Что-то я верно чушь какую-то сморозил… И мы пошли подышать свежим воздухом вместе. Марфа отправилась с нами, тоже не спрашивая моего разрешения – что ж, она караульщица от Бога, для того и рождена, чтобы всяких бестолковых овец, вроде любимого хозяина, от любых волков защищать, а то ведь сожрут, как пить дать сожрут!
На вольном воздухе я первым делом осмотрелся. Луна периодически выглядывала из-за тучек, дождя не было, лишние свидетели-селяне рядом не ошивались. Марфа тоже принюхивалась – не крадется ли какая паскуда в ночной тиши.
– Марфуш, враг не человек, и чем он пахнет, неизвестно. Может могильной землей, а может чьей-то свежевыпитой кровью, кто ж его знает. Поэтому при появлении любого, слышишь любого! – нового запаха, не раздумывая поднимай тревогу!
– Гав-гав-гав! Ко-неч-но! – не раздумывая ответила Марфа.
Богуслав тоже озирался, держа руку на эфесе сабли.
– Успеешь клинок-то из ножен вытащить? – поинтересовался я. – Вдруг вражина меня прямо в прыжке за горло цапнет? Много крови он с меня, конечно, высосать не успеет, но ведь и я тоже вампиром стану!
– И что? Оборотень Олег, конюх твой, с нами аж до Херсонеса добежал, и ничего. А каков поп, таков и приход. Раз конюх оборотень, то и хозяин может вурдалаком быть – чего такого-то?
Изумительно спокойное отношение средневековых жителей к непознанному и загадочному меня всегда поражало.
– А вдруг я из тебя спящего ночью кровь высосу?
– А зачем? Лови вон местных, их тут немеряно. Ну на всякий случай первое время отдельно тебя на ночь селить будем.
– Да новообращенные уж очень до крови охочи…
– Ну и что? У нас эти болгарские города и села будут каждый день разные перед глазами мелькать – едем-то быстро. А там пойдут Сербия, Черногория, Хорватия, умается толмач языки менять. А пока до Франции доедем, глядишь и перебесишься, будешь как урожденный вурдалак одного человека в месяц высасывать. Да может еще какую-нибудь свиную или говяжью кровь наловчишься пить, кто его знает, вообще легко жить станет.
– Да что-то все вампиры человечью пьют…
– Так может от того, что скотину потом видно будет – высосана вся кровь, и на вурдалака сразу охоту начнут, а за человека взыска нет: помер и помер, а от чего, бог весть. Зарыли и забыли.
Ладно, хватит балагурить, в городе, кроме серебряного кинжала закажем тебе еще железный ошейник для верности, поносишь – не обломишься, пока эту тварь не пришибем. Зови птицу. Да спроси еще, в одиночку ли кровосос на тебя решил поохотиться, или он с собой еще стаю молодятины ведет.
А мне почему-то вспомнилось африканское племя масаев, с не очень черными людьми, а иногда даже и со светлыми глазами. Они охотно пьют кровь из собственных коров, и это в Африке, где всякого зверья в избытке. А масаи почему-то не охотятся на диких животных, мяса не едят, и хищные звери их тоже никогда не трогают. Хотя, казалось бы, опейся ты этой звериной крови, а корова тебе пусть молоко дает, ан нет! Подавай-ка ты, буренушка, нужную кровушку!
Масаи, конечно, никакие не вампиры и не каннибалы, чего на них зря клеветать, но именно эта кровь им для чего-то позарез нужна… И даров цивилизации они ни в какую не приемлют, как были полукочевым народом, считающим себя исконными хозяевами всего скота и всех диких зверей на Земле, так им и остались. Львы, которых зовут царями зверей в других местах, на землях масаев в этом тоже постоянно убеждаются.
Убивать льва юноши отправляются в одиночку и с одним копьем, чтобы доказать свое право считаться воином и мужчиной. И крайне редко громадный хищник выходит из этого поединка победителем даже и в 21 веке…
Может и я необходим здешнему вампиру, как именно та африканская корова масаю? И заменить меня другим человеком просто невозможно? Может только моя кровь, насыщенная остатками антибиотиков из выращенного в 21 веке скота, океанскими токсинами, накопившимися в пойманной рыбе, получившая напоенные гербицидами и удобрениями с полей растения, ненужные мне хлоры и тяжелые металлы из водопроводной воды, надышавшаяся формальдегидом и прочей дрянью из воздуха, сделалась за счет неведомых в 11 веке веществ панацеей от какой-то смертельной вампирской болезни, а кровь местных людей бесполезна, ибо слишком чиста? Кто знает… Так может именно Макошь и знает? Вот мы сейчас филина и спросим!
