природа отдыхает.

Вот ты, умник из умников, деловитейший человек, а все ли в вашем старинном роду бояр Вельяминовых таковы? Наверняка дураков и оболтусов немало.

Богуслав засопел и умолк – видимо крыть было нечем, а у меня в голове замелькали воспоминания.

Мы выехали на свеженьких лошадках из Константинополя сегодня рано утром и двигались по землям Византии. От прежней многочисленной ватаги, которая с неистовым усердием и упорством рвалась спасать мир от удара метеорита из антивещества, нас в новый поход пошло всего четыре человека: боярин Богуслав, мой кровный побратим и сильный белый волхв; слабенькая предсказательница будущего и белая колдунья Наина; Иван, мой верный друг и соратник во всех делах, изловчившийся в неравном бою изничтожить нашего главного врага – черного волхва Невзора и я. Сзади поднимал пыль табун из восьми запасных коней, заводных, как говорили здесь, в 11 веке, которых пасла и гнала за нами среднеазиатская овчарка Марфа, с мозгом, усиленным Богуславом до уровня двенадцатилетнего подростка.

В какую сторону и на сколько нужно отвести метеорит, чтобы исключить гибель Земли и человечества, посчитал и предсказал известный математик, астроном, философ и поэт Омар Хайям, а дельфины, существа, очень сильные в плане магии, направили его подальше от нашей планеты и в обход Марса к поясу астероидов – пусть там с мелкими камнями сталкивается сколько угодно, для нас уже вреда не будет.

Бог создал звезды, голубую даль,

Но превзошел себя, создав печаль!

Растопчет смерть волос пушистый бархат,

Набьет землею рот… И ей не жаль.

Забыл спросить Хайяма, когда он написал эти рубаи – до известия о прилете метеорита, или уже после.

Конец света отодвинулся на неопределенный срок, а мы поскакали во Францию за невестой Богуслава Анастасией Мономах, получившей в этом рождении имя Полетты Вердье, и родителей, отнюдь не императоров. Первая и единственная любовь боярина в этой новой ипостаси отлично помнила свою прежнюю жизнь, Славу и их общего сыночка Владимира Мономаха, будущего князя Киева и всея Руси, правившего сейчас Переславским княжеством.

В настоящее время славная девушка Полетта находилась под попечительством бывшей королевы Франции Анны, дочери Ярослава Мудрого, и жила при ней в монастыре, где та подвизалась настоятельницей матерью Агнессой и заодно обучала молоденьких ведьмочек.

Оставлять девчонку дома не было никакой возможности – уж очень рьяно ее пытались насильно выдать замуж за богатенького торговца, обещавшего за это отсыпать денег, обнищавшие родители, которых душили злые кредиторы. Отцу выдали отступного посланные матерью нынешнего короля Филиппа Первого Анной Ярославной французские дворяне-шевалье, и девица теперь ожидала своего суженого Богуслава с нетерпением.

Она хоть и была в прежней жизни замужем за князем всея Руси Всеволодом Ярославичем, но всю свою короткую жизнь любила только Славу – своего друга юности и отца их общего сына.

Богуслав поскакал бы и один, но без меня он чувствовал себя не очень уверенно в чужих краях, и я отправился с ним. В связи с тем, что Анна Ярославна была женщиной осторожной и умудренной жизнью, а нам могла просто не довериться, с собой прихватили дух ее бывшей наставницы – Большой Старшей ведьмы Киева, которая сейчас угнездилась в Наине. С учительницей по ведьминским делам Пелагеей Анна всегда найдет общий язык – они ведь до сих пор переписываются, пользуясь руками правнучки ведьмы Оксаны, в мозгу которой умершая прабабушка обосновалась на постоянное место жительства, посредством голубиной почты.

Иван никак не мог оставить молодую жену, да и она без него ни в какую Францию не поехала бы, так что наша компания стала на одного сокола больше.

