– Почему ты мне помогла, когда я лечил их руки? – спросил Тальрех, почувствовав взгляд серых глаз. Он не поднял головы. По-прежнему сидел, поставив локти на колени и наклонившись немного вперёд, изредка поправлял горящие ветки длинной палкой. – Они ведь ответили на те вопросы, на которые ты не хотела отвечать. Предали тебя.

Велка поднялась, подошла и села на бревно рядом со Стражем, тихо произнесла:

– Ты не поймёшь. Я думаю, ты хочешь понять. Но таким, как ты это не доступно.

– Почему?

– Не знаю. Я не знаю, кто вы и что для вас важно. Но мы думаем и чувствуем… если вы вообще что-то чувствуете, по-разному.

Тальрех повернулся к собеседнице, несколько мгновений внимательно смотрел на неё, но, так ничего и не сказав, уставился в огонь.

Рыжебородый разбойник тихо заскулил во сне. Велка встревоженно обернулась на него, но, не заметив ничего опасного, вновь села ровно и тихо, почти шёпотом заговорила:

– Вы, по своей сути, всегда одиноки. Я видела Стража, который забрал мою сестру. Он был окружён отрядом воинов, но… Он был как бы сам по себе. И ты такой же. Говоришь, только если хочешь что-то узнать. Ты ни в ком не нуждаешься. А человек не способен быть один. Каким бы сильным, смелым, умным он ни был, одиночество пугает человека не меньше смерти, – Велка перевела взгляд на Тальреха. – Знаешь, иногда даже самыми отважными людьми овладевает страх. И тогда им нужно, чтобы кто-то, пусть даже этот кто-то будет меньше, слабее, подошёл и взял за руку. Сказал: «Я здесь, рядом, с тобой». После этого сомнения отступают. Появляется вера, что ты способен на всё, даже на то, чего раньше боялся. Ради того, кто рядом.

Тальрех молча смотрел в огонь, ломая несколько хворостин и бросая их в пламя. Заговорил, когда веток в руке не осталось:

– А если кто-то боится сделать то, что, по его мнению, плохо?

– Тогда ему не стоит этого делать.

– А если он должен? – Страж исподлобья посмотрел на нее. – Если так поступить нужно.

– Человек сам решает, что нужно, а что не нужно. Что плохо, а что хорошо. Но его выбор могут не понять. И боится он этого. Боится, что его за этот выбор осудят, – Велка немного помолчала, снова глядя в огонь. – Вот для этого и нужна семья. Семья поможет сделать выбор, а если выбор не поняли другие, то семья поймёт и будет рядом, когда все отвернутся.

Тальрех долго молчал. Наконец, не выдержав пытливого взгляда собеседницы, грустно усмехнулся:

– Стало быть, эти разбойники были рядом, когда ты сделала выбор напасть на Стража?

– Нет, они не моя семья и не те, кто будет рядом, если мой выбор осудят. Но… – Велка снова мимолётно взглянула на спавших под деревом и развернулась лицом к костру, – пока я была с ними, мне хотя бы было что есть. Без них я бы или сдохла, или попала в бордель, – она горько улыбнулась. – Признаться, не знаю, что хуже.

– А работа? – слегка наклонив и повернув к собеседнице голову, спросил Тальрех. – Ушла бы в южные деревни или на побережье.

– Да, думаю, это было бы лучше, чем пытаться убить Стража. Но тогда, в то время, я… – Велка осеклась. Она повернулась, в упор посмотрела на Стража и на мгновение задумалась. – Почему ты всё это спрашиваешь? Это какая-то уловка, чтобы получить правду?

– Нет. То есть… – Тальрех кивнул, снова отвернулся к огню. – Да, разумеется, я хочу понять, почему ты думала, что убийство одного Стража что-то изменит. Но…

Страж замолчал, палкой поправил ветки, только что брошенные в костер, и, прищурившись проследил за самой яркой искоркой, вылетевшей из огня. Наконец, сделав глубокий вдох, заговорил снова:

– Я знаю, как организовать атаку или оборону, знаю, как вести переговоры, чтобы добиться нужного результата, как лечить раны, оказалось, тоже знаю. Но ничего не знаю о простых людях. А ведь я должен. Мне нужно это понять. Иначе я никогда не смогу достойно служить своему народу.

– Ты не сможешь нас понять, вы не люди.

Велка встала и собралась уходить, но Тальрех удержал её за запястье.

– Почему ты так в этом уверена?