– Филя! Прилетай! – громко оповестил я.
Прошло минуты три, и в воздухе звучно захлопали большие крылья – летит пернатый друг!
Филин уже привычно умостился своим крупным телом на моем плече и проухал:
– Спрашивай!
– Скажи мне, почему вампир охотится именно за мной? Чем моя кровь ценней крови других людей?
– Ничем! – как-то курлыкнул филин.
Н-да, попробуем еще один подход…
– Может я ему где-то напакостил, помешал жить?
– Нет!
– Так в чем же дело?
В ответ Филя ухал довольно-таки долго, а толмач помалкивал. Неужели сосем ничего перевести не может? В такие сложные хитросплетения вампирской психологии я пытаюсь залезть?
Нет, все оказалось гораздо проще: переводчик ждал полного и окончательного изложения ответа. Наконец дождался и полилась связная речь.
– Вампир, которого зовут Мирча, специально прибыл из Валахии, чтобы тебя убить. Твоя кровь ему не нужна, и он может убить тебя любым способом даже и на расстоянии: пустить стрелу из лука, выстрелить из арбалета, метнуть тебе в грудь или спину тяжеленное копье из кустов, из-за укрытия, с верхушки дерева.
Ему недавно предсказали смерть черные волхвы от твоей руки. Убить тебя нужно обязательно, без этого страшное предсказание точно сбудется. Ни под каким видом нельзя говорить с тобой и твоими посланцами, читать твои записки. Только убить! Никакого другого выхода нет.
Мирча знает, что ты русский боярин, известный своей охотой на вурдалаков, признанный их убийца с большим опытом, зовут тебя Владимир, с тобой трое спутников.
Мы о нем не знаем почти ничего: ни во что одет, ни кем представляется, ни какое имя говорит, какой он внешне.
Охота уже началась, Мирча бродит где-то здесь, поблизости. Неизвестно возит ли его конь, или он рыскает пешком.
– А он один? Других вампиров с ним нет?
– Мирча всегда один, помощников не признает.
– Долго будет длиться охота?
– Пока ты жив!
– А если попытаться очень быстро ускакать? Вдруг быстрого коня под ним нету?
– Не получится. С его силищей он любую лошадь перегонит.
– А если попробовать сбить его со следа, попытаться увильнуть?
– Бесполезно. Черные ему кедровую крысу выдали на нитке. Куда она нос повернула, там ты и прячешься.
Ну кругом вражеские чародеи обложили! Ни спрячешься, ни объедешь. Даже против моей кедровой рыбки свою крысу выставили. Все, гниды этакие, предусмотрели.
А наши Старшие белые ничего не заметят. Официально черные волхвы в охоте не участвуют, ее ведет вампир Мирча. Все претензии, на которые ему глубоко наплевать, к нему.
Может быть если ударить его магически посильней, вурдалаку и конец? Сам-то я слабак, но есть ведь достаточно мощный Богуслав. Сейчас его и спросим! Но надо прежде узнать дальнейшие планы филина.
– А ты далеко меня проводишь? Вдруг Мирча только в Сербии на меня нападет?
– Провожу и постараюсь защитить по дороге во Францию, а потом и до Новгорода доберемся. В тамошних лесах живность и половлю, пока Макошь нас куда-нибудь еще не отправит. В любом походе будем теперь рядом. Богиня тебя очень ценит, и вероятно еще в каких-нибудь своих задумках использует. Мало ли чего еще ей понадобится. Я вот под ее рукой скоро уж пять лет летаю.
– А почему Макошь других филинов не использует? Передавали бы меня друг другу по цепочке.
– Да потому, что она разум всего трем филинам усилила. Я с тобой, второй в Испании, третий где-то на берегу Тихого океана обретается.
– А что же ты есть будешь?
Филя немного подумал.
– Ну волка, рысь и медведя, пожалуй, не осилю, а остальное – все!
– Это как? – поразился я.