Я, врач-травматолог, попаданец из 21 века в 11, где в Новгороде развил бурную деятельность: скоморошничал, пел песни из будущего и рассказывал анекдоты, организовал две лесопилки, начал делать и продавать кареты, обжигать кирпич. По ходу освоил умение лечить как ведун и как волхв, женился по сильной любви на богатырше Забаве и построил себе дом. Мой мозг как-то самостоятельно и сразу подстроился к старорусской речи, и особых проблем с адаптацией у меня не было – хоть и стародавняя, да все-таки Родина.

И тут мой наставник белый волхв Добрыня сообщил мне о скоро прилетающем метеорите, который вызовет Апокалипсис с разрушением Земли. А моя последняя любовь Забава уже беременна…

Я сколотил ватагу и финансово обеспечил поход ради спасения человечества от планетарной катастрофы. Землю спасли, теперь вот выполняю обещанное побратиму. Богуславу уже 59 лет, и он выглядит стариком, правда еще очень бодр, а меня, его 58-летнего погодка, омолодили неведомые силы, произведшие перенос, и я гляжусь лет на 30-35. Да и чувствую себя соответствующим образом.

А контакт с дельфинами обеспечил мне инопланетный пришелец БГНРТВЕ с одной из планет созвездия, состоящего из трех звезд, которое люди зовут Полярной звездой. Он был с М – 3251578.

Для простоты общения я звал его Боб Полярник. Он мне перешел в наследство от Невзора, который удерживал его при себе в течение многих лет. Инопланетный пришелец сильно рвался назад, в свое тело, хранящееся во Вратах Богов на территории инков в Южной Америке, с последующим убытием на родину посредством телепортации.

Я было пообещал Полярнику доставку к Вратам в случае успешных переговоров с дельфинами, но узнав, куда надо будет переться, плыть через Атлантический океан наотрез отказался. Тихий прельщал меня не больше. Да и переложить будущие роды супруги на бабок-повитух я не мог.

Решили, что отправимся после родоразрешения и окончания опасного для младенца периода. Кроме того, пришельцу было поручено поискать другой метод передвижения, а не на теперешнем кораблике – тут еще и каравеллы, как у Колумба, не придумали. Правда, мне друзья, лесные антеки, известные в наше время как гномы, подарили выход в Интернет 21 века, и построить любое судно по чертежам оттуда большой проблемы не составляло, но без обученной команды я в море не сунусь, а где ж ее взять?

То есть давай, инопланетный друг, налавчивайся изготавливать на базе мастерских 11 века какой-нибудь самолет понадежнее или как хочешь обучай меня искусству телепортации – Будда же умел, глядишь, и у меня получится, а мы с Забавой подождем. Можем и долго подождать, и очень долго, мы никуда не торопимся. Строй, учи, все чем-то занят будешь, а я тебе стану помогать. Долго, очень долго буду помогать…

Так что вопрос доставки меня с Бобом к озеру Титикака завис в воздухе, ну и ладно. Сейчас главное побыстрее обженить Богуслава и поскорей воротиться к Забаве. Соскучился – не могу!

Проезжая какое-то поселение решили остановиться в придорожном трактире на обед. Немолодой сервитум-половой, голова с проседью, объяснил, что до Болгарского Царства нам еще два дня ехать, и посоветовал покушать поплотней – чего там у этих болгар вкусного поешь! Да и в самой Византии на окраинах империи рыбная кухня сходит на нет – далеко от моря. А вот в этой корчме все самое лучшее и вкусное, приготовленное из свежайшего мяса и рыбопродуктов.

– Хорошо излагает, собака! – сказал по-русски Слава, усмехнувшись в усы.

Конечно, нашего языка византиец не знает, а мы все, кроме Ванюшки, начинаем понимать чужие наречия после двух – трех фраз собеседника. Вдобавок, уже пожили и в Херсонесе, и в Константинополе, и говорили по-гречески, на официальном и разговорном языке Византийской империи, свободно. Одно слово – волхвы!