– Потому что. Нужно совсем ничего не чувствовать, чтобы забирать у больной матери единственного кормильца. Невозможно быть человеком и забивать до смерти отца, который против, чтобы его дочь забирали… – Велка прерывисто вдохнула, будто пыталась проглотить что-то, мешавшее дышать. – Ни один мускул не дрогнул на лице Стража, вновь и вновь заносившего хлыст… Так делают только нелюди… Разбойники и душегубы… И Стражи.

Тальрех разжал руку, отпуская запястье собеседницы.

– Мы не можем убить невооруженного человека без суда, – он не спорил с Велкой. Пытался убедить в этом себя.

– А если человек обругал и самого Стража, и даже Царя? Как бы там ни было, этот смог…

Тальрех ничего не ответил. Он опустил глаза и повел головой, словно пытаясь освободить шею от душащей его петли.

Велка тоже молчала. Стояла, рассматривая звёзды, пытаясь выровнять дыхание. Наконец совладала с поглотившими её эмоциями и опустила взгляд на Стража:

– А кинжал я…

– Нет! Не говори. Не сейчас…

Велка растерянно посмотрела на него.

– Я думала, ты хотел знать, откуда у меня этот кинжал.

– Хотел, – кивнул Тальрех и замолчал.

– Что изменилось?

– Уже поздно, мы и так идём слишком медленно. Тебе стоит отдохнуть. Договорим завтра.

– Мне стоит… – хмыкнула Велка. – А ты теперь до самой Неуги спать не будешь?

– Иди.

Голос Тальреха прозвучал тихо, но резко. Возможно даже слишком. Стражу становилось всё сложнее себя контролировать. Отчаянно хотелось выместить злость.

Тальрех злился на себя, на наставника, на всех Мудрецов Башни, на Царя…

Нет, надо взять себя в руки.

«Страж обязан служить Царю. Обязан выполнять его приказы на благо народа и царства. В этом главная цель жизни Стража. Служить…» – Тальрех закрыл глаза, он сел ровно, расправил плечи и только после этого закончил мысленно фразу: «Страж обязан служить Царю и народу своего царства!»

Не помогло…

Мысли неслись, точно штормовой ветер. Обрывки фраз молниями вспыхивали в сознании и затухали, оставляя пожарища неуместных вопросов.

Велка была права: Стражи на людей не похожи. Им не нужен кто-то рядом. Они всегда знают, какой выбор правильный. У людей может быть множество целей, у Стражей – одна. Служить своему царству. Это и упрощает выбор. Тальрех тоже знал, как поступить правильно. Должен был знать. Но эти два дня ослепили его. Негодование вперемешку с неверием, точно тучи, застилающие путеводную звезду, мешали Стражу сделать правильный выбор.

Глава 5. «Разговор с поместным князем»

«Единственный способ, изменить хоть что-то, столкнуть их с общим врагом. И хорошо, что этот враг – мы. Пусть ненавидят. Пусть изливаются злобой. Главное, чтобы захотели изменить свою жизнь!

2й день 3й луны 871го года»

Из дневника Мудреца А.М. Цаворика-Кунаггарийского

Утром Тальрех, Лаис и их пленники вернулись на тракт. Дорога всё также оставалась пустынной. Теперь она шла сквозь чёрные поля. Лишь на горизонте, где только Страж мог заметить, у крохотных лачужек качались на ветру первые зеленые всходы. Гнетущее действие пейзажа усилил пошедший после обеда дождь. Шквалистый ветер бросал мелкие бисеринки дождя в лицо.

На заднюю луку седла, сражаясь с очередным порывом, опустился воронёнок.

– А, нашёл наконец-то, – усмехнулся Страж.

– Каррр! – возмутился Ганьи и прикусил за палец протянутую руку хозяина.

– Сам виноват, нечего было отставать, – спокойно ответил Тальрех, попытался погладить крыло воронёнка, но тот обиженно отвернулся и чуть сдвинулся в сторону. – Ну ладно тебе…

– Каррр…

Страж махнул рукой, мириться с птицей было бессмысленно. Ещё в Башне стало понятно – характер у Ганьи прескверный.

– Ты, это, с птицами ещё что ли говорить умеешь? – обернулся Лаис.

– Только с этой. Далеко нам ещё идти?

– Несколько часов, думаю. Да если б не эти, будь они неладны, мы б ещё позавчера дошли…

– Ты ж сказал, что я пришёл раньше, вот, будем соответствовать ожиданиям, – усмехнулся Страж, вытирая с лица капли дождя.

