Командир взвода амфибий

Очередной взрыв хохота потряс помещение дежурного по парку. Лейтенант Денисенко, загадочно улыбаясь и переждав приступ веселья, продолжил: – Выскакиваю я в коридор и начинаю судорожно натягивать штаны и как раз напротив большого зеркала. Глянул туда, а оттуда на меня смотрит какое-то косматое и белое чудище….

Новый взрыв смеха потряс дежурку, а в самый разгар рассказа открылась дверь и в помещение зашёл командир взвода с восьмой батареи старший лейтенант Мусин – мой тёзка. Хитровато поглядел на меня и присоединился к нашей компании. Сегодня была суббота, до обеда парковый день и постепенно офицеры и прапорщики собрались в помещении дежурного по парку, где проводили время за разговорами.

Денисенко закончил рассказывать и когда мы отсмеялись, то свою историю решил рассказать капитан Евминов, но его прервал Боря Мусин.

– Мужики, третий год служу в полку, но ни фига не знал, что у нас есть машины-амфибии.

Со всех сторон послышались ироничные возгласы: – Боря, ты чего перепил? Так рано, ещё только суббота…. Боря, да откуда у нас амфибии…? Ты чего буровишь? Боря, тебе пора в отпуск в Союз…

Присутствующие офицеры весело подкалывали Борю, но Мусин был невозмутим, лишь хитро поглядывал в мою сторону. Я хоть и пользовался авторитетом у офицеров, но не мог позволить себе остроту или шутку в сторону сослуживца – был ещё молод. Но весело смеялся со всеми над какой-нибудь наиболее острой подколкой.

Старший лейтенант, переждав веселье, продолжил: – Зря, ребята смеётесь. Я только что своими глазами видел машину-амфибию. Её кстати испытывают и именно сейчас, пока мы здесь сидим.

В дежурке повисло удивлённое молчание, а Мусин торжествующе продолжил.

– Вот особисты чётко работают. У нас в полку уже год как есть разведывательная машина ПРП-1. Мы её видим в течение года только издалека, до того она засекречена. Как только её выгоняют из бокса, так рядом садится на табуретку особист и выставляется часовой, который ближе чем на тридцать метров никого не подпускает. А тут, реально в полку есть машина-амфибия и все об этом узнают лишь только, как её начинают испытывать у нас в парке….

– Мусин, ты что перегрелся? Какие испытания? Какие амфибии? – старший лейтенант Геворгян от удивления даже привстал с топчана.

– Да, да, Лёва, сейчас её испытывают в пожарном водоёме, за боксами вашей батареи, – Боря Мусин опять загадочно посмотрел на меня. Мы разом загалдели и, теснясь в дверях, стали поспешно выходить на улицу. После чего направились на дальнюю половину парка, где находился один из пожарных водоёмов. Рядом со мной и Лёвой шёл Мусин и всё укоризненно гудел.

– Ну, как так? Боря, Лёва рядом с вами, буквально на ваших глазах находилась эта техника и вы не догадывались. Ну, вы и даёте…

Мы с Лёвой в недоумении таращили глаза на товарища и удивлённо переглядывались, а за нами тянулись остальные офицеры. Вышли к нашим боксам, свернули у пункта технического обслуживания влево и вышли к пожарному водоёму, ожидая увидеть нашего особиста, часовых и всё полковое начальство. Но никого из них не было, лишь у пожарного водоёма кучковались солдаты с нашей батареи, которые увидев толпу офицеров мигом разбежались.

Я, Лёва Геворгян и Боря Мусин первые подошли к водоёму и я ожидал увидеть на воде, что-то среднее между большой лодкой и автомобилем, но из воды, посередине пожарного водоёма весьма приличного размера, торчал мокрый тент кузова, виднелась крыша кабины ЗИЛ-131 сантиметров 30, а на ней сидел, сложив ноги по восточному, водитель с моего взвода рядовой Джегутанов.

Моё лицо опахнуло холодом, после чего меня бросило в пот от нехорошего предчувствия.

– Джегутанов, ты чего там делаешь?

Подчинённый с тоской посмотрел на меня, на подошедших офицеров, которые сгрудились на краю водоёма и молча разглядывали утопленный автомобиль, Джегутанова, сидящего на кабине, и сам пожарный водоём.

Солдат неуклюже слез в воду, в несколько гребков пересёк водное пространство до берега водоёма и весь мокрый теперь стоял передо мной и старшим офицером батареи Лёвой Геворгяном.

– Джегутанов, что произошло? – Рявкнул старший лейтенант и солдат, вздрогнув в испуге, дрожащим голосом стал докладывать.

– Товарищ старший лейтенант, товарищ прапорщик, я тут с ребятами поспорил…, – солдат виновато опустил голову и замолчал.

– Продолжай…, – приказ офицера, как кнутом ожёг солдата и тот опять залепетал.