– Собак наш повар не готовит, – спокойно продолжил уже по-русски сервитум, – но есть кунели – крольчатина тушеная с овощами.

Мы дружно разинули рты.

– Также можете заказать паидакью – запеченные бараньи ребрышки. Не обойдите своим вниманием говяжий суп врасто. Думаю, закуски, вроде тарамасалаты из копченой тресковой икры с маслинами, зеленью и оливковым маслом или каламаралакья, состоящая из зажаренных до корочки кальмаров, не оставят вас равнодушными. Учтите, что соли мы никуда почти не кладем, обходимся лимонным соком, но солонку я вам на всякий случай сейчас подам – вы же все-таки приехали издалека и пристрастия, и вкусы у вас там свои.

Мы только повертели головами – ох, хорошо излагает!

– Из рыбных блюд могу порекомендовать скумбрию, печеную на углях, мидии на пару, или тушеную каракатицу с листьями шпината.

– Нам с Ваней всего охота попробовать, – робко сказала Наина, – а то жизнь проходит мимо, а мы ничего этого и в глаза не видели…

Богуслав посмотрел на меня.

– Ты как?

– Да я не против, и для меня тут многое в диковинку. Отметим начало нового похода, так что не жмись и денег не жалей.

– Понял! – кивнул Слава. И половому: – Тащи что есть готового, долго ждать, пока вы там отстряпаетесь по-нашему заказу, мы не хотим.

– А какое вино предпочитаете? Есть розовое и белое.

– Неси и то, и то. Хлеба не позабудь.

– Собаке горшок каши, какая есть, и кусок сырого свежего мяса, во-о-т такой. Мясо порезать на четыре части, – добавил я.

– Сделаем! – заверил нас сервитум и ушлепал на кухню.

Боярин хмыкнул.

– Экий ловкач тут половой, ети его мать! Аж до нутра пронял, жрать стало охота неимоверно! Каракатицу какую-то приплел, понимаешь ли…

Поели неплохо, познали вкус каракатиц, мидий и кальмаров, прихватили с собой розового винца и немного харчей в дорогу – кто знает, когда на ужин остановимся, глядишь и пополдничаем где в дороге. Погода ясная, солнечная, денек теплый, и стало быть, слегка переделывая дедушку Крылова:

И под каждым под кустом, нам готов и стол, и дом.

Приятно удивили цены: при расчете с нас взяли раза в три меньше, чем в Константинополе. А уж когда Богуслав сунул велеречивому сервитуму целый милиарисий чаевых за его россказни, провинциальным восторгам не было конца. Мы оказались и самыми щедрейшими из путешественников, и признанными гурманами, и знатоками кушаний, и кладезем кулинарных знаний, и известными эстетами хорошей еды, словом, устроители пиров Лукулла, да и только.

Выехали мы из харчевни сытые и благодушно настроенные, только Богуслав, пораженный местными изысками средиземноморской кухни, время от времени встряхивал головой и произносил что-то вроде:

– Вот ведь какие тут каракатицы, етишкин дух!

Ехали неспешно, не хотелось бешеной тряской скачек нарушать спокойную работу пищеварения. Я, покачиваясь на буланом жеребце, негромко напевал красивым баритоном старинную для моего времени гусарскую песню:

Пускай погибну безвозвратно,

Навек друзья, навек друзья

Но все ж покамест аккуратно

Пить буду я, пить буду я.

Я пью и с радости, и с скуки,

Забыв весь мир, забыв весь свет,

Беру бокал я смело в руки,

И горя нет, и горя нет!

– Кстати, когда ты выпьешь лишнего, сняв защиту, как в прошлый раз, у тебя все мозговые волны идут рябью и мировосприятие перекашивается, – совсем некстати нарушил мои чудесные рулады занудливый Полярник. – Даже видишь и слышишь похуже, а вот норадреналина прибывает прямо немеряно!