Лаис ничего не ответил, только поправил капюшон.

Всё ниже спускались тучи, точно серые ягелевые поляны они висели над этим задыхающимся уголком мира. Молчаливая, промокшая до нитки процессия ленивой улиткой ползла по песчаной дороге. Теперь тракт жёлто-коричневой лентой начинал спускаться с холма. Внизу, за наполовину осыпавшейся каменной стеной лежал серый городишко. Неуга – один из древнейших городов Материка, его выстроили задолго до появления царств. Отсюда три столетия назад и началось восстание, унесшее множество жизней.

Может быть из личной ненависти Борьерех не заботился об этих землях? Нет, не может Царь мстить людям. Не имеет такого права. Да и разве выходка Велки не прямое доказательство тому, что, не заботясь о людях, вызвать их гнев проще?

Тальрех стиснул зубы, ускорил шаг. Он даже не сразу заметил, что оставил спутников далеко позади, а лошадь, которую он вёл, перешла на бег. Пришлось остановиться.

– Что, не терпится от нас избавиться? – спросила Велка, поравнявшись со Стражем.

Она ловко перешагивала тонкие ручейки, аккуратно придерживая полы плаща, который так и не вернула Тальреху. От злобы первого утра не осталось следа, только смирение, вызывающее в душе Стража саднящее чувство. Велка словно утратила всякую надежду, а казнь в Неуге теперь представлялась ей едва ли не желанным избавлением.

– Ты поедешь с нами во дворец, – покачал головой Страж.

– Что? Зачем? – она растерянно остановилась, преградив путь мужикам, рыжебородый в неё чуть не врезался.

– Да я вот тоже не понимаю, – грустно усмехнулся догнавший их латник.

– Я же тебе говорил, – хмуро глянул на Лаиса Страж, потом повернулся к Велке: – Хочу, чтобы ты рассказала Царю о том, откуда у тебя кинжал, и о том, что происходит в этих землях.

– Это ещё зачем? Да и про кинжал…

– То есть как зачем? Сомневаюсь, что Царь знает о поборах князя, об условиях, в которых вы живёте.

Лаис не стал наблюдать за тем, как эти двое состязались в колючести взглядов. Он прикрикнул на мужиков, чтоб поторапливались, и направил лошадь дальше по тракту.

Велка сдвинула свой капюшон чуть назад, так было лучше видно лицо Стража. Она будто пыталась понять, что он задумал. Но не получалось. Тальрех же, напротив, прекрасно видел смятение и недоверие в глазах горе-разбойницы. В серых, как дождливое небо, глазах…

– Я не могу вернуть тебе сестру, не смогу остановить сбор людей, но, возможно, у меня получится облегчить жизнь в этих землях, – наконец тихо ответил Страж. – Это единственное, что мне, надеюсь, под силу.

– Как? Как ты собираешься это сделать? Ты думаешь, что если я расскажу Царю о непомерных налогах, о мёртвой земле и пустых лесах, он сможет это изменить? Он захочет это изменить? Может быть, его Мудрец выльет на землю пару эликсиров, и она оживёт? Или развесит на деревьях какие-нибудь корешки, и появятся звери? – Велка обречённо покачала головой. – Проще будет остановить сбор людей…

Она развернулась и пошла вслед за латником, сосредоточенно глядя под ноги, нарочито осторожно переступая тонкие дождевые ручейки.

– Каррр? – напомнил о себе воронёнок.

– Ну что, что я должен делать, по-твоему? – Страж и его птица, всё так же сидевшая на седле, не спешили нагонять своих спутников.

– Каррр.

– Я понимаю, – вздохнул Тальрех, исподлобья глянув на Ганьи. – Да, все трое пытались нас ограбить, возможно… да в Пламя! Я убеждён, что они ограбили многих. Закон один для всех, их должны наказать. Голод, холод, да что бы там ни было, их не оправдывает! Я бы оставил всех троих здесь, но даже если девчонка расскажет правду о кинжале мне, я ведь могу упустить важную деталь. Я могу не обратить внимание на то, что окажется ценным для Мудреца или Царя. Поэтому она должна сама им всё рассказать.

– Каррр…

– Ты мне не веришь? – Тальрех грустно покосился на наклонившего голову воронёнка. – Я тоже, дружище, я тоже…

Дождь начал стихать. Облака превратились в перекипевшее молоко и густой неподвижной плёнкой висели над грязным городом. Вся серость, копоть и смрад мира, казалось, собрались здесь, за разрушенными каменными стенами. Тальрех невольно поморщился, переступая через серо-коричневую жижу, бегущую в узком желобе под стеной.