– Ну, мы поспорили… Я сказал, что водоём мелкий и проеду на машине, а ребята говорят, что глубокий…. Ну, и закусились… Я заехал и машина утонула… Точно глубокий…

Лёва в возмущении сдвинул фуражку на затылок и озадаченно тёр ладонью лоб, разглядывая машину. Я же ожесточённо сплюнул и с надеждой повернулся к своему старшему товарищу, но Лёва лишь развёл руками.

– Ну и влетели мы… Машину вытащим, но её нужно перебирать, продувать всё… Короче, суматохи дня на два точно… Блин, ох и оттрахают нас, да ещё и комбата….

Я огорчённо матернулся и удивлённо спросил: – Лёва, а ты то тут причём? Комбата – понятно за что…, а я командир взвода.

Но Лёва уже начал распоряжаться и Джегутанов убежал за другим автомобилем в наш бокс и Геворгян повернулся ко мне: – Да ладно, Боря, не дрейфь – прорвёмся… А отдерут меня… Мы с тобой хоть и взводники, но я как СОБ всё-таки какое ни какое – начальник над тобой.

Мы замолчали, а старший лейтенант Мусин подогнав в голос деланного удивления протянул: – А я то думал испытания амфибии идут…

Все офицеры так и грохнули в хохоте. Улыбнулись даже мы. Правда, улыбались и смеялись мы не долго: так как из-за пункта технического обслуживания вывернул начальник автомобильной службы полка майор Сушинский.

– Ну, надо же, уже кто-то вложил. Сейчас, Лёва, меня будут убивать, – наблюдая за приближающимся багроволицым майором, я затосковал. Полгода назад ефрейтор Цюпа разбил первую машину со взвода, три месяца назад уже я с Лаптевым во время рейса, уводя машину от немецкой старухи в кювет разбил вторую машину. Ну, а эта третья…

Сушинский остановился у водоёма и, сопя и пыхтя от одышки, внимательно оглядел утопленную машину и замолчавших офицеров. Потом его взгляд остановился на мне, медленно переместился на Геворгяна, а потом снова на меня.

– Геворгян, – глаза начальника автослужбы гневно заблестели и он агрессивно выпалил, – давай поспорим, что я угадаю с первого раза чья это машина?

Лёва под взглядом Сушинского замялся, подыскивая слова, но я выдвинулся вперёд и тяжело вздохнув, обречённо пролепетал: – Это моя машина….

Майор тоже тяжело вздохнул и долгим, многообещающим взглядом посмотрел на меня. После этого повернулся к водоёму и ещё с минуту молча разглядывал вызывающе торчащий из воды ЗИЛ-131. Из-за нашего бокса, грозно ревя и выкидывая сизые дымки из выхлопной трубы, выехал грузовой автомобиль, на подножке которого стоял мокрый Джегутанов. Машина подкатила к пожарному водоёму и под сумрачным взглядом майора Сушинского, начала сдавать к краю водоёма, где и остановилась у самой воды. Водитель машины заскочил в кузов и выкинул на землю длинный трос, который тут же подхватил виновник происшедшего. Джегутанов зашёл в воду по колено, потом вода поднялась ему до пояса. У капота, где ему было выше головы, он нырнул и с первой попытки сумел зацепить конец троса за крюк на бампере своего автомобиля. После чего забрался в кабину, махнул оттуда рукой и закричал.

– Нормально, Давай…

Водитель второй машины засуетился, накинул на шваркоп свой конец троса, защёлкнул его и застопорил большой стальной булавкой. Повернулся ко мне и вопросительно посмотрел.

Я посмотрел на Сушинского, затем на Геворгяна и, видя, что они не собираются вмешиваться, сорвался с места и заполошно побежал к машине.

– Давай, трогай.., – водитель запрыгнул в кабину, переключил рычаг скоростей и по моей команде стал медленно двигаться вперёд, натягивая металлический трос.

Трос натянулся и я в азарте закричал: – Давай…, Газу…..

Двигатель взревел, задние колёса слегка пробуксовали, но зацепившись за твёрдый участок берега, машина медленно тронулась вперёд, уверенно выволакивая машину Джегутанова из воды. Водитель первой машины протащил на буксире автомобиль Джегутанова далеко вперёд, по большой дуге обогнул мойку и подъехал к нам, где по взмаху майора Сушинского остановился. Чуть проехав вперёд, остановилась вторая машина, откуда со всех щелей выливалась мутная вода. Сушинский, я и Лёва Геворгян направились к кабине, где сидел мой солдат, крепко уцепившись за баранку руля. Остальные офицеры предпочли остаться на месте и издалека наблюдать за последующими событиями, которые не замедлили произойти.

Видя, что Сушинский упорно молчит и сдерживает рвущийся в наружу гнев, я было с надеждой подумал что в принципе на этом «гроза и прошла»… Ну, немного поругают… Обзовут дураком…. Может объявят выговор. В конце-концов это не так страшно, а предсказуемо. Страшно, когда Сушинский выкатив в гневе глаза в красных прожилках, нависает над тобой и начинает крыть матом, то тогда действительно страшно.