– Да обычно. Кого поймал, того и съел. Лиса и заяц, конечно, тяжеловаты, далеко не утащишь. Отношу чуть в сторонку, да по двое-трое суток ем. Ласки, куницы, белки, хомяки за милую душу идут. С ежа колючую шкуру сдирать не люблю, возни много. Грызунов не упускаю.
Особенно птиц люблю! Я помельче беркута, он тут самый крупный, с ним и не связываюсь, а все остальные в еду очень даже годятся! Утки, гуси, тетерева, рябчики, глухари, цапли, на край даже жесткие вороны – все в лет идут. Кого в гнезде изловил, кого на взлете поймал – всем рад.
Если никто из зверья не подсунулся, птиц не видно, значит нужно повнимательнее оглядеться, не высунулась ли из кустов змея, ящерица может не у места забегалась, лягушка что-то лишнего распрыгалась, да мало ли кто еще неосторожность проявил. Взгрустнулось? Полетел к реке или озеру, рыбки половил.
Так что за меня не тревожься – всегда прокормлюсь.
– А зимой у нас в Новгороде не замерзнешь? Болгария-то ведь страна теплая.
– Два года назад Макошь меня в Данию посылала. В осень не уложился пришлось и перезимовать там. Морозы стояли трескучие! Пережил.
Мы, филины, только за Полярным кругом не селимся – лемминги мелковаты, а у песцов мясо на вкус противное. Там полярная сова обжилась, ей там привычно. И в пустыни не лезем – слишком жарко, перья от пота слипаются. А кроме этих крайностей, куда богиня скажет, туда и полечу, там и проживу. Вопросы все?
– Пожалуй да…
– Так я полетел?
– Лети.
Филин с шумом сорвался с моего плеча и быстро исчез в темноте.
– Как это он еще излавчивается тебе по башке крылом не дать? – удивился Богуслав. – Обычно всех ловчих птиц от себя на кулаке как можно дальше отводишь. Совершенно всех! Хоть здоровенного ястреба, хоть быстрого сокола, без разницы.
– Те просто неразумные птицы, а ему сама Макошь ума добавила, вроде как ты Марфе. Все понимает и оценивает не хуже нас с тобой. Голова! Вот он видимо сначала падает с плеча, а уже чуть поодаль крыльями начинает махать. Если бы хоть какой-нибудь риск был меня крылом задеть, поодаль бы сел – его голос издалека слышно.
– Вот оно что… Ладно, сказывай по делу.
Я передал перевод.
– А ты хотел с этим гадом договариваться! Только убить!
– Может ты его как-то посильней магией ударишь, глядишь и пришибешь?
– Этого даже Старшие сделать не могут, – виновато развел руками могучий волхв. – Где уж там мне соваться! Не берет кровососов наша магия, обычно будем биться. Ты смотри с завтрашнего дня без кольчуги на улицу не высовывайся! Вдруг кинжалом ткнет или еще какую пакость задумает, защищен будешь.
Там у тебя ворот низковато сплетен, ну да мы с Ванькой рядом, постараемся от укуса защитить. Теперь даже в кустики один не ходи! Не время дурить да смелостью своей похваляться! В Хасково еще железный ошейник выкуем, а до той поры усиленно остерегайся!
А уж в лесу кроме меня, тебе никто не поможет. Ваня, конечно, парень верный и смелый, но до того медленно соображает! Из тебя уж всю кровь успеют высосать, и труп закопать, а он только закончит озираться, и вымолвит: мастер, а ты куда делся-то?
Тут Богуслав выстроил такую забавную рожу озирающегося растяпы, что я не утерпел и прыснул.
– Ладно, ладно, – не стал спорить я и подумал: мы ведь действительно не в киношном боевике лихо скачем, натянув ковбойские шляпы-стетсоны с загнутыми полями на самые уши и кобуры с кольтами нам бока с двух сторон своей тяжестью не оттягивают.
Против нас самый настоящий вампир, а он шутить не любит. Да и не будет. Он придет убивать, и будет убивать, как делает это уже десятки, а может и сотни лет.
– А пока мы тебе на шею какую-нибудь толстую тряпку намотаем, – решил Богуслав.
– Да чего-то нет у меня никаких лишних тряпок, – растерянно заметил я, – трусы что ли на шею повязать?
– Сейчас у Ванчи купим. У нее хозяйство налаженное, не может такого быть, чтобы от двух баб в доме лишних тряпок не было!