Покосившиеся мазанки с соломенной крышей. Чахлые, непонятно почему до сих пор не издохшие от своей худобы, собаки. Озлобленные, но мимолётные взгляды горожан. Сам город высасывал жизнь и надежду. Страж уже не верил, что сможет договориться с князем о помощи людям.

Тальрех с ужасом и отвращением осматривался по сторонам. Здесь угнетало всё. И только в паре кварталов от дома князя картина изменилась. Изменились люди, став более подозрительными. Их взгляды впивались в чужаков, наблюдая, изучая, оценивая. Изменились дома. Деревянные, кое-где отделанные камнем, некоторые были даже в два этажа, явно указывая на зажиточность своих владельцев.

Страж не понимал этого контраста. В Башне все дома были одинаковыми. Отличались только детинцы⁴ в деревнях, где жили дети со своими воспитателями. Их дома были больше, чем те, где жили взрослые.

Дом князя был каменным, с узкими, но высокими стеклянными окнами, черепичной многоярусной крышей.

– Я, это, к князю пойду, – сказал латник, спрыгивая с коня. – Сдам разбойничков, будь они неладны…

– Пойду я, – покачал головой Страж, достал из мешка кошель с монетами, протянул Лаису. – А вы с Велкой сходите пока на торг, ей нужны рубашка и плащ. Я достаточно сильно замёрз и вымок.

Лаис только покачал головой, хмуро посмотрел на Велку и кивнул, чтобы она шла за ним.

Страж подтолкнул разбойников к крыльцу княжеского дома. Мужик с белёсой косой обернулся, жалобно посмотрев на своего конвоира, но тот не отреагировал. У него не было повода отсрочить их наказание.

У дверей их встретили два вооруженных привратника. Отсутствие какого-либо однообразия в одежде и в оружии выдавали в служаках самых дешёвых наёмников. Тот, что был выше спустился с крыльца, вальяжно закинул на плечо секиру⁵, заговорил низким, хриплым голосом.

– Ты почто этот сброд сюда приволок? Коль раздурили тебя, так веди их к ямам, там разберутся, что с ними делать.

Страж как бы невзначай коснулся воротника жака, обнажая метку Башни: светящиеся серебром меч и щит в круге.

– Сам отведешь, мне с князем поговорить нужно.

Второй привратник переминался с ноги на ногу, нервно перехватывал, прокручивая, рукоять пернача⁶ и жевал нижнюю губу. Он переводил взгляд со Стража на сослуживца и обратно. Высокий наемник медлил. С прищуром смотрел на Стража, пытаясь что-то обдумать, но, так ничего и не сообразив, неуверенно кивнул, отступил с дороги.

Тальрех не стал вслушиваться в пререкания разбойников и привратника, быстро поднялся на крыльцо, толкнул дверь. Он чуть не зашиб девушку-служанку. Но это избавило от необходимости искать кого-то, кто проводил бы к князю.

Внутри дом не казался таким уж вычурным. Дощатые полы были покрыты пылью и комками грязи. Стены закрывали выцветшие гобелены с сюжетами о восстании против Борьереха. Узкая винтовая лестница была каменной с вытоптанными в центре ступенями.

Второй этаж оказался чище и светлее. Грязи на полу тут не было, рисунки на гобеленах казались ярче, а проход освещали лучины в дополнение к большому круглому окну в конце коридора.

В комнате, куда вошел Страж пахло прелым мясом, гарью и потом. С улицы сквозь грязные, запылённые окна пробивался тусклый серый свет, поэтому под потолком уже горели свечи. Воск с них капал на длинный стол в центре комнаты. В дальней от входа стене был прорублен камин. Возле него в кресле сидел мужчина, которого закрывала широкая резная спинка. Услышав шаги, мужчина выглянул и с удивлением посмотрел на гостя. Но уже через мгновение на лице остались лишь усталость и безразличие. Князь молча протянул руку, видимо, предположив, что вошедший привёз ему свиток из дворца.

– Доброго дня, я – новый Страж Рехамании и хотел бы поговорить о жизни ваших людей.

– Новый? – переспросил Тримар, но не дождался ответа, продолжил, всё также скрываясь за спинкой кресла. – Стало быть Таль… Ты со свитком от Царя? Если нет, то и говорить с тобой мне не о чем. Уходи.