Еще из институтского курса я знал, что во всяких опасных переделках в организме человека вырабатываются два основных вещества: адреналин – гормон страха, и норадреналин – гормон ярости, и от того, какого у тебя больше, ты делаешься в трудный момент трусом или смельчаком. Еще их зовут гормонами зайца и льва.

Я и трезвый-то побояться вволю не успевал, три – четыре секунды испуга, и меня захлестывала волна безудержной злобы и ярости – всех порву! Просто буря и натиск! Количество противников на мое решение не влияло, пересчитывать нарвавшихся мне было просто некогда – побьем, потом посчитаем. Меня побьют превосходящие вражьи силы, чего скрывать, такое тоже бывало, значит на досуге уцелевшие зубы пересчитаем, целы ли ребра пощупаем, синяками на морде в зеркало полюбуемся.

Представляю, что у меня в крови по пьянке бушует! Лев, поди, голимый! И зачастую чрезмерный и вылезающий где не надо…

Поэтому защиту от воздействия излишних количеств алкоголя я воспринял как благодеяние. Мне ее поставил как-то на досуге волхв Добрыня. Выпить чего-нибудь этакого не возбраняется, но возле опасного порога опьянения в голове звучит мелодичный звон колокольчика. Желаешь продолжения банкета? Пожалуйста! Наливай поскорей! Только выпьешь еще рюмку, две и тебя настигнет неминуемая кара – облюешься, как цусик, и станешь трезвым, голодным, как пес, и злым, как сторожевая собака на цепи.

Поэтому я очень внимательно следил за тем, чтобы употребление горячительных напитков не переросло в злоупотребление, и внимательно прислушивался, не звонит ли карающий колокольчик.

А защиту мне временно снял дружище Богуслав – ему-то все было нипочем, квасил, сколько хотел, но потери лица никогда не допускал. Как говорится: ему дано!

Я с юности не пил лишнего, и похмелья не знал, но сейчас уже старость на пороге, и черт его знает, как эти передозы на тебя повлияют. Немало я в своей врачебной жизни видел спившихся уже в значительном возрасте людей, прежде совершенно приличных. Азиатский ген, понимаешь ли, не дремлет! Да и мало ли чего отчубучишь по пьяни, и какие кости себе и другим переломаешь! И хоть пиво я не особенно люблю, но замену им водки молодежью 21 века одобряю.

Запел дальше:

Когда я пьян, а пьян всегда я,

Ничто меня не устрашит

И никакая сила ада

Мое блаженство не смутит.

– Кстати, – опять встрял в мое заливистое пение Полярник, – твой центр видения будущего предсказывает скорое исчезновение одного из твоих друзей. Так что будь настороже – твой предсказатель видит недалеко, но никогда не ошибается.

Мое видение будущего, выраженное в детстве и подростковом периоде, блокировалось у меня после первого полового опыта с женщиной, даже имя которой я сейчас вспоминаю с некоторым трудом – шутка ли, уже больше сорока лет прошло, и мало ли у меня было с той поры таких постельных подруг.

А вот Боб нашел в этот закрытый участок моего мозга какой-то лаз, и иногда, очень кстати, предсказывал предстоящие события. И то что не я предсказываю, а он, какая в принципе разница? Как говорят хохлы, хоть черт, хоть бис, абы яйца нис!

– А кто исчезнет? Когда и где?

– Точно не знаю, картинку будто туманом заволакивает, ощущение будто морок кто-то наводит. В общем, держи ухо востро! Какой-то звук вроде плеска воды доносится, но то ли в ней купаются, то ли ее пьют, то ли льют на кого-то, ничего не разберешь.

– Н-да, не густо.

– Ну чем богаты, тем и рады!

Петь что-то расхотелось, и дальше ехали молча. Эх, какую песнь русского алкоголика порушил, инопланетный бродяга!