Ну да, с точки зрения любого разумного мужчины у любой женщины, особенно его жены, слишком много лишних тряпок!
Мы вернулись в корчму. Вакханалия заказов уже стихла, народ доедал и готовился расходиться. Пламен бойко собирал использованную посуду, а умаявшаяся от всего этого бесчинства Ванча ждала нас за нашим столиком.
Дождавшись пока мы присели, она спросила Богуслава:
– С посетителями тоже твоя работа, болярин?
– Моя, – не стал отказываться от очевидного волхв.
Ванча не спеша встала, сказывалась усталость, и поклонилась ему в пояс. Потом опять села и повела неторопливую беседу.
– Выручил ты нас сильно. У меня все припасы смели, даже сухари подъели. Никогда прежде такого, даже и на престольные праздники, не бывало. Теперь в ближайшие месяцы в деньгах нуждаться не будем.
Может поживешь у меня в гостях с друзьями подольше? Платить ни за что не нужно! А будет народ в моей харчевне так еду расхватывать, стану тебе приплачивать, и немало. Да и приглянулся ты мне. Коли взгрустнется, или захочется чего, отказа от меня по женской части не будет.
Тут женщина даже как-то покраснела. Видно такие смелые речи были для нее совсем непривычны.
Богуслав тоже поднялся, как-то церемонно, видать по-боярски, поклонился, сел краешек стула и ответил:
– Для меня, старика, большая честь услышать такие слова из уст такой видной женщины, как ты, любезная моему сердцу Ванча. В других обстоятельствах я обязательно остался и очень надолго, а потом увез бы тебя в свое поместье на Русь, но сейчас не могу, очень спешу. Извини.
Ванча от этих слов совершенно запунцовела. Женщина и мужчина глядели друг на друга не отрываясь, просто не могли отвести глаз друг от друга. Что ж, свой свояка видит издалека, а общее желание сильно сближает души!
– Сколько мы сегодня должны за ужин? – совершенно не вовремя встрял я.
Они от меня отмахнулись в две руки – отстань, постылый!
– Ничего вы не должны, – через силу проговорила хозяйка. – Спать пора. Сильно спать пора.
А в голосе слышалось: не утомляй ерундой! Не мешай ТАКОМУ событию!
И нас повели спать. Пристроили молодежь, пошли выбирать место для нас. Богуслава сразу хотели положить в отдельную комнату, но он заартачился.
– Побратима не брошу! Ему грозит страшная опасность!
Хозяин – барин! Мы прошли в двухместный номер, а уж тут его начали уговаривать по-настоящему. Ласковый женский голос омывал, укачивал и успокаивал:
– Да какая же тут может быть опасность? На двери дубовый засов, при побратиме грозная собака и острая сабля. Да и он сам, похоже, мужчина боевой, вон как усишки топорщатся! У трусов они обвисают. И глаза горят! Кто боится, у того глазенки тусклые, бегающие, а Владимир орлом глядит!
– Он не из трусов, – пробурчал раздосадованный помехой в моем лице Слава, – но ведь ему даже до ветру одному высунуться нельзя – враз враг поймает!
– Да не надо никуда высовываться, – сладко напевал и манил за собой ласковый женский голос, – вот я ему под кроватку детский ночной горшочек поставлю. Мы пойдем, а он щеколдочку за нами прикроет, и будет спать-почивать в тишине и покое, добрые сны видеть. А то ты ж поди храпишь, ворочаешься во сне, стонешь без женской ласки, потревожишь человека. Пошли, милый, пошли, ну хоть ненадолго пошли…
И Богуслав ушел. Да женская сила сто очков вперед любому гипнозу даст! Кого хошь в бараний рог согнет, да еще три раза завьет спиралью при этом, думал я, задвигая щеколду и раздеваясь.
Не забыть завтра толстыми тряпками на горло разжиться, мелькнула последняя мысль и я провалился в сон.
А на завтра мы никуда не поехали. Я проснулся утром, повалялся вволю, на это у меня ушло минут тридцать – не идет обычно всегда рано встающий Богуслав. Рискнул и в одиночку по солнечному утру выгулял Марфу. Меня не зажрали, плюс еще полчаса. Сделал зарядку, это еще час, тишина. Не переусердствовал ли побратим в ночной схватке, не помер ли от усердия в женских объятьях?