Тальрех подошел к камину, облокотился на полку и заглянул в лицо князя. Тримару было около сорока лет. Полные, блестящие от пота щеки и осоловелые, тёмные, маленькие глаза делали его похожим на отъевшегося бурундука. Пепельно-каштановые, жирные, будто облизанные коровой, волосы и не аккуратно подстриженная борода усиливали сходство с грызуном.

– Вы же понимаете, – тщательно контролируя тон, тихо произнёс Тальрех, – если я расскажу Царю о том, что ваши люди голодают, а вы ничего не делаете для улучшения ситуации, то в свитке может оказаться указ о казни?

– Указ о казни? – надменно переспросил Тримар. Он так и не посмотрел на Стража. – Я – поместный князь, не простой староста. Я – сын Борьереха. Налоги я собираю, положенную сумму в столицу отдаю, так что то, чем ты вздумал угрожать, невозможно.

– Вот об этом я и говорю, – едва уловимо кивнул Тальрех. – Вы собираете налоги с голодных крестьян, в столицу отдаете лишь часть, а на оставшиеся деньги нанимаете людей для личной охраны… Кстати, откуда ваши привратники, что любезно пропустили меня, не из Кунаг-Гари ли?

Тримар, собиравшийся что-то возразить на первых словах Стража и даже поднявшийся для этого из кресла, замер. Уставился в огонь. Тальрех ждал, наклонив вбок голову, пристально глядя на собеседника.

– А говорят, вы – сама справедливость… – тихо произнёс князь, потом повернулся и медленно подошел к Тальреху. – Насколько справедливо было отправить меня сюда? В эту дыру! А насколько справедливо было требовать с меня налоги, когда сюда десятилетиями приносило песок из пустыни, убивающий землю? А знаешь, чья была идея вырубить леса на границе? Так справедливо ли спрашивать с меня за то, в чём я не виноват?

– Я пришёл сюда не спрашивать, – Тальрех опустил голову, потом, исподлобья посмотрев в глаза князю, тихо добавил: – Я хочу предложить помощь.

Разум слепо верил, что князь согласится, но по жестам, по мимике хозяина дома было ясно – он ничего не будет делать.

– Помощь? – Тримар хмыкнул, отступил обратно и опустился в кресло. – Что ты можешь предложить? Да что бы ты ни предложил, без указа Царя я делать ничего не буду. А то, как советы давать, так все мудры, а до дела как дойдёт – все в кусты. Иди себе, Страж, иди. Нечего тебе этой глупостью голову забивать. Хочешь, что изменить, так о том во дворце и говори. А тут воздух нечего гонять – пыль подымется. Уходи из Неуги, Страж, – понизил голос Тримар. – В твоей помощи мы не нуждаемся.

Князь откинул голову на спинку кресла и уставился на огонь, мягко трещащий в камине.

Тальрех стиснул зубы. Сжал кулаки, но, не говоря больше ни слова, подчинился. Почти бегом спустился по лестнице, выскочил на крыльцо. Попытался отдышаться, но пожар отчаяния лишь разгорелся. Он набирал силу с каждым вдохом, с каждым ударом сердца.

Глава 6. «Клятва Стража»

«Кандидат для того или иного царства может рождаться только от пары из одного царства. Это нужно, чтобы он был верен своей земле, своему племени… Но точно ли от этого зависит верность?

17й день 3й луны 877го года»

Из дневника Мудреца А.М. Цаворика-Кунаггарийского

Велка и Лаис ждали Тальреха на улице.

– Поговорил? Добился, чего хотел? – хмуро спросил латник.

Страж молча забрал у Велки свой плащ и, отвязав коня, направился прочь из города. Его спутники, чуть отстав, шли следом, тихо переговариваясь между собой.

– Признаться, я думала, мы переночуем в городе, – шепнула Лаису Велка.

– С чего бы? Ждала, что князь, будь он неладен, на постой к себе пригласит?

– Нет, но… – Велка замолчала, не договорила.

Тальрех слышал их разговор, чувствовал пристальный взгляд, впившийся в него. Он знал, что Лаис наверняка шёл, опустив голову. А вот Велка, напротив, скорее всего внимательно наблюдала за Стражем.

От её серых глаз едва ли ускользнуло бы напряжение в спине, пружинящая походка и то, как Тальрех сжимает до побелевших пальцев поводья.

– Слушай, ты, это, оставь парня в покое, – угрюмо попросил Лаис после недолгого молчания. – Он же, ты посмотри, после этих ваших разговоров сам не свой делается.

– Да я-то причём?!