С Богуславом я пока решил мутным предсказанием не делиться – все равно ясности в этих видениях Полярника никакой нету. Буду сам держать ухо востро и стоять настороже.

Накатанная дорога вывела нас на пологий бережок какого-то то ли крупного ручья, то ли небольшой речушки, и ушла прямо в воду – тут видимо был брод. Прямо напротив, с другой стороны реки, она так же начиналась и уходила в неведомые дали. Никаких трудностей переправа не предвещала, никаких тревожных знаков по берегам не наблюдалось, но таинственное предсказание меня тревожило.

На всякий случай я решил проверить глубину – вдруг на ровном месте омут какой образовался, или дно может как-то невиданно заилилось, кто его знает, чего тут в Средних веках творится – не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Засосет кого из мужиков или уйкнут на невиданную глубину вместе с конями, и ищи их потом свищи! В общем, надо быть начеку, и с ухом не расслабляться. А для верности поброжу ногами по дну сам, так гораздо верней и надежней будет.

– Ждите меня тут, – скомандовал я соратникам, – как махну с того берега рукой, начинайте переправу.

– Искупаться решил? – зевнул Богуслав, наблюдая, как я раздеваюсь, – и то сказать, жарковато сегодня.

– Проверить надо! –отозвался я занудливым голосом въедливого инженера по технике безопасности, которому не свойственны никакие компромиссы.

– Да чего ж тут проверять-то? – изумился бывший воевода, – куда течет речушка-соплюшка? Не прокис ли ручей из соплей? Достойный ли в этом году разлив у имперских вод? Чудишь, Володя, из-за жары.

Действительно, здешние воды не внушали опасений. Но предсказание было сделано, а значит проверить необходимо. Пусть я выставлю себя клоуном и насмешу людей, но совесть моя будет чиста, а душа спокойна. Поэтому сжав зубы, я продолжил раздеваться.

Действительно, солнце, невзирая на ноябрь месяц, припекало изрядно, реальное глобальное потепление с 8 по 11 век, когда в Англии вырастал сочный виноград, и Гренландия действительно была Зеленой страной, многократно описанное в старинных рукописях, еще работало на всю катушку без всякого вредного влияния человеческой промышленности. Сегодня ветерок едва шевелил листву на верхушках деревьев в рощице на той стороне, и прохладней от этого не становилось.

Ваня о чем-то перехихикивался с молодой женой, и ничто не предвещало беды. Может, предсказание никаким боком и не касается этого ручья? Кто знает, кто ж знает…

А, впрочем, береженого Бог бережет, подумал я, прикрепляя одежду к седлу, и решительно шагнул в теплую воду. Рисковать не будем!

Здесь, на мелководье, речка разливалась метров на пятьдесят в ширину, а вверх и вниз по течению была гораздо уже. Подкрасться к нам никакая водная нечисть не сумеет – слишком мелко, любая русалка или водяной видны будут, вода даже до колена толком не доходит. Да и Марфа чует этих тварей, враз залает.

Вырвутся из рощи разбойники, пятнадцать человек мы втроем враз убьем, бросив на них по одному взгляду волхва. Налетит откуда-нибудь более многочисленная орда, запугаем страшными мыслями аж до поросячьего визга – рады будут живыми ноги подальше от нас унести.

Молнией не убьет – небо со всех сторон чистое. Рыбы пираньи в этих краях сроду не водились, у нас тут не Южная Америка, плывущую змею издалека видно. Ох, рановато я видать взялся народ охранять!

Спокойно перешел на противоположный берег, заодно и трех своих коней в поводу перевел. Марфа тоже перебралась со мною вместе. Помахал рукой, можно идти.

Следующим, не слезая с лошади, поехал Иван, изготовились к переправе Наина и Богуслав. Вдруг на середине Ваниного пути вздыбилась ровная гладь реки, и вихрем брызг молодца утянуло прямо с седла в воду! Бах! И все опять выровнялось.