А часы уже показывают половину одиннадцатого. Однако! Пойду поищу хотя бы Ванчу. Может успела хоть какую-нибудь кашу сварить из остатков не съеденной вчера крупы и выдаст завтрак? Жрать-то зверски охота!
Вместо каши в пустой корчме нашел сиротливо и одиноко сидящего Пламена. Только я хотел узнать где его сестра, как он спросил:
– Ванча не у вас? Со вчерашнего вечера ее не видел!
– Она пошла устраивать болярина, – отбоярился я, – и больше ее видно не было.
– Куда ж она делась? – растерянно сказал братец, – сроду она никуда не исчезала… А я без нее не знаю за что взяться…
Я пожал плечами.
– Ваши ребята уже два раза заходили, поесть хотели…
Все бы хотели! – подумал я. Искать надо, а не ныть! И отправился на поиски.
– Марфа, ищи Богуслава!
Ткнулась влажным носом в дверь недалеко от моей. Прислушался – тихо. Все что ли передохли? Постучал. Ни ответа, ни привета. Озлился и начал дубасить в дверь кулаком. Это возымело действие – через минуту послышался знакомый мужской голос:
– Да иду я, иду! Кого там черт в этакую рань принес?
Наконец дверь со скрипом растворилась, и на пороге нарисовался голый Богуслав с какой-то тряпкой на чреслах. За ним было темно. Он зевнул, и сказал:
– А, это ты, Вовка… Не спится тебе?
– Через час уж обедню в церкви звонить начнут, – раздраженно ответил я, – а мы с молодоженами еще не завтракали!
За могучей Славиной спиной тихонько ойкнула женщина.
– А чего ж в этом курятнике такая темнотища? – поразился бывший воевода. – Ванча! Почему темно? Я думал еще ночь…
Ему не ответили, но в темноте слышалась какая-то возня – там одевались. Наконец он и сам смекнул, что для разговоров не время.
– Ты, Володь, иди в трапезную, а мы сейчас подтянемся.
Ишь ты, трапезная! – думали мы с Марфой, продвигаясь к столовой. По пути позвали ребят.
– Доброе утро! Пошли завтракать! Гав!
Только расселись в столовой за привычным столиком, прибежала хозяйка.
– Яичню будете?
– Будем! – дружно гаркнули мы.
– По три яйца каждому без хлеба хватит?
– По четыре! – и наплевать на холестерин! – решил я.
А работа уже кипела.
– Пламен! Бери деньги, корзинку, и беги по дворам: скупай какие у кого есть припасы! Денег не жалей! И быстро, быстро!
Богуслав уже пришел к шапочному разбору – сестра с братом унеслись кто-куда.
– Она же вроде вчера говорила, что на кухне весь запас продуктов расхватали, – недоуменно заметил Ваня, – а сейчас вдруг яйца какие-то объявились…
– У нее птичник во дворе, – растолковала ему умудренная жизнью жена, – а куры несутся и ночью. Она же не на кухню побежала.
Эх, Иван, святая простота! – подумал я. Если сейчас милый Богуслав зевнет и скажет между делом, что он курочку на обед хочет, там весь курятник порубают!
Поев яичницы и уяснив, что мы сегодня уже никуда не едем в связи с особыми обстоятельствами, молодые отправились гулять. Мы с Богуславом вернулись ко мне в комнату. Сзади плелась понурая Марфа. Несмотря на то, что я с ней поделился половиной своей порции, волкодавихе было скучновато и голодновато.
Не горюй, верный зверь! На обеде оторвемся, оборвем эту неуместную для нас с тобой разгрузку.
– Что-то не получилось у меня придумать внятного объяснения почему мы сегодня не уехали, – расстроенно проговорил Богуслав. – Что это еще за особые обстоятельства? Звук пустой!
– Ну, если взять за особое обстоятельство то, как ты нынче ночью оскоромился, то попрет! – утробно захохотал я. – Или это теперь станет для тебя привычным обстоятельством для каждого села по дороге?
Слава показал здоровенный кулачину.
– Дразнить будешь, огорчу. Ох, огорчу!
– Ладно, ладно, молчу, – пошел на попятную я. – С кем не бывает! С каждым может такое случиться.
– С тобой что-то ничего не случается! – резко оборвал меня Богуслав.
– Неказист с виду, не пользуюсь спросом! – серьезно отрапортовал я.
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
О проекте
О подписке